Полное каре

Чингиз Абдуллаев, 2010

Монте-Карло – игорная столица Франции. Здесь в крови игроков всегда кипит адреналин, здесь за один вечер можно стать богачом, а можно разориться в пух и прах, здесь за карточным столом рядом с игроками частенько сидит смерть, которая долгов не прощает и вершит свой суд быстро и жестоко. Апофеоз игорных страстей – «Большая игра», когда на кон ставятся безумно большие деньги и все эмоции достигают предельного, нечеловеческого напряжения. Именно на эту игру и приглашен эксперт-аналитик Дронго. Он должен разоблачить шулерские махинации и поймать за руку мошенников. Но вместо этого ему приходится искать убийцу, который безжалостно убирает конкурентов и неумолимо, шаг за шагом, приближается к Дронго…

Глава 4

Он внимательно взглянул на молодую женщину. Интересно, зачем ей понадобился эксперт по вопросам преступности?

— Дело в том, что обычно я живу на своей вилле, — пояснила Лидия, — она как раз находится между Сен-Максимом и Сен-Тропе, но довольно далеко отсюда. На машине туда нужно добираться больше часа, иногда даже полтора. Можете себе представить, как это неудобно. Поэтому в Монако за мной всегда оставляют сюит в нашем отеле, чтобы я могла переодеться и отдохнуть.

— Я понимаю ваши трудности, — с трудом удерживая невозмутимое лицо, кивнул Дронго.

Алина прикусила губу, кажется, она тоже оценила «серьезность» всего происходящего.

— Я считала, что это лучший отель не только в Монако, но и на всем побережье. Ведь «Негреско» в Ницце — это просто красивая вывеска, а сам отель уже давно нуждается в капитальном ремонте. Что же касается так называемых представительских отелей в Каннах, то там рядом с лордом может оказаться какой-нибудь румынский оператор или пакистанский актер, что совсем не прибавляет энтузиазма.

— Это просто ужасно, — согласился Дронго.

— А теперь представьте себе — сегодня я вхожу в свой номер и замечаю, что там побывал кто-то чужой.

— Не может быть, — сделал испуганное лицо Дронго.

— Представьте себе, я сразу поняла, что у меня кто-то был.

— Наверно, горничная, они обычно убирают в номерах, — предположила Алина, вмешиваясь в их разговор.

— Нет-нет, это была явно не горничная. В моих вещах рылся кто-то чужой. Я сразу все поняла. И позвонила портье. Они вызвали службу безопасности, пришли какие-то молодые люди, все осмотрели. Но у меня ничего не пропало, я так и сказала. Хотя сразу почувствовала, что в моей сумке кто-то рылся. Дело в том, что молнию на ней я закрываю всегда на три четверти, а на этот раз она была закрыта до конца, чего я никогда не делаю, чтобы вещи дышали.

— Ты, наверно, просто забыла, — снисходительно произнесла Алина, — если ничего не пропало, то зачем чужому человеку нужно было рыться в твоей сумке.

— Я не знаю, — растерянно ответила Лидия, — и самое смешное, что в этот раз мне дали не тот номер, в котором я обычно остаюсь, а совсем другой. В соседнем номере, оказывается, живет господин… как его называют? У него такая смешная еврейская фамилия. Господин Шульман, — вот я теперь вспомнила.

— Он живет рядом с вами, — уточнил Дронго.

— Да. Мне сказали, что он заказал этот номер еще месяц назад.

— А кто рядом живет? На этаже рядом с вами?

— Не знаю, какой-то киргиз или казах. Понятия не имею. Мне это неинтересно. Я только хочу знать: почему кто-то чужой может рыться в моих вещах. И это в таком престижном отеле! Я больше не буду здесь останавливаться. Рядом находится «Эрмитаж», всего в ста метрах отсюда, я предупрежу их, чтобы мне бронировали сюит на время нашего отдыха.

— Не нужно относиться к этому так категорично, — посоветовал Дронго, — может, вашу сумку проверяла сама служба безопасности, но в интересах дела они не хотят вам говорить об этом. Иногда в известных отелях практикуются подобные проверки. Ведь в вашей сумке может быть заложена взрывчатка, о которой даже вы не подозреваете. И если сумка открыта, то ясно, что в нее могли положить посторонние вещи.

— А зачем они проверяют мою сумку? — не поняла Лидия.

— В отель приехал премьер-министр Омар Халид, — слегка кивнул Дронго в сторону арабского политика, — вполне вероятно, что они боятся покушения. Не говоря уже о том, сколько здесь известных людей. Поэтому и решили подстраховаться.

— Ой, спасибо. Вы меня просто успокоили. Действительно, я забыла о визите этого неприятного араба. Муж говорил мне, что господина премьера не любят в арабском мире. Он считается слишком самодовольным и наглым. Помните, как несколько лет назад в Ливане убили Рафика Харири. Честное слово, его тогда оплакивали не только в Ливане, а этот тип…

— Извините, — улыбнулся Дронго, увидев характерный жест Чеботаря, — я, к сожалению, должен вас покинуть.

Он отошел от женщин и подошел к Петру Чеботарю.

— Что случилось? — спросил он.

— Я убежден, что Шульман и есть подставной игрок, который будет сливать всю информацию Айдару Досынбекову, — пояснил Чеботарь, — посмотрите, как он смотрит, как стоит, как держит бокал, прикрывая лицо. Среди профессионалов я его не знаю, он не похож на новичка, но я уверен, что именно он «счетчик». Они специально отыскали такого человека, которого я не смог бы узнать.

— На другого вы даже не смотрите?

— Не знаю. Мне он кажется менее опасным. Хотя его я тоже никогда раньше не видел.

— Сегодня кто-то проник в номер госпожи Лугановой-Филали, — незаметно показал в сторону женщины Дронго, — и проверял ее вещи.

— Ну и что? Пусть она сообщит об этом службе безопасности.

— Вы меня не поняли. Дослушайте до конца. Она живет по соседству с Шульманом. Их номера поменяли по просьбе самого Шульмана. И кто-то рылся в ее личных вещах. А по соседству с ними живет, очевидно, Айдар Досынбеков. Она сказала, что там живет казах или киргиз.

— Нет, — убежденно ответил Чеботарь, — она перепутала. Рядом с ними номер, который занимает Ниязи Кафаров. Для нее все азиаты на одно лицо, извините, что я так говорю. Но я все узнавал. Досынбеков живет этажом выше.

— Нужно узнать, кто рекомендовал Шульмана для игры, — предложил Дронго. — Я не знаю человека, который сейчас разговаривает с господином Бибилаури, он, очевидно, из казино?

— Вице-президент клуба — господин Альбер Лежен, — сообщил Чеботарь, — можно спросить у него, но только если мы будем абсолютно уверены в том, что Шульман — подставное лицо. Иначе у нас будут очень большие неприятности. Нас выгонят отсюда и запретят когда-либо здесь появляться. В Монако не любят громких скандалов. Деньги не терпят шума. Большие деньги вообще предпочитают тишину банковских переводов.

— А настоящие профессионалы не любят, когда их разоблачают, — в тон ему сказал Дронго.

— Да, — не смущаясь, заявил Чеботарь, — в другое время мы с вами могли оказаться по разные стороны… стола, но сейчас мы играем в одной команде. Не забывайте, что у нас один наниматель.

— Вы уже второй раз в разговоре со мной употребляете это неприличное слово, — заметил Дронго, — я уже сказал вам, что мне оно не нравится. И вообще, мне кажется, что скорее я оказываю услугу господину Бибилаури, согласившись защитить его от мошенника, чем он оказывает мне милость, «нанимая» меня за деньги. Это моя профессия — разоблачать мошенников и защищать остальных людей от их пагубной деятельности. Так что в какой-то мере вы правы. В другой ситуации я мог бы разоблачать именно вас.

— Вот поэтому я не люблю иметь дело с профессиональными полицейскими. Они слишком правильные люди, — поморщился Чеботарь, — такое ощущение, что вас выращивают в специальных инкубаторах.

— Я никогда не работал в полиции.

— Но всегда были на их стороне. В наше время верить в порядочность и справедливость просто глупо. Вы же умный человек, господин Дронго. Я недавно читал в одной российской газете статью депутата Государственной думы Хинштейна. Знаете, что он написал по поводу снятия с работы начальника московской милиции? Он написал, что в Москве невозможно найти ответственного сотрудника милиции, который жил бы на одну зарплату. Вот так. Сейчас совсем другое время. Идеалы исчезли. Остался только голый чистоган. Уже даже полицейские понимают, что светлого будущего впереди не будет. И Бога тоже нет. Они в него и так никогда не верили. Значит — дозволительно все. А вы, один из немногих оставшихся романтиков, все еще твердите о каком-то добре. Нет уже ни добра, ни справедливости. Христа распяли две тысячи лет назад. Если даже Бог пришел на землю, то его сначала предали, в том числе и ученики, потом забили почти насмерть, а потом распяли. И он, оказывается, перед смертью сказал: «Прости им, Господи, не ведают, что творят». Да ничего подобного. Он сказал: «Будь проклято это место и эти люди, которые творят со мной такое».

— Вы были рядом с ним на Голгофе, — уточнил Дронго, — и лично слышали его слова?

Чеботарь словно споткнулся. Он улыбнулся.

— Хорошо. Ничего больше не буду говорить. Только эта ваша позиция не выдерживает никакой критики. Люди хотят жить хорошо. Сегодня и сейчас. Посмотрите на окружающую нас публику. Вы думаете, что они приехали проигрывать свои последние деньги? Нет, это очень богатые люди. Они здесь для того, чтобы потешить свое самолюбие, развлечься, пощекотать себе нервы. Некоторые уже подсели на игру, как на иглу. Этот мир таков, и в нем давно уже нет места Богу.

— Поэтому можно обманывать, предавать, убивать, лгать, — продолжил Дронго.

— Если это вам выгодно и вы не боитесь разоблачений, — кивнул Чеботарь, — и поверьте мне, что это заложено в человеческой природе, изменить которую мы просто не в силах. Между прочим, — резко сменил он тему, — у меня нет вашего номера мобильного телефона. Вы можете мне его сказать?

— Запишете?

— Нет, — улыбнулся Чеботарь, — можете просто называть цифры.

Дронго продиктовал ему номер своего мобильного телефона, зарегистрированного в Италии, его собеседник кивнул. И затем сказал:

— А теперь вы можете записать номер моего мобильного.

— Диктуйте, — предложил Дронго.

Чеботарь кивнул, называя цифры. Его мобильный тоже был зарегистрирован в Италии. Оба запомнили номера друг друга, не прибегая к записным книжкам или записям в своих телефонах.

— Мы очень похожи, — сказал Чеботарь, — только не всегда готовы понимать друг друга.

— Не обольщайтесь, — возразил Дронго, — я убежден, что мы очень разные.

Он отошел от Чеботаря как раз в тот момент, когда к нему уже подходил Ниязи Кафаров. Он улыбался, протягивая руку.

— Простите, мне сказали, что здесь находится тот самый эксперт, которого обычного называют господином Дронго.

— Да, это я.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, — крепко пожал ему руку Кафаров, — говорят, что вы мой земляк и тоже из Баку.

— Иногда говорят правду.

— Очень приятно. Вы будете принимать участие в нашей игре?

— Боюсь, что нет. Я не член вашего клуба.

Краем глаза он увидел, как Шульман прошел мимо Досынбекова, даже не приостановившись рядом с ним. Маланчук подошел к столу, взял бокал шампанского. Он был явно не в настроении. И ни с кем не собирался общаться.

— Я могу дать вам рекомендацию, — сказал Кафаров. — А вторую рекомендацию вам может дать господин Бибилаури.

— Почему именно он?

— Он по отцу грузин, значит, тоже почти наш земляк с Кавказа. Или господин Омар Халид. Он мусульманин и всегда готов помочь своим единоверцам.

— Вы часто сюда приезжаете?

— Нет. Конечно, нет. Вот моя визитная карточка, — Кафаров протянул свою визитную карточку, на которой была указана его высокая должность.

— У меня, к сожалению, нет с собой визитной карточки, — пробормотал Дронго.

— Ничего. Кто же не знает известного эксперта Дронго, — улыбнулся Кафаров. — А зачем вы сюда пришли, если не будете играть? Неужели среди наших друзей есть преступники?

— Надеюсь, что нет. Просто стало интересно побывать в таком месте, да еще перед «Большой игрой». А вы знаете всех игроков?

— Нет, не всех. Но некоторых знаю хорошо. Господин Омар Халид — известный во всем мире политик. Господин Херцберг — один из самых богатых людей в Канаде. Костя Романишин — сын российского олигарха. Я бы на месте отца его хорошо бы высек, чтобы он не ездил сюда проматывать деньги своего папы.

— Часто проигрывает?

— Все время. Глупо рискует и проигрывает. Хотя ему, кажется, все равно. Отцовские деньги для него как пыль.

— А остальные? С господином Бибилаури вы тоже знакомы?

— Не очень близко. Остальных я просто не знаю. Говорят, что сегодня у нас будут играть новички. Но я их не знаю.

— Я видел, как вы разговаривали вон с тем господином, кажется, казахом, — повернул голову Дронго в сторону Досынбекова, который о чем-то тихо говорил со своим помощником Антонио Ковелли.

— Кто не знает уважаемого Айдара-аку, — удивился Кафаров, — он постоянный игрок в этом казино. И вообще, очень известный и уважаемый человек. Бывший вице-премьер Казахстана. Мы встречались с ним в Астане, когда он еще работал там. Очень уважаемый человек.

— Он, кажется, уже не вице-премьер?

— Завистники и злопыхатели есть везде, — вздохнул Кафаров, — такого человека сняли с работы. Его уважали не только в Казахстане, но и во всех соседних странах.

— А я слышал, что его даже пытались посадить в тюрьму.

Кафаров нахмурился.

— Когда человек работает, у него случаются ошибки, — сказал он со значением, — у всякого человека можно найти недостатки. Когда работаешь на такой должности, то нужно быть очень осторожным. Шаг в сторону, небольшая оплошность — и ты уже не в «обойме». А когда человека снимают с работы, то сразу находят и недостатки, и упущения и даже хищения. Но он очень достойный человек.

Помощник Кафарова стоял в нескольких шагах от них, внимательно наблюдая за своим патроном, словно был готов прийти ему на помощь, даже в этом ресторане.

— Не сомневаюсь, раз вы так говорите, — сухо ответил Дронго, — я слышал, что размеры ставок ограничены пятью миллионами евро. Не слишком ли это большая сумма?

— Значит, вы все-таки приехали сюда по своим делам, — понял Кафаров, — но здесь ничего криминального не может быть. Все под полным контролем казино. Они отвечают за игру своей репутацией, иначе весь мир не стремился бы попасть в Монте-Карло. Поэтому вы можете спокойно уезжать, здесь ничего особенного не произойдет.

— Я тоже так думаю. Но такой большой призовой фонд…

— Это как чемпионат мира, — улыбнулся Кафаров, — только в Лас-Вегасе играют обычные игроки и призовой фонд обычно в миллион долларов.

— А здесь играют не совсем обычные игроки?

— Конечно. Где еще вы увидите одного премьера, одного бывшего вице-премьера, одного члена правительства, — он явно говорил о себе, — такого известного предпринимателя, как мистер Херцберг, сына самого известного российского олигарха, да кого угодно. Мы еще не знаем, кто такой господин Шульман, который сегодня примет участие в игре. Вполе возможно, что он тоже очень известный человек.

— Он раньше с вами не играл?

— Нет. Я не знаю, кто он такой, но если уж он подал заявку и приехал, то, значит, очень известный человек и у него есть деньги на игру.

— Судя по всему, такие деньги есть у всех игроков, — осторожно заметил Дронго.

— Мои деньги — от предпринимательской деятельности, — сразу сообщил Кафаров, — в Баку у меня есть свой ресторан, два магазина и своя компания по поставке продуктов.

— Как вы только успеваете столько работать, будучи министром, — сделал вид, что удивился, Дронго.

Но Кафарова трудно было обмануть. Он почувствовал в его словах скрытую иронию. Поэтому мрачно ответил:

— Я всегда честно работаю на благо своей страны. Извините, меня зовет мой помощник. — Он быстро отошел от Дронго.

На часах было уже восемь вечера. Бибилаури незаметно кивнул Дронго, словно предлагая ему выйти из зала. Туалетные комнаты находились с правой стороны от зала. Первым вышел Бибилаури. За ним, через минуту, вышел Дронго. В туалете никого не было, они осмотрели все кабины, прежде чем начать говорить.

— Что вы думаете? — спросил Бибилаури, — кто из этих двоих может быть подставным «счетчиком»?

— Господин Чеботарь считает, что это Шульман. Но я пока не сделал определенного вывода. Слишком мало данных. Хотя есть один момент. Проходя мимо господина Досынбекова, Шульман как-то странно его обходит, даже не кивает ему в знак приветствия. Похоже он опасается, что могут узнать о его возможной связи с этим господином.

— Айдар Досынбеков способен на все, — возбужденно произнес Бибилаури, — он решил подставить вместо своего прежнего «счетчика» нового игрока. Чеботарь тоже считает, что это Шульман.

— Предположим, что это Шульман, — кивнул Дронго, — но нам все равно ничего не удастся доказать, пока не начнется игра. Вы же не можете потребовать у сотрудников казино удалить Шульмана из игры. У вас нет для этого никаких оснований.

— Это не потребуется, — усмехнулся Бибилаури, — я сделаю немного иначе. Если «счетчик» это Шульман, то он просто не сядет сегодня с нами за стол. И его придется заменить другим игроком.

— Каким образом?

— Вы забываете, что в зале находится господин Чеботарь, — торжествующе произнес Бибилаури, — я ведь попросил его прийти не только для того, чтобы вычислить «счетчика». Мне нужно и нейтрализовать его, чтобы гарантированно победить Айдара.

— Только этого не хватает, — растерянно произнес Дронго, — почему вы мне ничего не сказали. Что значит «нейтрализовать»? Я полагал, что вы сообщите о нем руководству клуба. Но теперь по вашему выражению лица понял, что вы подразумеваете нечто иное. Надеюсь, вы не замышляете его убийства?

— Я бы тогда об этом вам не сказал, — пошутил Бибилаури, — конечно, нет. Я же не сумасшедший. И в отличие от Айдара хочу победить в честной игре. Мне нужно будет просто вывести господина Шульмана из игры. На некоторое время.

— Каким образом?

— Это нетрудно. Повторяю, с нами господин Чеботарь. Ловкость рук, и ничего больше. А наш господин Досынбеков останется с носом.

— Что вы хотите сделать?

— Ничего. Ничего особенного. Просто господин Чеботарь на одну секунду подойдет к господину Шульману и обратит внимание на его бокал. Вот и все.

— Вы хотите его отравить?

— Сразу чувствуется, что вы профессиональный эксперт по вопросам преступности. Ну неужели вы думаете, что я хочу попасть во французскую тюрьму? В Монако нет даже своей тюрьмы. Разумеется, все не так страшно. Никто не собирается травить Шульмана. Он просто получит сильнейшую диарею. Настолько сильную, что не сможет даже дойти до зала казино. Вот и весь секрет.

— А если он честный игрок? Ваше поведение будет неэтичным. Не говоря уже о том, что вы проиграете Айдару, если «счетчик» Тарас Маланчук или кто-то другой.

— Я уже об этом думал. Но отравить обоих невозможно. Это сразу вызовет подозрения. Поэтому мне так нужны ваши советы. У нас есть еще около пятидесяти минут для точного определения того, кто на этот раз будет помогать Айдару.

— А вам не пришло в голову, что это может быть кто-то другой? Не обязательно профессиональный игрок, или «счетчик», как вы их называете. Если Айдар договорился с кем-то из тех, кого вы хорошо знаете. Понятно, что с Омаром Халидом или господином Херцбергом он договориться не сможет, они слишком известные люди. Но остальные могли пойти на такую сделку. Например, Константин Романишин, отец которого может прекратить финансировать игорные забавы сына, или Ниязи Кафаров, который может договориться с Досынбековым. Он сказал мне, что они раньше встречались.

— Я об этом не знал. Но они не смогут подыграть так, как это сделает профессиональный игрок. Это невозможно. Хотя я подумаю над вашими словами.

— Не торопитесь, — посоветовал Дронго, — иначе вы можете ошибиться.

— Долго ждать мы тоже не можем, — возразил Бибилаури, — Шульман может уйти в любой момент, и мы останемся в дураках. Извините, я выйду первым.

Он вымыл руки и вышел из туалетной комнаты. Дронго взглянул в зеркало. Он почувствовал беспокойство. Эта «Большая игра» может вызвать непредсказуемые последствия. Он даже не мог предположить, что расстройство желудка одного из возможных участников игры будет всего лишь невинной забавой перед другими преступлениями, которые произойдут здесь.