Хлеб с ветчиной

Чарльз Буковски, 1982

Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. «Хлеб с ветчиной» – самый проникновенный роман Буковски. Подобно «Приключениям Гекльберри Финна» и «Ловцу во ржи», он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

12

Однажды отец взял меня с собой на работу. Ни лошади, ни повозки я уже не увидел, теперь отец развозил молоко на грузовике. Получив товар на молокозаводе, мы выехали на маршрут. Утро только-только занималось. На небе еще была луна, и я мог видеть звезды. Было холодно, но это бодрило. Мне понравилось быть в это время на улице. Я очень удивился предложению отца прокатиться с ним, поскольку он по-прежнему драл меня своим ремнем для правки лезвия один-два раза в неделю и мы почти не общались.

На каждой остановке отец выходил из машины и относил одну-две бутылки молока. Иногда к молоку он присовокуплял упаковку творога, кусок масла или пахты и, почти всегда, бутылку апельсинового сока. Многие люди оставляли в пустых бутылках записки со своими пожеланиями.

Так мы ехали вдоль домов, останавливались и разносили товар.

— Ну, парень, в каком мы сейчас едем направлении?

— На север.

— Правильно. Мы едем на север.

Мы двигались дальше, сворачивая с улицы на улицу.

— А теперь куда мы направляемся?

— На запад.

— Нет, мы едем на юг.

После нескольких остановок он снова спросил меня:

— Допустим, я сейчас высажу тебя из грузовика на тротуар и уеду, что ты будешь делать?

— Не знаю.

— Ну, как ты будешь жить?

— Я думаю, пойду назад и буду пить молоко, которое ты оставлял у домов.

— И что ты сделаешь после?

— Я найду полицейского и расскажу ему, что ты сделал.

— Вот как! И что же ты скажешь?

— Скажу ему, что ты сказал мне, что «запад» — это «юг», потому что хотел от меня избавиться.

Начинало светать, и скоро все заказы были доставлены. Мы остановились у кафе, чтобы позавтракать. К нам подошла официантка.

— Привет, Генри, — поздоровалась она с отцом.

— Привет, Бетти.

— Кто этот малыш? — спросила Бетти.

— Это маленький Генри.

— Ну вылитый ты.

— Да, кроме моих мозгов.

Мы заказали себе еду — яичницу с беконом. После завтрака отец сказал:

— Сейчас начнется самая трудная работа.

— Какая?

— Я должен буду собрать деньги за товар. Некоторые люди не хотят платить.

— Но они должны заплатить.

— Я говорю им то же самое.

Мы тронулись в обратный путь. Отец останавливал грузовик, выходил и стучался в дверь. Я слышал его жалобные крики:

— ЧЕРТ! А ЧТО, ПО-ТВОЕМУ, Я ДОЛЖЕН ЕСТЬ? ТЫ ВЫСОСАЛ ВСЕ МОЛОКО, ПРИШЛО ВРЕМЯ ВЫСРАТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ ДЕНЬГИ!

Каждый раз он подыскивал новые доводы и выражения. Иногда ему удавалось получить деньги, иногда — нет. Потом мы остановились возле небольшого одноэтажного дома, и отец зашел во дворик. Дверь открыла женщина в неподвязанном шелковом кимоно. Она курила сигарету.

— Послушай, детка, мне нужны деньги. Ты и так нагрела меня круче всех!

Она рассмеялась.

— Слушай, заплати половину, мне нужно сдавать деньги.

Она выпустила колечко дыма и нанизала его на свой палец.

— Ты должна вернуть деньги, — твердил отец. — Ситуация безнадежная.

— Зайди в дом. Надо поговорить, — сказала женщина.

Отец зашел, и дверь за ним закрылась. Его долго не было. Когда он снова появился в дверях, солнце было уже довольно высоко. Волосы на его голове были взъерошены, на ходу он заправлял рубашку в брюки. Он забрался в грузовик.

— Она отдала тебе деньги? — спросил я.

— Все. Это была последняя остановка, — сказал отец. — Больше денег сегодня не будет. Мы поставим грузовик и вернемся домой…

Я видел эту женщину еще раз. Однажды по возвращении домой из школы я нашел ее сидящей у нас в гостиной. Мать с отцом сидели там же. Мать плакала. Заметив меня, она вскочила, бросилась ко мне и увлекла за собой в мою комнату.

— Генри, ты любишь свою мать? — спросила она, усадив меня на кровать.

По правде сказать, я не знал, что ответить, но мать выглядела такой несчастной, и я сказал:

— Да.

Она поволокла меня обратно в гостиную.

— Твой отец говорит, что любит эту женщину, — заявила она при всех.

— Я люблю вас обеих! А сейчас убери отсюда ребенка!

Я чувствовал, что отец своим поведением причиняет матери боль.

— Я убью тебя, — сказал я ему.

— Убери ребенка!

— Как ты можешь любить эту женщину? — не унимался я. — Посмотри на ее нос. Это же хобот!

— О, черт! — воскликнула женщина. — С меня довольно! Выбирай, Генри! Или я — или она! Немедленно!

— Как я могу выбирать? Я люблю вас обеих!

— Я убью тебя! — твердил я.

Тут я получил удар по уху и рухнул на пол. Женщина вскочила и выбежала из дома, отец устремился за ней. Но женщина запрыгнула в наш автомобиль, завела двигатель и поехала. Все произошло очень быстро. Отец бросился вдогонку. Он бежал по улице за автомобилем и орал:

— ЭНДА! ЭНДА! ВЕРНИСЬ!

Она не остановилась, но отец все же догнал ее. Он поравнялся с сиденьем водителя, просунул руку в кабину, но тут автомобиль резко прибавил скорость, и отец остался на дороге с сумочкой Энды в руках.

— Я чувствовала, что что-то происходит, — сказала мне мать. — Я спряталась в кузове и поймала их. Твой отец привез меня домой вместе с этой ужасной женщиной. Теперь она угнала его автомобиль.

Подошел отец с сумочкой ужасной Энды.

— Все в дом! — приказал он.

Мы зашли в дом, и отец закрыл меня в моей комнате. Разразился скандал. Поднялся ужасный крик. Потом отец стал бить мать. Она визжала, но он не останавливался. Я выбрался на улицу через окно и попытался проникнуть в дом через входную дверь, но она была заперта. Я попробовал через заднюю дверь и через задние окна — все было закрыто. Я стоял во дворе и слушал вопли и удары.

Потом удары и вопли прекратились, и я слышал, как мать рыдает. Это продолжалось довольно долго. Но постепенно рыдания пошли на убыль и наконец стихли вовсе.