Хранитель очарованных комнат

Чарли Хольмберг, 2022

Род-Айленд, 1846 год. Одинокий писатель Мерритт Фернсби получает в наследство отдаленное имение. Хотя в нем никто не жил больше века, мужчина готов назвать его своим домом, пока вдруг не осознает, что у него нет выбора. Захлопнув и заперев за ним двери, Уимбрел Хаус не собирается отпускать Мерритта. Никогда. Хюльда Ларкин из Бостонского Института Хранителей Очарованных Комнат обучена приручать подобные строения, чтобы сберечь их историческое и магическое значение. Она знает, какие опасности могут таить зачарованные дома, подверженные приступам ярости. Хюльда уверяет Мерритта, что в его интересах сделать Уимбрел Хаус их союзником. Чтобы этого достичь, ей тоже придется переехать в дом. Несмотря на хорошую подготовку, большой арсенал магических предметов и обученный персонал, работа оказывается невероятно сложной. По мере расследования Хюльда сближается с Мерриттом, но секреты дома оказываются глубже, чем они предполагали. К тому же разумные стены – не единственная их забота. Что-то снаружи следует за чарами Уимбрел Хауса, и оно может оказаться куда опаснее того, что таится внутри.

Пролог

17 мая 1818, Лондон, Англия

Сайлас взял щетку и начал водить ею по шкуре Мэрибелл, пусть даже конюхи ее уже почистили. Было поздно, солнце давно село, и большинство слуг отправились спать. Но Сайлас любил бывать в конюшнях. Он привык к этому запаху. Было что-то умиротворяющее в животных, которые стояли и без единой жалобы терпели свои тесные клетушки. Совсем как он.

Лошадь в соседнем стойле ткнулась носом в его затылок, согревая дыханием шею. Улыбнувшись, Сайлас потянулся назад и погладил шелковистую морду. «К тебе следующей подойду». Он провел щеткой с короткой щетиной по боку Мэрибелл. Вдохнул запахи лошадей и сена. Расслабился настолько, насколько позволяло его юное тело. В некоторых окнах дома еще виднелись огни; ему подумалось, что мать сейчас, вероятно, накручивает волосы на папильотки.^[1] Ему тоже пора домой. Новый учитель арифметики прибудет ранним утром, чтобы подготовить его к Оксфорду или, может, Кембриджу.

Сайлас услышал стук копыт еще одной лошади, а уже потом разобрал неровные шаги человека, который ее вел. Его нутро сжалось. Юноша взглянул в дальнюю часть стойла Мэрибелл. Места достаточно, чтобы присесть и спрятаться, но, если его найдут, сбежать уже не выйдет. Вместо этого Сайлас отложил щетку и тихонько открыл дверь стойла, надеясь прокрасться к другому выходу и попасть в дом через дверь для прислуги.

Ему почти удалось скрыться в тени, когда раздался голос отца:

— Кто здесь?

Юношу передернуло, когда он услышал, что язык отца заплетался. Тот был пьян. Но если Сайлас продолжит идти, отец может принять его за одного из конюхов…

— Сайлас! — рявкнул тот.

Обернувшегося юношу охватил ужас.

— Помочь тебе с лошадью? — В его крови была толика удачи, унаследованная от бабушки. Сайлас молился, чтобы сейчас она не подвела.

Отец держал лошадь за уздечку, казалось, лишь это сейчас не дает ему упасть. В руке у него была бутылка, а щеки обвисли, будто он состарился лет на десять. Отец никогда не бывал настолько пьян. Сайлас не знал, хорошо это или плохо.

Не сводя с него глаз, отец согнул палец. Засов на ближайшем пустом стойле щелкнул, и дверь распахнулась. Сайлас не мог упрекнуть отца за использование магии: в его состоянии так, пожалуй, было проще, чем самому вернуть лошадь в стойло.

Но отец не завел ее внутрь. Невидимая рука толкнула Сайласа в спину, и он оказался достаточно близко, чтобы ощутить запах виски, что поднимался над отцом, как туман над морем. А когда та же рука затолкала юношу в стойло, все до единого нервы Сайласа вспыхнули, кровь быстрей побежала по венам, а кожа стала горячей.

— Д-давай я отведу тебя в постель, — сказал он.

Отец шагнул в стойло и закрыл дверь, тяжело облокотившись на нее, потому что ноги онемели из-за применения магии.

— Меня отпустили, — прогремел он. — Они отпустили меня, — он хохотнул, — за пьяное поведение.

Сайлас посмотрел на улицу, молясь, чтобы слуга, мать, брат, да хоть кто-нибудь прошел мимо.

— Кто тебя отпустил?

— Королевская лига.

Желудок Сайласа сжался.

— Тебя выгнали? — Неудивительно, что отец был настолько пьян. Оба родителя Сайласа являлись членами Королевской лиги магов. Можно сказать, их с детства к этому готовили.

О нет. Это для него добром не кончится. Сайлас поднял руки, выставив ладони, будто пытался усмирить бешеного пса:

— Давай найдем тебе чего-нибудь поесть…

Отец швырнул бутылку. Она врезалась Сайласу в плечо. Заклинание — то же самое, что отец использовал, дабы затолкать его сюда, — горело в крови Сайласа, молило, чтобы он его выпустил, но юноша не стал. Отец всегда злился еще пуще, если он использовал магию. Отец ненавидел тот факт, что магия Сайласа сильнее, чем его, благодаря материнской родословной.

Сайлас не защищался, когда получил первый удар кулаком, не стал отражать и второй. Это уже было привычкой для них обоих. Все кончалось быстрее, если Сайлас терпел. Еще удар, еще один… В любую секунду отец остановится, и юноша прокрадется в дом, найдет, что приложить к синякам…

Пинок в ребра сломал кость и выбил воздух из легких.

Его самая слабая магия — удача — сегодня ему изменила.

Сайлас врезался в заднюю стену. Это неправильно. Отец никогда прежде не ломал ему костей, и…

Мир закружился. Удар в голову. Сайлас не помнил, как упал на колени. По черепу волнами расходилась боль. Он ударил бутылкой или кинетическим импульсом?

— Отец… — начал было он, но кулак врезался в уголок рта, распоров щеку о зубы. Сайлас не смог сдержаться и прикрыл голову. Он был вынужден.

— Думаешь, ты лучше меня? — разъярился отец, впечатав ботинок в бедро Сайласа. — Думаешь, можешь занять мое место?

— Нет! — выкрикнул Сайлас, пока вверх по его позвоночнику растекался огонь. Отец покачнулся, но выпустил кинетический импульс, который должен был разорвать Сайласа. Кровь полилась с губ. Звезды заплясали под веками. Что-то хрустнуло и заныло.

Раньше отец никогда не причинял ему такой боли. Никогда.

— Пожалуйста! — взмолился Сайлас.

Второй магический удар вызвал приступ рвоты. Едкая желчь запятнала его рубашку.

Я сейчас умру. Я сейчас умру.

— Я тебе покажу…

Кровь Сайласа раскалилась добела.

Кинез вырвался из его тела и впечатал отца в дверь стойла. Снес ее с петель. Заставил мужчину вместе с дверью прокатиться по ухоженному газону. Лошади ржали и вставали на дыбы в своих стойлах, пока окровавленные пальцы Сайласа искали опору. Его суставы охватила судорога из-за использования магии, но он напряг руки, щелкнув костяшками, и попытался встать. Тяжело дыша, он поднял голову и посмотрел наружу через завесу спутанных, потных волос.

Его отец не шевелился.

Хромая, прижимая руки к животу, Сайлас сокращал расстояние между ними, скованность мышц постепенно отступала. Грудь отца еще вздымалась. Его дыхание было очень громким в ночной тишине. Неужели никто их не слышал? Или слуги просто не хотели слышать, зная, что никак не смогут помешать хозяину дома? Они ни разу не вступились за Сайласа или его брата.

Пальцы отца ухватили пучок травы, когда он поднял голову и нашел взглядом Сайласа.

— Я… убью… тебя…

Невидимая рука сжала горло юноши.

Он даже не успел подумать. Если бы успел, может, и смог бы выдавить из себя заклинание. Может, смог бы усыпить отца и прожить еще один день в его тени. Но он не успел.

Некромантия досталась ему от матери. Она сейчас очень хотела служить ему, пробраться под кожу пьяного отца и смешаться с его душой. Высасывать из него силу, пока кинетическое заклятье не разрушится и его голова снова не упадет на землю. Но другие виды магии ревновали, и все они понеслись вдоль этой дорожки, смешиваясь с первой, протягивая невидимые нити между отцом и сыном…

Сайлас очнулся, лежа лицом на траве. Ребра ныли при каждом вдохе. Левая сторона тела, куда попали кинетические удары, горела и пульсировала из-за новых синяков. Во рту был привкус железа. Волосы слиплись от запекшейся крови.

Лежа рядом с ним, отец все еще дышал, будто погруженный в глубочайший сон.

Но, несмотря на травмы и страдания, что опутывали его тело и выворачивали кости, Сайлас чувствовал себя… другим. Он чувствовал себя… сильным, как ни странно. Не в физическом смысле, а в метафизическом. Его магия ощущалась как тысяча ярких свечей, горящих в нем. Как будто она… выросла.

Сайлас всмотрелся в лицо отца. Его медленное дыхание все еще воняло спиртным.

Используя фантомную руку, которая не была его частью физически, Сайлас позволил пальцам сжаться на трахее отца. Больше никогда.

Дыхание остановилось.

Ощущение силы тут же пропало. Так внезапно, что Сайлас на миг забыл, как дышать, потеряв его. Он уставился на труп своего отца. Он что, забрал его? Но он ведь не мог… Или мог?

Одно Сайлас сознавал точно, пока осторожно, сустав за суставом, снова распрямлялся и вставал на ноги.

Никто больше не будет иметь над ним власти. Никогда.

Примечания

1

Небольшой жгут ткани или бумаги, который до появления бигуди использовали для завивки волос.