Цивилистический процесс: вчера, сегодня, завтра. Liber Amicorum. В честь профессора И.В. Решетниковой

Коллектив авторов (2023)

Сборник научных трудов — Liber Amicorum — объединил статьи ведущих российских правоведов, подготовленные в честь одного из выдающихся процессуалистов современной России, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста Российской Федерации Ирины Валентиновны Решетниковой. Статьи посвящены актуальным проблемам российского и международного цивилистического процесса, перспективам его совершенствования, многие тезисы продолжают и творчески развивают идеи И.В. Решетниковой. Особое внимание уделено вопросам доказательственного права и судебного доказывания. Для преподавателей, научных и практических работников, студентов и аспирантов юридических вузов и факультетов, а также для всех, кто интересуется проблемами современного цивилистического процесса.

С.Ф. Афанасьев

О принципе запрета поворота к худшему в современном цивилистическом процессе

Саратовская государственная юридическая академия, Саратов, Россия; [e-mail]

Сергей Федорович Афанасьев — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой арбитражного процесса Саратовской государственной юридической академии, заведующий сектором теории и отраслевых проблем правовой политики Саратовского филиала Института государства и права РАН, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде РФ, судья в отставке.

В настоящей статье рассматривается вопрос о возможности более широкого внедрения в современный цивилистический процесс принципа запрета поворота к худшему. Обосновывается, что в рамках рассмотрения органами правосудия частноправовых споров данный принцип должен быть представлен в том или ином полноформатном варианте, тогда как при разрешении судами публично-правовых казусов это не столь очевидно. Последнее объясняется необходимостью дифференцированного учета механизмом правового процессуального регулирования юридической характеристики материально-правовых отношений, являющихся предметом судебного разбирательства. Констатируется явно недостаточное законодательное регламентирование по этому важному вопросу, в связи с чем его следует осуществлять системно, принимая во внимание особенности ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ.

Ключевые слова: цивилистический процесс; судебное решение и его отмена; принцип запрета поворота к худшему; принцип правовой определенности; апелляционное обжалование; пределы рассмотрения гражданского дела судом вышестоящей инстанции.

ON THE PRINCIPLE PROHIBITING A TURN FOR THE WORSE IN THE MODERN CIVIL PROCEDURE

S.F. Afanasyev

Saratov State Law Academy

Sergey F. Afanasyev — Doctor of Law, Professor, Head of the Commercial (Arbitrazh) Procedure Department of the Saratov State Law Academy, Head of the Theory and Sectorial Problems of Legal Policy Sector of the Saratov Branch of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, member of the Scientific Advisory Council at the Supreme Court of the Russian Federation.

In this paper, the issue of the possibility of a wider introduction into the modern civil procedure of the principle of prohibiting a turn for the worse is considered. It is proved that in the framework of the resolution of private law disputes by the judicial authorities, this principle should be presented in one or another full-format version, whereas in the resolution of public law cases by the courts, this is not so obvious. The latter is explained by the need for separate consideration by the mechanism of legal procedural regulation of the legal characteristics of the substantive legal relations that are the subject of judicial proceedings. There is clearly insufficient legislative regulation on this important issue, and therefore it should be carried out systematically, taking into account the peculiarities of the Civil Procedure Code, Commercial (Arbitrazh) Procedure Code, Administrative Procedure Code of the Russian Federation.

Keywords: civil procedure; judicial decision and its cancellation; the principle of prohibiting a turn for the worse; the principle of legal certainty; appeal; the limits of consideration of a civil case by a higher court.

* * *

Известно, что римский принцип запрета поворота к худшему (non reformatio in peius) всегда находился в органической связи с другим значимым правилом — сколько жалобы, столько и решения (tantum devolutum quantum appellatum)^[37]. Впрочем, это утверждение не распространяется на классический когниционный процесс, дозволявший судье независимо от волеизъявления апеллировавшего лица выносить более суровые вердикты, нежели исходившие от суда первой инстанции^[38].

Рецепция европейскими странами римского юридического инструментария естественным образом привела к закреплению названного принципа на уровне процессуального законодательства либо он опосредованно выводился из сути действующих норм^[39]. Так, согласно ст. 773 Устава гражданского судопроизводства Российской Империи судебная палата входила в рассмотрение только той части решения, которая указывалась в апелляционной жалобе, задерживая вступление этой части в законную силу (так называемый неполный суспензивный эффект апелляции)^[40]. В связи с этим апелляционный суд придерживался тезы о том, что он не должен касаться необжалованных частей итогового правоприменительного акта с учетом четкого установления стороной собственных требований^[41].

Вместе с тем, поскольку вышестоящая судебная инстанция не была стеснена оценкой прежних, а также новых доказательств, то орган правосудия иногда расширял пределы проверки решения через выводы, которые он делал из представленных объяснений, дополнительных материалов или же встречной апелляционной жалобы, поступавшей от процессуального противника в момент изучения основной^[42]. Д.А. Носенко, отмечая трудности установления пределов апелляционного обжалования, в конце XIX в. писал, что «определение необжалованных частей решения должно делаться по способу изложения апелляции, для чего недостаточно одного перечня статей без указания апеллятором по обстоятельствам дела, в чем эти законы признаются нарушенными»^[43].

Таким образом, в дореволюционном российском гражданском судопроизводстве, если апелляционная жалоба поступала только от одной стороны, то ей в известной степени гарантировалось сохранение имущественных и неимущественных благ, присужденных решением в той его части, которая не обжаловалась. При возникновении у апеллянта желания пожаловаться на все решение он обязан был отдавать себе отчет в наличии у суда права не руководствоваться принципом non reformatio in peius. Просьбы лиц, не привлеченных к участию в деле, на описанные процессуальные взаимоотношения сторон и органа судебной власти влияния не оказывали, ведь у них наличествовало право реагирования лишь на решение, вошедшее в законную силу^[44].

В советский период развития государства широкий спектр действия принципа объективной истины нивелировал идею запрета поворота к худшему и всему, что с ней связано, хотя в процессуальной литературе отдельные авторы высказывались в поддержку законодательной фиксации non reformatio in peius^[45]. Но этого не произошло, а суды общей юрисдикции продолжали в интересах законности всецело проверять постановленные решения, реализуя самые широкие императивно-властные полномочия^[46].

С началом нынешних перманентных реформ в сфере цивилистического судопроизводства, затронувших многие актуальные вопросы, в том числе баланса реализации принципов состязательности и активности суда^[47], вновь вернулись к обсуждению проблемы запрета поворота к худшему, а равно необходимости вплетения данного начала в ткань гражданского процессуального права и закона^[48]. «Свобода обжалования судебного постановления не может быть полной без включения в гражданское процессуальное законодательство нормы, запрещающей внесение в это постановление изменений, ухудшающих положение лица, подавшего кассационную жалобу, при условии, что одновременно не были поданы кассационные жалобы иными лицами, участвующими в деле, либо кассационный протест прокурора»^[49].

Несколько позднее в том же аспекте высказался еще ряд ученых^[50], дополнительно подчеркнувших, что принцип запрета поворота к худшему должен корреспондировать требованиям доступности квалифицированной юридической помощи, иначе нарушается право на эффективную судебную защиту^[51], что вполне обоснованно.

В свою очередь, оппоненты изложенной точки зрения замечали, что вопрос о пределах деятельности вышестоящего суда не может увязываться с принципом запрета поворота к худшему. Целью гражданского судопроизводства является правильное рассмотрение и разрешение дела по существу, поэтому суд второй инстанции обязан исправлять допущенные ошибки независимо от того, улучшит или ухудшит новое решение положение лиц, участвующих в деле. По мнению Л.А. Тереховой, «если суд первой инстанции допустил ошибку, то это значит, что одна из сторон по решению суда что-то неправомерно получила и знает об этом. Если при этом еще и подает жалобу на решение суда, то это иначе, как злоупотребление правом, названо быть не может»^[52].

По всей вероятности, несовпадение взглядов во многом обусловлено различным восприятием социальной роли гражданского судопроизводства, его функционального предназначения и места в системе современной правовой политики, проводимой российским государством. Придание гражданской юстиции общей частноправовой направленности ведет к преднамеренному законодательному расширению сферы реализации принципов диспозитивности и состязательности в ходе рассмотрения судами дел, возникающих из цивилистических правоотношений. Это порождает гипотетику присутствия в нормах гражданского процессуального права принципа non reformatio in peius, представляющего собой одно из многих частноправовых проявлений правосудия. И наоборот, если речь идет о публично-правовой доминанте, то вряд ли доктрина процессуальных взаимоотношений государства в лице суда и индивида потерпит наличие запрета поворота к худшему по гражданским делам. В целом по поводу очерченного И.В. Решетникова совершенно верно подчеркнула: «гражданское процессуальное право, как и любое другое социальное образование, имеет содержание — объективированную в нормах данной отрасли права государственную волю и форму, представляющую собой организацию содержания»^[53].

Хочется сказать, что истина, видимо, находится где-то посередине. Но здесь более уместно вспомнить Гёте, подметившего, что в этом случае посередине находится не истина, а неразрешенная проблема, о чем и свидетельствуют последние изменения процессуального закона, затрагивающие апелляционное и кассационное производство, а также пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам судебных постановлений, вступивших в законную силу.

В законодательных новеллах, институализированных федеральным законом от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ «О внесении изменений в ГПК РФ», наблюдалась частичная корреляция принципа запрета поворота к худшему и пределов рассмотрения гражданского дела судом вышестоящей инстанции; согласно ч. 2 ст. 327.1 ГПК РФ, если в порядке апелляционного производства обжалуется часть решения, суд апелляционной инстанции проверяет его законность и обоснованность только в обжалуемой части.

Кажется, что правило non reformatio in peius через много лет безоговорочно вновь возвращено в гражданское процессуальное право и законодательство. Однако это в известной мере иллюзия, поскольку, во-первых, ст. 327.1 ГПК РФ не воспрещает суду апелляционной инстанции принимать новые доказательства и исследовать обстоятельства, правда, только если лицо, участвующее в деле, обосновало невозможность представления средств доказывания в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, и орган правосудия признает такие причины уважительными.

Во-вторых, в силу абз. 2 ч. 2 ст. 327.1 ГПК РФ в интересах законности всякое итоговое судебное решение может быть проверено в полном объеме. В связи с этим ВС РФ в постановлении Пленума от 22 июня 2021 г. № 16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции» дополнительно разъяснил, что под интересами законности с учетом положений ст. 2 ГПК РФ следует понимать необходимость проверки правильности применения судом первой инстанции норм материального и процессуального права в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских, трудовых (служебных) и иных правоотношений, а также семьи, материнства, отцовства, детства, охраны здоровья; обеспечения права на благоприятную окружающую среду, образование и других прав и свобод человека и гражданина; прав и законных интересов неопределенного круга лиц и публичных интересов и в иных случаях потребности охраны правопорядка^[54].

Как видим, такая формулировка чрезмерно пространная и дискреционная, достаточно только первой ее части «необходимость проверки правильности применения судом первой инстанции норм материального и процессуального права в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских, трудовых (служебных) и иных правоотношений…» Она практически полностью сводит на нет принцип non reformatio in peius в пользу начала объективной истины. В 2021 г. не были приняты во внимание нарекания со стороны Европейского Суда по правам человека, который еще в постановлении от 13 мая 2008 г. «Галич против России» (Galich v. Russia) указал на аморфность терминологического оборота «в интересах законности», отрицательно сказывающегося на стабильности материальных правоотношений сторон^[55].

Комментируя сложившуюся ситуацию, Ю.А. Тимофеев справедливо отмечает, что «достаточно широко трактуя интересы законности, Верховный Суд фактически предоставляет суду апелляционной инстанции неограниченное право по своему усмотрению независимо от мнения лиц, участвующих в деле, расширить пределы апелляционной проверки, что создает для них реальную угрозу поворота к худшему, когда лица, инициирующие апелляционное производство, в надежде улучшить свое положение по сравнению с тем, как оно определено решением суда первой инстанции, рискуют тем, что суд апелляционной инстанции, выйдя за пределы их доводов, по результатам проверки примет определение, ухудшающее их положение, изменив или пересмотрев решение в той части, с которой такое лицо было согласно. Возникает ситуация, при которой лицо, не согласное с частью решения суда, вынуждено отказаться от апелляционного обжалования под страхом потерять право на присужденное»^[56].

В-третьих, вне зависимости от доводов, содержащихся в апелляционной жалобе, всегда проверяются обстоятельства, перечисленные в ч. 4 ст. 330 ГПК РФ, служащие безусловными основаниями к отмене судебного решения и иногда расширительно толкующиеся^[57]. Близкая, но не аналогичная ситуация прослеживается и в современном кассационном производстве^[58].

Применение принципа запрета поворота к худшему по гражданским делам потенциально не ограничивается изложенным выше, ведь в структуру механизма гражданского процессуального регулирования законодателем наряду с вновь открывшимися встроены новые обстоятельства, инициирующие пересмотр судебных актов, вступивших в законную силу. Теперь по п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ определение (изменение) в постановлении Президиума либо Пленума ВС РФ практики применения правовой нормы, если в таком постановлении содержится указание на то, что сформулированная в нем правовая позиция имеет обратную силу применительно к делам со схожими фактами, будучи новым обстоятельством, влечет за собой пересмотр окончательного судебного решения.

Не секрет, что это весьма спорное законодательное новшество было спровоцировано известным постановлением Пленума ВАС РФ от 12 марта 2007 г. № 7 (в ред. 14 февраля 2008 г.) «О применении АПК РФ при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам», разъяснившим в п. 5.1, что по таким обстоятельствам может быть пересмотрен судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена в постановлении Президиума или Пленума ВАС РФ, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора^[59].

Постановление Пленума ВАС РФ вызвало неоднозначные оценки в научной и практической среде^[60], хотя бы уже потому, что оно шло вразрез с юридической аксиомой, гласящей, что закон с учетом его толкования смотрит вперед, а не назад (lex retro non agit). Кроме того, посредством данного постановления происходила легализация судебного прецедента как источника гражданского процессуального права и ставился под сомнение принцип res judicata, с чем были согласны далеко не все специалисты^[61]. В связи с этим, как отмечала Н. Шиняева, «с момента появления Постановления № 14 многие юристы ждали, когда же проблема вновь открывшихся обстоятельств станет предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ»^[62].

Ожидания быстро оправдались, о чем позволяет судить постановление КС РФ от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 4 ст. 170, п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества “Производственное объединение “Берег”, открытых акционерных обществ “Карболит”, “Завод “Микропровод” и “Научно-производственное предприятие “Респиратор”»^[63]. В самом общем виде конституционные судьи согласились с тезами Пленума ВАС РФ, оговорив, что они могут быть реализованы с учетом: характера казуистических правоотношений, прямого указания Пленумом на придание обратной силы сформулированной правовой позиции применительно к делам со схожими фактическим обстоятельствами, соблюдения принципа non reformatio in peius^[64].

При этом Г.А. Жилин в особом мнении, которое заслуживает отдельного внимания, подчеркнул, что «по настоящему делу на федерального законодателя возложена обязанность в шестимесячный срок внести изменения и дополнения в арбитражное процессуальное законодательство, закрепляющие возможность пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебного акта арбитражного суда, основанного на правовой норме, практика применения которой после вступления данного судебного акта в законную силу определена (изменена) постановлением Пленума или Президиума ВАС РФ. Между тем данное обстоятельство в системе действующего правового регулирования не относится к категории вновь открывшихся обстоятельств… Более того, реализация данного поручения может привести к негативным последствиям для российской правовой системы в целом, поскольку внесет дисбаланс в устоявшиеся институты пересмотра вступивших в законную силу (окончательных) судебных актов не только собственно в арбитражном процессе, но и во всех предусмотренных Конституцией РФ (ч. 2 ст. 118) видах судопроизводства»^[65].

Ввиду того, что законодатель выполнил предписания Конституционного Суда РФ, включив в ГПК РФ и АПК РФ (а позднее и в КАС РФ) соответствующее основание для пересмотра по новым обстоятельствам судебных решений, вступивших в законную силу, нужно полагать, что правовая позиция конституционных судей теперь одинаково распространяется на все сферы судопроизводства. В связи с этим преимущественно более подробно остановимся на анализе принципа запрета поворота к худшему по гражданскому делу, окончательное решение по которому ставится под сомнение в связи с определением (изменением) в постановлении Президиума либо Пленума ВС РФ практики применения общеобязательного, формально определенного правила поведения.

Итак, КС РФ в своем постановлении констатировал несколько ключевых сентенций, а именно начало non reformatio in peius, во всяком случае, означает недопустимость придания обратной силы толкованию правовых норм, ухудшающему положение подчиненной (слабой) стороны в публичном правоотношении. Далее, по смыслу ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, невозможность отмены судебного решения, являющегося «законом для сторон», должна связываться не с характером обстоятельств как не существовавших на момент рассмотрения дела, а с тем, что сама по себе отмена влечет за собой негативную трансформацию имущественного статуса лица, установленного итоговым актом правосудия, иначе нарушается принцип правовой определенности. Если необходимо придать обратную силу интерпретации тех или иных норм, которая ведет к отмене судебного решения, в целях улучшения правового положения (reformatio in melius) гражданина либо организации, то это не только справедливо и сообразуется с общими требованиями действия норм во времени и по кругу субъектов, но также предполагает уважение окончательности вступивших в законную силу судебных вердиктов(res judicata).

Надо полагать, что все приведенные сентенции полностью распространяются на п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ и п. 5 ч. 1 ст. 350 КАС РФ, в которых de facto называются два самостоятельных варианта пересмотра по новым обстоятельствам судебных постановлений, вступивших в законную силу. Первый из них, как уже отмечалось, относится к области деятельности Пленума ВС РФ. Следующий более сложный — это оспаривание судебного постановления заинтересованным лицом в порядке надзора, основанного на законодательстве, практика применения которого после его принятия определена (изменена) дискреционной волей Президиума ВС РФ, в том числе проявленной при рассмотрении другого схожего дела (во всяком случае, по гражданским делам и экономическим спорам)^[66].

При этом относительно приведенных норм права А.Р. Султанов с учетом мнения КС РФ, изложенного выше, делает ценное замечание, «ретроспективность правовых позиций (правоположений) Верховного Суда РФ, улучшающих положение лиц, привлекаемых к публично-правовой ответственности и (или) в публично-правовых отношениях, имеют обратную силу исходя из общеотраслевого и конституционно-правового принципа, допускающего обратную силу закона во времени, улучшающего положение граждан и их объединений. Несмотря на то, что данный принцип действует напрямую (ч. 1 ст. 15 Конституции РФ), поскольку закреплен в Конституции РФ, полагаем, что он должен найти отражение и в КАС РФ, и в других процессуальных кодексах во избежание различного правоприменения, в том числе для исключения неконституционной практики игнорирования данного принципа»^[67].

Однако ВС РФ в своем постановлении Пленума от 11 декабря 2012 г. № 31 «О применении норм ГПК РФ при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений» предпочел не уходить в своем толковании так далеко^[68], подчеркнув, что судебное решение может быть пересмотрено в экстраординарном порядке, если в постановлении Президиума или Пленума ВС РФ, определившем (изменившем) практику применения правовой нормы, указано на возможность пересмотра по новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных актов, при вынесении которых правовая норма была применена судом иначе, чем указано в данном постановлении Президиума или Пленума ВС РФ. При этом следует иметь в виду, что пересмотр вступивших в законную силу судебных актов в данном случае допускается, если в результате нового толкования правовых норм не ухудшается положение подчиненной (слабой) стороны в публичном правоотношении (sic)^[69].

Словом, про гражданские правоотношения в названном постановлении Пленума ВС РФ не упоминается, хотя КС РФ говорил об этом: пересмотр вступивших в законную силу судебных актов на основании правовой позиции, впоследствии сформулированной в постановлении в постановлении Президиума либо Пленума ВС РФ относительно дел, вытекающих из гражданских правоотношений (пенсионных, жилищных, по предоставлению обеспечения в порядке обязательного социального страхования и др.^[70]), вполне допустимо, если этого требуют интересы защиты неопределенного круга лиц или заведомо слабой стороны в правоотношении^[71].

В дальнейшем, как показала практика, уточнения имели место быть касательно не принципа non reformatio in peius, а различных процедурных моментов, к примеру, по поводу того, можно ли обращаться с заявлением о пересмотре судебного решения по новым обстоятельствам, если в определении судебной коллегии ВС РФ, которое было вынесено в порядке кассационного производства, определено (изменено) смысловое содержание той или иной нормы, использованной в конкретном деле. В частности, об этом отрицательно высказался КС РФ в постановлении от 17 октября 2017 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ в связи с жалобами граждан Д.А. Абрамова, В.А. Ветлугаева и других»^[72].

Вместе с тем было бы неправильным не отметить, что в этом же постановлении конституционные судьи еще раз обратили внимание законодателя на следующее: для того, чтобы исключить возможность преодоления правовой определенности, окончательности и неопровержимости вступившего в законную силу судебного акта без соблюдения установленных законом особых процессуальных условий его пересмотра, нужно вернуться к ранее сформулированной правовой позиции органа конституционного контроля в той части, которая затрагивает вопросы пересмотра по новым обстоятельствам судебного акта, обретшего законную силу, тогда когда речь идет о делах, возникающих из гражданских правоотношений, с учетом запрета на придание обратной силы толкованию правовых норм, ухудшающих положение физического или юридического лица.

Однако законодатель по-прежнему упускает из вида начало non reformatio in peius и прямо не закрепляет его в нормах процессуального закона, хотя очевидно, что в связи с проанализированными постановлениями КС РФ оно имплицитно по отношению к п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ и п. 5 ч. 1 ст. 350 КАС РФ, а также, по всей видимости, и КоАП РФ^[73], что подтверждается правоприменительной практикой^[74].

Таким образом, в ближайшем будущем российскому законодателю предстоит обратиться к комплексному урегулированию проблемы внедрения и применения в гражданском, арбитражном и административном судопроизводстве принципа запрета поворота к худшему^[75]. Это касается производства в суде апелляционной и кассационной инстанций, а также пересмотра по вновь открывшимся или новым обстоятельствам судебных постановлений. Немалой ценностью здесь может обладать опыт, накопленный как отечественной, так и зарубежной^[76] процессуальной теорией и практикой, который в концентрированном виде подразумевает, что правило non reformatio in peius, являясь одним из многочисленных имманентных следствий диспозитивности, означает право заинтересованного лица ограничивать проверочные полномочия органа правосудия^[77].

Конкретизируясь в апелляционном производстве, указанное правило не позволяет суду второй инстанции вмешиваться в необжалованную часть не вступившего в законную силу решения и тем самым ухудшать правовое положение лица, если только жалоба не поступила от обеих сторон либо прочих заинтересованных участников процесса, а также не затронуты фундаментальные основания, вызывающие безусловную отмену судебного акта. Кроме того, при неполной апелляции не считается таким ухудшением направление дела на новое рассмотрение в нижестоящий суд. Так, раскрывая существо отдельных статей ГПК Литвы, В. Некрошюс пишет, что «худшим решением не считаются ситуации, когда после отмены обжалованного решения суда дело возвращается в суд первой инстанции на новое рассмотрение или когда решение обжаловано обеими сторонами»^[78].

В ходе пересмотра по новым обстоятельствам судебных решений, в частности, по причине определения (изменения) в постановлении Президиума либо Пленума ВС РФ практики применения правовой нормы, все описанные исключения из правила non reformatio in peius вряд ли будут иметь место. Объяснение кроется в том, что итоговый акт правосудия, имеющий силу закона и разрешающий дело по существу, судом не проверяется, но им осуществляется процедура самоконтроля^[79] без передачи дела на новое рассмотрение; а вот подача заявления о пересмотре обеими сторонами или другими лицами, участвующим в деле, как нам представляется, вполне возможна.

Список литературы

1. Августина И.Д. Некоторые проблемы апелляционного производства по гражданским делам // Российский судья. 2022. № 1.

2. Ахмедов С.М. Производство по пересмотру судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам в системе пересмотра судебных актов в арбитражном процессе: Автореф. дисс.… канд. юрид. наук. М., 2008.

3. Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности // Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005.

4. Борисова Е.А. Апелляционное производство: история, теория, практика // Вестник гражданского процесса. 2021. № 5.

5. Борисова Е.А. Апелляция в гражданском (арбитражном) процессе. М., 2000.

6. Борисова Е.А. Правило о запрете поворота к худшему в гражданском процессе // Российская юстиция. 2007. № 1.

7. Будак Е.В. Апелляционное производство в России и Австрии. М., 2010.

8. Бурков А.Л. Конвенция о защите прав человека в судах России. М., 2010.

9. Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты. М., 2005.

10. Гойденко Е.Г. Отмена не вступивших в законную силу судебных решений в гражданском процессе. Калуга, 2009.

11. Голубцов В.Г. Применение гражданского процессуального закона во времени // Вестник гражданского процесса. 2021. № 3.

12. Гольмстен А.Х. Юридические исследования и статьи (Общая теория права. — Обычное право. — Гражданское право. — Торговое право. — Гражданский процесс). СПб., 1894.

13. Гражданский процесс / Отв. ред. Н.А. Чечина, Д.М. Чечот. М., 1968.

14. Жуйков В.М. Надзорное производство в гражданском процессе // Закон. 2021. № 7.

15. Зайцев И.М. Самоконтроль суда первой инстанции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1998. № 12.

16. Зайцев О.В. Роль судебных решений (прецедентов) и судебной практики в регулировании общественных отношений // Вестник гражданского процесса. 2018. № 2.

17. Иванова О.В. Лица, не привлеченные к участию в деле, права которых нарушены решением суда. М., 2010.

18. Лесницкая Л.Ф., Забрамная Н.Ю. Об уточнении правил пересмотра судебных постановлений по новым обстоятельствам, предусмотренных п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ // Комментарий судебной практики / Отв. ред. К.Б. Ярошенко. М., 2019.

19. Муромцев С. Рецепция римского права на Западе. М., 1886.

20. Некрошюс В. Латвия, Литва, Эстония // Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е.А. Борисовой. М., 2007.

21. Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1909.

22. Носенко Д.А. Производство гражданских дел в общих судебных установлениях. Устав гражданского судопроизводства. М., 1894.

23. Победоносцев К.П. Судебное руководство. М., 2004.

24. Решетникова И.В. Допустимость доказательств и активность суда в современном процессе доказывания // Вестник гражданского процесса. 2021. № 5.

25. Решетникова И.В. Новации в регулировании пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам // Закон. 2008. № 4.

26. Решетникова И.В. Размышляя о судопроизводстве: Избранное. М., 2019.

27. Скворцов О.Ю. Институт кассации в российском процессуальном праве (проблемы судоустройства и судопроизводства): Автореф. дисс.… канд. юрид. наук. СПб., 2000.

28. Султанов А.Р. Ретроспективность правовых позиций Пленума Верховного Суда РФ в административном судопроизводстве // Вестник гражданского процесса. 2017. № 4.

29. Тарибо Е.В. Запрет поворота к худшему в судебной деятельности: на примере рассмотрения дел об административных правонарушениях // Вестник Омской юридической академии. 2017. № 4.

30. Терехова Л.А. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты. М., 2007.

31. Тимофеев Ю.А. Современные проблемы пересмотра судебных актов // Актуальные проблемы гражданского и административного судопроизводства / Под ред. В.В. Яркова. М., 2021.

32. Цитович П.П. Гражданский процесс (конспект лекций). Киев, 1894.

33. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.

34. Чулкова Л.А., Ковалевская Д.Е. Порядок пересмотра дела арбитражными судами по вновь открывшимся обстоятельствам // Юридическая работа в кредитной организации. 2010. № 2.

35. Шакирьянов Р.В. Апелляционное производство, шаги по оптимизации гражданского судопроизводства: изменения в ГПК РФ // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 4.

36. Шакирьянов Р.В. Пределы рассмотрения дела судом апелляционной инстанции // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 1.

37. Шиняева Н. Кодекс или прецедент? // Эж-Юрист. 2009. № 48.

38. Яблочков Т.М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1912.

39. Gersdorf H. Verwaltungsprozessrecht. Heidelberg, 2006.

Примечания

37

См.: Борисова Е.А. Апелляция в гражданском (арбитражном) процессе. М., 2000. С. 103.

38

См.: Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты. М., 2005. С. 215–216.

39

Подробнее см.: Муромцев С. Рецепция римского права на Западе. М., 1886; Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.

40

Cм.: Цитович П.П. Гражданский процесс (конспект лекций). Киев, 1894. С. 93.

41

См.: Гольмстен А.Х. Юридические исследования и статьи (Общая теория права. — Обычное право. — Гражданское право. — Торговое право. — Гражданский процесс). СПб., 1894. С. 478; Победоносцев К.П. Судебное руководство. М., 2004. С. 339.

42

См.: Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1909. С. 292; Яблочков Т.М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1912. С. 229–231.

43

Носенко Д.А. Производство гражданских дел в общих судебных установлениях. Устав гражданского судопроизводства. М., 1894. С. 202.

44

См.: Иванова О.В. Лица, не привлеченные к участию в деле, права которых нарушены решением суда. М., 2010. С. 53.

45

Гражданский процесс / Отв. ред. Н.А. Чечина, Д.М. Чечот. М., 1968. С. 316.

46

См.: Жуйков В.М. Надзорное производство в гражданском процессе // Закон. 2021. № 7. С. 52–60.

47

См.: Решетникова И.В. Допустимость доказательств и активность суда в современном процессе доказывания // Вестник гражданского процесса. 2021. № 5. С. 49–60.

48

См.: Шакирьянов Р.В. Апелляционное производство, шаги по оптимизации гражданского судопроизводства: изменения в ГПК РФ // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 4. С. 31.

49

Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности // Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 511.

50

Cм.: Скворцов О.Ю. Институт кассации в российском процессуальном праве (проблемы судоустройства и судопроизводства): Автореф. дисс.… канд. юрид. наук. СПб., 2000. С. 22; Шакирьянов Р.В. Пределы рассмотрения дела судом апелляционной инстанции // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 1. С. 26–27.

51

См.: Борисова Е.А. Правило о запрете поворота к худшему в гражданском процессе // Российская юстиция. 2007. № 1. С. 42–44; Гойденко Е.Г. Отмена не вступивших в законную силу судебных решений в гражданском процессе. Калуга, 2009. С. 31.

52

Терехова Л.А. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты. М., 2007. С. 204–205.

53

Решетникова И.В. Размышляя о судопроизводстве: Избранное. М., 2019. С. 14.

54

Постановление Пленума ВС РФ от 22 июня 2021 г. № 16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции» // СПС «КонсультантПлюс».

55

Постановление ЕСПЧ от 13 мая 2008 г. «Галич против России» (Galich v. Russia) // СПС «КонсультантПлюс».

56

Тимофеев Ю.А. Современные проблемы пересмотра судебных актов // Актуальные проблемы гражданского и административного судопроизводства / Под ред. В.В. Яркова. М., 2021. С. 230.

57

См.: Борисова Е.А. Апелляционное производство: история, теория, практика // Вестник гражданского процесса. 2021. № 5. С. 126–127; Августина И.Д. Некоторые проблемы апелляционного производства по гражданским делам // Российский судья. 2022. № 1. С. 9–13.

58

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 июня 2021 г. № 17 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» // СПС «КонсультантПлюс».

59

Постановление Пленума ВАС РФ от 12 марта 2007 г. № 7 (в ред. 14 февраля 2008 г.) «О применении АПК РФ при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» // СПС «КонсультантПлюс».

60

Cм.: Решетникова И.В. Новации в регулировании пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам // Закон. 2008. № 4. С. 82; Ахмедов С.М. Производство по пересмотру судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам в системе пересмотра судебных актов в арбитражном процессе: Автореф. дисс.… канд. юрид. наук. М., 2008. С. 9–11; Чулкова Л.А., Ковалевская Д.Е. Порядок пересмотра дела арбитражными судами по вновь открывшимся обстоятельствам // Юридическая работа в кредитной организации. 2010. № 2. С. 3–5.

61

Подробнее см.: Бурков А.Л. Конвенция о защите прав человека в судах России. М., 2010.

62

Шиняева Н. Кодекс или прецедент? // Эж-Юрист. 2009. № 48. С. 5.

63

Постановление КС РФ от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 4 ст. 170, п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества “Производственное объединение “Берег”, открытых акционерных обществ “Карболит”, “Завод “Микропровод” и “Научно-производственное предприятие “Респиратор”» // СПС «КонсультантПлюс».

64

Правовая позиция КС РФ не привела ЗАО “Производственное объединение “Берег”, ОАО “Карболит”, ОАО “Завод “Микропровод” и ОАО “Научно-производственное предприятие “Респиратор” к ожидаемому результату. ВАС РФ определением от 22 октября 2010 г. № ВАС-3884/08 отказал обществу «Берег» в передаче дела на рассмотрение Президиума ВАС РФ с формулировкой: необходимость указания в постановлении Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ на возможность придания приведенному в нем толкованию норм права обратной силы установлена КС РФ только с 21 января 2010 г.

65

Особое мнение судьи КС РФ Г.А. Жилина «По делу о проверке конституционности положений ч. 4 ст. 170, п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества “Производственное объединение “Берег”, открытых акционерных обществ “Карболит”, “Завод “Микропровод” и “Научно-производственное предприятие “Респиратор”» // СПС «КонсультантПлюс».

66

См.: Лесницкая Л.Ф., Забрамная Н.Ю. Об уточнении правил пересмотра судебных постановлений по новым обстоятельствам, предусмотренных п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ // Комментарий судебной практики / Отв. ред. К.Б. Ярошенко. М., 2019. Вып. 24. С. 132–144.

67

Султанов А.Р. Ретроспективность правовых позиций Пленума Верховного Суда РФ в административном судопроизводстве // Вестник гражданского процесса. 2017. № 4. С. 259.

68

См.: Зайцев О.В. Роль судебных решений (прецедентов) и судебной практики в регулировании общественных отношений // Вестник гражданского процесса. 2018. № 2. С. 105–136.

69

Постановление Пленума ВС РФ от 11 декабря 2012 г. № 31 «О применении норм ГПК РФ при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений» // СПС «КонсультантПлюс».

70

Определение Конституционного Суда РФ от 13 марта 2018 г. № 586-О-Р «По ходатайствам граждан Д.А. Абрамова, В.А. Ветлугаева, С.Н. Долгунова, Е.А. Казаченко и В.П. Печкова о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 17 октября 2017 года № 24-П» // СПС «КонсультантПлюс».

71

Пункт 4 Постановления КС РФ от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 4 ст. 170, п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества “Производственное объединение “Берег”, открытых акционерных обществ “Карболит”, “Завод “Микропровод” и “Научно-производственное предприятие “Респиратор”» // СПС «КонсультантПлюс».

72

Постановление КС РФ от 17 октября 2017 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ в связи с жалобами граждан Д.А. Абрамова, В.А. Ветлугаева и других» // СПС «КонсультантПлюс».

73

Тарибо Е.В. Запрет поворота к худшему в судебной деятельности: на примере рассмотрения дел об административных правонарушениях // Вестник Омской юридической академии. 2017. № 4. С. 116–121.

74

Постановление ВС РФ от 9 июня 2022 г. № 53-АД22-5-К8 // СПС «КонсультантПлюс».

75

См.: Голубцов В.Г. Применение гражданского процессуального закона во времени // Вестник гражданского процесса. 2021. № 3. С. 132–152.

76

Подробнее см.: Gersdorf H. Verwaltungsprozessrecht. Heidelberg, 2006.

77

См.: Будак Е.В. Апелляционное производство в России и Австрии. М., 2010. С. 122.

78

Некрошюс В. Латвия, Литва, Эстония // Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е.А. Борисовой. М., 2007. С. 192.

79

См.: Зайцев И.М. Самоконтроль суда первой инстанции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1998. № 12. С. 3–4.