Возвращение удовольствия. Как преодолеть сексуальную травму и жить страстной жизнью

Холли Ричмонд, 2021

Холли Ричмонд – психотерапевт, специалист по психосоматике, профессиональный сексолог, семейный терапевт. Она помогает людям, пережившим сексуальную травму, пройти через болезненные главы своей жизни и вернуть себе радость и удовольствие. Эта книга представляет собой новаторское исследование соматических (телесных) и психологических факторов в восстановлении сексуального здоровья «выживших». В ней предлагаются практические методы для развития чувства безопасности, надежности и доверия. В этом воодушевляющем руководстве вы найдете все необходимое, чтобы начать здоровые отношения и снова жить страстной жизнью. Благодаря мудрым советам и авторским упражнениям, вы сможете обрести исцеление, преодолеть стыд, почувствовать себя в безопасности, возродить свою сексуальность и вернуть в свою жизнь удовольствие. «Травма – это не то, что случается с нами, это то, что мы прячем внутри в отсутствие сочувствия» (П. Левин). Холли Ричмонд позволит ощутить это сочувствие, а также то, что вы больше не одни. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Понимание своей травмы

Самое жестокое отношение к себе, самый главный вред, какой можно себе причинить, — это оставаться невежественными, не имея смелости и уважения взглянуть на себя честно и с любовью.

Пема Чодрон

Сексуальность — это опыт близости. Это то, как мы выражаем себя в чувственной сфере с другими и с собой, — с сознанием того, что наша уникальность чувствуется на эмоциональном и физическом планах. Сексуальная травма сильно снижает эту способность к самовыражению, лишая нас слов, способности наслаждаться прикосновениями и тонкостями близких отношений.

Прежде чем мы начнем, я предлагаю вам завести дневник, который вы будете держать под рукой в процессе работы, — он необходим при выполнении многих упражнений, а также поможет вам отслеживать свои успехи. Он может быть самым простым, однако всегда держите его рядом.

На страницах этой книги я буду рассказывать истории разных людей, поскольку это поможет вам самим восстановить связь с вашим опытом — вероятно, вы и сами искали такую возможность, но не осмеливались этого хотеть в полной мере. Это истории людей, которые обычно не судят так жестко, как собственные, но которые помогают вскрыть собственную защитную оболочку, через трещины в которой внутрь и проникает свет. Я надеюсь, что вы больше не будете пытаться прикрыть их, а, наоборот, воспользуетесь возможностью пролить сквозь них свет. Для вашего растущего сексуального «Я», готового начать путь к расцвету, я предлагаю первую историю.

История:

Поднять завесу

Мой первый сеанс работы с Шаной начинался так же, как и многие другие, — с обмена любезностями и оформления документов, после чего наступило то пугающее мгновение, когда она осознала, что сделала: она пришла рассказать совершенно незнакомому человеку свою самую большую тайну. Это было видно по ее лицу и телу — широко раскрытым, почти не моргающим глазам, когда она усаживалась на кушетку как можно дальше от меня. Я сказала ей, что на этом сеансе мы познакомимся друг с другом и, скорее всего, не будем обсуждать что-то слишком трудное. Она немного расслабилась, и мы начали беседовать, но внезапно она остановилась посередине фразы и проговорила: «Мне кажется, я должна рассказать вам кое-что. Можно?»

Шана, как и многие, хранила свою тайну слишком долго. Ей было больно, она отчаянно искала помощи и была уверена, что если она выйдет из этого кабинета, так и не озвучив самую болезненную правду, то уже никогда не вернется. Сегодня она почувствовала себя храброй, но не могла поручиться, что так будет и завтра. Она знала, что, если не выложит свою историю прямо в эту минуту, ей придется проглотить ее еще раз, и на этот раз, кажется, она задохнется. Еще не полностью осознав это, она уже поняла, что рассказать — значит приблизиться к исцелению. Стыд нарастает под покровом тайны, но Шана была готова поднять эту завесу.

Спрятав кисти рук под себя, Шана начала рассказывать свою историю моему книжному шкафу, избегая зрительного контакта. Я понимала: она готова говорить, но еще не готова к тому, чтобы на нее смотрели. По ее примеру я смотрю на свой планшет. «Я совершенно уверена, что один парень в колледже надругался надо мной. Я знаю, что он сделал это, потому что мне там было очень больно, — говорит она, глядя на свои бедра. — Но я не помню всего, потому что я была пьяна. То есть, мне кажется, я отключилась. Думаю, я сказала что-то, а может, и нет. Я помню, как выходила с ним из бара».

А потом она посмотрела на меня и голосом уже более уверенным, чем тот, что я слышала до сих пор, сказала: «Мне слишком страшно даже ходить на свидание, и так уже примерно лет восемь. Я не понимаю, что со мной не так?»

Это именно то, что Шана хотела, чтобы я услышала. Она очень убедительна и абсолютно искренна в своей фрустрации и самобичевании, как и в своем страдании. И она права — она не понимает. Если она хочет чувствовать себя иначе, ей придется пересмотреть то, что она знает, или, точнее, то, во что она верит. Мы медленно начнем снимать покровы с той истории, которую она приняла как правду, в которой она — антагонист и тот, кто создает проблему, а не протагонист и тот, кто проблему решает, разоблачает зло, поддерживает и спасает. Поскольку я знаю, что это долгий и сложный процесс, я предлагаю ей внимательнее приглядеться к тому, как звучит ее история.

Я ответила на ее вопрос, который, как и у большинства переживших травму, был больше похож на утверждение, и произнесла: «С вами все в порядке».

Она не отвела взгляд. Она хотела верить мне, но пыталась уловить малейший намек на то, что я намеренно ввожу ее в заблуждение или пытаюсь увещевать ее из вежливости. Я повторила: «С вами все в порядке, — и добавила: — с вами случилось плохое, это разные вещи».

Шана снова сменила позу, и я поняла, что на сегодня мы закончили обсуждение ее прошлого. Мы вернулись к настоящему и стали говорить о том, чего она добилась с тех пор, как пережила травму. С моей подачи она начала делиться успехами в нескольких сферах своей нынешней жизни, которыми она гордится. В последние несколько минут сеанса я решила сделать шаг в будущее и спросила: «Чего вы хотите для себя?»

Последовала длинная пауза. Большинство переживших травму знают, что они недовольны тем, что есть, но не осмеливаются и мечтать о том, что могло бы быть.

«Я больше не хочу бояться», — тихо ответила она.

Я приняла ее ответ, но попыталась выяснить больше: «Вы будете меньше бояться, я в этом уверена. Но что дальше? Чего вы хотите потом, когда перестанете бояться?»

Она снова посмотрела на свои бедра, пытаясь почувствовать ту маленькую часть себя, которая верила, что она способна на что-то большее. Наконец она подняла глаза, пожала плечами и произнесла: «Я хочу знать, чего я хочу. Пока я знаю только, чего я не хочу».

Я сказала ей, что большинству переживших травму нужно познать силу слова «нет» прежде, чем они начнут говорить «да», и что ее нынешний выбор в пользу «нет» до сих пор был разумным и безопасным способом взаимодействия с миром. А потом я проговорила: «На данный момент вы именно там, где должны быть. Спасибо за то, что дали мне понять, куда вы хотите двигаться».

Размышления об истории

В своем дневнике поразмышляйте о том, как вы относитесь к истории Шаны.

Чувствуете ли вы грусть или злость по поводу того, что случилось с Шаной, или радуетесь тому, что она начала процесс исцеления, и надеетесь на успех? Или даже и то, и другое одновременно?

Какая эмоция лучше всего описывает ваше отношение к собственному пути восстановления?

Что больше всего пугает вас на этом пути?

Что больше всего воодушевляет?

Внесем ясность

Невозможно начать работу с тем, что непонятно! Чтобы начать процесс исцеления после сексуальной травмы, необходимо прояснить, что это такое, чтобы мы говорили на одном языке. Такие слова, как «изнасилование», «надругательство», «принуждение» и «приставания», часто используются взаимозаменяемо, однако, несмотря на то что у них определенно есть нечто общее, они описывают разный опыт. Прояснение конкретных разновидностей сексуальной травмы поможет вам опираться на факты, а не на домыслы. Кроме того, в более тонком смысле эти термины дадут вам понять, что вы не одиноки: если ваш опыт описан здесь, в книге, на странице, то он реален, и его пережили не только вы. Сексуальная травма усугубляется в изоляции. Стыд процветает втайне, и иногда стоит обнаружить скрытые части себя, чтобы ощутить сочувствие других, тех, кто пострадал так же, как вы. Лишь тогда, когда вы сознаете, что произошло, не осуждая себя и не культивируя чувство вины, вы можете принять это, исцелиться и пойти дальше.

История Шаны демонстрирует необходимость точной терминологии для определения сексуальной травмы. Иногда неоднозначные слова используются как средство самозащиты: «Она прикоснулась ко мне» вместо «Она приставала ко мне», или: «Он домогался меня» вместо «Он изнасиловал меня». Действительно, это звучит менее жестко — сказать, что кто-то прикоснулся к вам, а не приставал. Но представьте, что будет, когда ваш новый хороший и внимательный партнер скажет: «Я бы хотел прикоснуться к тебе». Что вы будете делать со столь противоречивыми значениями слова «прикасаться»? В прикосновении нет ничего плохого, а в приставаниях — есть.

Кроме того, вы можете просто не знать, какой именно термин точно описывает вашу травму. В ходе нашего первого сеанса Шана сказала «сексуальное домогательство» вместо «изнасилования», хотя последнее определение было бы более точным. Я предположила это по ее описанию боли и повреждений, и на втором сеансе она подтвердила, что обидчик проник в нее. Уточнение термина для описания травмы не облегчило ее участи, но позволило ей быть более уравновешенной и меньше критиковать себя, поскольку теперь она могла соотнести силу своих переживаний с тем, что действительно произошло.

Конец ознакомительного фрагмента.