Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

Сборник статей, 2016

Мир вошел в глобальный кризис, который может обернуться как новой мировой войной, так и стать дорогой к новым возможностям, вратами в новый, более справедливый и человечный мир, чем существующий ныне. Случится ли «война всех против всех» или надо «радоваться кризису», так как на смену капитализму придет новая «экономика заслуг»? Замерзнет ли в результате климатической катастрофы Европа и расцветет ли наш Дальний Восток? Мир в пике, и сможет ли он выйти из него – покажет только будущее. Но разве не интересно узнать заранее, каким оно может быть? В книге нашли отражения события на Украине и на Балканах, вопросы строительства «Южного потока» и борьбы с ИГИЛ, рост иммиграции в Россию европейцев и жизнь русских эмигрантов в Европе, перипетии краха СССР и возможный развал США… О современных событиях, перспективах и возможностях грядущего – эта книга, в которую вошли работы С. Глазьева, М. Мусина, Т. Керби, Б. Кагарлицкого, Р. Герра, А. Капицы, С. Багдасарова, Э. Кустурицы, М. Веллера, К. Шахназарова и многих известных современных российских и зарубежных публицистов, экономистов, политиков, дипломатов опубликованных за последнее время на страницах журнала «Газпром».

Славянский вопрос

На вопросы журнала отвечает директор Института славяноведения Российской Академии наук Константин Никифоров

— Константин Владимирович, отношения славянских государств между собой редко бывали безоблачными, такая же картина наблюдается и в наше время. В такой ситуации уместно ли говорить о славянском единстве в рамках единой Европы?

— Славяне, к сожалению, не очень дружные народы, но ведь не только они. Ничем не лучше две другие европейские этнические общности — народы, говорящие на романских и германских языках. Можно вспомнить многочисленные войны романских народов друг с другом и такие же войны между германцами. Другое дело, что после Второй мировой войны западноевропейские народы начали строить «единую Европу» и к сегодняшнему дню имевшиеся противоречия оказались во многом нивелированы в условиях Европейского союза. Славяне же, увы, наоборот, в конце прошлого века «отличились» межэтническими гражданскими войнами на территории бывшей Югославии, приведшими к ее развалу, а также распадом СССР и Чехословакии.

Можно сказать, что после окончания холодной войны славяне оказались расколоты и в целом проектом «единой Европы». Многие славянские страны вошли или стремятся войти в Евросоюз (а то и в НАТО), другие — Россия и Белоруссия — остаются за рамками евроинтеграции, создавая собственный Евразийский союз. Промежуточное положение занимают Сербия и Украина. В подобной ситуации фактор принадлежности к славянству, к славянскому миру в межгосударственных отношениях славянских стран ощущается весьма слабо.

Панславизм

— Может быть, это связано с тем, что все славянские народы, кроме русских, на несколько сотен лет потеряли свою государственность, входя в состав различных империй — Османской, Австрийской, Российской, Германской?

— Долгое отсутствие независимости у относительно небольших стран Центральной и Юго-Восточной Европы, конечно, не может не сказываться. Жизнь в буфере между Россией и Западной Европой наложила свой отпечаток. Привычка опираться прежде всего не на свои собственные силы, а на какое-либо крупное государство или союз государств осталась. Между тем давно пора стать хозяевами в своем доме, вспомнить старые лозунги типа «Балканы — балканским народам». Его можно перефразировать и в лозунг «Славянский мир — славянским народам». Малые страны Европы вполне могут проводить более самостоятельную политику. Классический пример — Швейцария. То, что это не совсем утопия и для славянских стран традиционного зарубежья, доказал, в частности, бывший чешский президент Вацлав Клаус, который приложил много усилий, чтобы в современных условиях превратить Чехию в субъект мировой политики.

— Сохраняют ли актуальность в настоящее время идеи панславизма? Можно ли говорить о том, что это идеологическое течение окончательно кануло в Лету или же есть шансы на его возрождение?

— Отвечая на этот вопрос, следует копнуть в историю и разобраться с терминами. Где-то на рубеже XVIII–XIX веков начинается мощный процесс национального возрождения зарубежных славянских народов, связанный с их национальным пробуждением, ростом национального самосознания, периодом романтизма в национальных культурах, формированием литературных языков, началом борьбы за национальное освобождение и восстановление государственности. И всё это начинается с появлением почти во всех зарубежных славянских странах великих просветителей, «будителей», как их тогда назвали.

Практически все деятели славянского национального возрождения (естественно, кроме поляков) обращали свой взор к России — единственному независимому славянскому государству того времени. Существовала надежда, что великая славянская страна поможет своим братьям в их освобождении. Многие из славянских «будителей» приезжали в Россию. Предпринимались даже многочисленные попытки создания общеславянского языка на базе русского.

Кроме тяги к России, появилось и тяготение славян друг к другу. Именно с этого периода можно говорить о таком понятии, как идея славянской взаимности или славянской общности. Идея славянской взаимности ощущалась в тот период довольно сильно. В то же время в самой России отношение властей к «славянской теме», или «славянской идее», было непростым. Этому мешали и польский вопрос, и боязнь осложнить отношения с Австрийской империей. Гораздо активнее «славянской идее» был привержены общественные деятели, не связанные официальными государственными обязательствами. Отсюда, кстати, берут свое начало отечественные славянофилы.

Идея славянской взаимности вместе с русским славянофильством — особенность славянских стран. Столь разработанных и получивших широкое распространение идей не было ни у романских, ни у германских народов. Но эти идейные течения нельзя путать друг с другом и тем более с панславизмом. В отличие от славянофильства панславизм как идея собирания славянских земель в составе России никогда не имел в русском общественном мнении широкого распространения и тем более никогда не был программой официальной внешней политики России.

Сам термин «панславизм» имел чужеродное происхождение. Дело в том, что появление идеи славянской взаимности не могло не встретить противодействия и прежде всего со стороны соседей славян — немцев и австрийцев. Следуя за Гегелем, многие немецкие и другие западные политики и исследователи делили все народы на «исторические» и «неисторические». К «неисторическим» относили славян. Немецкоязычная литература сделала из идеи славянской взаимности жупел, низведя ее к «панславизму», то есть к якобы экспансионистским планам России. Политика раздувания ложных страхов перед «русской угрозой» маскировала, как правило, собственные экспансионистские планы. Отчасти рудимент такого отношения к России сохранился на Западе до наших дней.

— Существует ли во внешней политике РФ отдельное славянское направление и как вы оцениваете потенциал развития отношений России со славянскими государствами?

— К сожалению, трудно сегодня заметить такое внешнеполитическое направление, которое прямо было бы направлено на укрепление связей со славянскими государствами. Здесь еще очень много нереализованного.

Главный вопрос — какими должны быть сегодня отношения между славянскими странами, когда они, как уже было сказано, политически расколоты между Европейским и формирующимся Евразийским союзами? Многие из тех, кто задумывается над этой проблемой, говорят о необходимости развивать прежде всего культурные, просветительские, образовательные, научные связи, что именно их оживление создает сегодня предпосылки общего улучшения отношений между славянскими народами.

Кое-что в этом направлении делается. Так, в России возобновились и уже в течение 20 лет с достаточно большим размахом проходят ежегодные празднования Дня славянской письменности и культуры. Помимо академического Института славяноведения и славистических кафедр МГУ, в Москве возникло и такое высшее учебное заведение, как Государственная академия славянской культуры. Наконец, в 2004 году стал работать Форум славянских культур, штаб-квартира которого находится в Любляне. Эта организация — хороший пример того, что надо делать. Хотя работа Форума разворачивается не без проблем, она уже способствовала сближению славянских культур и славянских стран, в которых сегодня повсеместно наблюдается всплеск интереса к национальной культуре, традициям, фольклору и т. п.

Но все-таки славянская тема звучит в России не так громко, как следовало бы. Достаточно сказать, что в самой большой славянской стране нет даже Музея славянских народов (вроде существующего Государственного музея искусств народов Востока).

Маятник возвращается назад

— Могут ли такие проекты, как «Южный поток», проходящий по территории нескольких славянских стран, стимулировать развитие не только экономического, но также политического диалога между этими государствами?

— Конечно, экономическая составляющая является основой всего остального. Экономическое сотрудничество увеличивает доверие между странами, усиливает политическое взаимодействие. Особенно важны в этом плане межгосударственные глобальные инфраструктурные проекты, и «Южный поток» является, пожалуй, наиболее значимым. Кстати, его реализация уже вызвала всплеск интереса к русскому языку в славянских и балканских странах. Не надо только впадать в крайности и представлять дело так, что романтические времена давно прошли и речь должна идти лишь о прагматических экономических связях. Это — крайне узкий и скучный взгляд на существо отношений России со славянскими странами. Наши отношения намного богаче.

— Каково в целом отношение к России среди славянских государств?

— Отношение к России у славянских стран не было какой-то константой и менялось с течением времени. До обретения независимости они тяготели к России. После ее обретения, как предупреждал еще Ф.М. Достоевский, отношения стали портиться. Такие возвратно-поступательные движения продолжались и в дальнейшем.

Последние колебания случились после «бархатных революций» 1989 года, когда формальное союзничество в восточном блоке эти страны (кроме Сербии) заменили на членство в блоке противоположном. В некоторых странах появилось даже несвойственное им прежде русофобство. Но теперь, достигнув своего предела, маятник понемногу возвращается назад.

Есть различия в отношении к России политиков и элиты и так называемого простого народа. Народ всегда был настроен по отношению к России более позитивно, а часть элиты тяготела к Западу. Это касается почти всех славянских стран.

Остаются также различия между самими этими странами — от Польши на одном полюсе и Сербии и Черногории — на другом. Так, недавние опросы общественного мнения в Сербии показали, что сербы из народов «большой восьмерки» лучше всего относятся именно к русским. По шкале от — 5 до +5 только русские имеют в сербском представлении значительный плюс.

— Каковы перспективы вхождения Сербии в ЕС и как это может отразиться на российских инвестициях в эту страну?

— Как можно понять из опросов общественного мнения, большая часть сербского населения и политических партий выступают за вхождение страны в ЕС (по поводу вхождения в НАТО картина более сложная и даже противоположная). Свою роль играет, несомненно, и тот факт, что почти все сербские соседи уже в Евросоюзе или добиваются вхождения в него, что принадлежность к этой организации символизирует для многих сербов возвращение в Европу. Другое дело, насколько всё это сегодня реально.

С одной стороны, включив летом прошлого года в свой состав Хорватию, Европейский Союз, по-видимому, на какое-то время взял паузу и больше расширяться не будет. Слишком много накопилось внутренних проблем, слишком много стран было принято в предыдущие годы скорее по политическим, чем по экономическим соображениям.

С другой стороны, ситуация с Сербией осложняется еще и косовской проблемой. Добиваясь вхождения в ЕС, Сербия уже пожертвовала очень многим и даже фактически признала Косово. Сделать это еще и юридически, официально признав отторжение территории, считающейся колыбелью сербской культуры и государственности, почти невозможно для любого сербского правительства. Но именно этого в конце концов и потребует Евросоюз, и у сербов не должно оставаться иллюзий по этому поводу.

Проблема Косово могла быть решена компромиссным путем — разделом края на сербскую и албанские части. Но вначале сербы наотрез отказывались от такого варианта, а теперь, возможно, были бы и рады, но поезд уже ушел. Косовские албанцы, после того как их государственность признали более ста государств, уже не видят никакого смысла в поиске компромисса.

Так что вопрос вхождения Сербии в ЕС пока выглядит только как гипотетический. Тем более не стоит ожидать и каких-либо пересмотров экономических договоренностей с Россией.

Украина и Россия

— В чем, на ваги взгляд, сложности взаимоотношений РФ с Украиной?

— Конечно, у каждого независимого государства есть собственные национальные интересы. Есть они и у Украины, и они совсем не обязательно должны совпадать с интересами России. Это понятно. Проблема в другом. Украина так и не научилась жить самоцельно, без оглядки на Россию. Даже книгу свою один из бывших украинских президентов, Леонид Кучма назвал не «Украина — это Украина», а «Украина не Россия». Главное — доказать отличия украинцев от русских. Абстрагируясь от современных государственных границ, по такой же логике с не меньшим основанием можно, например, заявить, что «Крым не Украина», и найти гораздо больше различий.

Отсюда, кстати, и такое нетерпимое отношение на Украине к русскому языку. Как-то один украинский ученый официального, даже официозного толка доказывал мне, что Украина имеет право поддерживать свой родной язык. Соглашаясь с этим, я заметил, что таких родных для Украины языков все-таки два — украинский и русский. Русский язык не упал с Марса. И оба языка нуждаются в поддержке. Украина не может быть мачехой для половины своего населения, все ее граждане должны себя чувствовать комфортно в родной стране.

Отторжение всего русского часто провоцируется третьими силами, для которых ценность Украины как раз и заключается в этом ее противопоставлении России. Вспомним известное изречение Збигнева Бжезинского, что Россия с Украиной — великая держава, а без Украины — нет. Если же попробовать жить своим умом, быть самодостаточными, полноценными, то станет ясно, что по многим направлениям (разумеется, не по всем) интересы Украины и России близки или совпадают. Это — нормально, учитывая общее прошлое и чрезвычайную близость наших народов.

— В своих политических предпочтениях Украина расколота на западную и восточную части. Можно ли говорить и о более фундаментальном — культурном и ценностном — расколе украинской нации? Как этот раскол можно преодолеть?

— Расколов на Украине действительно много. Есть еще и такие особые районы, как Закарпатье и Крым. Но можно с известной долей условности говорить о Восточной и Западной Украине. И раскол между ними носит, конечно, фундаментальный характер. За 20 лет независимости этот раскол не исчез, а только увеличился. Различается буквально всё: ментальность, язык, религия, история, представления о будущем страны. Более того, можно даже сказать, что отличий между русскими и восточными украинцами гораздо меньше, чем между восточными и западными украинцами.

Украина — страна очень разных регионов, и устройству этой страны все-таки больше соответствует федерация, а не унитаризм, который насаждается все эти годы с упорством, достойным лучшего применения. Но этот унитаризм превратился в главный фактор нестабильности. Самоидентификация нынешней Украины возможна только на путях федерализации. Россия, которая сама является федерацией, хорошо знает преимущества такого устройства. Хотя и России есть еще куда развиваться в этом направлении.

Беседу вел

Николай Хренков

Январь 2014