Убитые девушки

Хизер Критчлоу (2023)

Он не успокоится, пока не узнает правду… Кэл Ловетт одержим историями о пропавших без вести людях. Его true crime подкаст помог многим семьям добиться справедливости. Хотя сам Кэл так и не пережил личную трагедию. Когда он был ребенком, без вести пропала его сестра Марго. Ее тело не нашли, но есть человек, который может пролить свет на случившееся. Этот человек — маньяк и находится за решеткой. Когда к Кэлу обращается семья пропавшей в Шотландии девушки, он не может отказать людям, история которых бередит его старые раны. Какие тайны скрывают густые шотландские леса? Как история девушки, которую он никогда не знал, связана с его прошлым?

Глава пятая

Кэл нервно ходит по кухне. Его руки трогают лицо, теребят волосы. Собака поскуливает, глядя на его истерические, почти бесноватые движения. Образ жены, сплетенной в объятии с другим мужчиной, перемежается с образом Дюбуа, застывшего на коленях на полу своей камеры. Все тайны убийцы исчезли вместе с ним. Двойной удар для Кэла, двойной повод для расстройства. Жена ему неверна, и он лишился шанса выяснить, что произошло с его сестрой. Подкаст, надежда, планы — все на ветер. Все пошло прахом.

— Черт! — стонет Кэл с диким, звериным надрывом.

Собака вторит ему воем. Кэл обводит глазами комнату — она выглядит иначе, словно разом стала чужой. Кэлу хочется поговорить с Элли. Он любит ее. И ненавидит. Он вспоминает о словах Дюбуа, его презрении к женщинам. Нет! Так нельзя! Ему надо уехать из дома, иначе он сотворит что-то ужасное, непоправимое.

Кэл хватает ключи, ощущает, как они вонзаются в ладонь, и стремглав бежит к автомобилю. И вот он уже за рулем. Едет куда-то. Все добрые намерения рассеиваются. Жизнь, которую он так старательно выстраивал, рушится. Хотя… Кэл, наверное, всегда подозревал, что это случится. Впервые ему хочется опять стать ребенком, броситься за утешением к матери. Эх, если бы обратить время вспять! Оказаться в прошлом — до того, как все изменилось.

Кэл крепко стискивает руль. Примерно с час он колесит абсолютно бесцельно, выбирая дорогу наобум, пытаясь подавить боль, вину и обиду, пока эмоции не ослепляют его, затмевая все хорошее.

Наконец Кэл выдыхается. Он слишком устал, чтобы вести машину. Припарковавшись на стоянке у лесополосы, Кэл в изнеможении опускает голову на руль. В груди клокочет тоска: по Элли, по Крисси, по Марго. Но облегчить ее не получается даже слезами.

В салоне автомобиля становится душно. Надо бы открыть окно. Стекло с треском опускается, и от холодного воздуха его начинает трясти. «Это шок», — догадывается Кэл. И делает несколько глубоких вдохов-выдохов. В голове множатся, громоздятся ужасные мысли.

Солнце садится за лес. Люди с детьми и собаками возвращаются к своим машинам, они сменяются другими. И все кидают настороженные взгляды на одинокого мужчину, сидящего в автомобиле. Такие лесополосы предпочитал Дюбуа. Именно в такие места он привозил или притаскивал свои жертвы, которых потом находили привязанными к деревьям, с остекленевшими глазами и губами, застывшими в крике. Они умирали долго, тяжело, мучительно. Сколько раз Дюбуа бывал таким человеком в машине, на которого косились прохожие и о котором они вскоре забывали? Кэл закрывает глаза, старается выровнять дыхание. Он не может себе позволить упасть в эту кроличью нору. Потому что никогда из нее не выберется.

Уже смеркается, когда Кэл снова возвращается домой — с извинениями. Он не скажет о том, что видел. Ему нужно время, чтобы все обдумать и решить, как поступить. Но знание о неверности Элли ядом растекается по его венам.

Жену Кэл застает на кухне. Обеспокоенное выражение ее лица приводит его в замешательство. А вдруг она видела его за окном студии? И сейчас… Неужели именно сейчас все будет кончено?

— Я видела все в новостях, — говорит Элли, забирая у него рюкзак. — Что ты собираешься делать?

Кэл ошарашенно смотрит на жену и только потом замечает сидящую за столом Крисси — на ее лице та же обеспокоенность.

— Мне реально жаль, что все так обернулось, па. Это была настоящая сенсация. Твоя программа стала бы бомбой.

«Они о Дюбуа…»

Кэлу хочется заплакать, глядя на жену и дочь. Его семья объединилась в такой момент. Слишком поздно…

Кэл пытается выиграть время и собраться. Погладив его по плечу, Элли пересекает комнату, направляясь к винной стойке.

— Сара продолжает названивать, — бормочет Кэл. — Мне надо ей ответить.

— Мы заказали пиццу, — говорит Элли, протягивая ему бокал, обещающий забвение.

Красная жидкость расплескивается по стеклянным стенкам как кровь, когда Кэл его берет. На долю секунды пальцы Элли касаются пальцев Кэла. Он отдергивает руку.

— Я пойду в кабинет — мне нужно изучить все записи, посмотреть, что я могу с ними сделать.

— Нет проблем, мы принесем тебе кусочек пиццы.

Элли всегда на высоте в кризисной ситуации, она способна самоустраниться, не докучает излишней заботой и не донимает вопросами, пока все не закончится. Но сегодня Кэл не в состоянии это оценить.

В кабинете он выгребает из письменного стола бумаги и сваливает их прямо на пол — в очередной попытке отогнать от себя образ Элли с другим мужчиной. Кто он? Ярость соперничает с отчаянием. Кэл уже боится себя. Работа — единственное, что может отвлечь его на некоторое время.

Достав из рюкзака книги и записи, Кэл собирает все, что связано с Дюбуа, и начинает упорядочивать. Взяв лист бумаги, он рисует схему: убийцу и его известные жертвы, связывает их стрелками и линиями, записывает версии и обводит их кружками, допуская, что они в любой момент могут лопнуть как мыльный пузырь. А потом откладывает листок в сторону. Прислушивается. Обычно Кэлу нравится этап редактирования, отбора материала, добавление и сокращение ради создания истории. Но не в этот раз.

Он включает запись. Комната сразу наполняется хриплым, скрипучим голосом убийцы. Кэл вслушивается в его вкрадчивые интонации, бессмысленную болтовню и понимает: он тратил время зря. Их беседы сводились к разговорам по кругу, и в действительности Дюбуа говорил только то, что хотел сказать сам: скользкий, увертливый, коварный.

Это миф, будто вешаться надо на веревке, закрепленной на высоте, чтобы ноги не доставали пола. Кэл об этом знает. Дюбуа мог себя удушить при желании. Но что-то в его смерти смущает Кэла. Время для самоубийства Дюбуа выбрал странное. Он ведь развлекался, общаясь с журналистом, насмехаясь и провоцируя. Дать Кэлу слабый намек, а потом покончить с собой, не дождавшись развязки? В этом не было смысла.

Сердце Кэла стучит сильнее. Он доходит до той последней записи, когда Дюбуа, казалось, утратил чувство реальности, — странное пение разливается по комнате. Только, слушая его теперь, он видит лицо сестры, а его воображение рисует жуткую сцену: пальцы Дюбуа, впивающиеся в ее идеальную кожу, ужас в глазах Марго. Что, если последние минуты своей жизни она была с ним? Хуже этого может быть только абсолютная боль, которой он, похоже, еще не испытывал.

Дверь в комнату открывается, и в проеме возникает Марго — ее лицо обрамляют расчесанные волосы, на коже нет ни синяков, ни ссадин, в глазах ни ужаса, ни боли. Спустя миг Марго исчезает, а порог переступает Крисси с пиццей и полупустой бутылкой вина в руках. Она хмурится в замешательстве, услышав голос Дюбуа.

Резко кликнув мышью, Кэл ставит интервью на паузу. Дочь не должна слышать такое. Воцарившаяся в кабинете тишина избавляет его от мерзкого змеиного шипения. Кэл и раньше беседовал с убийцами, но Дюбуа не такой, как остальные. Другой. Он проник в голову Кэла и прочно укоренился там.

— Я принесла пиццу.

— Спасибо, Крис.

Вот оно — имя, от которого он отказался. Кэл дал его дочери. Теперь это ее имя. Кэл замечает ее хрупкость, печаль в каждом движении. А может, Крисси знает о матери? И в этом все дело? Интересно, ей стало бы легче, если бы он сказал, что все нормально и он в курсе? Дочь ставит коробку рядом с ним и, скосив глаза на его каракули, медлит. Кэл берет девушку за руку. Какая же она холодная!

— Ты в порядке?

Крисси кивает. Вены на ее шее кажутся бледно-голубыми на фоне молочной кожи. На лицо падает рыжеватый завиток, и девушка отбрасывает его в сторону.

— Ты ведь знаешь, Кристина, ты можешь рассказать мне все. — Слова возникают из ниоткуда. Кэл произносит их мягко, ласково, но дочь все равно вздрагивает, как лесная олениха. — Я говорил тебе это и вновь повторяю: нет ничего такого, что может встать между нами. И ты бы не смогла сделать ничего такого, чего я бы не понял. Ты же знаешь это, да, Крис? — Кэл сам не до конца понимает, что он пытается сказать. Но волнуется так, словно миру вот-вот наступит конец. Их миру. — Я здесь. Если ты во мне будешь нуждаться… Если тебе захочется поговорить. О чем угодно…

Крисси кладет ладони на ворох бумаг, долго изучает свои ногти под светом настольной лампы, наконец кивает:

— Спасибо, папа, — и исчезает, оставив Кэла наедине с ее образом и голосом Дюбуа — воплощением зла.

Несколько секунд он смотрит на дверь. А потом снова кликает мышью.

«Пожалуй, я назову вам одно имя, — насмехается голос. — Как насчет Марго?»