То, что скрыто

Хизер Гуденкауф, 2011

Эллисон Гленн освобождают из тюрьмы, где она отсидела пять лет за убийство. В прошлом она – гордость родителей и всего городка, а ныне бывшая заключенная. И это клеймо не позволяет ей снова вписаться в общество. Трагическое, поистине душераздирающее повествование ведется от лица четырех женщин, так или иначе причастных к преступлению, тайну которого читатель узнаёт постепенно, вплоть до самой последней страницы.

Клэр

В «Закладке» полумрак и тишина. Внезапный воскресный ливень смыл удушающую августовскую жару — и всех покупателей. Клэр Келби распаковывает очередную коробку с книгами. Из-за прилавка показывается голова Джошуа; на макушке, как всегда, торчит соломенный вихор. Клэр с трудом подавляет желание послюнить пальцы и пригладить торчащие прядки. Его темно-карие глаза выжидательно смотрят на нее.

— Чем я могу вам помочь, молодой человек? — полунасмешливо-полусерьезно спрашивает Клэр у сынишки.

— Мне скучно, — капризничает Джошуа и ногой, обутой в теннисную туфлю, лягает прилавок.

— Уже прочел все книжки в детском отделе? — спрашивает Клэр, и Джошуа оглядывается через плечо на многочисленные полки с книгами. Оглянувшись на мать, он кивает, стараясь сдержать улыбку.

Клэр недоверчиво хмыкает и спрашивает об их шестилетнем пятнистом английском бульдоге:

— Где Трумэн?

— Дрыхнет, — ворчит Джошуа, сдвигая брови. — Опять!

— Очень его понимаю. День сегодня дождливый, и так приятно вздремнуть, — отвечает Клэр. — Хочешь мне помочь? До закрытия надо успеть вынуть книги из коробок и расставить их на стеллажи. А может, ты тоже хочешь вздремнуть?

— Я не хочу спать, — упрямится Джошуа, хотя глаза у него сонные-сонные. — Когда папа приедет?

— Скоро, — уверяет Клэр и, перегнувшись через прилавок, чмокает сына в светлую макушку.

Она оглядывает книжный магазин, ставший для нее и убежищем, и бременем. Много лет назад он помог ей не сойти с ума. Она с утра до позднего вечера трудилась, и голова была занята. В «Закладке» Клэр забывала горькие мысли о том, что тело, которое много лет так хорошо ей служило, в корне предало ее. Иногда она вдруг вспоминала об этом и застывала на месте, забыв, что ей нужно завернуть покупку, распаковать книги или подойти к телефону. Она заставляла себя отталкивать тревогу, которая стискивала сердце, до тех пор, пока к ней не возвращалась возможность дышать.

Потом — вдруг, внезапно — произошло чудо: у них появился Джошуа. В самый обычный день, после того, как они уже смирились с тем, что детей у них не будет — ни своих, ни приемных. Сейчас ей кажется: «Закладка» отнимает у нее все больше времени, которое ей хочется проводить с сыном. Скоро он пойдет в подготовительный класс; Клэр наслаждается последними часами, которые они могут провести вместе, хотя и понимает, что сынишке гораздо полезнее играть на воздухе, чем сидеть с ней в магазине.

Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как Клэр открыла собственный книжный магазин. Почти всем она занималась сама. Нашла подходящее помещение на обсаженной дубами Салливан-стрит, в недавно отреставрированном центральном районе Линден-Фоллс, взяла в банке заем для малого бизнеса, заказала книги и наняла помощницу на неполный рабочий день. А Джонатан поработал над интерьером. О такой красоте Клэр даже не мечтала. Раньше, в середине девятнадцатого века, в этом здании размещалась швейная мастерская; она принадлежала одной независимой женщине, переехавшей в Линден-Фоллс со стареющим отцом. Дом оказался очень красивым. Сняв многочисленные слои краски, отчистив стены и потолки от копоти, Джонатан обнаружил ореховые панели и лепнину. На втором этаже Клэр и Джонатан нашли заплесневелые рулоны материи, а на чердаке, под столом, — большие жестянки с пуговицами, костяными, оловянными и сделанными из раковин мидий. Клэр нравилось представлять наряды, которые раньше здесь кроили — крестильные платьица, обшитые кружевом, свадебные платья, обшитые жемчужинками по корсажу, черные траурные платья из кашемира…

Джошуа пытается подтянуться и взгромоздиться на прилавок; подошвы шаркают по панели.

— Мне скучно! — тянет он, соскальзывая на пол. — Когда папа приедет?

Клэр выходит из-за прилавка, наклоняется, берет Джошуа на руки и сажает его на прилавок рядом с кассовым аппаратом.

— Он приедет примерно через… — она смотрит на часы, — через полчаса и заберет тебя. Ну а пока чем займемся?

— Расскажи, как я к вам попал, — приказывает он.

Клэр молчит и выжидательно смотрит на сына.

— Пожалуйста! — добавляет мальчик.

— Ладно, — соглашается Клэр, обнимая его и слегка покачивая. В последнее время она все чаще удивляется тому, как он вырос. Прямо не верится, что ему всего пять лет! Она утыкается носом ему в шею и вдыхает живительный аромат мыла «Ярдли», с которым он принимал ванну утром. Джошуа растет и начинает стесняться; теперь он не пускает ее в ванную, когда моется.

— Когда я принимаю ванну, смотреть могут только папа и Трумэн, потому что мы все мальчики, — объясняет он.

Поэтому Клэр, пустив для него воду, выходит за дверь и садится на пол. Через каждые пять минут она кричит:

— Эй, как ты там?

Сейчас она несет Джошуа на мягкий плюшевый диван в углу. Рассказ о том, как Джошуа стал их сыном, — его любимый. Он может слушать его несчетное число раз.

— Прежде чем говорить о том дне, когда ты к нам попал, — начинает Клэр, — надо вспомнить другой день — когда мы впервые тебя увидели.

Джошуа теснее прижимается к ней и, как каждый день за последние пять лет, Клэр поражается, до чего он сладкий.

— Пять лет назад, в июле, мы с папой сидели на кухне за столом и соображали, что бы нам приготовить на ужин. Как вдруг зазвонил телефон.

— Звонила Дана, — бормочет Джошуа, теребя жемчужную сережку в ее ухе.

— Да, звонила Дана, — кивает Клэр. — Она сказала, что в больнице нас ждет чудесный маленький мальчик.

— Это был я. Это я ждал в больнице! — сообщает Джошуа Трумэну, который тоже приковылял к ним. — Женщина, которая меня родила, не могла обо мне заботиться, поэтому отнесла меня в пожарное депо, и пожарный нашел меня в корзине.

— Эй, кто из нас рассказывает, ты или я? — Клэр в шутку тычет сынишку в бок.

— Ты, ты. — Джошуа морщит вздернутый нос в притворном раскаянии.

— Ну ладно, можно рассказывать и вместе, — утешает его Клэр.

— И пожарные не знали, что со мной делать! — восклицает Джошуа. — Стояли-стояли, смотрели на меня и говорили: «Послушайте, да ведь там ребенок!» — Джошуа вскидывает руки вверх, и на его личике появляется забавно-серьезная гримаса.

— Ты стал для них сюрпризом, это уж точно, — кивает Клэр в знак согласия. — Пожарные вызвали полицию, полицейские позвонили Дане, Дана отвезла тебя в больницу и позвонила нам.

— А когда ты в первый раз взяла меня на руки, ты все плакала и плакала. — Джошуа хихикает.

— Да, — соглашается Клэр. — Я плакала, как младенец. Ты был самым красивым малышом на свете, и…

Они слышат, как открывается дверь и входит Джонатан. Его рабочие джинсы и футболка мятые, в пыли — он занимается реконструкцией и ремонтом зданий.

— Привет, ребята! — кричит он, отряхивая черные кудри от дождя. — Чем занимаетесь?

— Вспоминаем, как Джошуа к нам попал, — объясняет Клэр.

— А-а! — Джонатан расплывается в широчайшей улыбке. — Самый лучший день в нашей жизни!

— Мама плакала, — шепчет Джошуа, поворачиваясь к отцу и прикрывая рот рукой, как будто, если Клэр не увидит его рот, то и слов не услышит.

— Знаю, — шепчет в ответ Джонатан. — Я стоял с ней рядом!

— Папа тоже плакал. — Клэр с нежностью смотрит на своих мальчиков. — Мы привезли тебя домой, а через месяц судья сказал: «Теперь Джошуа официально Келби».

— А раньше кем я был? — немного обеспокоенно спрашивает Джошуа.

— Треххвостым барсуком, — поддразнивает Джонатан.

— Ты — желание, которое мы загадывали каждое утро, когда просыпались, и молитва, которую мы читали каждый вечер перед сном, — говорит Клэр, сглатывая слезы, как всегда ужасаясь при мысли, что Дана, сотрудница Департамента здравоохранения и социальных служб, в тот день набрала бы не их номер телефона.

— Ты стал Келби с первого дня, как только мы тебя увидели, — уверяет Джонатан, садясь на диван так, что Джошуа оказывается между родителями.

— Сэндвич Келби! — радуется Джошуа, начиная свою любимую игру. — Я арахисовое масло, а вы — хлеб!

— Нет, ты — ливерная колбаса, — поправляет Джонатан. — Колбаса с оливками, яичница с лимбургским сыром!

— А ты… — хохочет Джошуа. — Ты — сэндвич с индейкой и майонезом!

— А я люблю сэндвичи с индейкой и майонезом, — возражает Джонатан.

— Фу-у-у! — Джошуа высовывает язык.

— Фу-у-у! — соглашается Клэр.

Джонатан смотрит на нее поверх сынишкиной головы, и их взгляды встречаются. Оба они знают, чего им стоила вся эта история. Бесплодие, мучительное расставание с первым приемным ребенком. Тянущая боль в сердце, разочарование. Их взгляды говорят: «Прошлое осталось в прошлом. Наш малыш с нами, а все остальное не важно».