Романтический ультиматум

Хайди Райс, 2022

В юном возрасте Росс де Кортни решает, что не хочет детей, и делает операцию. Когда мимолетная влюбленность заканчивается новостью о том, что он скоро станет папой, Росс решает, что его обманывают ради денег. Все перевернется в самый неподходящий момент – когда Росс решит спасти свою сестру от неудачного брака… Сможет ли Росс стать достойным отцом своему трехлетнему сыну?

Глава 3

«Список расходов? Ошибка, которая привела к беременности? Как он может так говорить?»

Кармел почувствовала, что ее голова раскалывается. Она была так зла на мужчину, стоявшего перед ней, который говорил таким четким, ясным, совершенно бесстрастным тоном о ее прекрасном маленьком мальчике — их ребенке. Верил ли он, что деньги освободят его от отцовского долга? Возмущение застряло у нее в горле, как бомба, не давая произнести ни одного связного слова. Кармел уставилась на Росса, когда он наконец нашел свои ботинки под стулом и надел их, очевидно намереваясь просто выйти за дверь. Когда он проходил мимо нее, она вскинула руки и ударила его в грудь, оттолкнув на шаг назад.

Прикосновение к нему вызвало у нее давно забытые эмоции.

— Куда это ты собрался? — прорычала Кармел.

— На Манхэттен, — спокойно ответил Росс.

— Но ты не можешь просто уйти. Мне не нужны деньги. Разве я когда-нибудь просила у тебя денег?! — закричала она, ее возмущение росло с каждой секундой.

— Нет, — сказал Росс, все еще спокойный, бесстрастный, хотя огонь в его взгляде уже выдал его возбуждение. — Но дело не в этом. Я должен тебе значительную сумму на содержание мальчика.

— У мальчика есть имя. Это Мак, или Кормак. И ему не нужны твои деньги. Что ему нужно, так это отец.

Росс напрягся, и выражение его лица стало настороженным. Но Кармел все еще видела огонь в его глазах.

— Боюсь, я не могу предложить ему этого, — сказал он, по-прежнему не называя имени их ребенка. — Я не способен быть чьим-либо отцом, лишь могу содержать ребенка материально.

О, ради всего святого…

Кармел выругалась себе под нос, внезапно устав от его банальностей и уверток.

— Откуда ты можешь это знать, если даже не пробовал? — спросила она.

Почему Росс решился на вазэктомию? Он не дал ей объяснений. Но было трудно поверить, что такое важное решение могло быть принято случайно.

И все же этот мужчина не сказал, что не хочет быть отцом, он сказал, что не может… А это — разные вещи.

Может быть, Кармел хваталась за соломинку, желая увидеть в нем то, чего не было. Росс явно умел заботиться, учитывая, что прилетел сегодня к сестре. Почему же он бежал от заботы о своем сыне?

В этом не было никакого смысла. А Кармел всегда искала смысл во всем… С тех пор, как ее мать покончила с собой, и все, включая ее брата, решительно отказывались говорить об этом. Она ненавидела секреты. Она всегда верила, что говорить о вещах открыто и честно — единственный способ добраться до сути дела и исправить то, что было сломано. Именно поэтому невозможность открыто и честно пообщаться со своей семьей и, что более важно, со своим сыном о его отце в последние четыре года была такой разрушительной.

Конечно, в этом была и ее ошибка. После того гневного сообщения она испугалась, замкнулась в себе. Пожалуй, ей стоило еще тогда потребовать от него объяснений…

— Мне не нужно пытаться, ведь я знаю, что у меня ничего не получится, — сказал Росс, теперь уже сквозь стиснутые зубы, явно с усилием сдерживая гнев. Хорошо. Вспыльчивость была лучше, чем спокойная, контролируемая маска.

— Откуда ты знаешь? — Кармел снова попыталась разговорить его.

— Потому что я просто верю, — сказал Росс, упрямый, как всегда.

— А я не верю! — Кармел не собиралась позволять ему откупаться от своих отцовских обязанностей, как он откупился от обязанностей перед своей сестрой: оплачивал учебу и гувернанток, но не уделял ей времени. — Никто не знает, будет ли он хорошим родителем, пока им не станет, — добавила она.

Пусть все, что Росс сейчас чувствовал по отношению к Маку, — это ответственность, но начало положено. Что-то, с чем они могли бы работать.

— Или ты думаешь, я считала себя хорошей матерью в девятнадцать лет?

Глаза Росса расширились, и он поморщился:

— Тебе было девятнадцать в ту ночь?

Он провел пальцами по волосам, кровь отхлынула от его лица.

— Боже милостивый, ты была ребенком.

— Ерунда, — парировала Кармел. — Я была взрослой женщиной, с полноценными желаниями и потребностями… — Может быть, она была наивной и глупой и слишком очарованной им. Но она прекрасно знала, что делает, и наслаждалась каждой секундой. — И я считаю, что я доказала это. Насколько я помню, в ту ночь ты был так же доволен, как и я, — добавила она, и что-то в его заботе заставило ее снова почувствовать себя той безрассудной девчонкой. — На самом деле я, вероятно, должна поблагодарить тебя, — добавила Кармел, не в силах удержаться. — Я слышала от подруг, что первый раз у женщины редко бывает так хорош, как было у меня с тобой.

— Ты была девственницей? — Росс прошипел эти слова, шок превратился в ужас.

— Недолго, — сказала она, чувствуя себя задирой.

Обхватив голову руками, Росс застонал.

— Я удивлен, что твой брат не заключил со мной контракт после того, как узнал мою личность, — сказал он.

Кармел коснулась его плеча.

— Не нужно так переживать, — сказала она, — ведь это я приставала к тебе.

Да, она была немного моложе его и безнадежно неопытна, но в ту ночь она хотела потерять девственность. И это было потрясающе, так что она ни о чем не жалела.

— Все, что я могу вспомнить, — это то, что я хотел тебя больше, чем кого-либо в своей жизни. Черт возьми, Кармел, я прижал тебя к дереву в твой первый раз. Без использования защиты и не узнав, сколько тебе лет. Мне противно даже думать об этом.

— Ты дважды спрашивал меня о моем возрасте, и оба раза я солгала, — ответила она, ее сердце странно застучало от его заявления. «Я хотел тебя больше, чем кого-либо в своей жизни»… Значит, она была для него особенной. Приятно знать, что тот случай для него тоже что-то значил. — Ты сделал все, разве только не спросил удостоверение личности, — продолжила она. — Но поскольку у меня была с собой очень хорошая подделка, этот вопрос тебя бы тоже не спас.

— Если я спросил тебя дважды, я, должно быть, заподозрил, что ты врешь, — сказал он. — Разве ты не видишь, насколько это неправильно?

— Нет, не вижу. — Она встала и прошлась по комнате, внезапно почувствовав необходимость двигаться, чтобы не дать волю накатывающим чувствам. Не имело значения, было ли их влечение все еще сильным, потакать ему снова было нельзя. Не сейчас, когда их сын окажется в центре событий. Она поняла, что зря начала разговор о той ночи. — Но в любом случае мы уходим от сути. Мне не нужны твои деньги.

— Что? Это нелепо. Напротив, мы только что установили, сколько я тебе должен, — сказал он. — Не только из-за ребенка, но и из-за того, что я сделал с тобой той ночью.

«Ребенок? Почему он не может произнести имя нашего сына?»

— Справедливости ради, мы не установили ничего подобного, — произнесла Кармел. — Мы выяснили, что у тебя комплекс белого рыцаря почти так же сильно развит, как у моего брата. И ты думаешь, что можешь избавиться от своих отцовских обязанностей перед Маком, поместив их в аккуратную маленькую ячейку под названием «оплаченные расходы». Ну, я говорю тебе, так не выйдет.

— Что, черт возьми, это вообще значит?! Я отец мальчика. У меня есть ответственность перед ним. И перед тобой за то, что я отнял у тебя в ту ночь.

— Я тебе уже сказала, ты не взял у меня ничего такого, чего я не хотела бы дать. И взамен ты дал мне самое ценное в моей жизни, так что можешь считать, что мы в расчете. Если ты не хочешь общаться с Маком, я, конечно, не буду принуждать тебя к этому. Ни мне, ни Маку не нужен отец, не желающий встреч с ребенком.

Кармел знала, на что это похоже, потому что ее собственная мать была холодна с ней, Имельдой и даже Коном. Ее равнодушие оставило глубокий след в душах детей. Кон закрылся от эмоций, Имельда потерялась в своем собственном мире фантазий. А Мел стала дикой, трудной и безнадежно склонной к саморазрушению. Потому что глубоко в ее подсознании была уверенность, что с ней, должно быть, было что-то ужасно неправильное, если ее собственная мать не могла любить ее. Конечно, родив своих детей, она стала более ясно понимать, что именно депрессия ее матери так ранила ее. И она не хотела, чтобы Мак прошел через это со своим отцом…

— Тогда о чем мы вообще спорим? — раздраженно спросил Росс.

— Объясняю. Если ты не готов быть отцом Кормаку, ты можешь уйти сейчас и никогда больше не видеть нас и не разговаривать ни с ним, ни со мной. Но если ты это сделаешь, я не позволю тебе давать ему деньги. Ни на содержание, ни в целевой фонд, ни в качестве пособия. Маку нужен папа, а не твои миллионы.

Россу пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать, он был так расстроен и откровенно взбешен, что не удивился бы, если бы из его ушей действительно пошел пар. Боже милостивый, Кармел была самой неисправимой, несговорчивой и упрямой женщиной, которую он когда-либо встречал. Но прямо сейчас единственное, что он хотел бы сделать, так это поцеловать эти упрямые надутые губки… Отлично, он действительно сходил с ума. Он повернулся к ней спиной и пересек комнату, чтобы посмотреть в окно. Волны разбивались о скалы под ними, вторя его неспокойному настроению. Потрясающе, даже этот чертов пейзаж теперь издевается над ним.

Росс провел пальцами по волосам, пытаясь успокоить дыхание. При таком раскладе ему повезет, если он не поседеет к концу сегодняшнего дня. Кармел загнала его в тупик. Даже если она еще этого не знала.

Потому что, черт возьми, он не мог просто уйти! Не с его гипертрофированным чувством чести. Не после всего, что произошло четыре года назад, — и его проклятой роли в этом. Потому что это действительно сделало бы его таким же монстром, как его отец. Четыре года назад он лишил Кармел О’Риордан невинности. Чтобы усугубить свое преступление, он затем ужасно обошелся с ней, послав то злобное сообщение.

И еще нужно было подумать о мальчике. Беспомощный, невинный ребенок не выбирал эту ситуацию. Единственно приемлемый способ для Росса заключался в том, чтобы обеспечить мальчику — своему сыну — всю поддержку, в которой тот когда-либо мог нуждаться. По крайней мере, в финансовом плане.

Так как же Росс убедит мать своего сына, что не способен быть отцом, что сыну будет намного лучше без него? Росс полагал, что сможет объяснить правду о своем безрадостном детстве. Но он уже достаточно унизил себя за один день тем, что был вынужден поделиться секретами. И он подозревал, что, даже если скажет ей правду о своем воспитании и о том, насколько неподходящим оно сделало Росса для роли отца, этого будет недостаточно. Потому что Кармел О’Риордан оказалась такой же упрямой, как правый хук ее брата. К тому же он не хотел тревожить воспоминания.

Росс выдохнул, изо всех сил пытаясь успокоить своенравные эмоции, бушующие в его животе, и найти выход из тупика. Его взгляд сфокусировался на ритме прибоя, где волны разбивались о скалы внизу, а затем отступали вниз по пляжу маленькой бухты. Весеннее солнце отражалось от воды, зеленая Ирландия покрывала скалы и сады замка яркой листвой.

Несколько гостей со свадьбы толпились у входа в часовню. Взгляд Росса зацепился за маленького ребенка с семейной парой, женщина была беременна. Его сердце успокоилось, усталость и разочарование на мгновение забылись, когда он наблюдал за ребенком, таким активным и беззаботным, бегающим взад-вперед. Рослый рыжий мужчина, который выглядел неуютно в своем костюме, бегал за этим мальчуганом, в то время как женщина заливисто смеялась и находила это чрезвычайно забавным. Он прищурился: подождите минутку, этот мальчик?..

Росс быстро отвернулся от окна, тяжесть в его груди усиливалась. Посмотрев на Кармел, он понял, что она наблюдает за ним с тревогой — словно видит его мысли. И внезапно он понял, что единственным выходом из этого тупика было показать ей, на какие именно эмоции он был способен, а на какие нет. Он мог заниматься сексом. Он не мог взять на себя роль отца.

— Я думаю, Кармел, наша проблема в том, что ты меня не знаешь, — отважился он. — У нас была одна… — «Волнующая? Сногсшибательная? Катастрофическая?» Он прочистил горло, чтобы дать себе время на поиск подходящего прилагательного. — Веселая ночь вместе. И не более того. Возможно, тебе стоит провести некоторое время со мной? Тогда ты поймешь, что я не тот мужчина, которого ты хотела бы видеть в своей жизни надолго.

Росс подошел ближе и коснулся большим пальцем щеки Кармел. Она втянула воздух, ее глаза потемнели, когда он заправил один непослушный завиток волос ей за ухо, затем заставил себя опустить руку.

Контакт был наэлектризованным, пронизанным страстью, огонь в ее глазах ярко вспыхнул от его прикосновения — именно этого эффекта он и ожидал.

— И я не гожусь в отцы.

Это был прямолинейный вызов, и Росс сомневался, что она примет его.

Искра страсти все еще блестела в глазах Кармел, готовая вспыхнуть в любую секунду. И, учитывая, к чему это привело в прошлый раз, как она могла позволить себе рискнуть снова разжечь пламя? Мел слегка покачала головой, как будто впадала в транс и снова просыпалась. Росс наблюдал за сменой эмоций на ее лице — удивление, замешательство, тоска… и паника. Бинго.

Какой бы наивной или неопытной она ни была, Мел знала: они оба будут играть с огнем, если она примет предложение. Но затем ее ярко-голубые глаза заискрились безрассудством.

— Я согласна, я думаю, что это отличная идея, — сказала она. — Провести время с тобой в твоем доме было бы лучшим способом оценить твой образ жизни, а также то, насколько ты подходишь на роль папочки для Мака. Я могу отправиться с тобой сегодня, поскольку Мак должен провести эту неделю с моей сестрой Имми и ее мужем Доналом, пока я заканчиваю заказ. Ничего, если я возьму с собой краски, чтобы поработать?

— Ты хочешь поехать со мной? Сегодня? — спросил Росс, пораженный не только ее безрассудным решением, но и жестокой волной возбуждения. — И останешься на неделю?

— Да. Где ты живешь?

— В Нью-Йорке, — прохрипел Росс, мысленно представив свою квартиру. Квартира была большой, но не настолько, чтобы он мог не замечать присутствия Кармел. К тому же он очень давно не приводил женщин в свое жилище, и такая перспектива его не очень вдохновляла.

— Неужели? Я никогда раньше не была в Нью-Йорке. Я слышала, что этот город великолепен. — Мел откинула волосы с лица, румянец, заливший ее щеки, и нервный жест говорили о том, что она не так спокойна, как пыталась показать. — Мне нужно немного времени, чтобы собрать вещи и договориться с Маком и моей семьей, — она шумно выдохнула, — особенно с Коналлом. Когда ты хочешь уехать?

Росс уставился на нее. Кармел была на самом деле серьезна. Она намеревалась провести с ним неделю в Нью-Йорке.

Росс уже хотел прекратить свой блеф. Отменить предложение, потому что у него не было реального желания открывать свою жизнь или свои мотивы для ее пристального внимания, но что-то остановило его. Возможно, это была эмоциональная усталость после событий последнего дня. Возможно, это был шок оттого, что он снова увидел женщину, которая так долго преследовала его в снах, и узнал, что он отец. Или, может быть, это были отзвуки страсти, все еще гудящей в его паху. Но что бы это ни было, похоже, это действительно был лучший способ убедить ее, что он никогда не сможет быть отцом ее сыну.

— Я бы хотел уехать как можно скорее, — сказал он. Если Мел собиралась приехать, ей нужно знать, что ее визит будет на его условиях. — Ты можешь быть готова через час?

— Дай мне два часа, — попросила она. — Я бы хотела, чтобы ты познакомился с Маком, прежде чем мы уедем. Мы не скажем ему, кто ты такой. Пока нет. Но это должно заставить нас обоих сосредоточиться на том, почему мы это делаем.

Насколько же Кармел была наивна? Неужели она действительно думала, что столкнуться лицом к лицу с мальчиком было бы достаточно, чтобы что-то изменить?

— Конечно, — сказал Росс, решив, что встреча с мальчиком будет хорошим первым шагом в убеждении Кармел, что он абсолютно ничего не знает о детях.

Но когда Мел вышла из комнаты, его взгляд зацепился за легкое покачивание ее бедер в облегающем платье подружки невесты, и вожделение снова усилилось. Чудесно. Следующая неделя будет не чем иным, как пыткой, и винить нужно только себя.