Никто нас не разлучит

Фёдор Чернов, 2021

Книга включает в себя 20 рассказов. Первое произведение «Белое одиночество» содержит фантастическую встречу. Герой времени попадает из современности в конец 19-го века. Остальные тексты представляют из себя простые житейские истории. Почему же сборник начинается рассказом, в котором присутствуют чудеса? Да потому, что главная тема во всех произведениях сборника – любовь. А любовное чувство – это всегда чудо.

Романтёр влюблённый

— В моей руке — какое чудо! — Твоя рука! И на траве два изумруда, два светляка! — с восторгом процитировал юноша.

Девушка произнесла, улыбаясь:

— Есть электрики-ремонтники, а ты — электрик-романтик.

— Я не ремонтник, а монтёр.

— Нет, ты романтёр! — воскликнула она, и они засмеялись.

«Романтёра» звали Семёном Резоновым. После окончания второго курса училища вместе с двумя однокурсниками — будущими электриками, его направили на практику в дальний район области.

В селе Камышное, куда они попали, в семидесятых годах строилась новая средняя школа. Семёна, Эдика и Валеру, а также их бригадира из ПМК поселили у бабушки Стеши, маленькой добродушной старушки. Дом её — старый, но ещё добротный, с большими тесовыми воротами и высоким забором вокруг просторной ограды, находился ближе к концу села.

Бригада устанавливала электропроводку по всему зданию школы. Сорокалетний бригадир Василий работал шустро, заодно учил практикантов. Особенно нравилось ему, как споро работает Эдик, плотный голубоглазый парень со светлым волнистым чубом.

Сероглазого Валеру с тёмными волосами и Семёна он нередко критиковал за работу. Особенно доставалось последнему: «Рыжий, соображай лучше, как тянуть проводку, это тебе не в цирке выступать!» Эдик после его слов обычно самодовольно гоготал. Сёма покуда терпел.

После работы наставник наставлял подопечных, как нужно пить водку. Но в этом занятии юноши не преуспели: то совсем не поддерживали Василия, то пили очень мало, чему тот искренне огорчался. Однажды он уехал к сожительнице в другой район на неделю. Ребята продолжали трудиться самостоятельно.

Развлечений в селе было два: кино, иногда танцы. Практиканты ходили в кино, в клубе познакомились с местной молодёжью. Она была представлена в основном десятью мальчишками, перешедшими в десятый класс, среди которых выделялся высокий плечистый юноша с короткой причёской, упрямым высокомерным взглядом чёрных глаз и тяжёлым подбородком. Звали его Костя. Ещё имелись пять девятиклассников и мальчишки из восьмого и седьмого классов, иногда появлялись их сверстницы.

Из ровесников гостей в клуб ходил только один парень — Олег, длинный, худой, на лице у него часто блуждала насмешливая улыбочка. Он учился в техникуме в областном центре, а остальные ровесники кто уехал устраиваться в общежития техникумов после окончания средней школы, кто в гостях находился.

И вот в эту субботу объявили танцы. Приятели пришли в клуб, поздоровались с местными ребятами, отметив про себя, что далеко не все одеты в модные брюки — клёш от бедра. У них самих брюки были широкие, как Чёрное море.

В середине зала танцевали девочки. Когда приятели вошли, девчата взглянули на Семёна, облачённого в синюю рубаху навыпуск, в открытом вороте которой виднелась тельняшка, подаренная родственником, и засмеялись.

«Моряк», — донеслось до него. Приятели тут же пригласили девушек постарше, которые оказались десятиклассницами. Местные ребята стали переглядываться.

После танцев практиканты вышли вместе с девушками и отправились не спеша вдоль по улице. Семёну приглянулась высокая стройная зеленоглазая девушка Полина с длинной тёмно-русой косой в зелёной блузке. Эдику — невысокая блондиночка Оля в белой кофточке, Валере понравилась девушка в красной блузке Света, имеющая узкое лицо с улыбкой Монны Лизы.

Приятно идти в темноте по тихой засыпающей деревне и беседовать на разные темы. Эдик с Олей вскоре отделились от компании, свернув в переулок. Затем и Валера с избранницей сердца поотстал. Сёма не обратил на это внимания: Полина оказалась интересной собеседницей. У них сразу нашлось много тем для общения. Семёна не покидало чувство, что они знакомы очень давно. Девушка сказала, что после школы собирается поступать на учёбу в областной пединститут на факультет иностранных языков.

Сёма признался, что тоже очень любит немецкий язык, а после окончания техникума собирается получить другую профессию. Тоже поступить в вуз, только на факультет русского языка и литературы. Он вспомнил стихи Гейне, начал читать вслух: «Ich wajs nicht, Was soll es bedeuten, das ich so traurig bin…». Девушка тут же подхватила. Дуэтом дочитали. Полина мечтательно промолвила: «Лорелея» — чудесное стихотворение!..»

За разговорами незаметно прошло время. Они повернули назад и пошли по направлению к клубу. Подруги жили недалеко от клуба и друг от друга. Поравнялись с домом Оли. На скамейке парочка сидела уже в обнимку. Вскоре подошли Валера со Светой. Завели общий разговор. Потом проводили по очереди девочек и отправились к себе. Настроение у парней приподнятое. Эдик поделился впечатлением от сладких поцелуев с Олей. Приятели не могли похвастать скорыми успехами, однако полны были очарования от девчат.

С тех пор каждый вечер они провожали девушек и уединялись с ними. Местные парни стали неприветливыми с практикантами. Костя и Олег временами зло поглядывали на них в клубе и о чём-то говорили между собой при этом. Но те не обращали на это внимания. Вначале пары выходили из клуба вместе, шли по главной улице, оживлённо разговаривая, а затем расходились по переулкам на лавочки.

У Семёна с Полиной оказалось много общего. Многие любимые писатели, поэты, литературные герои, кинофильмы, песни. У них всё возрастал взаимный интерес. Дивное чувство постоянного ликования — то тихое, то восторженное переполняло душу Сёмы. Из-за этого все люди казались замечательными, село Камышное — самым чудесным местом в мире.

Во время работы у Сёмы вдруг возникал образ Полины, и он начинал негромко напевать, не обращая внимания на насмешливые замечания Эдика. Валера тоже иногда говорил, как он знакомится с девичьими прелестями своей подруги.

Семёна возмущала такая болтовня. Его чувство было чистым, возвышенным. Эдуард хмыкал, самодовольно улыбался, временами цедил: «Ну что ты как телёнок…»

В четверг Семён с Полиной заговорились на скамейке возле её дома допоздна. Камышное давно спало, кругом стояла глубокая тишина. Сказав, что ей пора идти, девушка встала. Вместе они подошли к высоким воротам. Разговор продолжался. Расставаться не хотелось. Повеяло ветерком.

— Ты, наверное, замёрзла в одном платье, — заметил Семён, — накинь мой пиджак.

— Тогда тебе будет прохладно, — возразила девушка.

— Ну давай вместе друг друга погреем, — неожиданно для себя расхрабрился Резонов. Сам себе удивляясь, стоя вполоборота к ней, под пиджаком осторожно обнял подругу. Он испытывал особое очарование от близости девушки. Сёма вспомнил фильм, где лихой моряк обнимал свою возлюбленную, укрывая её от бури. И сам представил себя таким мужественным матросом. Да что матросом — он теперь был словно корабль — бриг, хранящий нежную фею.

Вдруг лёгкое прикосновение к возвышавшейся мачте заставило бриг дрогнуть. Полина тоже решила обнять его, при этом правая рука её нечаянно задела брюки впереди.

Сёма стоял потрясённый. Его возвышенная платоническая влюблённость ещё не перешла в следующую стадию — любовь-страсть, поэтому он оказался в замешательстве. До этого он испытывал при мыслях о Полине и рядом с ней жаркие приливы к сердцу, даже что-то подобное лёгкому головокружению. Но, оказывается, есть некоторые части тела, как бы живущие сами по себе.

Сёма не знал, что говорить и что делать. Сердце у него бухало так, что отдавалось в ушах. Он глубоко вздохнул и неловко потянулся своими губами к устам любимой. Но лишь прикоснулся к верхней губке, как Поля ласково промолвила: «Не надо, Сёма». Вслед за этим она отстранилась от юноши. Его руки опустились, и одна рука случайно задела упругую девичью ягодицу. Сёму как будто током ударило.

Полина открыла дверь и впорхнула в ограду. Тут же выглянула, мягко произнесла: «До свидания». Вслед за этим закрыла дверь, задвинула засов, каблучки её туфель застучали по деревянной дорожке.

Семён стоял остолбеневший. Затем вздохнул, повернулся и медленно пошёл. Сладко ныла напряжённая «мачта». Все ощущения и впечатления смешались у него в голове. Душа его пребывала в смятении. В ней боролись между собой стыд и предчувствие огромного счастья, возникало, вихрилось, клубилось нечто новое, непонятное, таинственное. Он поднял голову: с неба луна и звёзды взирали как будто сочувственно, не обещая при этом разгадки тайны.

Весь следующий день Семён молчал, уйдя в себя. Вечером он боялся встретиться взглядом с Полей. Но та радушно приветствовала его. У Резонова отлегло от сердца, он вновь заговорил так, как и прежде. Но в их отношениях появилось что-то новое. То и дело он нечаянно останавливал взгляд на Полиной груди.

В этот день Валера уехал в город к родственникам. Вернуться обещал утром. После фильма приятели с подругами проводили Свету до дома, улыбнувшейся им на прощание улыбкой Джоконды. Затем обе пары направились вдоль села. В разговоре блистал Эдуард, знавший множество анекдотов. Его полное лицо улыбалось. На голове у него красовалась модная в то время цветастая кепочка из тонкой материи. Сёме она напоминала детскую панамку. Оля заливисто смеялась каждой остроте. Сёма осмелился только взять под руку свою девушку.

Пройдя довольно далеко, услышали, что за ними на некотором расстоянии движется толпа парней. Слышались отрывистые фразы, злой смешок.

Когда пары приблизились к дому, где они проживали, толпа нагнала их. Олег желчно спросил:

— Далеко направились, сударики?

— А это не твоё дело, — строго сказала Полина.

— До вас, девочки, мне дела нет, а вот с дружками вашими нам поговорить надо, — заявил Олег.

— Да, девчата, посидите вон на лавочке у бабы Стеши, у нас до ваших парней дело есть, — промолвил веско Костя.

Девчата стали возмущаться. Тут Костин братец, семиклассник Вовка подскочил к Эдику и схватил его кепочку с возгласом: «Модник, дай шляпу поносить!» Эдик выхватил кепку, и тут же получил плюху кулаком от Кости. Девчонки возмущённо закричали. Одноклассники захохотали. Пары двинулись дальше. Настроение у них испортилось.

Толпа вновь догнала их. Опять кто-то сдёрнул с головы Эдика модный убор, и вновь после его попытки вернуть кепочку ему треснули по лицу. Эдик ошеломлённо молчал, сжимая модную кепку. Девчата громко возмущались.

Неожиданно для себя Семён заорал откуда-то взявшимся басом:

— Эй вы, что, смелые — двадцать против двоих?! Пошли вон, а не то я за себя не ручаюсь!

От неожиданности все остановились, уставившись на отчаянного человека.

Тут опять выскочил как чёртик из табакерки Костин братец и со словами: «Да что вы на него смотрите!» — хлопнул Семёна по лицу и отскочил, спрятавшись за спинами. Сёма рванулся к нему. Но на пути встал Костя, который нанёс удар — не смазанный, как у братишки, а весьма ощутимый. Резонов дал ему в ухо, тот отшатнулся. Но тут же Сёма получил удар от кого-то справа, врезал сам, получил слева, опять ответил. Эдик стоял растерянно в стороне.

Драчуны взяли Сёму в кольцо, отовсюду сыпались удары. Он не слышал, как кричали девчонки.

Негодование, возмущение подлостью охватили Резонова так, что Семён остервенело крутился в кругу и со всех сил смачно лупил по ненавистным рожам хулиганов. Те стояли тесно — не промахнёшься. Удары сыпались на него, но это ещё больше усиливало его ярость. Круг стал шире. Кто-то ударил сзади, со всего маху в развороте Сёма выкинул кулак в ту сторону, но промахнулся, потерял равновесие и оказался на земле.

Пацаны налетели пинать его. Семён свернулся, закрыл голову руками. Один из хулиганов бежал к нему с оторванной от палисадника штакетиной. Эдик закричал подростку в отчаянии:

— Толик, ты что, с ума сошёл, убьёшь штакетиной!

Тот повернулся к нему, бросил своё оружие и заорал гнусавым голосом:

— Пацаны, этому тоже надо дать!

Пацаны оставили Сёму и кинулись на Эдика. Тот пытался что-то им объяснить, но, получив несколько ударов, быстро прильнул к лону матушки-земли. Драчуны попинали его в охотку, но не сильно. В это время Сёма встал и подошёл к воротам дома. Из них выглядывала проснувшаяся баба Стеша и кричала:

— Вы чо это делаете, варнаки?! А ну-ка, расходитесь по домам, а то я на вас участковому пожалуюсь, фулюганы!

Оля рыдала. Полина ругала одноклассников. Подруги кинулись к Эдику. Тот встал и понуро побрёл с ними к дому.

Возбуждённые камышинцы с восторгом обсуждали свою победу. Семиклассник визгливо крикнул брату:

— Костя, когда мы рыжего били, мне Полька по морде врезала!

Тот отмахнулся:

— Да ладно, не ори.

Толпа отправилась по направлению к клубу. Победители громко разговаривали, хохотали, слышались похабные частушки.

Бабушка Стеша попричитала и ушла досматривать сны. Девочки вытирали лица у потерпевших платочками. Оля плакала, с жалостью спрашивала, больно ли Эдику. Полина громко возмущалась, ругала одноклассников. Семён взял обеими руками её кисть и бережно стал целовать её пальцы, затем открытую ладонь.

Девушка бережно погладила левой ладошкой его щеку, затем волосы. Сёма почувствовал, как впереди у него поднимаются брюки. Он обнял девушку, уже не стесняясь никаких прикосновений с нею. Та подняла кверху лицо, и их губы бережно соприкоснулись, затем Сёма обхватил верхнюю губу девушки, потом нижнюю. Сладкими были губы Полины, и сладко ныло у Семёна внизу. Недалеко целовались Эдик со своей блондиночкой.

Первой опомнилась Полина.

— Ну всё, вам надо лечь, парни, отлежаться, отдохнуть от побоев этих гадов.

— Вас надо проводить, — выдохнул Резонов.

— Нет, какие проводы, они опять могут на вас напасть! Дойдём, они нам ничего не сделают, — решительно заявила Полина.

Они попрощались. Хозяйка уже спала. Парни прошли в свою комнату, легли не раздеваясь.

Резонов испытывал стыд за то, что его побили, и за то, что не смог проводить свою девушку. Ныли синяки. Поднимавшаяся волной ненависть к забиякам спадала, из моря чувств поднималась волна восхищения Полиной и впечатлений от прикосновений к ней, росла и падала на берег его памяти, следом всё вырастала волна осознания испытанного унижения… Незаметно он провалился в сон.

На следующий день потерпевшие встали позже обычного. Не спеша позавтракали. Баба Стеша испекла блинов, заботливо угощала, жалостливо причитала и ругала «фулюганов». Участковому не могла сообщить: тот проживал в другом селе, а телефона в её доме не имелось. Квартиранты попросили не рассказывать о происшествии никому.

Придя на работу, они продолжили электрификацию школы. Эдик ворчал: «Делаем добро для этих козлов…». В 11 часов их навестили подруги. Посочувствовали, поругали агрессоров. Сказали, что клуб сейчас посещать не надо, будут приходить к ним в гости на стройку.

В обед приехал Валера. Увидев товарищей, похохотал над их припухшими физиономиями.

Дня три девчата приходили посидеть на лавочку у дома, где они проживали. Навещали их на работе. В одно из посещений Семён с подругой зашли в просторное помещение. Полина воскликнула:

— Вот здесь будет наш класс!

Взглянув на друга, сокрушённо добавила:

— Как мне не хочется с теми придурками вместе учиться! А ты всё-таки отчаянный парень: кинулся один на толпу!

Семён улыбнулся, возразил: «Нет, я стеснительный». Вслед за тем схватил на руки ойкнувшую девушку и стал целовать её лицо. Словно хмель ударил в голову. Он сел на табурет, посадив на колени Полину, нежно стал трогать её грудь. Девушка слабо сопротивлялась, шепча: «Сёма, не надо, так нельзя». Семён, тяжело дыша, выдохнул:

— Мы с тобой поженимся и проживём вместе всю жизнь!

— Какая тебе женитьба, нам ещё так мало лет! Может быть, ничего ещё не получится, — засмеялась Поля. Словно колокольчики тихо зазвенели.

— Всё у нас получится! — отрезал Сёма. Девушка оторвалась от него и встала. Семён кинулся перед ней на колени, обхватив её стан. Да так неловко, что коснулся ухом лобка девушки, почувствовав шелковистость волосиков. От этого на миг, как ему показалось, потерял сознание, однако рук не разжал.

Полина шёпотом крикнула:

— Сёма, отпусти, сюда идут!

За стеной послышались голоса, Семён поднялся и увидел, как к ним заглядывают Валера и Света со своей всё понимающей и в то же время загадочной полуулыбкой.

Когда подруги ушли, парни продолжили протягивать электропроводку. После работы на полпути к дому их встретили местные забияки. Они предложили пройти в сад бывшей школы. Костя смотрел на них мрачно. Олег подшучивал, похвалил, что Сёма здорово бьёт, посмеиваясь, погладил шишку у себя на голове.

Предводители под одобрительные возгласы земляков поставили ультиматум: практиканты ставят им ящик водки в субботу, они вместе пьют мировую, и дальше живут спокойно. Пытавшийся возразить Валера тут же получил плюху. Семён сказал за всех, что они согласны.

Дома он заявил недоумевавшим соратникам, что ничего они покупать этим паразитам не будут. На выходные же уедут домой, ещё и понедельник можно прихватить, потому как бригадир обещал в тот день вернуться. Неожиданно для себя Семён стал на время лидером их трио.

Сёма побывал дома, помог отцу косить сено. Насладился этой работой, ароматами луга и леса, накупался в речке. Про следы синяков сказал, что подрался с приятелем, и в тот же день помирился.

В понедельник все втроём парни встретились в областном центре и вечером приехали в Камышное. Баба Стеша очень обрадовалась им. Угощала блинами со сметаной, молоком. Рассказывала о том, как тяжело приходилось работать в колхозе во время войны и послевоенное время. Вечером парни отправились к подругам.

Семён с подругой уединились в ближайшем от её дома тёмном переулочке. Вначале парочка восхитилась роскошным звёздным небом и луной, ободрительно взиравшей на парня. Затем Сёма начал восхищаться девушкой. Вот тогда он и прочитал стихи Афанасия Фета: «В моей руке — какое чудо — твоя рука!»… Вскоре в его ладони оказалось чудо для него совсем уж запредельное.

Когда их губы слились в поцелуе, романтик растегнул у Полины блузку, быстро просунул под неё правую руку. От прикосновения его ладони к спине у девочки прошла дрожь по телу. Расстегнул лифчик, и вот уже в левой ладони по очереди оказываются груди девушки — твёрдые и в то же время удивительно нежные.

Какое это наслаждение — гладить, трогать, осторожно сжимать два таких чуда. И слушать робкий с замираниями шёпот: «Сёма, не надо…». Сердце Семёна бухало как барабан. Он целовал её шею, затем соски…

Утром парни шли на работу умиротворённые, полусонные. Они не обратили внимания, что мальчишки — ученики начальных классов, раньше, гоняя на велосипедах, всегда здоровавшиеся, сейчас молча пролетают мимо. После обеда мимо промчался на мотоцикле"Минск"Костя, злобно зыркнувший на них. Эдик успокоил напарников: его блондиночка сообщила, что подруги разговаривали с одноклассниками и пригрозили им нажаловаться директору школы, если те не отстанут от их друзей.

Этот вечер они также провели с подругами замечательно. Семён продолжил свои открытия: касался Полиных ножек, гладил их. Это было умопомрачительно! После позднего долгого прощания на квартиру он не шёл, летел… Нет, гордо плыл как парусник на всех парусах. Мачта…, наверное, всё-таки не мачта, а бушприт, — нет, рангоут (устройство для подъёма парусов) ныл, прямо-таки стонал от напряжения. Сёма забыл все неприятности, готов был обожать весь мир.

К сожалению, на следующий день девчата собирались съездить на день рождения двоюродной сестры Светланы в райцентр. Баба Стеша тоже решила отлучиться денька на три в другое село к дочери.

Бригадир прикатил на другой день к обеду. Слегка навеселе. Навестил доверенный ему объект, похвалил свою бригаду, объяснил, что у него «душа горит». И ушёл к соседу бабы Стеши, по его выражению — «самогонному специалисту». Вернулся поздно, рухнул на постель и вскоре захрапел.

Парням надоел его храп, они вышли подышать свежим воздухом. Сели на лавочку возле дома. Эдик закурил. Приятели не курили, поэтому попросили отойти от них немного.

Курильщик вышел за палисадник. И тут же оказался в окружении. Местные парни как-то незаметно прокрались к ним. Видимо, караулили, когда они выйдут. Другие шпионы подскочили к лавочке, двое сели рядом со стороны ворот, возле которых уже торчали фигуры.

Раздался злой Костин голос:

— Пошли в сад!

Недалеко справа от дороги находился сад, некогда окружавший здание начальной школы. Начальные классы находились давно уже в центре в другом здании средней школы. Старый сад сильно зарос, стал глухим.

— Привет, парни, пойдёмте поговорим по душам, — фальшиво-приветливым, бодреньким голоском сказал Олег.

Эдика уже повели под конвоем. Семён и Валера встали и тронулись, окружённые толпой.

Семён вдруг упёрся:

— Да зачем туда идти? Не о чём нам с вами разговаривать! Идите сами туда, оставьте нас в покое.

— Пойдём, пойдём, — сказал Олег.

Но Сёма остановился. Ворота были не так далеко. Он оттолкнул одного мальчишку, пнул в живот другого, вырвался из круга, кинулся к дому. Недалеко от ворот повернулся, подняв кулаки. Преследователи притормозили. Только Костя рванулся к нему. Сёма пнул его в живот, но тот лишь приостановился. Сёма ещё ближе подскочил к воротам. Развернулся, ещё раз пнул преследователя.

Повернулся, чтобы забежать в ворота, но Костя прыгнул ему на спину, и они, как писал классик, сплетясь как пара змей, упали разом и покатились по земле. Получив два пинка от других хулиганов, Сёма предпочёл оказаться снизу, прижимая противника к себе, не давая тому ударить.

В это время пришёл черёд товарищей. Те, кто пытались пнуть его, кинулись их бить. Семён отшвырнул от себя Костю, встал и вошёл в ворота.

Через некоторое время явились его напарники. Никто не произнёс ни слова.

Утром они не могли разбудить бригадира, тот только мычал и махал на них рукой, не открывая глаз. Резонов предложил парням поехать в ПМК, сказать там, что работа уже к концу подходит, мол, один бригадир справится, и попросить направить их в другое место.

Так и сделали. В ПМК вняли просьбе практикантов и направили их по одному в разные места, где уже практиковались однокурсники. После окончания практики они приехали за справками и расчётом и встретили в конторе ПМК бывшего бригадира. Тот обрадовался, говорил, что зря они уехали. Ему там очень понравилось, нашёл приятелей. Сообщил, что разговаривал с председателем Совета: мол, местные обижали его ребят. Та ответила, что нужно было к ней обратиться, она бы приструнила забияк.

Сёма начал переписываться с Полиной. Но через год его родители решили переехать в другой район. Сёма писал с нового места жительства, но ответов не получил. Осенью его взяли в армию. Отправлял он вначале и со службы сообщения, но, не получив ответа, прекратил писать. Однако Полина часто ему вспоминалась, даже снилась.

Два года пролетели, как птицы. После возвращения со службы Резонов поступил туда, куда мечтал: в пединститут. На подготовительное отделение, которое в обиходе все называли рабфаком. С самого начала стал искать Полину. Но ни на третьем, ни на втором, ни на первом курсе иняза она не училась. Не оказалось её и среди будущих словесников. Резонов упорно искал её на других факультетах — и не находил.

Однажды Семён и его четверо новых друзей (все после армии) решили прогуляться по городу. Зашли в Центральный парк культуры и отдыха. Стояла прохладная осенняя погода. На голых ветках деревьев каркали вороны, решали какие-то свои разборки. Вдруг за кустами на дорожке, параллельной той, по которой они шагали, раздались возбуждённые голоса — мужские и женские.

Резонов остановился, прислушиваясь. И вдруг кинулся туда, перепрыгивая через клумбы, подныривая под кусты. Выскочил на ту дорожку. Перед ним двое явно выпивших парня приставали к двум девушкам, одетым в красную и зелёную болоневые куртки. В первой из них он узнал Свету, а вторая оказалась Полина! Высокий парень в распахнутой куртке, в котором он узнал Костю, пытался обнять Полечку, та его отталкивала.

Семён с разгона толкнул Костю в бок. Тот отшатнулся, повернулся и с руганью бросился на него. И тут — бац! Произошла встреча Семёнова тяжёлого ботинка и Костиного живота.

Камышинский удалой боец согнулся, обхватив больное место. «Получилось!» — возликовал Сёма. Кинувшийся было на него второй приставальщик налетел на кулаки подоспевших Сёминых друзей, которые вдобавок опрокинули согнувшегося Костю на асфальт. Резонов сказал, указывая на опрокинутого:

— Это мой давний знакомый, а того я не знаю. Да отпустите их!

Конец ознакомительного фрагмента.