Золотая пещера

Фёдор Быханов

Приключенческий роман Федора Быханова «Золотая пещера», следом за романом «Полёт обречённых» продолжает цикл остросюжетных произведений под общим названием «Попутчик». Вторая книга тетралогии возвращает к рассказу о судьбах участников необъявленного противостояния в Афганистане, которые переплетаются с отголосками трагических событий времен Гражданской войны, когда в попытке сохранить родовые земли, богатые золотом, от притязаний чужаков, погибает в застенках контрразведки племя теленгитов. Главный герой произведения Сергей Калуга, с которым читатель уже познакомился в предыдущем романе «Полет обреченных», невольно для себя, становится наследником последнего шамана коренных жителей предгорий священной вершины Кузнецкого Алатау. Теперь он по ложному обвинению оказывается в местах лишения свободы. Оттуда ему удаётся совершить побег, но и в тайге на след беглеца выходят наёмный убийца организованной преступной группы и сотрудники спецслужб.

Часть первая. Крепость была непреступной

Глава первая

…Осень тогда выдалась жаркой.

Все начало сентября палило раскаленное солнце. Редкие порывы ветра когда и налетали, только не для того чтобы освежить, а наоборот — отогнать облака, как последнее препятствие жарким лучам, взбесившегося светила.

Но, как знал Калуга из метеосводок, так было лишь у них в Файзабаде. В месте постоянной дислокации основных сил десантников.

В том числе и корпуса специального назначения, и бригады во главе с полковником Никифоровым. В одном из подразделений которого проходил Сергей срочную службу. На деле, на все два года была она связана с выполнением десантником интернационального долга.

И не мог он с сослуживцами не радоваться тёплой осени. Но, только когда выходили в караул на самой авиабазе. Зато там, где и несли постоянную дозорную службу десантные подразделения — на высокогорных перевалах Гиндукуша, уже «во всю ивановскую» гуляла снежная поземка. Обещая вот-вот завалить непроходимыми сугробами не только вьючные тропы, но и автострады.

Эти предвестники зимы заставляли спецназовцев «на боевом задании», как о пределе мечтаний, думать о Файзабаде, где по ночам, в их уютных брезентовых казармах не нужно лезть в спальники прямо в бушлатах. Да и днем можно позагорать на скамейках спортивного городка части.

Иного мнения придерживались лишь штабисты.

Встречая тех, кто вернулись с очередного дежурства в укрепрайонах с обмороженными лицами, они только что не удивлялись вслух о том, как так могло случиться подобному в их солнечной долине?

Сергей Калуга как раз и мог бы ответить на такой вопрос. Но знал наверняка, что об этом его никто уж точно спрашивать не собирался.

Вот и сегодня, вернувшись с очередного боевого задания и едва сойдя по алюминиевому трапу с вертолета на горячие плиты аэродрома, как поступил новый приказ:

— Бойцам, сразу после традиционной бани, немедленно следовать в медицинский батальон проходить врачебную комиссию.

Услышав его по радиотелефону, их ротный командир — старший лейтенант Воронцов удивился не меньше других:

— Что за спешка? Хоть бы отдохнуть дали после декады, проведенной на крыше мира — в афганском заоблачном рае — в Припамирье?!

Но приказ есть приказ.

Не покейфовав по-настоящему, в парной, не приняв на себя и по кубометру горячей воды на брата, покорные десантники повзводно потянулись в сторону палаток с, намалеванными на раскосых боках, красными крестами.

…Врачебная комиссия была самой обычной.

После измерения роста и веса, каждого прогоняли через ряд столов с, сидевшими там, врачами. Разве что подольше других задерживались у старшего в этой медицинской карусели — сколь густо седобородого, столь же и плешивого старика.

Розовой физиономией и бугристым носом он напоминал, кого-то до боли знакомого:

— Ну, вылитый доктор Айболит! — наконец дошло до Сергея Калуги, когда старик, сам внимательно всмотревшись в его лицо, довольно потер мягкими пухлыми ладошками.

Точно так, как орудует лапками, севшая на хлеб, муха.

— Молодец, гусар! — не удержался «Айболит» от старомодной оценки состояния здоровья десантника.

Видимым венцом его полнейшего удовлетворения стала процедура вынимания из кармана белого халата — носового платка с последующим трубным звуком, обычно издаваемым обладателями хронического насморка.

Айболита, по его восторженному высказыванию можно было бы понять лишь наполовину:

— Высокий стройный парень, с буграми мышц на тренированном теле, мог бы, разумеется, стать хорошим приобретением в качестве рабочей силы.

Но, где-нибудь подальше от штабных коридоров. Где совсем лишней была бы его, коричневая от загара, физиономия. Сегодня еще и с шелушащейся кожей на обмороженных губах.

— Следующий! — отсморкавшись, велел старик.

Разом словно потерявший интерес к Сергею после того, как платок вновь очутился на привычном месте — в кармане халата.

После посещения медицинского батальона десантников ожидал уже добрый сюрприз. Потому, как ни досадна была каждому — горькая пилюля внеочередной медкомиссии, все же и её сумели подсластить корпусные повара.

Выданный ими в столовой ужин, сдобренный двойной порцией консервированного абрикосового компота, сделал свое немудреное дело:

— Примирили каждого с неизбежностью подобных армейских неожиданностей!

— А я люблю такие проверки, — после отбоя поделился с другом, лежащий прямо над Сергеем на их двухэтажной койке, Алексей Абраменко. — Девчонки там, в медбате такие «симпатичные», что и еще бы разок заглянул, чтобы поближе познакомиться.

— Ага. Бежит по полю симпотярка, звать — Тамарка, с большою клизмою в руке! — дурашливо пропели в глубине их длинной брезентовой казармы.

Явно намекая, на то, как хотел избежать, да не смог тот же Абраменко, унижающей мужское достоинство всякого, пробы на яйцеглист.

— Сам ты — клизма! — отругнулся Алешка.

После чего, совсем без перехода, будто кончилась батарейка в его неугомонной душе, сладко захрапел, выполняя данное еще в горах обещание: — Отоспаться разом за все бессонные ночи в высокогорье.

…Утром их взвод не будили.

Понимали, наверное, как дороги минуты настоящего отдыха, после томительной «отсидки» в «холодильной камере» секретных постов укрепрайона.

Более того, ротный велел подсуетиться старшине и дневальным:

— Принести завтрак прямо в казарму сухим пайком.

И тем самым продлил удовольствие хотя бы ото сна, в качестве поощрения за добросовестное выполнение боевого задания в охранении.

Один только Калуга избежал такой немыслимой заботы. Потому, что был поднят со своей постели ни свет, ни заря.

— Вставай, младший сержант, в штаб тебя кличут! — тронув его за плечо, прямо в ухо зашептал посыльный. — Да пошевеливайся.

После недолгих сборов в казарме, весь путь от расположения роты до командного пункта Сергей терялся в догадках насчет причины, столь странного, вызова на глаза начальству.

Сам же при этом проделал чисто автоматически все, что полагается в подобных случаях.

В казарме облачился в парадную форму, заправил койку и шагал за, почти пустившимся рысью, посыльным.

У младшего сержанта спецназа ВДВ Калуги при этом мысли же были далеки от происходящего. И единственное, на что сгодилась его интуиция, так это на предположение о хорошем известии:

— Наверное, отпуск дадут.

И он довольно улыбнулся.

— Как-никак год прослужил, — мелькнуло в голове. — Пора бы!

Но и после этого мысли не стали приятнее. Наоборот, заныло на душе от конкретного выбора:

— Куда ехать?

Вариантов было не так уж и много, но они были: то ли в детский дом? То ли, в училище?

А может и на завод в общагу. Где оставались старые знакомые:

— Наверняка, до сих пор не все там забыли своего «Калужонка»!

Совсем не связывал он этот неожиданный вызов в штаб со вчерашней медкомиссией. А зря. Потому что первого, кого встретил Калуга в помещении особого отдела, куда привел его посыльный, был, как раз, давешний «доктор Айболит».

— Здорово, гусар! — встретил он его радушным хихиканьем.

Звуки, несколько похожие на довольное урчание кота, в свое удовольствие отведавшего, жирной сметаны, донеслись до сержанта сразу же, едва закрылась дверь за тем посыльным, кто исполнил приказ и доставил:

— «Кого надо — туда куда нужно».

Не зная как себя вести в столь неожиданной ситуации, Сергей решил быть крайне благоразумным.

Ответил не в тон хозяину кабинета, а строго по уставу:

— Здравия желаю. Младший сержант Калуга по вашему приказанию прибыл.

Насчет приказания он слегка приврал, так как Айболит был в гражданском костюме и вовсе не походил на того, кто мог бы отдавать приказания. Разве что — медсестрам, да санитаркам-тамаркам с их противными клизмами.

Смущало только одно — сам кабинет, в котором проходила их встреча.

Еще на двери он успел прочесть табличку «Начальник особого отдела корпуса».

И хотя самого майора-особиста, строгого педанта и грозы штабных писарей, не было, Сергей сообразил, что совсем постороннему человеку тот бы свой кабинет ни за что не доверил.

— Присаживайся, младший сержант, — странный старик с седой бородкой клинышком не стал томить Калугу по стойке смирно, а пригласил к действию, куда более приятному, чем простое созерцание хозяина. — Садись, дорогой, в ногах правды, как всем давно известно, нет, и не было!

При этом Айболит доброжелательно — толстеньким белым пальцем пухлой руки указал вошедшему десантнику на его место.

Подразумевая металлический стул с фанерной крышкой, привинченный к полу в метре от письменного стола.

Сам же занял место за столом напротив.

После недолгой паузы, вновь как было и вчера, он внимательнейшим образом рассмотрел внешность солдата.

После чего снова, довольно, как-то прямо по-мушиному потер руками — ладошкой о ладошку:

— Значит и медаль у тебя есть, а не только отменное здоровье.

Последовавший за ним, новый вопрос прозвучал уже иным, действительно командирским тоном:

— А вот кандидат в мастера, ты, по какому виду спорта?

— Самбо, товарищ…

— Зови просто Петр Иванович, — простецки остановил тот солдатское рвение собеседника. — А еще какие спортивные достижения?

— Первый спортивный разряд по стрельбе. Выполнил уже здесь, был в призерах по специальной подготовке.

— Значит, и ножом тогда можешь орудовать, и ногами! Это хорошо! Такой мне подойдет.

— Куда, Петр Иванович? — набравшись в душе нахальства, в ответ на вольности старика, спросил Сергей.

— На специальное задание. Какое же? Если, конечно, братец, вызовешься на него добровольно.

— За врачами ящик с инструментами носить? Нет уж, увольте! — в ответ саркастически хмыкнул Калуга. — Мне и у себя в роте пока хорошо.

— Во-первых, младший сержант, не нужно лишних слов. Просто «да» или «нет». Во-вторых, почему ты решил, что я врач?

— Так, ведь, вчера в медбате сам Вас видел, — недоуменно отреагировал парень на внезапную жесткость, появившуюся в голосе старика.

— Я полковник Главного Разведывательного Управления! Вот моё удостоверение! — Айболит раскрыл, не протягивая ближе, вынутую из кармана темного пиджака, малиновую книжку. — Надеюсь, знакома сия служба?

Он сделал небольшую паузу:

— Нужно просвещать?

Сергея как подменили.

Он вскочил со своего стула как ошпаренный:

— Никак нет, товарищ полковник. Слышал про такую.

— Ну а тогда, — старик тоже поднялся со своего места. — С предложением, парень, надо полагать, согласен?

— Так точно!

— Ну и прекрасно. Сейчас принесут Вам личные вещи и оружие.

А еще странный полковник с внешностью героя из детской сказки приказал:

— Сдать все личное, включая вещи и документы на хранение прямо здесь в особом отделе, вместе с наградами.

И еще добавил:

— Сразу после этого — вылет. Полный инструктаж получишь прямо на месте. Что не ясно?

Сергей промолчал.

Лишь радость, светившаяся в глазах, лучше слов говорило о том, как он рад побывать в настоящем деле, а не мерзнуть ночи напролет в боевом охранении на заснеженных высокогорных перевалах.

Так и не повидавшись больше в тот день с сослуживцами, уже через час он отбыл в неизвестном направлении, вместе с полковником ГРУ, прятавшимся за напускным сказочным обличием «Доброго доктора Айболита».

Его, судя по всему, специально себе опасный старик выбрал в качестве оперативного прикрытия.

И не знал младший в ту пору сержант Калуга расположение нового места своей службы до тех пор, как ни сделал в условленном месте посадку, присланный за ними, вертолет.

Глава вторая

Всей сороковой армии было доподлинно известно, что в Файзабадской бригаде спецназа ВДВ полковника Никифорова каждый просто помешан на спорте. Даже штабных писарей и тех, время от времени, заставляли сдавать нормативы. То — на гимнастических снарядах, а то — и на полосе препятствий.

Благо, хоть за годы стояния в Файзабаде поколениями десантников были сооружены отличные, по меркам Сергея Калуги, разнообразные спортивные сооружения.

Но то, что он увидел в «Хозяйстве Айболита», как про себя он продолжал называть, до сих пор еще бесфамильного Петра Ивановича, поразило его до глубины души.

Впрочем, и сама эта войсковая часть, как в том лично сумел очень скоро убедиться, тоже была не совсем обычная.

Приземлились они, что стало ясно уже по виду из бортового иллюминатора вертолёта, в расположении обширного воинского арсенала. В пустынной местности, где, за десятки километров один от другого, внизу проплывали лишь пепелища, разрушенных до основания и брошенных жителями кишлаков, внезапно выросла, территория с нескончаемыми штабелями ящиков. Среди которых лишь кое-где имелись лишь редкие капониры подземных укрытий.

— Все это, окруженное многими рядами колючей проволоки и минных полей, было недоступно чужакам, — догадался вновь прибывший младший сержант.

По его мнению, также выходило, что не видать здесь душманам удачи, даже проберись они даже через ту обширную зону отчуждения, где за множество километров не оставалось ни одной живой души.

Не считая, конечно, многочисленных обитателей полевых городков охранных воинских подразделений.

— Всем этим воевать можно не один год! — сообразил Сергей, когда их «вертушка», пройдя почти на бреющем полете над складами, притерлась на бетонный пятачок.

— Не мылься, не в охрану попал! — усмехнулся явной заинтересованности десантника плешивый начальник.

По, тоскливо вытянутой, физиономии парня, он, верно, понял причину его душевного расстройства:

— Здесь твои будущие сослуживцы просто от чужих глаз хоронятся.

Учебная база элитных специальных частей военной разведки — ГРУ и впрямь была устроена основательно, как говорится, со знанием дела.

Частые визиты грузовых самолетов и вертолетов легко маскировали рейсы, когда отсюда вывозили уже не оружие и боеприпасы, а группы, отправляющиеся на задание.

И сама казарма, и учебный блок располагались внутри, огромного по площади, арсенала. Так что даже охранники не догадывались о том, кто там обитает и чем занимается?

От вертолета до этой «зоны в зоне» военнослужащих, прилетевших только что на базу, доставили прямо в кузове, крытого вездесущим брезентом, фургона.

Оборудованный на шасси самого простого грузовика «КАМАЗ», внутри, однако, он был совсем иным, чем обычные грузовики.

Ловко сделанные скамьи, столик и встроенный ящик холодильника, — сами за себя говорили, что в такой машине можно отправляться, под видом снарядов, куда угодно.

И уже точно — подальше, чем на те, всего лишь несколько километров, что по отличной бетонке промчались они до места дальнейшего пребывания Калуги.

Снова удивляться ему пришлось сразу, едва выбрался десантник из кузова грузовика.

Там, где сверху были лишь простые брезентовые палатки — казармы, под ними, глубоко под землей, располагались удобные просторные учебные классы с отлично выполненной принудительной вентиляцией.

— Здесь можно будет безбоязненно пересидеть, даже если все вокруг полыхнет к чертовой матери, — пояснил ему Айболит, сопровождая Сергея по, круто идущей вниз, лестнице.

Как и многое другое вокруг, сверху этот спуск в подземелье был укрыт от чужих глаз и объективов чужой космической разведки, опять же простой брезентовой палаткой.

— Проходи, не бойся! Волки не съедят, — большего «добрый доктор» из сказки сказать он не успел, так как внизу, за мощной стальной дверью противоатомного убежища их встречали улыбающиеся физиономии, самых настоящих…Бармалеев.

Если бы не возгласы на чистейшем русском языке, что громко и приветливо раздались при их с Айболитом появлении, Сергей, скорее всего, мог предположить, что попал в логово душманов.

Да и все вокруг напоминало обычное афганское жилище.

Сами же его обитатели — местных жителей. Заросшие бородами, обряженные в длинные — до колен белые полотняные рубахи и широкие штаны, они хоть сейчас могли бы безбоязненно затеряться хоть в базарной толчее, хоть на людной городской улице.

— Принимайте подельника, да не очень на него наседайте. Непросто было найти человека с такой фотокарточкой как у этого! — несколько развязано и уже совсем не врачебно — интеллигентски заявил с порога своим людям Петр Иванович.

И эти его слова, и ответный рык бородачей не мог не смутить Сергея Калугу. Теперь его провожатый совсем не походил на того доброго доктора Айболита, каким он показался ему при первой встрече в медицинском батальоне.

Скорее — на атамана злых разбойников, откровенно показавшего свою истинную сущность.

Примирился парень, с новым для себя положением, после краткого инструктажа, проведенного полковником в отдельном отсеке подземелья. Где кроме них, не было никого постороннего.

Суть того, что ему предстоит, была не столь уж необъяснимой.

Готовится, дескать, диверсионная операция в тылу душманов. И Сергей Калуга будет одним из тех, кто пойдет отдельной группой:

— Фамилии товарищей ему знать необязательно, как и его собственную фамилию — другим.

— До выхода на задание — неделя, — заявил старший по должности укротитель подземных «Бармалеев». — За этот срок тебе, как новичку преподадут все те навыки, что понадобятся на операцию конкретно от Калуги.

— Теперь все понятно, младший сержант? — официально заканчивая разговор, спросил Петр Иванович. — Понял, что от тебя требуется!

— Так точно, товарища полковник! — вытянувшись по струнке, громко отчеканил Калуга.

Теперь-то уж в его голосе не было прежней снисходительности к старшему по возрасту. Только — гордость за доверие и уверенность в том, что его он оправдает.

— Ну, вот и хорошо — иди теперь к ребятам, — радостно услышал он от нового начальника. — Главного из них ты сейчас сможешь увидеть и оценить, а зовут его Вагиз.

Полковник вдруг осекся и постарался акцентировать внимание нового служаки именно на последнем указании:

— Да ты это сразу поймешь!

Теперь уже окончательно прощаясь, Петр Иванович снова превратился в прежнего старикашку из мирного, то ли ветеринарного, то ли медицинского персонала.

На прощание он панибратски подал Сергею свою белую, пухленькую ладонь:

— Желаю всего наилучшего.

…Вагиза, про которого столь многозначительно говорил полковник, Сергей и вправду определил с самого первого взгляда.

Войдя в спортзал, он увидел, как один чёрнобородый детина, легко, будто не прикладывая к этому никаких усилий, бросил по очереди на ковер, одного за другим, сразу трех других соперников.

По собственному борцовскому опыту Калуга догадался, что так обычно бывает, когда отрабатываются приемы защиты от нападения с холодным оружием. Когда ученики без особого фанатизма отстаивают собственную неприкосновенность.

Однако, как на самом деле оказалось, не только поэтому, стоявший в центре ковра тяжеловес, словно мух раскидал своих противников.

В чем новичок вскоре и убедился на собственных боках, как только был замечен участниками тренировочного процесса, готовыми и над ним посмеяться, как это делал он, не скрыв улыбки при виде живого «кегельбана».

— А ты, салага, не рискнешь? — еще более чем прежде, осклабился Вагиз, показывая белые ровные зубы в раздвинувшемся проеме черной густой бороды. — Может быть, действительно, мои парни такие смешные для Вашей милости.

Не ожидая согласия, он кинул Сергею большой афганский нож.

Ловко поймав оружие, Калуга пропустил мимо ушей, явно, не полагавшийся ему уничижительный титул, потратив на показную невозмутимость слишком много мозговых извилин.

И тут же поплатился за свою неосторожность, когда слишком смело пошел вперед на чернобородого насмешника, видимо, надеясь, что собственный опыт самбиста — без пяти минут мастера спорта, поможет ему не оплошать, как все предыдущие соперники бородача.

Да только и его порыв кончился тем же, что и у других. Неуловимым движением Вагиз поймал его руку и бросил парня через себя.

— Да, придется поучиться! — уже совершенно серьезно, без намека на улыбку в глазах, жестко блеснувших искорками азарта, проговорил он.

Калуга, неожиданно посрамленный, да еще на глазах такого множества людей, перед которыми он желал выглядеть настоящим воином, не смог скрыть обиду.

Потому при этих словах, он молча смотрел на своего обидчика. Снизу вверх. Не спеша подниматься с ковра, куда его припечатал человек, по описанию полковника, должный быть — Вагизом.

А тот уже вошел в роль старшего командира над новичком в своей команде.

— Ведь тебе-то, парень, нужно этой штукой, — он подкинул за лезвие нож и поймал его за рукоять. — Научиться владеть лучше всех нас.

Судя по всему, задача сержанта из срочного состава бригады спецназа ВДВ, ему была уже известна:

— Там, куда пошлют, ты будешь один на один с множеством вооружённых до зубов врагов, и только вот такой кинжал станет для тебя единственной защитой!

И тут обида сразу прошла. Моментально оказавшись на ногах, Калуга был готов вновь и вновь отрабатывать не получившийся пока прием.

— Где там? — заодно не утерпел Сергей и от вопроса.

И снова прокололся, выказав нетерпение и любопытство.

— Об этом еще рано! — донеслось в ответ.

Посчитав обряд знакомства им до конца благополучно исполненным, чернобородый Вагиз отдал младшему сержанту последующие руководящие указания уже на общих основаниях.

— Давай, боец, меняй одежду и за дело! — сказал, как отрезал бородач. — Всего неделя у нас на все про все!

Афганский наряд Калуга, как, оказалось, принес для себя сам.

И шапка, и длиннополая рубаха, и широкие штаны, и даже безрукавка из черного выцветшего сукна были в том самом увесистом свертке, что еще в вертолете отдал ему Айболит.

Причем все — нужного размера.

— Здесь, действительно, не шутят. Все делают так, что потом и комар носа не подточит! — сделал для себя, последний на этот день, вывод Калуга и начал переодеваться в той камере, куда указал ему идти Вагиз.

Но и после первого поражения новичок не сразу попал на ковер. В зале тренажеров, обставленном не хуже, чем у иной сборной страны по спортивным единоборствам, сначала пришлось изрядно попотеть.

— Обедаем мы раз в день — в ужин! — скаламбурил Вагиз в своем очередном наставлении вновь прибывшему к ним младшему сержанту. — Это чтобы пища не мешала занятиям, да и сам не привыкал идти в бой с полным брюхом.

Даже столь жесткие порядки не испортили настроение парня, всей душой увлекшегося новым для него делом.

А когда, наконец, оказался за столом, наверху, уже был поздний вечер. И совсем не оставалось сил справиться с богатой едой, блюдами с которой был обильно уставлен достархан.

— Давай, парень, уминай, что дают, — велел ему, не ожидая и не приветствуя отказа, старший в команде. — Еда здесь перед тобой — на целый завтрашний день.

Тут же, не теряя времени — за общим для всей команды ужином, он познакомил новичка с остальными из своей группы, готовящейся на спецзадание.

Каримом назвался усатый, с гладко выбритой головой таджик. Олдузом — самый пожилой из их компании — сорокалетний узбек. А сам Вагиз, скорее всего, был с Кавказа.

Во всяком случае, его орлиный нос, крючковатым клювом хищной птицы, что так и нависал над усами и бородой, безошибочно выдавал в нем выходца с гор.

Русским, как и Сергей, был лишь самый молодой из прежней компании — рыжебородый Бабрак.

— Вообще я — Борис, — после ужина признался тот. — Да и тебе, видно, недолго ходить Сергеем.

Его слова Калуга вспомнил перед сном. Когда, уже гася свет в комнате, Вагиз произнес:

— С завтрашнего дня ты — Салем.

И добавил еще одну фразу. Очень значимую. Моментально, заставив Калугу вспомнить о том, что находится младший сержант не в своей прежней казарме с друзьями-приятелями, а там, где действуют иные законы и правила:

— Если забудешь и откликнешься на прежнее имя, накажу.

Как он умеет карать оступившихся бойцов, Сергей увидел воочию довольно скоро. Буквально перед следующим ужином.

Тогда, прямо на его глазах, всесильный Вагиз, всерьез и со значением исполнил роль экзекутора. Своей кроссовкой не столько больно, сколько обидно, он отстегал за, плохо выполненный на его взгляд, борцовский прием, Бориса — Бабрака.

— Впрочем, поделом, — подумал еще тогда Сергей-Салем. — Из рыжего бойца уж точно борец — не лучше моего.

Так что не пугало его ничто, кроме мыслишки, глубоко запрятанной в подсознании, и, время от времени, оттуда всплывавшей:

— А вдруг не справлюсь с подготовкой? Вдруг не подойду? Как тогда, с какими глазами вернусь обратно в часть.

Засыпая под храп других, он не знал, что справится, как надо. Вернется же обратно в свою роту так не скоро, что половины её прежнего состава уже не будет в наличии.

Один лишь Лешка Абраменко, избежит госпиталя и дождавшись приятеля без особых последствий, по-дружески подначит:

— Не иначе, братан, ты столько времени на сдельщине арыки копал, да камни дробил где-то у местного бая за лепешку с водой. Уж больно тощий. Ну, сущий дистрофик.

…Сейчас же Сергей никоим образом не походил на дистрофика.

Скорее наоборот. За долгие месяца боевых действий он уже превратился в живую машину разрушения. А исключительно для тайной войны, последнюю и окончательную наладку, как раз и должны были осуществить на тайной базе Айболита чернобородый Вагиз и его не менее заросшие бородами люди.

Глава третья

…Осень и в пустыне как осень.

К полудню еще иногда припекает солнце. Но стоит скрыться ему за тучами, как моментально озноб пробирает до самых костей.

А все — ветер. Не крепкий, но назойливый, он несет с, синеющего в дали, горного хребта запахи наступающей зимы — сырости, снега, дыма.

— Вот это мне уже не нравится! — первым из всей группы спецназовцев оценил возможную опасность Вагиз.

Сейчас, в своем афганском одеянии он смотрелся иначе, чем в подземельном логове учебной базы. Ну — вылитый кочевник, волею судьбы и Аллаха занесенный в сию унылую местность.

— Откуда дым? — переспросил его Сергей, тоже заражаясь у командира дурным предчувствием.

— Вот именно, откуда?

Вскоре, приносимый ветром запах гари усилился, а затем донесся и, приглушенный расстоянием рокот многих моторов. Стало ясно, что на подходе автоколонна. И не зависимо от того — чьи идут машины? Каких военных — правительственных сил или простых кочевников? Встреча с нею не входила в планы их группы.

— Еще не время, — так и сказал Вагиз. — Наша будет только через двое суток.

Другие предпочитали молчать, тогда, как чернобородый уже сам для себя начал подсчитывать все обстоятельства «за и против», связанные с появлением странного запаха.

Пока что по всему выходило, что движется транспорт, не входящий в их оперативный план.

— Это раз, — пробормотал Вагиз про себя. Но сделал это так, что бы четверо остальных тоже слышали. — А два — как бы эти чужаки наших людей не отпугнули своим появлением.

Тем временем гарь всё отчётливее ощущалась в порывах пустынного сухого ветра, заставляя спецназовцев готовиться к любому, вплоть до самого плохого, исходу из неожиданной ситуации.

— На все, однако, воля Аллаха! — ни сколько не нервничая, уже громче, словно желая подбодрить товарищей и, как будто отдавая приказ, вымолвил командир. — Будем ждать, авось, пронесет.

Прятаться от надвигавшейся угрозы не было смысла. Место, куда их предыдущей ночью доставил вертолет, легко просматривалось на много километров вокруг. И везде — ни куста, ни дерева. Только каменистое пустынное плато, покрытое кое-где проплешинами пожухлой травы.

Закапываться в твердый грунт тоже не имело смысла.

— Да и где было взять отбойный молоток? — понимал даже новичок — Калуга. — Горняцкий инструмент, только бы и сумевший справиться с глиноземом, армированным не хуже строительного раствора вкраплениями галечника.

Действительно, оставалось только ждать, надеясь на то, что удача не отвернется. И она была им всем до одного нужна как никогда. Так необходима удача группе, что её даже негласно вписали в планы операции, разработанной где-то «наверху». Мол, без «фарта» ничего не получится, как ни старайся.

Окончательную же задачу, поставленную для разведчиков, знал, пока, лишь один Вагиз, как непосредственный руководитель группы.

Командир, однако, совсем не торопился раскрывать свои планы. В том числе и перед новым бойцом своего отряда.

…Предыдущая неделя, состоявшая из сплошных занятий в спортивном зале, показала Калуге настоящую разницу между простой «физкультурой» у них в бригаде и настоящим спортом в тайном центре Айболита. Где всегда рядом с Сергеем был этот грубоватый и по характеру, и по сложению, человек.

Только общие тренировки, несмотря на обильно пролитый пот, не сблизили их ни малейшим образом. Те же отчужденность и недоверие чувствовались в обращении бородача к парню.

Сергей Калуга хорошо понимал, что будь на то воля этого горбоносого верзилы он, ни за что бы, не стал брать на сложное дело новичка. И потому не мог не почувствовать флёр тайны в том:

— Почему именно на нём остановил свой выбор Айболит, занимавшийся отбором каждого в эту пятерку?

Да только у кого спросить?

Даже Бабрак, более других сблизившийся с Калугой по причине своей славянской общности, и тот не откровенничал особо в их, и без того редких, разговорах.

Не вступился и после того, как при всех, Вагиз отчитал Калугу за какую-то мелкую оплошность.

Давая при этом понять, что «каждый несет свой рюкзак»:

— Если провинился, то лично и отвечай.

Тем временем, ближе к вчерашнему вечеру, подходила пора окончательного решения командира насчет конкретного участия Калуги в предстоящем секретном задании.

Сергей с каждым часом ждал экзамена. Особенно с душевным трепетом он готовился показать — насколько преуспел за эти дни тренировок в обращении с ножом.

Но ничего похожего на испытания и не было.

За ужином, когда Сергей, насытившийся до отвала, отодвинул от себя очередную миску с вареным мясом, Вагиз повелительно заметил:

— Надо есть больше!

И добавил, чуть убавив строгости:

— Сегодня ночью убываем. А там, как знать — когда удастся перекусить?

Ночью и вправду их подняли, отвезли к вертолету, а после долгого полета высадили здесь — в каменной пустыне.

За прошедшие время бездельного ожидания — неизвестно чего и борьбы с пронизывающими порывами ветра, не произошло ничего особо примечательного. Если не считать, запомнившееся Калуге, тревожное ожидание, так и не появившейся в тот день, автоколонны.

Еще сутки минули с тех пор.

Вновь наступила ночь, оказавшаяся для них с ожидаемым исходом. Сначала донесся гул многих моторов. Потом лучи фар полоснули по пустынной каменной долине, заставив группу Вагиза готовиться к посадке:

— Наша машина идет последней. Не мешкать, ни секунды когда подам команду, — велел командир.

Это и был, видимо, срок, начала, одному ему известного плана. И он уже нисколько не сомневался в себе. Точно знал, как действовать дальше.

Сергея же заботило совсем иное:

— Пусть скорее подойдет колонна, а то надоело торчать здесь на ветру как бородавка на носу. И надоела, да что поделаешь, приходится терпеть.

Разве что удивляло:

— Как в этой безбрежной глади каменистой пустыни ориентируются караванщики?

Где всех и примет вокруг — лишь щедрые россыпи щебня.

…Но водители не ошиблись — колонна безукоризненно следовала намеченным маршрутом и благополучно дошла именно в условленный час и как раз туда, где ее ждали. И лишь когда машины совсем приблизились, стало заметно расхождение пути грузовиков с местопребыванием Вагиза и его людей.

К тому же и ночь скрадывала расстояние, на котором мимо шел караван. Потому пришлось даже бежать, когда приказал Вагиз. Он опять первым понял, что иначе они могут отстать от каравана. Просто не успеют забраться в последний фургон. В нужную им грузовую машину с высоким дощатым сооружением позади кабины водителя.

Это творение плотников и кузнецов, оборудованное в кузове, лязгало всем своим существом на особо крупных камнях, перед которыми притормаживала, словно приглашая бойцов Вагиза воспользоваться такой неторопливостью.

Они не упустили этот свой единственный шанс на долгожданную удачу. Потому, что самая последняя в колонне, машина, как раз и оказалась той самой, которую они так ждали.

Во всяком случае, когда, вскарабкавшись на щелястые борта, и забравшись по ним на крышу, все пятеро оказались наверху, там обнаружилось небольшое, укрытое куском брезента, отверстие.

Забравшись через него внутрь фуры, бойцы оказались в тесноватой, но вполне пригодной для обитания щели, устроенной неведомыми грузчиками.

— Все устроились? — негромко спросил Вагиз.

Услышав утвердительные ответы, велел:

— Теперь сидим как мыши, чтобы вокруг машины не происходило.

Другие меры предосторожности были приняты еще при подготовке к заданию.

Все пятеро обладали отменным здоровьем и вполне могли отсидеться, сколько нужно не только в пыльном кузове, среди прессованных тюков овечьей шерсти, но и в болоте, а, то и в снегу. И никто не сетовал на свою участь.

Пока невозмутимо ехали, несколько раз ночь сменялась — днем и обратно. Об этом можно было судить то по светлеющим, то по темнеющим щелям в бортах фургона, сбитых из узких и длинных реек.

Правда, однажды они получили и послание. Передал его Вагизу какой-то парень, видимо, водитель. Потому что именно он на стоянках придирчиво осматривал ходовую часть. И когда было нужно — подтягивал, ослабевшие веревки на фуре.

На этот же раз, отогнув край брезента, он и засунул руку туда, где таились его секретные пассажиры. Вагиз поднялся, пожал, появившийся кулак, а когда пальцы разогнулись, забрал с ладони клочок бумаги. Не забыв еще и поблагодарить курьера на, довольно сносном, фарси.

Рука исчезла.

После чего, посветив себе фонарем, командир группы прочел таинственную депешу.

Содержимое, видимо, удовлетворило бородача. Он улыбнулся и, подняв глаза на, сгрудившихся рядом, подчиненных тихо заявил:

— Все нормально! Операция не засвечена. Действуем по прежнему плану.

После чего мелко изорвал послание и проглотил, запив не самую аппетитную пищу глотком воды из своей фляги.

Уже следующей ночью, во время продолжения, кажущегося бесконечным от тряски, пути, командир поведал подчиненным о том, что удалось узнать из записки:

— Там, где мы слышали звуки моторов, действительно, была засада, — сказал командир своим подчиненным. — Но не наша.

Пришлось пояснить:

— Другой караван брали афганские товарищи из ХАД. Но повезло, что шеф успел их убрать с пути, идущих в нашу сторону, машин.

— И хорошо, — стало понятно даже новичку Калуге из сказанного. — А то бы пошла вся затея насмарку из-за такой ерунды.

Но, все равно, теперь нужно быть особо настороже.

Со слов Вагиза следовало, что Спинджирай — хозяин каравана, может что-то заподозрить. Ведь просто так засады на пути не появляются и не исчезают!

После чего, однако, сам их всех успокоил:

— Ничего, завтра нас в этом клоповнике уже не будет.

Его намек на грязь, духоту и ползающих в темноте, полчища, никому не известных насекомых, вызвали несерьезные смешки из темноты.

Все же, несмотря на требования соблюдать дисциплину, оказалось, что нет ничего более разлагающего ее, чем подобная бытовая неустроенность.

Так же ночью, как и забирались когда-то внутрь, этого их некомфортного средства преодоления времени и пространства — через лаз наверху фургона, они его и покинули.

Чтобы очутиться уже не в пустыне, а на окраине какого-то небольшого кишлака.

Высадили их на узенькой улочке в окружении нескольких мазаных глинобитных домов, окруженных высокими глинобитными стенами — дувалами. Ограждением, совершенно исключавшим появление в ту минуту лишних глаз, как метко отметили вновь прибывшие в посёлок пассажиры автокаравана.

Других людей, кроме группы Вагиза здесь и не ждали.

Едва с, медленно едущего, грузовика спрыгнул на землю последний пассажир, как машина, рыкнув мотором, рванула вперед, стремясь догнать, идущие впереди, другие транспортные средства их каравана.

Немного позднее прояснилась обстановка для военных разведчиков. Когда уже совсем спала густая пыль, взвешенная в воздухе из-под колёс фургонов. А вместе с этим разошлось и облако едкого дыма от солярки, не сгоревшей до конца в моторах автомобилей.

В том числе, уже не казалось им былое убежище «на колёсах» — таким опостылевшим, грязным и душным, как прежде.

Теперь, судя по всему, они все вместе попали в гораздо худшее положение. Так как остались в совершенно незнакомом месте безо всякого укрытия и поддержки. Тем более, в довершении ко всему, сплошная, какая-то могильная тишина обволакивала все вокруг.

— Что, тут даже и собак нет? — вслух удивился Сергей. — А может здесь вообще никто и не живет совсем.

— Безо всякого «может»! — категорично ответил на его вопрос Вагиз. — Это не селение с постоянными жителями, а лишь место, где временно останавливаются в своём движении по стране караваны и неуемные пилигримы с тягой к перемене мест.

Какие именно еще путешественники пользовались услугами окружающих строений, он тоже поведал обстоятельно, пользуясь появившейся свободой и полным отсутствием чужих ушей:

— Бывают здесь или такие контрабандисты, что нас подвезли, или кочевники, перегоняющих скот на новые пастбища.

Вагиз поднял с дороги свой вещевой мешок, давая понять, что разговор окончен, и пора десантникам браться за приготовление стоянки:

— Вот их теперь и подождем.

Организатор вояжа, как видно, «наш человек» — из системы разведки, оставил им в одном из пустых домов в качестве гостинца несколько картонных коробок.

Были они плотно набиты копчёным мясом, хлебом, урюком. Ну, а вода, чтобы запить всю эту благостную снедь, журчала неподалеку — в звонком горном ручье.

Вагиз на всякий случай отыскал на одной из упаковок условный знак, гарантировавший пригодность содержимого в пищу.

— Налетай, братва, не отравлено, — дружелюбно скомандовал он. — К тому же настало время ужина.

Впрочем, не обошлось для его команды без очередного вживания в роль правоверных мусульман:

— Солнце — зашло за горизонт и сам Всемилостивейший Аллах не увидит нашу с вами скудную трапезу.

Дважды повторять ему не пришлось.

— Живем, ребята! — с набитым ртом весело сказал Калуга. — Пора отквитаться с судьбой за все дневные передряги!

Как оказалось, после сытного существования на тренировочной базе Айболита, он здорово оголодал за дни дорожных испытаний.

Ему никто не ответил. Так как рты были забиты едой, да и обсуждать приказы командира не полагалось. Коли велено есть, значит не стоит отвлекаться.

Даже, рыжебородый, обычно болтливый и не сдержанный на острое словцо, Борис-Бабрак и тот промолчал за пиршеством.

Только Вагиз прорычал:

— Слушай, Салем, это будет твой первый и последний вопрос, заданный по-русски.

До рукоприкладства, впрочем, дело не дошло, но лучше бы Калугу побили, чем отчитали как щенка, у которого молоко на губах не обсохло.

— Мы уже в Пакистане, — снизив тон, сквозь зубы протянул командир. — И, если не знаешь фарси, то лучше молчи в тряпочку!

Калуга и замолчал.

Но не от того, что мог обидеться на прозвучавший в его адрес упрек. Просто Сергея поразила сама мысль о том, что вокруг — уже не ставший привычным, пусть и дышащий опасностью на каждом шагу Афганистан, а еще, более чужая ему, страна.

И он здесь: — Неизвестно зачем и почему?

Глава четвёртая

Автокараван контрабандистов, с которым группа Вагиза пересекла границу, двигался, преимущественно, по ночам.

— И не случайно! — понимали разведчики.

Опасаться Спинджираю и его людям приходилось самых разных бед. А то и спасаться от множества опасностей. Например, от стопроцентно вероятных воздушных налетов, до случайных непосредственных вооруженных нападений. Как со стороны как шурави, так и своих же собратьев-афганцев, защищавших интересы правительства.

Или вообще — лихих племен с сопредельной, что называется, территории. За всю историю этих государств, не знавшей разделительной пограничной черты.

Потому те несколько дней, что провели в фуре с тюками шерсти Вагиз и его товарищи, приучили их: днем спать, а бодрствовать по ходу движения колонны. Когда, в особо безлунные часы можно было, сохраняя все меры предосторожности, даже выбираться, через брезентовый выход на крышу, чтобы подышать свежим воздухом.

Закрывающееся особой — стальной заслонкой отверстие в полу кузова, предназначенное для удовлетворения естественных надобностей, подсказало Калуге разумную мысль.

— Подобным путем проехало немало людей, посланным «Айболитом», — как про себя он продолжал называть Петра Ивановича — бесфамильного для него полковника из военной разведки.

И вот дневные страдания с ночным отдыхом остались позади. Теперь же, оказавшись вдали от ненужных свидетелей, можно было передохнуть от трудных дорожных испытаний.

Что они и сделали.

Несколько дней провели, уже не скрывая ни от кого своего присутствия, в бесхозном придорожном селении кочевников. И, как оказалось, по «раскладу» Калуги:

— Самых настоящих контрабандистов.

Продукты, оставленные таинственным другом, позволили не только утолить зверский аппетит, нажитый во время фургонного существования в передвижном тайнике, но и основательно позабыть о прежних голодных спазмах. Все остальное компенсировала природа.

Вид на живописные окрестности побуждал к высоким мыслям. Ну, а память о мерзких тварях, выползавших из тюков с товаром прямо под одежду, сделала очень популярным, на радость всем — купание в ледяных струях, небольшой, но бурной, текущей неподалеку, горной речушки.

— Так что теперешнюю жизнь, — по большому счету самого Вагиза, обнародованному им самим для подчинённых. — Можно было считать вполне комфортной.

Но длилось это не так долго, как бы им хотелось.

К одному из вечеров все в корне изменилось. Долина, вдруг, наполнилось звуками. Сначала отдаленным блеянием, а потом, буквально, утонула в мерной поступи тысяч копытцев, спускавшейся с гор, большой отары курдючных овец.

За ними шли кочевники, перегонявшие свои стада с высокогорных пастбищ на зимние стоянки. Те самые, — о которых заранее счел возможным предупредить своих подчиненных Вагиз.

Он же и определил новую цель:

— Первый этап проникновения к месту будущей операции закончен.

Очередной приказ последовал незамедлительно:

— Дальше пойдем под видом мусульман-суннитов.

— А как они нас возьмут с собой? Или все слепые и глухие!

Наивный вопрос, заданный, новичком в подобных делах, Сергеем Калугой, вызвал дружное ржание диверсантов.

Один рыжий Бабрак-Борис, скромно скрыл чувства, слегка растянув в ухмылке, губы. Видно стало, что и он, как и Сергей впервые попал в такую передрягу.

Зато остальным, с их многоопытностью, море было по колено.

— Отставить веселье! — тоже, впрочем, отсмеявшись, велел Вагиз. — Вполне законное любопытство.

Он обратился лично к Калуге:

— Так вот, эти самые сунниты за нас получат кучи полезных вещей, особо ценимых на здешнем рынке. В том числе и оружие. Вот и посчитай, как бережно они должны довести нас до места. Туда, куда нужно было команде Вагиза. О чем серьёзно обговорили с ними, те, кому следует во всех «дотошных» деталях.

Все пока шло как по нотам в, удуманной Петром Ивановичем, акции.

При этом Сергей, хотя и понимал свою полную неосведомленность в разведке, не мог не задуматься о собственной роли во всем происходящем:

— Во-первых, как любил наглядно считать на пальцах его новый командир, он один из всех, надо полагать, не знает ни цели их пути, ни предстоящего задания.

Выполнение, которого было связано, как показывает ход дела, со смертельным риском.

Калуга продолжил подсчитывать всё новые доводы насчет личной перспективы уцелеть в грядущей заварушке:

— Во-вторых, мое личное участие, судя по подготовке в подземном учебном центре, будет весьма ограничено по времени.

Его научили, правда, весьма отменно, только одному — умению быстро и наверняка уложить ножом человека. А то и не одного в довольно замкнутом пространстве.

Только вот неизвестно:

— Где и когда может понадобиться такое специфическое мастерство мокрушника?

На оба эти вопроса у него появилось одно объяснение:

— Пока не доверяют. Не знают, наверное, как поведет себя, если запахнет жареным. Потому и не открывают всех секретов.

Хотя Сергей вскоре если не сам кое-что стал понимать, то уж точно — о многом догадываться. Тем более что времени на подобные размышления в дальнейшем у него оказалось более чем достаточно.

В среде кочевников лишь в первый день — во время встречи в придорожном заброшенном кишлаке, на счет их появления царило некоторое беспокойство.

Зато потом, после встречи с традиционным обменом любезностями старшего среди суннитов — седобородого Спинджирая с Вагизом, любопытство вольных скотоводов как рукой сняло.

— Значит так, ребята, — вернувшись до своих подчинённых, поведал горбоносый бородач. — От каждого из нас, как и было сказано, никто не должен слышать ни слова. Все что нам нужно, доставит сын вождя — Тарик. Главное наше прикрытие — мы наемные погонщики скота. Вот этим — то и будем заниматься.

Будущая зима, о приближении которой напоминали морозные ночи и холодные утренние рассветы, тем временем сгоняло из дальних мест в родные селения все больше вольных скотоводов.

Теперь уже дорогу заполонило такое количество разного кочевого люда с их скотом, что отара, которую сопровождало племя, взявшее на себя риск провести вглубь страны чужаков, оказалось:

— Вроде мелкой песчинки в безбрежном пустынном бархане.

Так что уже вскоре Сергей смог оценить по достоинству:

— Качество такой их маскировки.

Здешним властям, даже если бы и очень захотелось, вовек было не отыскать пятерых агентов среди тысяч и тысяч разномастных бродяг, идущих на зимовку со всех концов горной страны в её центральную, более теплую равнинную часть.

О том, что путь закончен, Калуга узнал, когда им навстречу вышли местные соплеменники пастухов с приветствием от главного вождя племени — малика.

…Их родовое объединение размещался на окраине большого кишлака. Где, сразу за приземистыми стенами, глинобитных дувалов дворов оседлых жителей, начиналась территория стоянки этих самых диких кочевников.

Тянущиеся на ней довольно далеко два ряда разборных шатров окружали главный — самый большой шатер, в котором и обитал владыка племени.

Сразу по приходу на место, группу Вагиза оставили их прежние проводники.

В кишлаке их ждало, уже знакомое на этом задании, средство передвижения — почти в точности похожий на прежнее убежище грузовик с высокими дощатыми бортами.

Похожим образом, умелой рукой хозяина транспортного средства он был обит по верху брезентовой палаткой. На нём они отправились, как оказалось, теперь уже до конечной точки своего пути.

Когда грузовик въехал во двор дома, укрытого от посторонних глаз традиционным ограждением из глины — дувалом и там остановился, снаружи по борту машины требовательно постучали.

— Выходи! — раздался гортанный возглас на фарси.

Когда откинулся задний борт, Сергей, как и другие, увидели перед собой около десятка, совершенно свирепых на вид разбойников, бородатых душманов, весьма живописно обвешанных различным оружием.

В том числе несколько автоматных стволов угрожающи были направлены в сторону вновь прибывших.

Ни сказав друг другу, ни слова, остальные четверо спрыгнули вниз с машины следом за Вагизом. Тот оказался на земле еще раньше. Сделав это с невероятной проворностью, какую можно только было проявить при его плотной комплекции.

Испугаться Сергей не успел.

Разве что пожалел об оставленном ещё в бригаде спецназа, верном автомате «Калашникова». Или (на худой конец) — желал иметь под рукой тот острый кинжал, которым учили его орудовать на тренировках.

Оставалось действовать голыми руками, что называется, по обстановке. Ничего. Просто так не дамся, в отчаянии подумал парень, наполняясь решимостью постоять за себя.

Ничего этого не понадобилось.

Радостно раскинув для объятия руки, к Вагизу шагнул тот из душманов, что выглядел среди местных жителей за старшего:

— Здравствуй, дост! Добро пожаловать!

Встречавшие и оказались тем отрядом, которому было немало обещано за содействие в осуществлении акции.

Судя по всему, подобные «услуги» у них были поставлены «на широкую ногу». И самые воинственные только и ждали, когда же появятся выгодные покупатели их услуг и умения воевать.

Потому стала понятна искренняя радость пуштунов, едва перед ними появилось реальное подтверждение обещанному оружию — пятеро шурави, знающих, чем нужно платить за будущий арсенал для исполнителей, способных стрелять, взрывать или отрубать головы.

Убедившись, после разговора со старшим из афганцев, что «все на мази», Вагиз согласился пройти в палатку, где их ожидал праздничный ужин.

И уже там, когда вся пятерка осталась без свидетелей, обрисовал обстановку:

— Эти парни в селении — чужаки, да и хозяину дома терять нечего. Вместо этой халупы, ему уже куплен особняк в одной из европейских столиц. Потому они пойдут на все, лишь бы вместе с нами добиться успеха.

— В чем? — так и тянуло за язык Калугу.

Но он благоразумно промолчал, вовремя вспомнив, о том, как не раз уже попадал впросак со своим нетерпением.

И все же и блеск глаз, взволнованных увиденным, выдал его желание на конец, узнать, что ему лично предстоит?

Вагиз повернулся в его сторону и долго, явно изучающе, смотрел в лицо Сергея:

— Теперь давай все начистоту. Ты у нас в группе новичок и потому прежде тебе просто не могли доверять с бухты-барахты. А теперь, хочешь или не хочешь, но и ты должен узнать правду о том, зачем мы здесь и что должны все вместе совершить.

Глава пятая

Сама первоначальная история того, о чем вкратце рассказал Вагиз, началась довольно давно.

Где-то на пятом году после начала необъявленной войны, в Афганистане внезапно на территории этой страны объявился сущий мор. Сначала он прокатился среди местных жителей, а потом и у советских солдат, стоявших гарнизонами в отдельных населенных пунктах, в подразделениях появились случаи заболевания вирусным гепатитом.

Объективных причин появления опасной болезни, в просторечии — названной по одному из ее симптомов — желтухой, нашлось немало. Все же, как-никак — в стране идет необъявленная война.

Из-за боевых действий обезлюдили не только отдельные кишлаки, но и целые провинции страны. Сократились посевы. Голод и постоянная угроза смерти сдвинули с насиженных мест сотни тысяч людей. Многие из них нашли пристанище в окрестностях крупных населенных пунктов, что еще более усугубило и без того довольно непростую санитарную обстановку.

Грязь и нищета оказались весьма притягательными для вируса — возбудителя гепатита, передающегося множеством путей. В том числе через, кое-как сваренную пищу, не мытые руки, распродаваемые на базарах вещи с покойников. И просто заразу переносили обычные насекомые.

Так что болезнь со страшной неумолимостью принялась повсеместно косить свою страшную жатву.

С той же долей опасности, но по другим причинам, в том числе и через кровь зараженных, покатилась эпидемия и гепатита «В». Правда, здесь, чаще всего, в числе пораженных болезнью оказывались раненые, которых прибывало в госпитали и больницы тем больше, чем чаще возникали вооруженные столкновения.

Словом, симптомы гепатита — рвота, боли в животе и мышцах рук и ног, кашель, насморк, высокая температура — уже отлично распознавали не только врачи, но и сами больные.

— Совсем простое объяснение, ну точно, как в учебнике по эпидемиологии! — просветил своих бойцов Вагиз.

Затем, продолжил рассказ.

При этом не изменил тона повествования. Лишь обвел своих спутников тяжелым взглядом, когда перешёл к самому главному для их разведгруппы, касающемуся их задания в тылу врага…

Из дальнейшего рассказа командира выяснилось, что уже первые опыты и анализы, проведенные, прилетевшими в Афганистан бригадами московских ученых-эпидемиологов, дали совершенно противоречивые результаты:

— У этой эпидемии были, вдобавок, иные корни. Из-за них болезнь имела не только естественное происхождение, но и…

Особенно много сомнений породило выявление еще одного вида вируса, совмещавшего в себе свойства двух первых.

Вот тогда, как раз, и возникло подозрение о самом худшем: о рукотворной природе эпидемии.

Высказавший это предположение, профессор Сергеев, со своей бригадой ученых немедленно выехал в один из очагов вирусного гепатита, чтобы в условиях, существующего там, карантина выявить все разновидности болезнетворных вирусов и причины их появления.

Только бактериологи, самым таинственным образом, исчезли в пути.

— По дороге к месту назначения на автокараван с медиками было совершено вооруженное нападение, — факт, не требующий уже особых доказательств по причине своей очевидности, привёл командир. — Неизвестные злоумышленники всю вооружённую охрану перебили. Самого профессора, как и всех оставшихся в живых, людей из его окружения захватили в плен.

Вагиз подошел уже ближе к событиям, повлиявшим на то, чтобы они впятером оказались на территории сопредельного Пакистана:

— Наше руководство приняло к рассмотрению несколько версий…

Согласно предположению аналитиков, бактериологическую войну в любое время могли начать и за «бугром» кто угодно. В том числе и моджахеды, снабженные всем необходимым своими заокеанскими покровителями.

Не исключался и тот факт, что к начинавшейся эпидемии могла приложить руку и служба безопасности здешнего правительства — ХАД. Добиваясь двух целей — как сокращения численности населения в местностях, поддерживающих оппозицию, среди самих оппозиционеров, так и желая отбить у своих, пока что друзей, «шурави» всякое желание сделать Афганистан шестнадцатой республикой Советского Союза.

— Потому, такой важной была миссия профессора Сергеева и его людей в установлении истины, — под общее, почти, что могильное молчание, разъяснил Вагиз. — Впрочем, и наши потенциальные соперники, наверняка, думали так же.

Для них из двух зол одним было — правительство Наджибуллы, другим — Советский Союз. И «обоих зайцев» стало возможным «убить» единственным выстрелом. С помощью все тех же ученых микробиологов и эпидемиологов профессора Сергеева.

И они, как оказалось, не упустили такой возможности.

О том, кто захватил членов экспедиции Сергеева, советскому руководству стало доподлинно известно из сообщений разведки.

Ею же были получены данные о том, что в одной из Пакистанских провинций, на северо-западе граничившей с Афганистаном в отрогах хребта Хайбер, в старинной крепости, так называемом, зиндане под мощной охраной и в обстановке полной секретности содержатся какие-то пленные русские.

Недалекое расположение от центра афганской оппозиции — Пешавара, находящегося всего в сорока километрах пути по хорошей грунтовой дороге, делало эту тайную тюрьму идеальным местом для секретного медицинского центра.

В нем-то и могли быть среди научного персонала пленные ученые из Советского Союза, от которых требовалось одно:

— Заявить, будто бы на основе собственных исследований, кто конкретно ведет бактериологическую войну — Советский Союз или его ставленник Наджибулла?

Полностью исключив третью сторону.

— По нашим данным, ученые пока еще держатся, не принимают богатых посулов от здешних хозяев положения. Но тюрьма есть тюрьма. А настойчивости властей остается только позавидовать! — подвел уже к главному Вагиз.

Действительно, удалось выяснить, что по нескольку раз в неделю Сергеева или кого-нибудь из его помощников возили в Пешавар. В так называемую штаб-квартиру местной резидентуры ЦРУ.

То ли для отчета о проделанной работе, а может и для бесед на все ту же тему:

— Мы дадим вам всем убежище на Западе, хорошие деньги, в обмен на публичное заявление о том, что вирус гепатита в Афганистан завозят именно из Союза!

Вот и понадобилось срочно ликвидировать этот гнойник, назревавший долгое время после похищения микробиологов.

— Одного только профессора освободить из машины во время следования из зиндана в город Пешавар или обратно — в крепость Хайбер, не большая проблема, — все говорил Вагиз и говорил. — Но при этом в руках врага останутся остальные учёные, у которых может появиться особенно веский толчок к возможному малодушию — мол, нас бросило родное государство на произвол судьбы.

Командир остановился на сказанном. И далее выдал Калуге все, чего тот не знал и так хотел услышать:

— Перед нашей группой стоит задача — вызволить из неволи всех до одного. И заодно, при возможности уничтожить сам секретный медицинский центр в Хайбере.

Далее, подводя итог своим откровениям, Вагиз добавил, что конкретно приходилось опасаться следовало при выполнении задания. В том числе не только пуль и гранат охраны застенка.

О том, что в крепости не все чисто, говорило нежелание здешних властей самим приезжать в Хайбер на встречу с учеными. Да и тех возили к ним с соблюдением строжайших правил дезинфекции.

Состоявшееся, после такой длинной речи бородача, детальное обсуждение плана захвата крепости, как раз и раскрыло Сергею Калуге глаза на его конкретную роль во всей этой операции.

Крепость Хайбер была идеальным местом для тех целей, что отвели ей местные правители.

Рядом — ни одного населенного пункта, не считая кишлака, что стоял в десятке километров на пути в центр провинции. Высокие стены, хотя и сложенные всего лишь из необожженного кирпича, своей двухметровой толщиной могли поспорить с любым снарядом.

Поверху над ними щетинились пулеметными стволами огневые точки охраны. Тогда как двойные массивные ворота, выполненные чуть ли не из броневой стали, не оставляли нападавшим даже надежды протаранить их любым транспортным средством, вплоть до танка.

Космическое наблюдение со спутников-разведчиков показало, что внутри крепости, за массивными стенами расположены жилые дома охраны, вертолетная площадка. Сами лаборатории и тюремные камеры находятся в многоярусных подвалах, которыми как гумус дождевыми червями было изрыто все основание Хайбера.

Все это позволило командиру констатировать невозможность некоторых сценариев развития событий:

— Атака с воздуха исключена.

Кроме того, имелись и другие доводы против использования авиации.

— На подлетах к крепости, у пакистанцев и их хозяев — американцев, есть несколько радаров и наготове эскадрилья истребителей перехватчиков «Ф-16», — снял один из возможных вопросов Вагиз.

Затем пояснил на схеме, вычерченной острым кинжалом на земляном полу жилища, где они проводили обсуждение будущей операции.

— Выбраться мы сможем на том многоместном «Чинуке», что стоит на вертолетной площадке, — заявил он своим подчиненным. — Но лишь в том случае, если захват пройдет быстро, и мы будем иметь достаточный запас времени для подлета к границе, где нас поддержат свои военные летчики-истребители.

Оставалось основное:

— Попасть внутрь, да еще ограниченным составом туда, где и от полка можно отбиться?

Вагиз немигающим взглядом уставился на Калугу:

— Тут все будет зависеть именно от тебя, Салем…

Тем временем события продолжали развиваться наподобие снежного кома, скатившегося с горы, чтобы по ходу движения обернуться сходом лавины. Уже назавтра наблюдатели, контролировавшие дорогу, сообщили, что полицейский микроавтобус из крепости вышел и, миновав кишлак, направился в Пешавар.

И еще они описали личность того, кто из других арестантов был рядом с Сергеевым в зарешёченном отделении транспортного средства, предназначенном для перевозки арестованных.

— Аспирант Кравченко, как мы и думали, — довольный первым добрым известием, сказал Вагиз — Вот он!

Командир протянул Калуге, упакованный в пластик кусочек картона, который достал из-за стальной рубашки гранаты.

Единственного оружия, что было у группы на всем их пути сюда, в отроги Хайбера. Только так, случись что, можно было надежно уничтожить единственную улику, указывавшую на цель их задания, как только теперь понял сержант, прикомандированный к офицерам разведки.

На поданной ему, фотографии Сергей узнал… самого себя.

Ну, почти точно такого, каким был на допризывном снимке в его военном билете.

И сразу стало ясно младшему сержанту, почему именно его выбрал «доктор Айболит» из всех, проходивших медкомиссию в их бригаде спецназа ВДВ.

— Действительно, ты очень похож на Кравченко, — подтвердил Вагиз. — А дополнительные детали на лице, на случай некоторого изменения внешности за время нахождения аспиранта в зиндане, оформит единственный в нашей группе гражданский человек.

Калуга невольно пошарил взглядом вокруг и остановился на том, кто менее всего походил на тех головорезов, какими на самом деле, по сути своей военной специальности, были все остальные из их группы.

Он не ошибся.

— Бабрак — высококвалифицированный театральный гример! — уже приказом прозвучали слова Вагиза. — Его мы тащили сюда с одной целью, сделать так, чтобы вас с Кравченко не только начальник караула и охранники зиндана в упор не отличили, но и родная мама не узнала.

После этого почти целый день Борис, (вот почему и он был не «своим» среди сорвиголов Петра Ивановича из ГРУ) профессионально, используя грим, «оформлял» физиономию Калуги.

Конец ознакомительного фрагмента.