Таинственный сад

Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт (1909)

Мэри Леннокс, потеряла семью и теперь живет в поместье дядюшки, где действуют свои правила и порядки. Она несчастна и пытается привыкнуть к новой жизни. Пока однажды не находит таинственный сад, который станет для нее убежищем и изменит не только жизнь девочки, но и обитателей усадьбы. «Таинственный сад» — роман английской писательницы Фрэнсис Эдизы Бёрнетт, который по праву стал классикой мировой литературы. Книга вне времени, вселяющая веру в силу добра и волшебство внутри нас. Культовая история о настоящих ценностях: доброте, преданности, сострадании, крепкой семье и верной дружбе. Издание дополнено классическими иллюстрациями английского художника и иллюстратора Эрнеста Шепарда. В формате PDF сохранён издательский дизайн.

Глава 3

Через вересковую пустошь

Спала она долго, а когда проснулась, оказалось, что миссис Медлок купила на одной станции обед в плетёной корзинке; они поели цыплёнка, холодной говядины, хлеба с маслом и выпили горячего чая. Ливень, казалось, ещё усилился; люди, которых они видели на станциях, были мокрые от дождя. Проводник зажёг в вагоне лампы. За обедом миссис Медлок повеселела. Она ела долго, основательно, а потом заснула; Мэри сидела и смотрела, как её нарядная шляпка медленно сползает набок, а потом и сама уснула в своём уголке, убаюканная шумом дождя за окном. Когда она открыла глаза, было уже темно. Поезд стоял, миссис Медлок трясла её за плечо.

— Ну, заспалась! — говорила она. — Проснись, пора! Вот уж и Твейт, а нам ещё долго добираться!

Мэри поднялась. Глаза у неё слипались, и она таращилась изо всех сил. Она не предложила миссис Медлок свою помощь — она к этому не привыкла, ведь в Индии всё делали слуги-туземцы.

Станция была маленькая, и, кроме них, с поезда никто не сошёл. Станционный смотритель приветствовал миссис Медлок с грубоватым добродушием; говор у него был какой-то странный, резкий — позже Мэри узнала, что так говорят в Йоркшире.

— Я вижу, ты вернулась, — сказал он, обращаясь к миссис Медлок. — И девочку с собой привезла.

— Да, вот она, — отвечала миссис Медлок тоже с йоркширским выговором, кивнув через плечо в сторону Мэри. — Ну а твоя хозяйка как поживает?

— Неплохо. Карета вас ждёт.

На дороге у платформы стоял экипаж. Мэри заметила, что это была щеголеватая двухместная карета, да и лакей, который помог ей в неё сесть, одет был щеголевато. Его длинный плащ и капюшон, прикрывавший шляпу, блестели от дождя, струи воды так и текли с них, как и со всех на станции, включая приземистого смотрителя.

Лакей захлопнул дверцу, влез на козлы рядом с кучером, и они покатили; Мэри уютно устроилась на подушках в уголке кареты, но не собиралась снова засыпать. Она сидела и смотрела в окно; ей хотелось увидеть дорогу к странному дому, о котором рассказала миссис Медлок. Не то чтобы она напугалась — Мэри была не робкого десятка, — просто она знала, что в этом доме с запертыми комнатами, стоящем на краю пустоши, надо быть готовой ко всему.

— А пустошь — это что? — вдруг спросила она миссис Медлок.

— Минут через десять выгляни в окно и увидишь, — отвечала та. — Нам надо по Мисселской пустоши пять миль проехать, прежде чем мы до дому доберёмся. Много ты не разглядишь, ночь-то тёмная, но всё же кое-что увидишь.

Больше Мэри не задавала вопросов; сидя в своём углу, она принялась ждать, не отрывая глаз от окна. Каретные фонари бросали перед собой неяркий свет, выхватывая кое-что из тьмы. Оставив станцию позади, они миновали крошечную деревню — Мэри разглядела беленькие домики и освещённые окна трактира. Потом мимо проплыли — церковь, дом священника и маленькая лавка, в окне которой были выставлены на продажу игрушки, сласти и всякая мелочь. Потом пошла дорога — Мэри увидела живые изгороди и деревья. Они тянулись довольно долго — так, по крайней мере, ей казалось.

Наконец лошади замедлили шаг, словно дорога пошла в гору; вскоре деревья и изгороди исчезли. Мэри ничего не видела — с обеих сторон было совсем черно. Она наклонилась и прижалась лицом к стеклу — в эту минуту карету тряхнуло.

— A-а! Вот она, пустошь! — проговорила миссис Медлок.

Жёлтый свет фонарей упал на разбитую дорогу, проложенную меж кустов и каких-то низких растений, а вокруг и вдали была чернота. Поднялся ветер, в звуках его слышалась какая-то особая, пронзительная и дикая нота.

— Это… это ведь не море, правда? — спросила Мэри.

— Нет, это не море, — отвечала миссис Медлок. — Это и не поля и не горы, а только мили, и мили, и мили пустынной земли, на которой ничего не растёт — только вереск, дрок и ракитник, и никто не живёт — только лошадки да овцы, которые пасутся на воле.

— Мне показалось, будто это море, — только ведь здесь нет воды, — сказала Мэри. — Шумит, будто море…

— Это ветер шумит в кустах, — пояснила миссис Медлок. — На мой вкус, здесь слишком тоскливо и пустынно, хотя многим нравится, особенно когда вереск цветёт.

А они всё ехали и ехали во тьме. Дождь прекратился, но ветер налетал порывами, свистел и завывал. Дорога шла то под гору, то в гору, а потом карета въезжала на мост, под которым стремительно и шумно бежала вода. Мэри уже чудилось, что так они и будут ехать и ехать и что бескрайняя суровая пустошь — это океан, который они пересекают по узенькой полоске земли.

«Не нравится мне эта пустошь, — говорила она про себя, — нет, не нравится!» И недовольно поджимала тонкие губы.

Лошади медленно взбирались по крутому склону, как вдруг впереди мелькнул огонёк. Миссис Медлок тоже увидела его и с облегчением вздохнула.

— Ну вот и свет блеснул! — воскликнула она. — До чего ж я рада! Это в сторожке у ворот свет. Что бы там ни было, а чайком нас напоят, только немного погодить придётся.

Она не ошиблась: пришлось-таки «немного погодить». Миновав ворота, следовало ещё проехать парком мили две по аллее, над которой деревья смыкали в вышине ветви, так что казалось, будто они едут под длинными и тёмными сводами.

Наконец карета выехала на открытое место и остановилась перед чрезвычайно длинным, но низким домом, который словно замыкал мощёный двор. Поначалу Мэри показалось, что в доме темно, но, выйдя из кареты, она увидала, что в угловой комнате наверху неярко светится окно.

Тяжёлая входная дверь была из массивных дубовых досок необычной формы, сбитых широкими железными скобами и большими железными гвоздями. Дверь открывалась в просторный холл, который был так скудно освещён, что Мэри не захотелось вглядываться в лица на портретах, висевших по стенам, и в доспехи под ними.

Она стояла на каменном полу в холле, такая маленькая странная чёрная фигурка, и чувствовала себя совсем потерянной.

Рядом со слугой, отворившим им дверь, стоял аккуратный сухощавый старичок.

— Её надо отвести в её комнату, — произнёс он глухо. — Он не хочет её видеть. Утром он едет в Лондон.

— Слушаю, мистер Питчер, — отвечала миссис Медлок. — Мне бы только знать, чего от меня ждут, а там уж я справлюсь.

— От вас, миссис Медлок, ждут одного, — отвечал мистер Питчер. — Вы должны позаботиться о том, чтобы его не беспокоили и чтобы он не видел того, чего он видеть не желает.

Мэри Леннокс повели вверх по широкой лестнице, потом по длинному коридору, а потом опять вверх по коротенькой лестнице, и опять по коридору, свернули в другой коридор, открыли дверь в стене — и она очутилась в комнате, в которой горел камин, а на столе стоял ужин.

— Ну вот и пришли, — сказала без всяких церемоний миссис Медлок. — Это твоя комната, и соседняя тоже твоя, а уж дальше — ни ногой. Смотри же, не забудь!

Так Мэри прибыла в Мисселтвейт Мэнор, и настроение у неё при этом было прескверное.