Паучий дар

Фрэнсис Хардинг (2022)

Каждый житель Рэддиша рискует быть проклятым. Любой незнакомец под подозрением. Яйцо проклятия зреет в душе проклинателя, напитываясь ненавистью до тех пор, пока тот не будет готов обрушить его на жертву. И тогда у проклятого есть лишь один шанс на спасение. Келлен способен расплетать проклятия. Так он спас Неттл, обращенную в цаплю, — вернул ей человеческий облик. Теперь они вместе путешествуют по Рэддишу, спасая жителей. Однажды и самого Келлена кто-то проклинает, и все подозрения падают на Неттл… Что, если его уникальный дар — на самом деле проклятие?

Глава 6

Рябь

— Я ничего не обещаю, — проворчал Келлен, когда они вернулись в дом Шипа.

Лицо Тоната разом просветлело, и у Келлена возникло неприятное чувство, что он все-таки что-то пообещал. «Ладно, Шип, — подумал Келлен. — Я разыщу тебя, вспыльчивый идиот».

Неттл права. Кроме них, никто не станет искать громогласного, неловкого и несговорчивого смотрителя шлюза. В душе Келлена было нежное местечко, похожее на незаживающую рану. Если он сталкивался с несправедливостью, это место отчаянно ныло, заставляя его стискивать зубы. К тому же ему нравился Тонат. Сын Шипа был невысоким близоруким пареньком, унаследовавшим несгибаемое упрямство отца.

— Я вам тут все покажу, — сказал Тонат.

В скромном деревянном доме, где стояли плетеная мебель из ивняка и клена и толстобокая железная печка, царила идеальная чистота. С крюков на стене свисали два котелка, кочерга, сеть на длинной ручке и пара крепких кожаных перчаток. Палец на одной перчатке был чуть короче остальных. Когда Келлен превратил Шипа обратно в человека, его тело осталось прежним по большей части, но пары кусочков не хватало: костяшки пальца тут, куска плоти там. Келлен подозревал, что они потерялись, когда Шипа-дерево распиливали на доски в верфях Миззлпорта. Сам Шип отнесся к этому философски: надо радоваться, что он не лишился рук и ног и не оказался разрубленным на части.

— Ты знаешь, как давно он пропал? — спросил Келлен.

— По меньшей мере неделю назад, — ответил Тонат. — Когда я приехал, Шипа уже не было. — Даже Тонат всегда называл отца по имени.

— Так ты пробыл тут целую неделю? — Неттл, как обычно, отвлеклась на несущественные детали. — Тебе еды хватает?

— Да, у Шипа есть запас овсянки и вяленого мяса. — Тонат пожал плечами. — А когда я досматривал рыбаков на дамбе, они делились со мной уловом, чтобы я не поднимал шум. Только Шипу не говорите.

Рыбачить на каналах было запрещено, и Шип считал одной из своих многочисленных миссий научить людей соблюдать это правило.

— Из дома что-то пропало? — спросил Келлен, возвращая разговор в нужное русло. — Например, его одежда?

— Только та, в которой он обычно ходит, — сказал Тонат.

— А щетки?

— Все здесь. — Тонат открыл деревянный ящик, в котором лежало полдюжины щеток всевозможных размеров. Перепачканные маслом щетинки слабо отливали оранжевым. То тут, то там на тонких железных волосках проступила ржавчина, не испугавшаяся масла. — Все на месте.

Поколебавшись, Келлен снял перчатки. Как обычно, ничего не изменилось. Во всяком случае, он этого не заметил. Без перчаток его чувства и инстинкты раскрывались медленно, едва уловимо, словно цветок навстречу солнцу.

Он взял одну из щеток. Потертое дерево ручки как будто хранило тепло хозяйской ладони. На всем в доме лежал отпечаток личности Шипа — и в то же время здесь ощущалось что-то чужеродное. В этом месте затянулся узел, спокойные нити обыденного существования спутались в большой неряшливый ком. Сейчас казалось, что концов не найти, но рано или поздно Келлен обнаружит что-нибудь, что сдвинет дело с мертвой точки, он потянет за нужную нить и выяснит…

Что ж, настало время задать глупый вопрос:

— Ты не знаешь, твой отец в последнее время… ни с кем не ссорился?

Несколько секунд Тонат просто смотрел на Келлена, выразительно вскинув брови. Потом вздохнул и начал перечислять.

* * *

Он как раз добрался до двадцать второго подозреваемого, когда к шлюзу подошла баржа, направлявшаяся из Миззлпорта. Тонат немедленно схватил отцовские перчатки, самую маленькую железную щетку и выбежал из дома. Это было старомодное торговое судно — пузатое, промазанное дегтем. Женщина средних лет с двумя сыновьями, обливаясь потом под банданами, с трудом продвигали баржу вперед.

Речные каналы были единственным надежным способом доставить товары из большого порта в Миззлпорте на высокогорье. Инженеры Рэддиша превзошли себя, создав цепочку шлюзов, которые позволили каналам зигзагами петлять от моря вверх.

— Хо! — воскликнула хозяйка баржи, завидев Тоната. — Что, отец еще не вернулся?

— Нет! — Тонат спустился к воде, и Келлен последовал за ним.

— Ты не можешь вечно его заменять, сынок. — Она покачала головой. — Слишком ты мал для такой работы. Мы-то с мальчиками не против все делать сами, но есть те, кто этого не потерпит! И со щетками ты управляться не умеешь!

Шлюзы были не просто ступеньками на речной дороге. Они также были контрольными пунктами, где суда тщательно обыскивали, чтобы убедиться, что внутрь не забралось какое-нибудь порождение Мари. Чистильщики вроде Шипа обыскивали трюмы, свистом предупреждая необычных безбилетников, которые могли там затаиться, и заглядывая в каждый угол и в каждую щель со своими железными щетками.

Перемахнув через борт баржи, Тонат принялся осматривать груз, насвистывая мелодию и помахивая отцовской щеткой. Хозяйка судна цокнула языком и покачала головой.

— Бедолага, — пробормотала она. — Не стоило им нанимать его отца на такую работу.

— Эй! — резко воскликнул Келлен, заставив ее подпрыгнуть. — Шип — лучший чистильщик на всем канале Грейуотер!

У людей, освободившихся от проклятий, нередко развивалось чутье на все, связанное с Марью. Шип, например, ощущал присутствие Младших братьев, а порой даже угадывал их настроение и намерения. Сам он был не в восторге от этой связи и однажды описал ее как «зубную боль, которая с тобой еще и разговаривает». Но именно чутье делало его исключительным чистильщиком.

— Да он ведь пьяница, каких поискать! — возмутилась хозяйка баржи. — Не удивлюсь, если он сейчас отдыхает на дне бутылки — или на дне канала.

Келлен сощурился. На миг торговка представилась ему переплетением нитей. Достаточно потянуть за петельку неприязни, и узел распустится…

— Шип ведь вас порядком раздражал, не так ли? — порывисто спросил он.

— Да он всех тут раздражал! — рявкнула в ответ торговка. — Спору нет, он хороший работник и дело свое знает, но в этом-то и проблема! Он целую вечность осматривал каждое судно, а если вдруг что находил — пусть даже сущую мелочь вроде треснувшего фонаря, — заставлял тебя часами заполнять всякие формы!

Пока она распалялась, к ним незаметно подошел Тонат. Он выслушал ее тираду с тихой совиной яростью и сказал:

— Младших братьев на борту нет. Только я не нашел клейма на бочках с элем, и осадка у вас слишком низкая. Боюсь, вам придется заполнить несколько форм.

* * *

Келлен бы с удовольствием задержался и понаблюдал за последовавшей ссорой, если бы не заметил, что Неттл не спешит к ним присоединиться. Без нее ему было неспокойно, словно он вдруг лишился тени. Келлен нашел Неттл на мосту: она стояла и смотрела на воду, неподвижная, как камень. Такая зловещая неподвижность была чужда человеческому телу.

— Спина разболится, если будешь так стоять, — сказал он, и Неттл резко дернулась, будто он плеснул в нее ледяной водой.

Он присел рядом, не глядя в ее сторону, — знал, что ей это не понравится. И принялся пересказывать разговор с хозяйкой баржи, чтобы дать Неттл время прийти в себя. Он сделал вид, что не заметил, как она трет глаза тыльной стороной ладони. Когда она забывала моргать, роговица быстро пересыхала.

— Значит, ей тоже не нравится Шип, — вздохнула она наконец. — Отлично. Еще одно имя в списке подозреваемых.

— У них правда были причины его проклинать? — задался вопросом Келлен. — Ведь он всего-то заставлял их проторчать лишнюю пару часов на дамбе всякий раз, когда они хотели пройти через шлюз.

— А вдруг кто-то пытался провести вверх по течению контрабанду, а Шип встал у них на пути? — предположила Неттл.

— Возможно. — Ниточка выглядела соблазнительно, и Келлен осмотрел ее со всех сторон, прежде чем отложить. — Но я не думаю, что дело в этом. Если бы речь шла о крупном грузе, его бы обнаружили чистильщики на других шлюзах. А если о чем-то маленьком, можно было воспользоваться обычной дорогой и избежать проверок. К тому же… все эти причины недостаточно личные.

Неттл кивнула: слова Келлена ее не удивили.

— Ты прав, — сказала она. — Одного раздражения недостаточно. Мы ищем человека, который искренне убежден, что Шип разрушил его жизнь.

* * *

В ту ночь Келлен с Неттл спали под одеялами возле пузатой печки в доме Шипа. Перед сном Келлен натянул перчатки, чтобы не повредить плетеную мебель. И никто не удивился тому, что Галл предпочел заночевать рядом с болотной лошадью.

Рано утром Келлен побрел по росистому лугу к карете в надежде найти там на завтрак что-нибудь, кроме каши из заплесневелого овса. Галл уже проснулся, оделся и как раз укладывал охотничью пращу в одну из седельных сумок. А болотная лошадь до ужаса громко хрустела чем-то в торбе. Земля у ее ног была усыпана мелкими перьями.

— Она разве не охотится? — спросил снедаемый любопытством Келлен.

— Поверь, уж лучше я сам, — ответил Галл.

Волосы у него были слегка влажными, а из-под повязки на глазу, будто слезы, сочилась вода. Одежда его тоже промокла, и теперь от нее поднимался едва заметный парок. Болотная лошадь выглядела совершенно сухой, за исключением гривы, на которой блестели капли росы.

— У меня кое-что для тебя есть. — Галл кивнул на мокрую кучу в траве возле кареты.

Келлен присел на корточки и внимательно ее осмотрел. Куртка, рубашка, штопаные брюки, пара поношенных ботинок, знакомая шляпа…

— Это вещи Шипа! — воскликнул он.

— В радиусе мили отсюда свежих тел в канале нет, — сказал Галл. — Ты был прав, твой друг не упокоился на дне. В отличие от его одежды.

Келлену хотелось задать Галлу тысячу вопросов о том, чем он занимался ночью. Ему пришлось прикусить язык, чтобы промолчать.

* * *

На секунду или две Тоната сильно потряс вид отцовских вещей и новости о том, что их выловили в реке. Но Келлен поспешил его успокоить:

— Нет, это не значит, что он тоже в канале! Не бывает так, чтобы люди сначала тонули, потом раздевались! Это хорошие вести! Значит, ты был прав. Кто-то проклял его, и он… возможно, он во что-то превратился, как в прошлый раз, и сбросил одежду. А проклинатель швырнул ее в воду, чтобы замести следы. Понимаешь?

Тонат медленно кивнул, по-прежнему не отрывая взгляд от промокших вещей на полу.

— Это не просто хорошо, это восхитительно! — Кусочки мозаики складывались в голове Келлена. — Прежде мы думали, что проклинателем может быть кто угодно. Хоть житель Миззлпорта: сидит себе человек, завтракает и тихо ненавидит твоего отца. Но раз одежду закинули в реку, получается, что проклинатель где-то поблизости и мы можем его найти!

Вот только Тонат почему-то не выглядел счастливым. Неужели до него так и не дошло?

— Келлен, — выразительно посмотрела на него Неттл.

Келлен спохватился и стер с лица улыбку. Это далось ему нелегко. Его несло неудержимым потоком мыслей. Он снова вышел из дома, чтобы проветрить голову. В бескрайнем синем небе плыли маленькие облака и пух одуванчиков. От канала пахло чем-то старым и недобрым, но вода блестела на солнце. Стрекозы пронзали воздух, как рубиново-сапфировые иглы.

Две черные птицы показались у кромки воды: одна чистила перья, вторая расправила крылья, чтобы просушить их. Келлен наблюдал за ними, когда Неттл поднялась на мост и встала рядом с ним.

— Бакланы, — сказал он, а потом добавил: — О, и цапля. — Большая серая птица села на стену дамбы, изогнув шею.

Неттл едва заметно вздрогнула. По какой-то неведомой причине время, проведенное в обличье цапли, не заставило ее проникнуться симпатией к этим птицам. Скорее наоборот: она смотрела на них с неприязнью и отвращением.

— Нам следует доложить властям о том, что мы нашли одежду Шипа, — сказала Неттл, меняя тему. — Ты прав, это улики.

Но разум Келлена уже переключился на другие вещи, и остановиться он не мог.

— Вчера днем, когда я нашел тебя здесь, на мосту…

Неттл мгновенно закрылась, словно забрало опустила. Она всегда очень остро реагировала на разговоры о ее странном поведении, и Келлен сейчас нарушил это неписаное правило. Но поток мыслей мчался вперед, и Келлен не мог не следовать ему. И пусть чувства Неттл лежали у него на пути, он даже не думал остановиться.

— Ты ведь слегка стала цаплей, верно?

Неттл отвела глаза, он почти почувствовал, как она спряталась от него в ледяной пещере. Когда такое случалось, она могла не разговаривать с ним по несколько дней кряду.

— Ты знаешь, что вывело тебя из равновесия? Пожалуйста, Неттл! Это важно!

Неттл сглотнула и уставилась на воду с каменным выражением лица.

— Я смотрела на рябь, — тихо сказала она. — Рыба. В канале очень много рыбы. Крупной. Жирной.

Она подтвердила догадку Келлена.

— Я не думаю, что нашего проклинателя нужно искать среди речных торговцев, — сказал он. — Или старых врагов. Есть люди, у которых намного больше причин ненавидеть Шипа. Потому что для них речь идет о выживании. Давай-ка выясним, кто вчера поделился рыбой с Тонатом.

* * *

В полумиле от дамбы прямо на тропинке умудрились прорасти несколько упрямых кустов. Укрывшись за ними, Келлен, Неттл и Тонат могли незаметно наблюдать за высоким рыбаком, который сидел, скрестив ноги, на противоположном берегу.

— Это он, — прошептал Тонат.

Келлен посмотрел на одинокого мужчину, который не отрывал взгляд от места, где леска ныряла в водную гладь. Ему было лет тридцать, но он казался старше. Пальцы у него потемнели от дешевого табака. Обветренное лицо было сморщенным и неприметным, как пирог.

— Что думаешь? — спросил Келлен у Неттл.

— Не знаю. — Иногда она издалека чуяла проклинателей. — Может быть. Не нравятся мне его руки.

Келлен пригляделся к ним повнимательнее. Толстые пальцы рыбака двигались неторопливо и методично, аккуратно поправляя снасти.

— Что с ними не так? — спросил он.

— Какие-то они… слишком осторожные.

Келлен на секунду пожалел, что не может видеть то, что видит она. Порой проклинатели потрясали его своей заурядностью. Они были ядом, бурлящим в кожуре яблока. Кракеном в горшочке с кашей.

— Если это он, — сказал Тонат, — то где Шип?