Репетиция убийства

Фридрих Незнанский

...Странное дело. Дело, в котором мотивов для преступления – слишком много, а единственный подозреваемый – нелеп до неправдоподобности. Дело, которое принял самый многоопытный сыщик прокуратуры – следователь «по особо важным» Штур. Но одновременно расследование начинает совсем молодой сотрудник МУРа Грязнов... Два следователя. Два следствия. Две абсолютно разные версии...

Денис Грязнов. 22 июня

«Не терпящее отлагательств дело» при ближайшем рассмотрении оказалось совершенно не срочным. По крайней мере, немедленно куда-то бежать, кого-то хватать, за кем-то следить не было никакой необходимости. Выслушав клиентку, вполне можно было бы возвращаться обратно на Клязьму и продолжать банкет. Только «старички», пока Денис утешал бедную вдову, уже успели разъехаться.

В итоге он озадачил подчиненных сбором первичной информации о покойном Минчеве, а сам уселся за компьютер восполнять пробелы в образовании. Нужно было наконец разобраться, чем так замечательна эта люстра Чижевского и нет ли среди побочных эффектов лечения ею, например, скоропостижного банкротства или спонтанной тяги к суициду.

Не разобрался. Хвалят все кому не лень и на все лады, а за что хвалят — не понятно. В теоретические дебри Денис, естественно, влезать не собирался, семиэтажные формулы с анионами и катионами ему все равно ни о чем не говорили. Восторженные отзывы простых российских обывателей (даже если кто-то из них и является доктором медицины и всеми уважаемым профессором) тоже звучали как-то неубедительно, а нормальной статистики: сколько человек из тысячи под этой люстрой выздоровели до младенческого состояния — в Интернете не было, если такая статистика вообще существует.

— Далась тебе эта люстра? — с набитым ртом пробурчал Макс. — От нее только рабочее настроение портится.

— А поподробнее? — Денис отключился от сети и вместе с креслом откатился подальше от монитора.

Макс, главный и единственный специалист по вычислительной технике в ЧОП «Глория», являлся общепризнанным компьютерным гением, но и в вещах, далеких от компьютера, был далеко не полный профан, потому Денис его суждения крайне редко оставлял без должного внимания.

— Все, что ты там начитал, шеф, полная лажа, — заявил гений, запихнув в рот очередную порцию чипсов и изрядно накрошив на бороду. Как у всякого гения, у него не хватало времени особо следить за своим внешним видом. А значит, видок у него был соответствующий: бородатое улыбающееся лицо, красные от непрерывного бдения у монитора глаза, темные, курчавые, вечно спутанные длинные волосы. Большой и толстый, он носил рубахи свободного покроя, никогда не заправлявшиеся в брюки и постоянно заляпанные кетчупом, кофе или кока-колой. — Бальзам на израненные души ипохондриков, и больше ничего. Народ у нас то начинает пить зеленый чай вместо черного, потом вдруг оказывается, что зеленый тоже вреден, надо пить красный, а лучше вообще никакого. То в гербалайф ударятся. Теперь на люстре этой помешались. Давай скорей ее по школам и детсадам развешивать. Профанация чистейшей воды, вот что я тебе скажу.

— А что там насчет порчи рабочего настроения? — усмехнувшись, переспросил Денис.

— А то. Покажи мне хоть одного хакера или хотя бы просто приличного юзера, который бы у себя над головой эту хреновину повесил? Нет таких.

— И почему?

— А потому, что если ты на собственном здоровье сдвинулся — езжай в тайгу к медведям или в деревню к коровам. А если ты работаешь, то на остальное начхать. Я с компом — практически единый организм, я на него, как на себя, рассчитываю, и вот мы с ним, значит, творим, а в это время что-то из него отрицательную энергию высасывает и насильно начинает положительной обогащать? — Макс пару раз дернул себя за бороду, что делал всегда, когда слишком заводился и не мог сформулировать мысль. — Короче, я не врубаюсь, зачем тебе эта люстра и зачем тебе вообще это дело?

— Господи, а дело-то тебе чем не нравится? — удивился Денис. — Без работы же сидим, а зарплату ты, между прочим, с меня исправно требуешь.

— Да ладно, — отмахнулся Макс. — Запал на вдовушку, так и скажи. Не спорю, смазливая. Только от таких клиенток, сам знаешь, одна морока, и больше ничего. Сперва она тебе голову дурить начнет, потом поцелуями расплачиваться станет… Жениться тебе пора, шеф, вот что!

— Это тебе в отпуск пора, в деревню к коровам, заработался совсем!

— А я? А мне можно в отпуск? — В дверь просунулась хитрая рожа Голованова. — Я тоже в деревню хочу.

— Тебе — нельзя, — отрезал Денис и поманил Севу в свой кабинет. — Рассказывай, что выяснил?

Из — за стены послышались звуки похоронного марша и сдавленные крики — обиженный Макс зарядил Diablo-II.

— Вот. — Сева выложил перед Денисом чек на 118 рублей. — Занеси в статью расходов. Две бутылки водки для хорошего человека при исполнении.

— Опять с ментами пил? — усмехнулся Денис.

— Я не пил, — побожился Сева, — я заплатил за информацию. Минчев жил на Тверской, там же и умер, выезжали по вызову из десятого отделения. У меня в десятом знакомый опер, водка досталась ему, а мне следующие сведения: Минчев застрелился одиннадцатого июня сего года из собственного охотничьего карабина «Сайга»…

В кабинет неслышно вошел Щербак, тоже последние несколько часов занимавшийся изысканиями на тему Минчева, он жестом предложил Севе продолжать и, закурив, устроился на подоконнике.

— Карабин зарегистрирован, все бумажки в порядке, — продолжил Сева. — На оружии только отпечатки Минчева. Стрелял он под подбородок, поэтому от головы там, естественно, ничего не осталось, но труп был дактилоскопирован и однозначно опознан. Что еще? Квартира была закрыта изнутри, следов взлома не обнаружено. Правда, предсмертной записки тоже не нашли, но, может, он не был формалистом. Когда следователь узнал о банкротстве, другую причину искать уже не стали. Короче, ментовский вердикт: самоубийство.

— А другие версии не подтвердились или не отрабатывались? — уточнил Денис.

— Скорее, не подтвердились. У жены алиби, у домработницы тоже. Естественно, проверяли фирму, там персонал тоже оказался вне подозрений, о Минчеве отзывались как о неуравновешенном, вспыльчивом, в гневе — совершенно невменяемом, то есть вполне способном на самоубийство. В финансы менты не углублялись, но факт полного банкротства подтвердился.

— Все?

— Почти. Я еще совсем чуть-чуть пошатался около дома Ольгиных родителей, покалякал с пенсионерами. Семья не бедствует — отец работает в Мосэнерго, начальник Южнобутовского ПЭС, мать преподает английский в лицее. Эпопею со сватовством Минчева приподъездные старушки помнят прекрасно, хотя уже почти три года прошло. Каждый вечер к дому подруливал шикарный белый «ниссан», Минчев, тоже такой весь из себя шикарный и благоухающий, с розами поднимался в квартиру, потом выходил с Ольгой, открывал так галантно блестящую дверцу, помогал Ольге усесться, потом раскланивался со старушками и отбывал. Мать неизменно наблюдала за этим ритуалом из окна, соглашалась с бабульками, что за Оленькой ухаживает очень симпатичный молодой человек, и небедный, и не бездельник, и без вредных привычек. Тра-та-та… замечательная партия, о подобном браке можно только мечтать, дай бог Оленьке счастья и так далее. Короче, предки нашей клиентки полюбили зятя как родного, до сих пор в жутком трансе по поводу его гибели и крайне недовольны официальным расследованием. Так что, возможно, Минчева пришла к нам с их благословения. Все.

Денис повернулся к Щербаку:

— Что-нибудь добавишь?

Николай загасил сигарету и открыл блокнот.

— Минчев Игорь Михайлович, 1965 года рождения, родители погибли в автокатастрофе в 93-м, — процитировал он, водя пальцем по страничке, — братьев, сестер не имеет, о существовании бабушек-дедушек, дядей и кузенов я пока ничего не узнал.

— Ольга называла его тетку, кажется, по матери, — вспомнил Денис. — Как-нибудь потом с ней пообщаемся. Хотя, поскольку большого наследства не предвидится, конфликтов с родственниками быть не должно.

— Согласен, — кивнул Щербак. — Был я в его конторе. Фирма называется «Лючия», видимо «люстра Чижевского и я». Они уже объявили о своем закрытии, но офис еще работает. Пообщался с секретаршей, — он снова заглянул в свои записи, — Архипова Лидия Ивановна. Против Минчева она ничего не имеет, работала с ним около пяти лет, зарплату платил, с интимными предложениями не приставал, хотя ей изрядно за сорок — я бы, наверное, тоже не стал приставать. Последние четыре года занимались они исключительно люстрами Чижевского, арендовали целый цех на электромеханическом заводе, штамповали люстры сотнями, клиентов было множество, а где-то с января этого года переключились почти полностью на муниципальные заказы, то есть большие партии плюс какие-то налоговые льготы. Собирались расширяться, а потом в одночасье все кончилось.

— «В одночасье» это как? — ухмыляясь, поинтересовался Голованов.

— Это значит очень-очень быстро и, по крайней мере, для секретарши совершенно неожиданно, — огрызнулся Николай. — От их услуг вдруг отказались все и одновременно, а Минчев как раз перед этим взял кредит на расширение производства и уже вложил все до копейки, рассчитывая на быстрый возврат средств.

— А в самоубийство секретарша поверила? — спросил Денис.

— Говорит, что ничего невероятного в этом нет. Это клиентам и разовым деловым партнерам Минчев легко внушал чувство стабильности и уверенности в завтрашнем дне, а на самом деле страдал частой сменой настроений, мог наорать на нее без всякого повода, и вообще, она думает, что он лечился у психиатра. — Щербак сделал паузу, убеждаясь, что этот факт дошел до Дениса и понят правильно. — В апреле, примерно тогда же, когда у них начались первые финансовые неприятности, в рабочем ежедневнике у Минчева появились записи о встречах с неким Гройцманом. Это не был клиент или партнер, секретарша бы об этом знала. Встречи эти Минчев всегда планировал на вечер и на следующий день после них был какой-то сомнамбулически спокойный, из чего она сделала вывод, что он лечится. С секретаршей все. Еще я видел коммерческого директора Минчева, — Щербак сверился с записями, — Березина Сергея Константиновича. Этот с Минчевым вообще с незапамятных времен, чуть ли не друг детства. Начал мне рассказывать, какой Минчев был замечательный: умный, хваткий, с удивительной деловой интуицией. Как они начинали с китайских фонариков и плееров, а потом благодаря Минчеву попали в струю и раскрутились на люстре Чижевского. Об отвратительном характере друга этот не вспомнил, может, привык и не замечал, а может, просто не хотел рассказывать. Удивился, что Ольга решилась нанять частных сыщиков. Вообще, он от нашей клиентки в полном восторге. Говорит, в юности Минчева за феноменальную коммуникабельность и умение склеить любую юбку друзья звали Бельмондо, и Минчев с большим удовольствием подтверждал сие реноме. Но все это было чистейшей воды баловство, а встретив Ольгу, покойный остепенился и стал примерным семьянином. Короче. Я так понял, что Березин вдову в беде не оставит, но договорить не получилось: его вызвали на какую-то встречу. Он подыскивает себе новую работу или уже подыскал.

— Ну и что у нас вытанцовывается? — справился Сева, видя, что Щербак закончил.

— Пока явных проколов в версии с самоубийством я лично не вижу. — Денис обвел взглядом товарищей, те, похоже, были с ним согласны. — Нужно еще проверить этого Гройцмана, кстати, секретарша следователю о нем говорила?

— Не говорила, — ответил Щербак, — она на него обиделась. Он ее повесткой вызвал, а муж ей устроил скандал по этому поводу.

— Ладно, значит, Гройцманом, если таковой существует, я займусь сам. Ты, Николай, раз уж начал, копни поглубже, что там с банкротством, а заодно конкурентов Минчева, может, эти люстры вообще уже вышли из моды, и все их производители разоряются. А ты, Сева, сходи поговори с соседями, осмотрись и вообще. С домработницей я тоже поговорю сам, посмотрю квартиру на предмет проникновения не через дверь, узнаю, как и где хранилось ружье и все, что касается дня самоубийства.

— Может, давай, пока ты с Гройцманом не поговоришь, не будем с остальным заводиться? — предложил Сева. — Вдруг выяснится, что Минчев был шизиком?

— Шизиков, Сева, тоже очень даже убивают, особенно за большие невозвращенные кредиты, — заметил Денис. — Так что давайте гонорар отрабатывать.