Просроченная виза

Фридрих Незнанский

У ворот Генеральной прокуратуры взорван в собственном автомобиле известный бизнесмен, который приехал дать показания против своих же партнеров, самым наглым образом «кинувших» его. В процессе расследования преступления «важняк» Александр Турецкий убедительно доказывает, что закон, вопреки твердому убеждению ворвавшегося во власть криминала, существует и действует, а время «неприкасаемых» в России подходит к концу.

Глава первая

Сестры

— Здрассте, уважаемая! — Турецкий широко улыбнулся, входя в приемную начальника МУРа. — Позвольте полюбопытствовать, сам… у себя?

— Алексан Борисыч! — приветливо расцвела секретарша. — Рады вас видеть! Присядьте, сейчас выясним. — Но прежде чем взяться за трубку внутренней связи, она доверительно сказала: — У Вячеслава Иваныча прием по личным вопросам. Я узнаю.

Подойдя к столу секретарши, Турецкий пошарил в карманах пиджака, для чего пришлось распахнуть пальто, и извлек горсть разнообразных конфет — от карамелек в ярких бумажках до обернутых в разноцветную фольгу шоколадных полусфер.

— Откуда это у вас? — удивилась секретарша.

— Приказано беречь здоровье и пить больше чаю, — многозначительно произнес Турецкий и вывалил конфеты прямо на бумаги, лежавшие перед ней.

— С вами все понятно! — кокетливо заявила секретарша. — Надо полагать, снова кукуете?

— От вас ничто не может укрыться, уважаемая Людмила Ивановна, — вздохнул Турецкий, — сыщик вы наш ненаглядный!

Впрочем, никакой особой тайны тут не было. Семьи большинства ответственных работников Генеральной прокуратуры еще накануне Нового года дружно переселились на Истру, в так называемый реабилитационный центр, а попросту — в ведомственный санаторий, окруженный госдачами руководства. Естественно, приходилось навещать Ирину с Нинкой и Александру Борисовичу. Но нечасто. Это было хорошо известно Грязнову, а значит, и его секретарше, нередко помогавшей Турецкому «выдернуть» Вячеслава Ивановича с какого-нибудь очередного совещания. Турецкий как-то не очень освоил «новорусский» метод общения во время ответственных заседаний с помощью сотовой связи и терпеть не мог, когда у кого-то в кармане вдруг раздавалось наглое треньканье, якобы придающее значительности владельцу «мобильника».

— Они, как всегда, отдыхают, ну а мы, тоже как обычно, пашем! — с деланной безысходностью пожаловался-похвастался Турецкий.

— Ах, боже мой! — молитвенно сложила ладошки Людмила Ивановна. — Страдальцы вы наши ненаглядные! Да кто ж вам поверит?

— В том-то и беда… — сокрушенно вздохнул Турецкий. — Во цвете лет сгораем на службе!

— Ай-я-яй! — хитро смеялась Людмила Ивановна, женщина пожилая, но вовсе не лишенная природного кокетства, демонстрируя Турецкому свое глубокое понимание грешной мужской натуры. — Между прочим, можете снять свое пальто, у нас не холодно.

Поворачиваясь к вешалке, Турецкий вздрогнул, будто от толчка. Взгляд его заметался при виде белокурой женщины, сидящей на стуле у стены. Как же это он сразу-то ее не заметил, занятый легкой пикировкой с секретаршей!

Молодая женщина была небрежно «окутана» мехами, нога на ногу… Но — какая нога! Вмиг окинув ее цепким профессиональным взглядом — всю, от кончика модного сапожка до расчетливого беспорядка пышной прически, — Александр Борисович сделал задумчивое лицо. А бесовские мысли тут же подкинули вывод, что с «личными вопросами» у начальника МУРа, кажется, все в полном порядке. И совсем не исключено, что, если так пойдет дальше, семья одного «важняка» может лишиться на сегодня отца-мужа. И Костя Меркулов, уже отбывший вместе со своей неразлучной Лелечкой на уик-энд, вряд ли найдет для Ирины убедительные доказательства особой занятости своего дорогого сотрудника. Но эти мысли мелькнули так, сами по себе, безо всяких оснований. Скорее по обычной разгильдяйской мужской привычке.

— Вячеслав Иванович, — сообщила в трубку Людмила Ивановна, — здесь Алексан Борисыч… Слушаю. — Она положила трубку и улыбнулась Турецкому: — Шеф считает, что вы ему не помешаете. Пожалуйста.

Уходя в кабинет Грязнова, Александр Борисович обернулся к даме, запоздало склонил голову, здороваясь, на что она ответила игриво-снисходительным кивком, и подумал: «А в ней тот еще чертик сидит!»

Грязнов облокотился на свой огромный письменный стол. Напротив, у приставного столика, сидела женщина в форме с погонами капитана милиции. Чем-то неуловимо она напоминала ту, в приемной, — может быть, цветом волос или слишком правильными, почти кукольными чертами лица. Она лишь подняла глаза, печально взглянула на Турецкого и снова уткнулась в свои сжатые в замок пальцы. Грязнов же поднял руку и широким жестом предложил Турецкому садиться куда ему самому угодно. Александр и сел у окна, чтобы видеть сумеречное лицо женщины.

— Извините, Татьяна Кирилловна, что перебил вас. Александр Борисович не помешает нам. А вот совет наверняка сможет дать самый подходящий. Давайте продолжим, я вас слушаю.

Но едва женщина приготовилась говорить, жестом остановил ее и повернулся к Турецкому:

— Тут такая ситуация, Саня. Татьяна Кирилловна работает у нас в отделе учета. У нее есть сестра, младшая, как я понял, да?

Женщина кивнула.

— Это не она ожидает в приемной? — улыбнулся Турецкий.

— Да-да, — почему-то хмуро снова кивнула Татьяна Кирилловна.

— Вы с нею очень похожи, — поощрительно заметил Турецкий.

— Ну что вы, у Элины — броская внешность, — продолжала хмуриться Татьяна, и сказала так, будто она осуждает за это свою младшую сестру.

— Ну хорошо, не суть важно, — отмахнулся Грязнев. — Так вот, Саня, Элина замужем. Ее супруг — крупный бизнесмен. Женаты они очень давно, живут, по уверениям Тани, — кивнул в ее сторону, — так себе. В общем, почти банальная, как я понял, история. Молодая и несколько взбалмошная девица и дядечка уже в возрасте, пообещавший ей если не луну, то ожерелье из лунного камня. Я сознательно попросил Элину подождать в приемной, чтобы выслушать сперва более опытного человека.

— Ну и что? Шлепнули его? — не очень тактично «взял быка за рога» Турецкий.

— Да бог с вами! — вскинулась Татьяна.

— Тогда какие проблемы? — удивленно поднял он брови. — Разве «папик» не знал, на ком женится?

— Да дело совсем не в Элине! — воскликнула Татьяна. — Перед тем как это случилось, ему звонили какие-то люди, видимо, угрожали, чего-то требовали… Ну и вот… А Элка расстроена и просто не знает, что предпринять…

Из сказанного явно на нерве Турецкий понял две вещи, говорить о которых, естественно, не собирался: во-первых, с «папиком» действительно случились крупные неприятности, а во-вторых, на его опытный взгляд, Элина вовсе не была убита горем и растеряна, как представляется ее сестричке. Впрочем, всякий человек — загадка, а женщина — еще и за семью печатями.

— Ну так вот, Саня, — продолжил Грязнов. — С неделю, или чуть больше, это мы у супруги уточним, ее муж пропал. Исчез. Сгинул безо всякого следа. Утром был дома, а когда Элина вернулась перед обедом — пусто: ни самого, ни записки. И с тех пор — полная тишина. Никто не звонит, не объявляет его заложником, не требует выкупа.

— Может, сбежал от угроз? — предположил Турецкий и тут же сам себя поправил: — Нет, тогда бы звонки с угрозами продолжались. Значит, что, похитили? Со всеми вытекающими?..

— Тут еще один сволочной момент, — поморщился Грязнов. — Она была в милиции, понесла заявление. Не приняли. Вообще-то я могу их понять: ушел, сбежал, запил — мало ли поводов! Протрезвеет, сам обратно прибежит. Но, с другой стороны, человек вроде бы серьезный. Да и возраст… Ему что, пятьдесят уже?

— Пятьдесят два, — поправила Татьяна.

— Тем более…

— Если хотите мое мнение… — пожал плечами Турецкий. — Татьяна Кирилловна, вы хорошо знаете свою сестру?

— Достаточно, а что?

— А сами вы, извините за не очень тактичный вопрос, замужем?

— Да-а… Но какое отношение?..

— У вас, надо полагать, в семье все в порядке?

— Да. Но я не вижу… — Она растерянно уставилась на Грязнова.

— Поэтому, исходя из собственного жизненного опыта, вы, в общем, осуждаете положение вещей в семье сестры?

— Ну… как вам сказать?

— Честно! — хмыкнул Турецкий.

— Пожалуй… в чем-то. Но это в первую голову относится к ее мужу.

— Я почему-то так и подумал, — кивнул Турецкий. — Но я не собираюсь осуждать кого-то из них. Просто мне кажется, что с женщинами, подобными Элине, пожилых мужчин чаще всего связывает сильная страсть. Которая, в свою очередь, не бывает вечной. Люди устают, а страсть может превратиться в свою противоположность. Поэтому, возможно, не стоит думать о самом худшем. Не исключено, что милиция права: устал человек, решил проветриться. Тем более если имеются к тому средства и возможности.

— Мы с Элкой обсуждали и такой вариант, — сказала Татьяна, — но тут не сходится. Документы его на месте. А без них сегодня, сами знаете, и шагу не ступить.

— Если так, объявляйте в розыск. Сама-то она как считает?

— Да я думаю, пора бы уж и спросить, — заметил Грязнов и нажал клавишу интеркома: — Людмила Ивановна, попросите зайти Элину Кирилловну… Она сильно переживает? — обернулся он к Татьяне.

Но ответ на свой вопрос Грязнов получил от Турецкого, который едва заметно ухмыльнулся и подмигнул ему.

— М-да… — непонятно, в чей адрес, многозначительно бросил начальник МУРа и с интересом посмотрел на дверь.

Судя по его первоначальной реакции, впечатление было весьма изрядным. Однако сдерживали генеральский мундир и главенствующее положение в кабинете. У Турецкого же не было никаких препятствий. Он поднялся, ловко отодвинул стул у приставного стола, напротив Татьяны, и вежливым жестом пригласил даму занять место. Она неторопливо прошествовала к стулу и опустилась на него, раскинув в стороны полы манто и одарив при этом Турецкого признательным взглядом. Она и устроилась полубоком, чтобы вернувшийся на свой стул у окна Турецкий мог свободно лицезреть ее всю. А лицезреть, как уже сказано, было что. Чем теперь, собственно, Александр Борисович и занялся, нисколечко не стесняясь присутствующих.

Татьяна, разумеется, не могла не видеть вызывающих пассажей младшей сестры и снова нахмурилась. Нет, никаких особых страданий не читалось на открытом челе этой… чего уж там выдумывать, роскошной телки. Но тогда кой черт ее принес сюда? А может, здесь вовсе и не ее инициатива? И в голове Турецкого снова сами собой стали возникать и выстраиваться в пеструю картинку до изумления фривольные мысли. А к чему они в конце концов приводят, он прекрасно знал. Уловив и ее беглую заинтересованность, Турецкий подумал, что такой случай не стоило бы упускать. И значит, все остальное — дело техники.

Оставалось выяснить лишь одну маленькую, однако весьма существенную деталь: не перебежит ли он своей инициативой дорожку Вячеславу Ивановичу? Может, у генерала уже сложились свои взгляды на этот счет?

И еще вопрос: почему эта симпатичная женщина в милицейских погонах так уж явно не одобряет поведения сестрицы? Почему именно она волнуется, а лицо якобы пострадавшей никакого отчаяния не выражает? Может, никакой тут не бизнес с разборками и похищениями, угрозами жизни и исчезновениями, а обыденная житейская драма?..

Окинув внимательным взглядом и ту и другую, Турецкий пришел к выводу, что и Татьяна, если быть справедливым, тоже весьма привлекательна, однако на любой женщине норковое манто предпочтительнее милицейской формы…

— Ваша сестра, Элина, — задумчиво заметил Грязнов, также понявший, что душевные страдания этой броской бабенки в дорогих мехах, скорее всего, просто навоображала себе заботливая старшая сестра, — посвятила нас в ваши проблемы. В общих чертах. Но для определенных выводов, как и для просто профессиональных и житейских советов, нам необходимо знать некоторые детали происшествия, а также всего того, что ему предшествовало. Думаю, в ваших интересах довериться нам полностью, поскольку только в этом случае мы сможем высказать какие-либо предположения.

— Это просто смешно! — Она удивленно округлила свои голубые глазищи. — Ну что, скажите, можно еще предполагать, если человек провалился сквозь землю больше недели назад и не подает о себе никаких вестей? Ей-богу, зря ты, Танька, все это затеяла. Я о чем тебя просила? Поскольку сама работаешь в милиции, прикажи тем жлобам из нашего отделения, чтобы приняли мое заявление. А после пусть делают, что хотят. И чтоб меня потом не обвиняли, что я что-то знала, а скрыла. Мне это сильно надо, да? А если наедут, чего говорить буду? Простите, не в курсе? Так они и поверят?

«А решительности ей не занимать, — подумал Турецкий. — И язычок неплохо подвешен…»

— То есть вы заявляете, что искать никого не надо? — сухо и неприязненно осведомился Грязнов. — Что все происшедшее в порядке вещей?

— Ну не знаю, — капризно повела плечами Элина. — Лично я никогда не лезла в ихние разборки!

Последняя фраза прозвучала вульгарно, словно из уст раздраженной базарной торговки, что никак не соотносилось с обликом Элины.

— Что вы имеете в виду? — мрачно настаивал Грязнов.

Татьяна, заметил Турецкий, была явно растеряна и осуждающе смотрела на Элину, а та легкомысленным козленочком будто перла напролом, прямиком в пасть к серому волку.

— Да брось ты темнить, Танька! В конце концов ведь не твой козел пропал, а мой! Видишь, здесь мужики нормальные, все понимают, — это она сказала определенно в адрес Турецкого, даже слегка подмигнула ему, словно соучастнику своей тайны. Татьяна же, шокированная грубым «козлом», помрачнела и ушла в себя. — А имею я в виду все эти алкогольные дела!

Ни Грязнов, ни Турецкий ничего не понимали. Брошенные в раздражении фразы Элины позволяли толковать их в каком угодно направлении, в частности не самом выгодном для обеих женщин. Грязнов с недоумением уставился на Татьяну, будто она подвела его под монастырь, ничуть не меньше. Чувствуя его взгляд, Татьяна густо покраснела, потом по щекам ее разлилась бледность. Турецкий тут же подал ей стакан воды, и Татьяна выпила ее несколькими судорожными глотками. Ни дать ни взять — на глазах разворачивалась какая-то непонятная пока драма.

— Мужики мы с Вячеславом вполне нормальные, это вы, девочки, правильно заметили, — решил вмешаться Турецкий. — Поэтому давайте не будем доводить дело до абсурда. Начнем сначала. И по порядку. Элина, чем конкретно занимался ваш муж?

— Водкой торговал! — с вызовом ответила она.

— Нормальное дело. Где?

— У него база, называется «Алко-сервис», в Южном Бутове, ну рядом с таможней. Вот он и торгует конфискованной водкой. На законных основаниях, можете не беспокоиться.

— А мы и не беспокоимся. Значит, с некоторых пор его стали шантажировать?

— Звонили, угрожали… Там пожар был. Потом опять наехали…

— Кто, вам известно?

— А что, по-вашему, мне жить надоело? Или я уже ни на что не гожусь?

— Спокойно, — хмыкнул Турецкий и предостерегающе поднял ладонь. — Еще как годитесь!

— Успокоили… — удовлетворенно констатировала она.

— Ясно. Значит, имена шантажистов вам неизвестны. И муж ничего вам не говорил о них, верно? Чтоб вы, Элина, не дай бог, не сболтнули чего лишнего. Молодец, он все предусмотрел. Кроме одного: мы не знаем, кто его конкуренты и где теперь его искать. Но попробуем подойти с другой стороны. Скажите, Таня, а ваш муж знаком с..? Кстати, Элина, как его зовут, этого вашего?.. — Турецкий чуть не сказал «козла», но с улыбкой сдержался.

Однако Элина поняла, о чем он подумал, и ответила с презрительной гримаской:

— Силин его зовут. Ефим Анатольевич Силин. Фима.

— Спасибо. Так они знакомы? Таня, я у вас спрашиваю.

— Мой супруг, Иван Игнатьевич Шацкий, знаком с Ефимом Анатольевичем Силиным, поскольку мы являемся родственниками. В некотором роде, — строго и отчужденно ответила она, будто на допросе. — Но общие дела, насколько мне известно, наших мужей не связывали.

— Очень хорошо. А что, Силин не жаловался Шацкому на свои трудности? Запросто этак, по-родственному?

— Не думаю.

— А чем занимается Иван Игнатьевич?

— Он бизнесмен. Генеральный директор фирмы «Контакт». Она занимается юридическим обеспечением финансовых операций.

— Понятно. Консультации и прочее.

— Не только консультации… Но это неважно.

— Вы не знаете, он не смог бы помочь в прояснении этого вопроса? Я имею в виду Силина.

— Нет, — категорически ответила Татьяна.

— Почему?

— Его нет в Москве. Он в командировке. На Урале.

Турецкий мог бы поклясться, что при этом сестры как-то странно переглянулись, причем неприязненно. Будто их связывала неприятная тайна.

Александр взглянул на Грязнова, и тот лишь пожал плечами.

— Не знаю, какую помощь вы рассчитывали получить от нас, — сказал Вячеслав Иванович. — Вероятно, вам обеим что-то все-таки известно, но вы либо стесняетесь, либо просто не желаете поделиться своими сведениями. Как, Александр Борисович?

— У меня такое же ощущение. А что вам сказали в милиции, куда вы понесли заявление?

— Ответили прямо, что розыском заниматься не будут. Что тот нагуляется и явится домой сам.

— Вот буквально так? И вы, Элина, забрали свое заявление?

— Ничего я не забирала. Просто бросила, ушла, и все.

— А почему ж они так сказали? Что, имели к тому основания?

— А черт их знает! Может, потому, что Силин исчез вместе с машиной, не знаю.

— Какая у него машина?

— «Мерин». Ну «мерс» триста двадцатый, черный, говорят, представительский.

— Не хило, — покачал головой Турецкий. — Значит, пропал вместе с «мерседесом»? Больше недели назад? А вы практически до сих пор даже не чухнулись? Извините.

— Пожалуйста, — усмехнулась она. — Нет, видите, чухнулась. А меня ваши коллеги послали. Я и пошла. — Она беззаботно улыбнулась и в упор уставилась на Турецкого, словно спрашивая: ну, какое я на тебя произвожу впечатление?

«Хорошее», — хотел сказать он, но спросил другое:

— Интересно, а что это за отделение? Где находится?

— У нас квартира на Комсомольском проспекте. А отделение — сто седьмое, почти напротив дома.

— А-а, первое РУВД! Можно сказать, соседи. Слав, поинтересуйся на всякий случай.

Грязнов вынул из ящика стола телефонный справочник, полистал и набрал номер.

— Николай Иваныч? Приветствует Грязнов из МУРа. С прошедшими тебя! Как жизнь?.. А чего домой не идешь? Поздно уже!.. Понимаю, — Вячеслав вздохнул. — Ну раз задержался, дай мне справочку по одному вопросу. Там, в твоем районе, исчез, понимаешь, некто Силин Ефим Анатольевич. По-моему, уже больше недели. Родственник он моей сотрудницы. Супруга заявление приносила, но ей отказали, не в курсе? Узнай, пожалуйста… Я подожду.

Грязнов положил подбородок на руку с зажатой в ней трубкой и стал смотреть в окно. Все молчали. Наконец в телефонной трубке раздались какие-то звуки. Грязнов тут же прижал ее к уху. Долго и не перебивая слушал, кивая, будто соглашаясь, потом сказал:

— Сделай мне одолжение, возьми под свой контроль. А я, если не возражаешь, позвоню днями. Спасибо, и тебе того же. — Он положил трубку на место и оглядел присутствующих. — Ну что, девочки и мальчики, дело сделано, в розыск его объявят. А вот вам, Элина, придется подъехать к Зотову, начальнику первого РУВД, и поподробнее изложить сведения о муже. Будет возбуждено уголовное дело. А теперь, насколько я понимаю, больше ко мне вопросов у вас нет? Тогда все, как говорится, свободны. Татьяна, возникнут новые проблемы, пожалуйста. До свидания.

— Элина, пойдем, — строго сказала Татьяна, поднимаясь.

— Иди, я тебя догоню, — ответила та и не сдвинулась с места. — Александр Борисович, у меня к вам небольшая просьба… — Элина тоже встала, поправила на себе норку, словно любуясь и ею и собой одновременно, и, дождавшись, когда сестра покинула кабинет, подплыла к Турецкому почти вплотную, окатив его волной терпких духов. — Вы не могли бы оказать мне услугу?

— Любую, — одними губами произнес Александр.

— Мне нужен деловой совет… как бы это сказать? — Она обернулась к Грязнову, застывшему с хитрющей улыбкой и наблюдающему за почти интимным диалогом. — Я бы хотела с вами посоветоваться о тех сведениях, которые должна буду изложить в милиции. Я никогда с этим не сталкивалась и поэтому не знаю…

— Можете полностью положиться на меня. В смысле на мои профессиональные знания. Когда вы хотели бы проконсультироваться?

— Видите ли… все зависит от вашего времени.

— Вячеслав Иванович, как ты полагаешь? Ведь надо помочь бедняжке? А то напутает чего-нибудь… Не то скажет, потом станет жалеть, да?

Грязнов тихо сотрясался, сдерживая смех. Но сказал серьезно:

— Святое дело, Саня. Как отказать красивой женщине! Ладно, только задержись на два слова. До свидания, Элина.

Она вышла из кабинета независимой походкой знающей себе цену женщины.

— Сильна! — покачал головой Грязнов. — Ну и что ты собрался делать? Неужто и в самом деле кинешься помогать?

— Да ведь нам с ней в принципе по дороге. Довезу. А там видно будет. Надеюсь, ты не сильно осуждаешь?

— Я о другом. Смотри не повесь на собственную шею это расследование.

— А зачем? Разве других дел у меня нет?

— Это так, но ведь видно, чем здесь пахнет. На фига тебе лишние заботы?

Грязнов иногда проявлял истинную мудрость библейского Змея.

— Тем более стоит постараться, чтобы этого дела никак не поручили мне. Ибо, согласно УПК, я могу оказаться лично, прямо или косвенно, заинтересованным в нем.

— Вон ты о чем? — засмеялся Грязнов. — Заранее соломку подстилаешь?

— Эх, где наша не пропадала!.. Слушай, а я тебе часом не… не перебежал дорожку?

— Можешь спать спокойно, дорогой товарищ, она совсем не в моем вкусе, пора бы и знать. Эти голенастые — по твоей части.

— Ну уж сразу и голенастые! — деланно возмутился Турецкий. — Что она, курица, что ли? Однако все-таки не следует заставлять терзаться сомнениями очень красивую и наверняка очень глупую женщину. Как ты полагаешь?

— Да, эти два качества, как ты заметил, к сожалению, часто стоят рядом, — философски произнес Грязнов и хлопнул приятеля по плечу. — Ладно, вали за ней! Когда совсем успокоишься, позвони, я — дома.

Насчет красоты у Турецкого никакого сомнения не было, а вот касательно ума — тут следовало обязательно проверить. На его наличие… А впрочем, на фига ей какой-то ум, если у нее такое шикарное манто! И такая фигура!!