Героиновая пропасть

Фридрих Незнанский

Взорван автомобиль заместителя министра иностранных дел России. Вскоре убит и он сам. Расследование поручено «важняку» Александру Борисовичу Турецкому. Знакомясь с окружением покойного, следователь обнаруживает причину убийства и выявляет круг лиц, замешанных в преступлении, от авторитета уголовного мира до высокопоставленного государственного чиновника.

Глава третья

«САДЫ ПАДИШАХА»

Это было незадолго до описываемых событий.

Комсомолка кормила павлинов.

Красивые, но мерзко крикливые птицы распускали чудные веера своих хвостов, усыпанные изумрудами и сапфирами, и надменно поглядывали на Теймура Джафар-оглы, наблюдавшего за их кормежкой. Важные дураки! Вовсе и не они притягивали жадный взгляд пятидесятилетнего отставного генерала.

Там, в Баку, где он по известным причинам вынужден отсутствовать уже более пяти лет, на его собственной, тоже теперь бывшей, даче в Бильгя, на морском побережье, раскинулся такой же ухоженный сад с пышными кустами гранатов и персиковыми деревьями, и между ними по дорожкам, усыпанным золотистым песком, а вокруг, казалось бы, небогатого внешне, двухэтажного дома, выложенного еще и разноцветной керамической плиткой, расхаживали такие же вот самодовольные красавцы, которые презирали всех, кроме самих себя. Ну как и люди, вкусившие шальной достаток…

Да… было… И это тоже было.

И совсем не за глупыми птицами наблюдал Теймур Джафарович, а за комсомолкой. Впрочем, это слово давно было пора уже брать в кавычки. Как и все его прошлое, включая и генеральские звезды на погонах. Хотя с другой стороны… Он уже и позабыл, до каких лет тогда держали в комсомоле… Кажется, чуть ли не до двадцати девяти? Или умная молодежь раньше перетекала в партийные ряды? Он-то не был неумным. Тем более когда твой старший брат в самом МИДе, в Москве работает? Карьера заранее расписана, о чем тут думать!

А этой комсомолке, или медсестре Зое, как представил ее вчера вечером Рахмон, наверняка что-нибудь двадцать с небольшим. Ну конечно, самый нежный возраст.

Ужин вчера накрыли ввиду отсутствия почтенного гостя Рахматуло Назри-хана из Кабула не во Дворце приемов, а прямо в коттедже для высоких же гостей, где остановился Теймур Джафарович как лицо сугубо частное, но тем не менее весьма важное. И присутствовали на этом ужине всего трое — он сам, Рахмон, офицер из Министерства внутренних дел Таджикистана, и его шеф, заместитель министра Шухрат Разыков.

Однако последний пробыл недолго, выказал привычное гостеприимство и отбыл, оставив Рахмона, молодого и услужливого парня, выполнять желания господина Теймура Джафар-оглы Багирова, прилетевшего по весьма важным делам из самой Москвы. Впрочем, о чем говорить, если в ответственном деле, ради которого и прибыл в Душанбе Теймур, и он сам, и встречавший его Шухрат — промежуточные инстанции, не более. Скорее исполнительные, нежели решающие. Вот Назри-хан, который появится только завтра, или старший брат Теймура — Марат, который здесь не появится, но будет контролировать проблему в Москве, и чьим посланником, собственно, и является Теймур, — они и есть главные, хотя тоже выглядят исполнителями в руках еще более важных и видных персон. И вовсе не ради «прекрасных» глаз бывшего милицейского генерала поселили его в недавней еще резиденции ЦК Компартии Таджикистана, в райском саду размером в добрые двадцать гектаров, с дворцами и фонтанами, выложенными мраморными плитами арыками и бассейнами, за высокими мраморными же стенами, окружающими эту центральную часть оживленного города. Может быть, это была своеобразная демонстрация того, что вопросы, ради обсуждения которых собрались дорогие гости, имеют поистине государственное значение? Хоть и очень серьезная, но и скользкая это проблема. Скажем, у близких соседей, да хоть и в той же Турции, наркоторговля наказывается смертной казнью. Так зачем же эпатировать общественное мнение! Зачем вызывать гнев международных организаций? Зачем сознательно причислять себя к изгоям мирового общества? Есть большая политика, есть огромный исламский мир, не лишенный и собственных внутренних противоречий, есть, в конце концов, экономика — как супер-держав, так и слабых в хозяйственном отношении стран. Где-нибудь в Европе или Штатах героиновая доза — символ распада личности, а здесь, в глубинах Азии, она же единственная возможность выжить самому и прокормить худо-бедно свою нищую семью. Все относительно…

И вовсе не эти проблемы нравственности или совести собирались завтра обсудить те, на чьи плечи легла ответственная задача обеспечить транзитный путь чистейшего афганского героина от изготовителя до его потребителя, а исключительно деловые вопросы, и первый из них: как обеспечить полную безопасность наркоцепочки. Это было тем более важно, что, несмотря на все заверения заинтересованных чиновников среднего и высшего звеньев государственных структур Таджикистана в том, что наркопотокам их усилиями будут созданы условия максимального благоприятствования, практика показывала противоположное. Относительно недавно созданное в республике Агентство по контролю за наркотиками словно удила закусило. И по некоторым слухам, его действия если не направляет, то, во всяком случае, курирует сам президент. А его авторитет после окончания гражданской войны в республике и примирения сторон, происшедшего, кстати, как полагает население, исключительно благодаря его же усилиям, постоянно растет. Что опять-таки значительно усложняет процесс транспортировки наркотиков через республику. Хотя имеется и оборотная сторона медали. Ведь ни для кого не секрет, что таджикская оппозиция воевала, в сущности, на «наркотические» деньги, как, впрочем, и афганские талибы. И хотя формально примирение в стране состоялось, старая оппозиция по-прежнему связана с наркобизнесом. Словом, тут есть о чем всерьез говорить…

Однако все это завтра, завтра…

Сегодня же навалившаяся жара, не характерная для этого, уже осеннего времени года, никак не располагала к длительным и ответственным размышлениям. Эти павлины… эти приятные соблазны, до которых только руку протяни!..

Теймур вспомнил, как вчера, завершая ужин, он не то чтобы пожаловался, но просто заметил, как бы между прочим, что в своей Москве уже стал отвыкать от жаркого климата. Вот и сердчишко что-то стало пошаливать, щемит маленько и не всегда, как говорится, к месту. Рахмон — парень догадливый — посочувствовал, сказал, что в таких ситуациях на российское «авось» лучше не полагаться. А здесь, между прочим, есть вполне достойный медицинский штат. Целая команда наблюдает за здоровьем нечастых, надо правду сказать, гостей. Может, и в самом деле давление померить?

Ну отчего ж нет? Убедиться лишний раз в своем здоровье разве плохо?

Теймур распрощался с Рахмоном, и тот почтительно удалился, пообещав позаботиться о медицинской помощи. Вот тогда и появилась эта самая Зоя. В явно тесном ей и коротеньком хрустящем белом халатике и темных кружевных чулках. Остальной одежды, как быстро сообразил Теймур, на ней не было. Зоя, видимо, заранее знала, в какой помощи нуждается московский гость, но событий не торопила, и потому начала прилаживать на руке бывшего генерала допотопный аппарат для измерения кровяного давления. Но не в нем была прелесть воспоминаний о прошлом, о спецполиклиниках и прочем, а в том, как она это проделывала. Теймур был почти уверен, что, судя по ее хватке, она в медицине понимает ровным счетом столько же, сколько и он, старавшийся никогда не иметь с эскулапами дел. Зато она умеет многое другое и ждет только сигнала к действию. Он и сам решил не тянуть, а поэтому залез крупной своей волосатой кистью под ее хрустящий халатик. И убедился в своей догадке, тем более что и халатик этот странным образом держался на девушке с помощью всего двух пуговичек, которые даже искать не потребовалось — он сам распахнулся. И через короткое время великолепно сложенная медработница, подобно амазонке с развевающимся за спиной белоснежным плащом, сжимая его бока затянутыми в скрипящие шелка сильными ногами, мчалась галопом в хорошо известном им обоим направлении. Когда же она в изнеможении и хрипло дыша валилась на спину, взлетал в седло он и, вцепившись руками в длинную черную гриву, продолжал бурную скачку, а губы его впивались в ее полные губы и с сумасшедшей жадностью высасывали из них целительные силы…

Он изумлялся: давно уже не ощущал в себе такой неутолимой жажды! А в одну из сладких минут, когда сердце продолжало бешено колотиться, хотя тело отдыхало, вдруг рассмеялся. Вспомнил случайную реплику Рахмона по поводу местных обычаев, которые, по его словам, были целиком основаны на замечательном опыте прошлого и по сути ничего нового собой не представляли. Молодой человек шутливо заметил, что эти сады падишаха существовали и при советской власти, и эти же фонтаны били, и арыки журчали таинственно в мраморных своих ложах, и комсомолки на деревьях сидели — все давно было, ничего необычного под вечной луной.

Теймур засмеялся и спросил, почему именно комсомолки. На что Рахмон — а разговаривали оба по-русски, правда, у таджика был сильный акцент, но так ведь всегда случается, когда беседуют бывшие представители бывших же союзных республик, в которых общим языком, как ни крути, являлся русский, — да, так вот Рахмон напомнил стихи Пушкина, которого изучал давно, еще в младших школьных классах. Ну, про чудеса напомнил: где дуб стоит зеленый, черный кот ходит, комсомолка на ветвях сидит!

— Русалка? — обрадованно захохотал Теймур.

— Ну да, она. А какая разница?!

Верно, думал теперь Теймур, улыбаясь своим сытым мыслям, именно такие вот комсомолки-русалки и должны скрашивать нелегкую жизнь мужчинам, которые заняты не просто серьезным, но и очень опасным делом. Хорошая такая комсомолка… Совсем опытная девочка. А утром, проснувшись уже в одиночестве и ощущая лишь тонкий аромат приятных духов ушедшей русалки, он подумал, что все-таки умеют, хвала Аллаху, жить на Востоке. Неторопливо, без навязчивого сервиса, но со вкусом и поразительной мерой — как ее каждый для себя понимает.

Потом он вышел в сад и увидел павлинов. И Зою, которая хотя и говорила по-русски, но очень плохо. Впрочем, и того, что она знала, было более чем достаточно. Тут ведь слова ни к чему.

Зоя сыпала павлинам зерна и кокетливо отворачивалась от страстного взора Теймура. Она была в очень короткой узорчатой юбочке и таком же узорчатом топике, плотно облегавшем пышную грудь. Зоя легко наклонялась, приседала, поднималась, отчего юбочка игриво задиралась, с европейской откровенностью демонстрируя крупные бедра восхитительной восточной женщины. Странно, почему вчера не сумел до конца оценить эту зрелую красоту! Ах, ну да, вчера же была на первом месте медицина! Вчера он лекарство принимал…

Оценив наконец его пристальный интерес, Зоя отмахнулась от наглых птиц и присела на лавочку рядом с Теймуром. Поинтересовалась, как дорогой гость себя чувствует. Может, еще раз давление проверить? Заодно извинилась, что без врачебного халата, оказывается, ее дежурство уже закончилось. Но она, если надо… Ах, да конечно же надо! Вот только появится Рахмон, они уточнят программу и будут уже из этого исходить. Хотя, с другой стороны, какая еще программа, если Назри-хан прибудет только завтра!

Однако фривольным планам московского гостя сбыться сию же минуту не удалось. До него долетел издалека достаточно привычный звук милицейской сирены. Потом в дальнем конце аллеи он увидел уходящие в стороны створки высоких ворот, а в проеме мраморных стен появился большой черный автомобиль, явно принадлежащий какому-нибудь совсем высокому члену правительства. Зоя испуганно вскочила и тут же исчезла между увешанными зреющими плодами деревьями.

Длинный черный автомобиль свернул в сторону, за ним туда же поехали несколько джипов сопровождения.

Теймур вернулся к себе в ожидании Рахмона. И тот скоро появился, сообщив, что планы спешно меняются. Вопреки договоренностям, Назри-хан прибыл на целые сутки раньше. Видимо, у него были на то важные причины. И в этой связи переговоры начнутся немедленно после того, как господин Рахматуло сообщит о своем согласии. Сейчас он немного отдыхает после долгого пути, после чего совершит обязательный ритуал омовения — тахарат, а затем полуденный намаз — салят аз-зухр. Таким образом, совещание, скорее всего, состоится между салят аз-зухр и салят аль-аср, молитвой второй половины дня.

«Жаль, что девочка убежала, красивая такая комсомолка, — с легкой иронией подумал Теймур Джафар-оглы Багиров, вовсе не считавший себя ортодоксальным мусульманином, для которого общение с Аллахом и восхваление его величия и доброты являлось постоянным и обязательным многоразовым ежедневным ритуалом. — Пока этот старик будет молить Бога ниспослать благодать и помочь в земных делах движению „Талибан“, в коем сам Назри-хан занимает одно из главенствующих положений, вполне можно было бы совершить парочку дальних заездов на этой превосходной кобылке Зое…»

Все-таки, продолжал думать он, в советском воспитании с его законопослушным атеизмом было немало плюсов, поскольку человеческая жизнь поистине коротка и, если придерживаться всех предписаний ислама, совсем не останется времени для реальных дел. А именно об этих делах, ради которых он и очутился в райском саду посреди шумного, но ленивого Душанбе, размышлял теперь отставной генерал и бывший заместитель министра, а ныне известный предприниматель из столицы России. Помимо страстных и сладких объятий роскошной Зoи, разумеется. Ах, какая жаркая комсомолка…

Однако сейчас даже намек на эту тему в беседе с молодым Рахмоном был бы абсолютно неуместен. Хотя этот все понимающий юноша, судя по его интонациям и выражению лица, с изрядной долей скепсиса относился к обычаям предков. Но тем не менее, уважая их, а точнее, выказывая уважение, ты ставишь себя в равное со своими собеседниками и партнерами положение…

Затем был легкий завтрак, который московский гость разделил вместе с Рахмоном. Тот как бы невзначай поинтересовался, хорошо ли прошла ночь, и удовлетворился благодарным кивком. Меню было совершенно европейское, сообразно вкусам Теймура. А уж поздний обед, которым завершатся переговоры, будет состоять исключительно из национальных блюд. Такое желание изъявил господин Рахматуло. И в соответствующем обрамлении. Тут Рахмон лукаво подмигнул, вероятно намекая на восточный антураж — музыка, ласковые гурии вполне комсомольского возраста и прочие сюрпризы гостеприимных хозяев. Восток — одно слово.

Назри-хан, вопреки предположению Теймура, оказался совсем не стариком, напротив, он выглядел ровесником московского азербайджанца, хотя национальная афганская одежда и традиционный войлочный головной убор старили его, делали его жилистую высокую фигуру и иссеченное морщинами лицо, короче, весь облик каким-то тусклым, ординарным. Но темные, пронзительные глаза смотрели молодо, и в них светилась ирония.

Разговаривал с хозяевами Теймур, естественно, на русском. Но Рахматуло заговорил на фарси, и Теймур, который владел им практически в совершенстве, немедленно откликнулся, чем вызвал явное расположение именитого талиба.

А сама беседа, как и следовало ожидать, началась несколько издалека и, естественно, с политики. Третью сторону представлял Шухрат Разыков в качестве одного из руководителей Министерства внутренних дел. Теймур был несколько озадачен. Ему казалось, что хозяева должны были быть представлены более высоким уровнем, ну хотя бы самим министром или кем-то из высших госчиновников. Но он вспомнил, что государственный уровень в этой республике определяется не занимаемой человеком должностью, хотя отчасти и этим, а главным образом принадлежностью к кулябскому клану, к которому принадлежит и сам президент. Вероятно, и Назир-хан был в курсе этого. Ну что ж, Шухрат так Шухрат, не спорить же с хозяевами! Им и самим должно быть известно, кто имеет право вести подобные переговоры.

Несмотря на свое восточное происхождение, Теймур Багиров в принципе мог себя считать «восточным человеком» с достаточной долей условности. Ну да, родился в Баку плюс школьные годы. А дальше Омская школа милиции, работа в Москве, стараниями старшего брата — Академия МВД, после чего назначение в родной Азербайджан, уже на руководящий пост, стремительный взлет и практически побег после прихода к власти алиевского клана. Поэтому сам себя он более ощущал приверженцем безалаберно торопливого и многоликого Запада, нежели медлительного, подчиненного древним традициям Востока, со всеми отсюда вытекающими реалиями. Иногда — вплоть до мелочей.

Вот и сейчас он с тщательно скрываемой иронией наблюдал, как высокий гость из Афганистана с выражением глубочайшей мудрости на лице, обрамленном клочковатой с проседью бородой, повествовал достойно и важно о том, что было известно любому человеку, читающему газеты. Ну да, Теймур опять-таки все же имел в виду Европу, а не Азию. И к тому же он заметил, что для Шухрата Разыкова «откровения» талиба, возможно, и в самом деле представлялись таковыми.

А речь шла о том — и именно это подавалось Назри-ханом в качестве особо важной политической новости, в которую посвящены пока весьма немногие, — что в среде российских дипломатов и высокопоставленных военных уже давно зреет желание прекратить дальнейшую помощь антиталибской коалиции во главе с Али Шахом Максуди — помощь продовольствием, военной техникой, оружием и, что особо важно, военными советниками по линии Главного разведывательного управления Генерального штаба Министерства обороны России. Аргумент? Такая помощь просто нерентабельна.

Нынешний министр обороны России, дни которого у власти, по некоторым данным из источников, заслуживающих доверия, сочтены, оправдывает постоянную помощь Максуди, по сути, лишь единственным apгументом: если главные силы антиталибской коалиции, сосредоточенные главным образом на севере Афганистана, в Панджшерском ущелье, будут разгромлены, немедленно начнется экспансия «Талибана» в бывшие советские республики Средней Азии — в Таджикистан, Узбекистан, Киргизию. К сожалению, такой ложной версии в России придерживаются многие ответственные государственные чиновники, включая и самого президента.

А вот Назир-хан, как один из виднейших руководителей движения «Талибан», со всей ответственностью уполномочен заявить, что ничего общего с истинными целями талибов подобные утверждения не имеют. И уж совсем безответственными он назвал бы утверждения отдельных политиков о том, что именно с территории Афганистана распространяется по всему Центрально-Азиатскому региону и всему миру исламский экстремизм и международный терроризм.

Значительное выражение на лицах собеседников высокого гостя подсказывало Назир-хану, что они полностью разделяют его точку зрения. «Ах, эта восточная самоуверенность! — думал между тем Теймур. — Он, вероятно, считает, что если я медленно киваю в такт его фразам, то, значит, я с ним согласен… Вечное заблуждение!»

Но это все — пена. Это — на поверхности. И вовсе не стоило гостю убеждать своего радушного хозяина и представителя самой Москвы в том, что планы талибов распространяются исключительно на установление мира и согласия в стране, где долгие годы полыхает война.

И позиция относительно Али Шаха Максуди тоже не требует особых мозговых усилий. Кость он им в горле, вот в чем все дело. И без российской военной помощи Максуди продержится ну самое большее три-четыре месяца. Ибо без этой помощи талибы с помощью Пакистана немедленно раздавят Максуди. И начнется террор. А пока поддержка Али Шаха Максуди является залогом относительной стабильности и в Центральной Азии, и в южных регионах России. И это точка зрения официального МИДа России и Министерства обороны. Ведь не просто послушать политические рассуждения одного из вожаков «Талибана» прилетел сюда бывший генерал милиции, а ныне крупный российский предприниматель. Нет, он был предварительно основательно проконсультирован своим старшим братом, ответственным работником Министерства иностранных дел Российской Федерации, относительно превалирующей в Кремле точки зрения. Да, у нее есть противники, связывающие свои надежды с возможными изменениями и в правительстве, и в силовых министерствах. Но это — дело не такого еще и близкого будущего.

Восточная велеречивость начала надоедать Теймуру, что было немедленно уловлено Назир-ханом. И он тут же ушел от высокой политики к конкретным делам. Разорительные войны полностью разрушили в его стране и без того слабую промышленность, подорвали традиционное сельское хозяйство. Впрочем, приблизительно такое же положение в настоящее время и в соседнем Таджикистане. Гражданская война принесла и Таджикистану разорение и хаос. Закрылись урановые рудники и производства, прекратились разработки золотых и серебряных месторождений, на ладан дышит хлопковая промышленность. Эмигриривало из этой маленькой бывшей советской республики — страшно подумать! — полтора миллиона жителей…

Что же остается людям, чтобы хотя бы выжить? Это очень серьезный вопрос. В Афганистане, к примеру, чтобы не умереть с голоду, люди вынуждены выращивать опийный мак и коноплю, производить героин. И занимаются этим в основном этнические таджики, у которых родственники по эту сторону Пянджа. Транспортировка идет с их помощью. И если бесстрашно посмотреть правде в глаза, то, по мнению Назри-хана, героин — это для гяуров «белая смерть», а для правоверных — единственный способ выживания. Оставленный им шурави…

Стараясь не сильно задевать самолюбие президента Таджикистана, на чьей земле в данный момент и в чьей, по существу, гостевой резиденции находился Назри-хан, он заметил, что в Кулябе, откуда, собственно, происходит и сам господин президент, и весь его клан, как известно, находится аэродром, на котором базируются самолеты Максуди. Да, не секрет также, что это российская 201-я мoтoстрелковая дивизия, которая охраняет вместе с пограничниками границы Таджикистана и базируется здесь, в Душанбе, и привела в конце концов президента Таджикистана к власти, поддержав его своими танками. И эти же военные, которые теперь через этнических таджиков в Афганистане сами закупают наркотики, сами помогают переправить его через пограничную реку Пяндж, после чего в собственных воинских эшелонах или на своей военной авиации доставляют товар в Россию, откуда он растекается по криминальному миру и уходит за границу, в Европу. Причем таможня, как известно, не имеет власти над военными. Вопрос: почему так делается, имеет самый простой и однозначный ответ: прибыль составляет более тысячи процентов. И в немалой степени именно Максуди мешает активному расширению наркобизнеса, хотя его люди нeплохо подрабатывают на героиновой торговле. Короче, давайте попробуем совместными усилиями убрать наконец Али Шаха — и поистине золотой дождь прольется на единоверцев-таджиков по обе стороны вечного Пянджа!..

Что для этого нужно? Утвердить общественное мнение Таджикистана и России, естественно, и Киргизии, и Узбекистана в том, что у талибов нет ни желания, ни необходимости осуществлять духовную агрессию на север. Перестать называть «Талибан» источником исламского экстремизма и терроризма. Прекратив военную помощь Mаксуди, всячески способствовать установлению мира и согласия в Aфганистане. Таковы политические задачи.

Ну а экономические будут по-прежнему заключаться в активной помощи населению беднейших государств мира, к которым надо отнести как Афганистан, так и Таджикистан, создать мало-мальски приемлемые условия для существования. К сожалению, на сегодняшний день наркоторговля, как ни горько это понимать, пока единственный способ поддержания жизни…

В принципе именно с этого и следовало бы начинать господину Назир-хану, а не с политических анализов и уверений в чистоте идеалов своего движения. Последнее, кстати, среди цивилизованных народов практически потеряло доверие и вызывает реакцию отторжения, что видно всем, кроме самих талибов и некоторых режимов, поддерживающих это движение. Вот о чем бы думать этим религиозным экстремистам. Это о политике. А экономику с политикой как раз путать не стоит. Тут совершенно другие проблемы и подходы.

Между прочим, заметил Теймур, когда речь зашла о конкретике, снулое и словно бы утомленное длительными «хаджами» лицо Рахматуло Назри-хана оживилось. И все сказанное им прежде обозначилось всего лишь как необходимая ему самому, но необязательная для его собеседников преамбула. Гораздо серьезнее показались Теймуру соображения Назри-хана по поводу маршрутов через Узбекистан, Киргизию и Казахстан. А в идеале оставались, разумеется, идеи использования транспорта Вооруженных сил России, расквартированных пока в Таджикистане. Вот с этого лучше всего и было бы начинать… А что касается позиции, к примеру, того же президента Узбекистана, видящего себя, по разным источникам, главной политической фигурой Центральной Азии, но избегающего любых соглашений, при которых его роль могла бы выглядеть второстепенной, то это совсем другой разговор. И к главному делу он никакого отношения не имеет.

Значит, давайте, не теряя дорогого времени, обсуждать вопросы количества, качества и способов транспортировки. Варианты задействованных сил. Стоимость их оплаты. Способы убеждения и давления. Вот чем должы заниматься деловые люди, а не лезть в ненужную политику.

И еще, ко всему прочему, Теймуру почему-то казалось, что божественная Зоя не дождется его возвращения и уйдет. Либо ей прикажут переменить клиента. Это было бы чрезвычайно обидно, и поэтому тем более не хотелось терять драгоценного времени…

Первая часть совещания завершилась как раз перед намазом второй половины дня — салят аль-аср. Но когда Назри-хан предложил собеседникам совершить совместный намаз, Теймур Багиров мягко, однако и непреклонно отказался, объяснив, что приучен совершать святую молитву исключительно в одиночестве. После чего раскланялся с восточной учтивостью и покинул комнату совещаний.

Естественно, никаких молитв Всевышнему он возносить не стал, зато очень внимательно проанализировал беседу и наметил для себя несколько важнейших тем, которые следовало еще обсудить до конца дня, после чего позвал Рахмона Сатарова и попросил того чисто по-дружески пригласить вчерашнюю Зою, чтобы она помассировала плечи и шею: что-то соли в последнее время замучили.

Рахмон понимающе кивнул, и через десяток минут шустрая Зоя, покрасневшая от приятного волнения, сидя уже безо всякой одежды верхом на пояснице Теймура, ловкими и сильными пальцами делала массаж, от которого у московского гостя буквально все пело и стонало внутри…

Какой тут к черту намаз!.. Давно пора отказаться от всяческих условностей. Тебе нужно? Ты собираешься именно таким образом поддерживать собственный имидж? Ну и валяй! А вот диктовать свою волю — это не надо…

И вдруг, в самый приятный момент, когда тело начало в буквальном смысле терять свой вес и словно возноситься в небеса, обожгла мысль, на которую во время разговора обратил внимание, но позже как-то она ускользнула. Чего это он, этот Назри-хан, будто взъелся за что-то на президента Узбекистана? Теймур попробовал снова сосредоточиться, восстановить логику талиба и, кажется, понял, в чем тут соль. Ну конечно, эти «афганцы» сильно обеспокоены потеплением отношений между Россией и Узбекистаном. А если Ташкент, ко всему прочему, еще захочет присоединиться к Договору о коллективной безопасности стран Содружества, тогда талибам придется крепко подумать, прежде чем решиться на открытую конфронтацию, поскольку теперь уже действительно возникнут проблемы самой высокой политики.

Нет, все-таки правильно нацеливал его и напутствовал старший брат Марат, провожая в эту командировку. «Ты, — сказал, — постарайся убедить их, чтобы они не стремились искать политическую подоплеку, хотя они вряд ли откажут себе в таком удовольствии. Не их это дело. Да, сегодня в Азии многое порушено, так вот и пусть oни восстанавливают свои старые связи, заводят новые и не забывают, что их неудачи будут им обходиться очень дорого. Время подачек давно закончилось…»

А он, Теймур, и не собирался играть с этими хитрыми ребятами в поддавки. Он видел, что за степенной восточной велеречивостью Назри-хана прежде всего стоит завуалированное желание показать себя и всех своих несчастными и обиженными, а потому рассчитывающими на определенное снисхождение. И в конце концов — на больший процент от сделки. Вот и вся политика. Но задачи Теймура, согласованные со старшим братом и теми, кто стоит над ним, были совершенно конкретны, а потому отступать от них он не собирался. Как и поддаваться гипнотическим чарам этого талиба. По части чар вот эта самая Зоя, которая так резво и искренне старается, вкладывая в свою заботу о нем всю чуткую и горячую душу, с легкостью даст сто очков вперед любому проповеднику ислама. Но это так, к слову, как говорится.

Теймур улыбнулся своим фривольным мыслям и взглянул на часы. Талиб, вероятно, уже завершил свой намаз. Значит, пора возвращаться к делам…

Выходя из апартаментов, Теймур подтянул к себе Зою за подбородок и прямо из губ в губы сказал, что был бы счастлив найти ее вечером здесь же.

— Кажется, я стал уже к тебе привыкать, — страстно вздохнул он, притягивая ее к себе за талию.

— Это хорошо? — полуутвердительно спросила она и улыбнулась.

— Это очень хорошо, — и он снисходительно пошлепал ее по слегка оттопыренным ягодицам. — Бархат! — произнес со значением и отправился продолжать прерванное совещание.