Загадки Орлеанской Девы

Фредди Ромм, 2023

Впервые книга «Загадки Орлеанской Девы» вышла в издательстве ЭНАС (Москва) в 2008 году. В первом издании были проанализированы известные факты, опубликованные историками, в свете разных версий, объясняющих их, и казалось, что вопрос закрыт. Однако дальнейшие события показали, что ставить точку преждевременно. Во-первых, выяснилось, что и между историками есть некоторые противоречия. Во-вторых, даже там, где историки солидарны между собой, не редки расхождения с логикой. В-третьих, оказалось, что результаты, приведенные в книге первого издания, нуждаются в дополнительном анализе. Такова личность Жанны: никакое исследование её не может считаться окончательным и исчерпывающим. А значит, и второе издание едва ли решает все проблемы.

Глава 1. Столетняя война до Орлеанской Девы

Причины и поводы, вызвавшие Столетнюю войну. В 1066 году герцог Нормандии Вильгельм Завоеватель нанёс англо-саксам поражение в битве при Гастингсе и сделался властителем Англии. Тогда ничто не говорило о том, какую дорогую цену придётся уплатить Франции за это территориальное приобретение. Поистине, в очередной раз сработала знаменитая формула: «Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». Хотя, разумеется, мнением рядовых французов никто не интересовался.

Отделённая от континента проливом, Англия развивалась несколько обособленно. Захват Англии Вильгельмом создал болезненное противоречие между англо-саксонским большинством и нормандским меньшинством — офранцуженными потомками датских викингов, которые поселились в Нормандии в начале десятого века по договору с французским королем и под его формальным сюзеренитетом. Это противоречие блестяще показал Вальтер Скотт в романе «Айвенго». Разумеется, во всех странах существовали обычные социальные противоречия — между дворянами и простолюдинами, богачами и бедняками. Однако в Англии они усугублялись, приобретая также межэтнический характер. Это обстоятельство привело к ускоренному политическому развитию Англии, по сравнению с другими странами Европы, включая Францию. Во избежание потери власти и развала государства, правителям Англии пришлось пойти на беспрецедентные политические уступки своему народу. Результатом стала Великая Хартия Вольностей, которую в 1215 году был вынужден принять король Иоанн (Джон). Хотя Хартия защищала в первую очередь права английских баронов, она послужила толчком к развитию правосознания и вольностей всего населения. С этого момента политическая система Англии стала зародышем будущей европейской демократии.

Географическая обособленность Англии также избавляла её от необходимости тратить чрезмерные деньги на защиту от агрессивных соседей. Нетрудно догадаться, что слабо развитые, раздираемые междоусобицами и разобщённые Шотландия, Уэльс и Ирландия не могли представлять для Англии сколько-нибудь серьёзную угрозу. Это обстоятельство, избавлявшее англичан от чрезмерных затрат на защиту страны от врагов, немало способствовало экономическому развитию страны и повышению жизненного уровня населения. Экономическое усиление Англии также дало возможность создать немногочисленную, но великолепно обученную и оснащённую наёмную армию, которая блестяще показала себя в Столетней войне.

По мере того, как постепенно преодолевались различия между нормандцами и англо-саксами, Англия становилась наиболее развитой и мощной частью Европы. Будущей Британской Империи становилось всё более тесно на острове, и власть французской короны над материковыми владениями англичан не устраивала их. Одним из результатов этого стали захватнические войны против Шотландии, Уэльса и Ирландии. Всё чаще происходили также стычки во Франции с сюзереном. В отличие от шотландцев и ирландцев, французы на первых порах действовали довольно удачно и в начале 14 в. отвоевали большую часть английских владений на материке.

К сожалению, завоевав для себя Хартию Вольностей, англичане не подумали, что у их соседей тоже должны быть права. В великолепном фильме «Храброе сердце» показано, как жестоко и нагло вели себя англичане в захваченной ими Шотландии. В других странах было нечто похожее. Французы не имели никакого преимущества перед ирландцами или шотландцами.

Если главной причиной Столетней войны стало быстрое экономическое и политическое развитие Англии, то поводом оказалась, как это часто случалось в средневековье, неурегулированность вопроса престолонаследия /1,2/. В 1314 г. умер французский король Филипп IV Красивый, после которого остались три сына. Невозможно было предположить, что все трое умрут молодыми и, главное, без прямых наследников. Однако в течение четырнадцати лет сыновья Филиппа — Людовик X Сварливый, Филипп V Длинный и Карл IV Красивый — сменили друг друга на отцовском троне и умерли, не оставив сыновей. Через три месяца после смерти младшего из них вдова родила девочку. Таким образом, династия Капетингов, правившая Францией три с лишним столетия, прекратилась.

Как относиться к такому странному стечению обстоятельств — кончине сразу трёх наследников французского престола в течение короткого времени? Первое, что приходит в голову: заговор. Кто-то из претендентов на престол мог подстроить убийство всех троих монархов подряд. Увы! Предположение уж очень сомнительное. Ведь для этого права претендента на престол должны были быть неоспоримы, иначе он просто преподносил подарок сопернику. Как показано ниже, права обоих претендентов на французский престол после Карла IV были слишком сомнительны, чтобы им стоило стараться. Конечно, нельзя исключать, что Карл IV прикончил своих братьев, а затем по какой-то причине, не имевшей отношения к политике, сам тоже покинул сей мир. Однако его жена могла родить мальчика. В этом случае повод для Столетней войны был бы устранён, хотя бы на некоторое время. Так что налицо ещё одна загадка Столетней войны: более чем странное стечение обстоятельств, подтолкнувших её начало.

Вернёмся к ситуации во Франции после кончины Карла IV. Права на французский престол оспаривали двое. Первым был юный английский король Эдуард III — внук Филиппа Красивого (его мать Изабелла была французской принцессой, сестрой последних Капетингов). Вторым — французский граф Филипп Валуа, приходившийся Филиппу Красивому племянником. Эдуард был наследником Капетингов по матери, а Филипп Валуа — по отцу. На стороне Эдуарда было более близкое родство с угасшей династией, а на стороне Валуа — Салический закон (Le Salica), унаследованный от традиций франков, запрещавший женщине наследовать королевский престол. В Англии этот закон не действовал.

Забегая вперёд, заметим, что проблема престолонаследия стала поводом и к другой страшной бойне — войне Роз в Англии. Там также разыгрались страсти, имевшие отношение к Салическому закону. Поистине, не рой другому яму…

Однако вернёмся к событиям, давшим толчок Столетней войне. В апреле 1328 г. Валуа был избран на престол Королевским советом и стал править под именем Филиппа VI. Эдуард, казалось, смирился с неудачей. Летом 1328 г. он принес королю Филиппу VI вассальную присягу за английские владения на территории Франции: герцогство Гиень в юго-западной части страны и графство Понтье на крайнем северо-востоке /1, 2/.

Рис. 1.1. Английские владения во Франции в 1337 г. (показаны черным цветом) и в 1360 г. (косая штриховка). Буквой К обозначен порт Кале /1/.

Однако осенью 1337 г. конфликт между монархами разгорелся вновь. Франция объявила о конфискации Гиени в связи с предоставлением Эдуардом Третьим убежища Роберту Артуа, преступнику в глазах французской короны. Первое крупное сражение произошло при Кадсане (Зеландия) и завершилось победой англичан. В 1338 г. Англия официально объявила войну Франции. Эдуард вновь заявил о своих правах на французскую корону, в 1340 г. присвоил себе титул короля Англии и Франции и повелел вписать в свой герб рядом с леопардом изображение золотых лилий на голубом фоне — геральдический знак французских королей /1, 2/.

Притязания королей Англии на французскую корону остались в силе и тогда, когда в конце XIV в. произошел династический переворот в самой Англии, где на смену королям из рода Плантагенетов пришли Ланкастеры.

Итак, неправильно считать, что виновником Столетней войны была только Англия. Хотя именно она стала инициатором насилия, Франция со своей стороны сделала немало, чтобы не удалось избежать войны.

Таким образом, династическая распря между властителями Англии и Франции положила начало длительной, кровавой войне. Мы называем её Столетней, хотя в действительности она включала несколько периодов активных боевых действий, перемежавшихся неустойчивыми перемириями. Заметим, что столкновения между Англией и Францией начались гораздо раньше 1337 года, а завершились только в 19 веке.

Ход Столетней войны с 1337 до 1420 г. Вопреки устоявшемуся мнению, начало войны вовсе не было очень успешным для англичан. После победы при Кадсане, англичане потерпели ряд серьёзных неудач. Французский флот атаковал английские корабли, нанеся значительный ущерб /2/.

Затем боевые действия с переменным успехом продолжались вплоть до битвы при Креси (1346). В ходе этой битвы, в результате неудовлетворительной координации действий и неудачных манёвров французских подразделений, пехота (генуэзские арбалетчики) попала под обстрел английских лучников, обратилась в бегство и затруднила атаку своей кавалерии. Рыцарская конница французов смяла свою пехоту и произвела серию атак, но потерпела полное поражение /2/.

Боевые действия утратили интенсивность из-за эпидемии чумы (1348). Население Европы вымирало миллионами. Только в Авиньоне население за несколько месяцев сократилось вдвое, умерло 62 тыс. человек (для сравнения: при Креси погибло ок. 3 тыс. французов) /2/.

Вскоре, однако, англичане возобновили наступление. В 1356, благодаря военной хитрости — внезапного рейда небольшого конного отряда во вражеский тыл, во время французской атаки на англичан, занимавших укреплённые позиции на холме — они одержали победу при Пуатье. Главным результатом этого сражения, видимо, следует считать пленение французского короля Иоанна II, так как потери англичан в живой силе оказались велики, с учётом численности их армии /2/. Если победа при Креси дала Англии господство на севере Франции, то успех при Пуатье сделал их хозяевами юго-западной части страны /1/.

В последующее время чаша весов постепенно склонялась на сторону Франции. Если бы не волнения в Париже (1357-58), а также крестьянское восстание Жакерия (1358), вызванные тяготами войны и произволом феодалов и их войск, возможно, французам удалось бы добиться весьма значительных успехов ещё до 1360 г. Английское наступление выдохлось, натолкнувшись на упорное сопротивление французских крепостей. При обороне Рена отличился Бертран дю Геклен /2/.

В 1360 г. был заключён мирный договор в Бретиньи. По этому договору Франция теряла территории на Юго-Западе (ок 1/3 всей страны) — Гасконь, Гиень, Перигор, Лимузен, Сентонж, Пуату, Марш и др., а также Кале и Понтье на севере. Англия отказывалась от претензий на французскую корону и Нормандию. Король Иоанн был выпущен под обещание уплатить невиданный выкуп /2/.

Мирный договор Бретиньи действовал до 1369 г., но это не помешало ряду столкновений с англичанами внутри Франции и за её пределами, особенно в Кастилии. Таким образом, англо-французский антагонизм переместился на время за Пиренеи. Благодаря французской поддержке, королём Кастилии стал Энрике Второй. Франция и Кастилия заключили союз. В июне 1369 г. Франция, поддерживаемая Кастилией, возобновила боевые действия. В ходе нескольких сражений на суше и на море французы, при поддержке кастильцев, разбили англичан и заняли большую часть ранее утраченных территорий. Положение англичан усугублялось внутренними распрями — борьбой за трон и народными восстаниями, среди которых наиболее заметным было восстание Уота Тайлера (1381) /2/.

К 1375 г. было заключено новое перемирие, которое продлилось всего 2 года. Последующий обмен ударами не принёс большого успеха ни одной из сторон. Англичанам удалось предотвратить высадку французов и кастильцев на Британских островах, однако поражение от шотландских союзников Франции вынудило Лондон к новому перемирию (1389) /2/.

Рис. 1.2. Владения англичан во Франции в 1380 г. /1/

В 1392 г. произошло роковое для Франции событие, давшее толчок новому витку войны. Словно история решила поиграть судьбами миллионов людей: у короля Карла Шестого начались первые приступы безумия. Началось противоборство Орлеана и Бургундии за право регентства /2/.

В 1393 г. регентом стал Людовик Орлеанский. Это привело к антагонизму между Орлеаном и Бургундией. Ещё через 3 года было заключено перемирие с Англией на 28 лет, и Ричард Второй (Английский) получил в жёны принцессу Изабеллу Французскую. Однако в 1399 Ричард Второй был свергнут, и власть в Англии перешла к Генриху Четвёртому Ланкастерскому (Болинброку) /2/.

В 1402 г. французы вторглись в Англию, вместе с шотландцами, но последние были разбиты при Гомильдон-Хилле. Спустя год французский флот разгромил англичан у Сен-Матье. Большинство пленных были выброшены за борт. Англичане ответили опустошением французских земель. Боевые действия продолжались с переменным успехом /2/.

Таким образом, в начале 15 в. сложилась ситуация маятника, в которой ни одна из сторон не имела решающего преимущества. Военные действия велись не столько для защиты своего гражданского населения, сколько для разорения и истребления неприятельского. Так было принято в те времена, это было правило, из которого только однажды было сделано убедительное исключение, о чём мы поговорим в следующих главах.

Время от времени разорённое, подвергающееся насилию и издевательствам мирное население Франции и Англии пыталось подняться на защиту своих прав, и тогда собственная армия расправлялась с ним. Как Англия, так и Франция демонстрировали вероломство и бесчеловечность в отношении мирных жителей и пленных.

Вскоре, однако, маятник решительно качнулся в пользу Англии. В 1411 вражда между Бургундией (бургиньонами) и Орлеаном (арманьяками) вылилась в гражданскую войну. Англичане выступили на стороне Бургундии, жестоко разоряя французское мирное население. В 1413 г. в Париже произошло восстание кабошьенов, которое было жестоко подавлено арманьяками. В том же году скончался Генрих IV и к власти в Англии пришёл Генрих V (Ланкастерский). В 1415 г. его армия высадилась в Нормандии и вскоре разбила французов при Азенкуре, используя как традиционные методы борьбы пехоты (лучников) против рыцарской конницы, так и тактику быстрых манёвров. Во время битвы англичане убили тысячи пленных — сожгли их заживо, так как опасались их нападения с тыла, во время одной из французских атак /2/.

К 1419 г. англичане захватили северо-запад Франции и заключили союз с Бургундией, которая к тому времени овладела Парижем. Общий ход военных действий был благоприятен для англичан и их союзников.

Договор в Труа. Изменение характера войны. В 1420 г. Генрих V обручился с французской принцессой Екатериной, и 21 мая того же года в Труа был подписан мирный договор. Инициаторами его с французской стороны стали королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Добрый (Бургундский). Значительную роль в подготовке этого договора сыграл епископ Пьер Кошон, впоследствии вошедший в историю как главный палач Орлеанской Девы. Участвовали в подготовке этого документа также теологи и юристы Парижского университета, которые теоретически обосновали проект создания «двуединой» англо-французской монархии. Они изыскали в ней некое подобие «божьего града», не знающего национальных разграничений и государственных границ /1/.

По условиям этого договора, наследник французского престола дофин Карл лишался прав на корону. Королем после смерти Карла VI должен был стать Генрих V Английский, женатый на французской принцессе Екатерине, а за ним — его сын, рожденный от этого брака. Специальная статья поручала английскому королю привести в повиновение города и провинции, сохранившие верность «самозваному» дофину. Нет нужды пояснять, что англичане использовали этот пункт договора как повод для самых жестоких расправ с теми, кто казался им недостаточно лоялен /1/.

Отпраздновав свадьбу с принцессой Екатериной, Генрих V торжественно вступил в Париж. Еще не став французским королем, Генрих V рассматривал Францию как свою собственность. По его приказу было произведено массовое изгнание жителей Гарфлёра, которые отказались присягнуть ему, и город заселили англичане /1, 2/.

Англичане тысячами казнили тех, кого подозревали в оказании сопротивления. Была введена система заложничества: если власти не могли найти тех, кто совершил ту или иную диверсию против захватчиков, то казни подвергались посторонние люди, зачастую не имевшие никакого отношения к участникам сопротивления. Только на Рыночной Площади в Руане (там, где впоследствии была сожжена Жанна) на виселицах по многу дней раскачивались тела повешенных, а над городскими воротами торчали на шестах отрубленные головы. Осенью 1431 года в течение одного дня на площади Старого Рынка оккупанты казнили четыреста французов — даже не партизан. В одной Нормандии ежегодно казнили до 10 тыс. человек /1/. С учётом тогдашней численности населения, трудно удержаться от предположения, что захватчики просто задались целью поголовно уничтожить местных жителей.

На оккупированной англичанами территории чудовищно выросли налоги, поступления с которых шли на содержание английских войск. Английские бароны и рыцари получали поместья на французской земле. Бургундский герцог, формально признавший власть Англии, фактически вёл собственную политику. Постепенно, село за селом, он прибирал к рукам Шампань и Пикардию /1/.

Заключение договора в Труа и введение систематических жестоких репрессий против французского населения изменили характер Столетней войны. Она сделалась справедливой со стороны Франции, освободительной для французов. Отныне они воевали не ради порабощения Англии, а для спасения себя и своих близких.

Дофин Карл заявил, что не признает договора в Труа, и вступил в конфликт со своей матерью — Изабеллой Баварской. Он укрепился южнее Луары, в городе Бурже /1/.

От Труа до Орлеана. Мы уже неоднократно отмечали мистический характер некоторых ключевых событий, связанных со Столетней войной. Таково было прекращение рода Капетингов, подтолкнувшее начало войны. Загадочным было и безумие Карла Шестого, приведшее Францию к трагической междоусобице сторонников Орлеана и Бургундии. В августе 1422 г. произошло ещё одно таинственное событие, на этот раз благоприятное для французских патриотов: внезапно в полном расцвете жизненных сил умер Генрих V, которому тогда только исполнилось 36 лет. Причиной его смерти стала газовая гангрена, которую тогда называли «антонов огонь». Через два месяца смерть унесла Карла VI. Если бы он умер прежде своего зятя, Генрих стал бы королём Франции. Теперь же монархом обоих государств становился десятимесячный Генрих VI, но для того, чтобы его короновать, требовалось подождать, пока ему исполнится девять лет /1,2/. За это время произошли события, которые сделали его коронацию бессмысленной.

Дяди короля-младенца, герцоги Бедфорд и Глостер, поделили между собой регентство: первый стал править во Франции, второй — в Англии. Королевство, однако, согласно договору в Труа считалось единым, и титул верховного регента принадлежал Бедфорду. Его ближайшим помощником был Генри Бофор, кардинал Винчестерский, родственник короля, один из самых могущественных деятелей католической церкви. С его помощью Джон Бедфорд укреплял связи с французской церковью /1/.

Помимо прочего, англичане укрепляли связь с Францией матримониальными средствами. Пример им показал король Генрих Пятый, а после его смерти, в 1423 г., Бедфорд женился на младшей сестре герцога Филиппа Бургундского, Анне.

Малочисленность захватчиков не позволяла им действовать без широкой поддержки со стороны местных коллаборационистов, получавших немалую долю от награбленного англичанами. Огромную часть этих коллаборационистов составили французские церковники /1/.

Мы уже упоминали о той роли, которую сыграл епископ Пьер Кошон в подготовке и подписании договора в Труа. Помимо него, служили англичанам богословы и юристы Парижского университета — самого влиятельного учреждения французской церкви, бывшего в те времена непререкаемым авторитетом в области теологии и церковного права. В начале XV в. университет представлял собой автономную корпорацию, защищенную от посягательств светской власти системой привилегий. Когда наступили времена междоусобиц, университет встал на сторону бургундцев /1/.

Утвердившись во Франции, Бедфорд окружил себя клириками из числа тех, кого сами англичане презрительно называли «лже-французами». Прелаты входили в состав правительственного совета при регенте, занимали важные посты (канцлера королевства, государственных секретарей-министров, докладчиков регентского совета и т. д.) и выполняли ответственные дипломатические поручения. Их служба вознаграждалась высокими окладами, щедрыми пенсиями и богатыми земельными пожалованиями /1/.

Значительные привилегии имели также жители территорий, чьё население уже успело доказать свою лояльность англичанам. Прежде всего это касалось торговли с островом. Так, жители Гиени настолько были заинтересованы в торговле с Англией, что приход французских войск в 1450х годах восприняли крайне негативно и попытались поднять мятеж против Карла Седьмого /2/.

Жестокость властей привела не к всеобщей покорности, а, напротив, к нарастающему сопротивлению, которое началось сразу после вторжения англичан в Нормандию. Первоначально оно носило характер стихийной самообороны населения от солдатских грабежей, ограничивалось единичными выступлениями крестьян и горожан, возмущенных бесчинствами интервентов. Вскоре это сопротивление превратилось в массовое народно-освободительное движение, участники которого вполне отчетливо сознавали его общую политическую цель — изгнание англичан. Это произошло в начале 1420-х годов, когда в завоеванных районах был установлен оккупационный режим — система упорядоченного разбоя и организованного грабежа, обращенная против всего местного населения /1/.

Среди участников сопротивления были не только разорённые крестьяне, но и дворяне, чьи конфискованные земли попали к английским феодалам, купцы, ограбленные тяжелыми контрибуциями, ремесленники, лишившиеся заработков в разграбленных и обезлюдевших городах, и даже бедные священники, стоявшие близко к народу и разделявшие его страдания /1/.

Главную силу этой народной войны составило крестьянство, которое грабили не только разбойничьи шайки солдат, рыскавшие по деревням в поисках случайной добычи, налоговые чиновники, новые сеньоры-англичане /1/.

В лесах Нормандии действовали сотни партизанских отрядов. Малочисленные, подвижные, трудноуловимые, они держали англичан в постоянной тревоге. Их тактика была обычной для народной войны в тылу врага: засады на дорогах, перехват курьеров, охота за финансовыми чиновниками, нападение на обозы и мелкие отряды, налеты на гарнизоны, размещенные в небольших городах и слабо укрепленных замках. Во многих таких отрядах от каждого нового бойца требовалась добровольная присяга в том, «что он будет всеми силами вредить англичанам и воевать с ними»/1/.

История Робин Гуда повторялась в укрупнённом масштабе, только теперь англичане и франко-нормандцы поменялись местами.

Английские власти обрушили на партизан жестокие репрессии. Устраивались карательные экспедиции, прочесывались леса и проводились массовые казни. За голову каждого партизана назначалась награда; выплачивалась также награда и за тех, кто давал «лесным братьям» убежище или оказывал им помощь. «Но, — как писал один хронист, — на месте одной отрубленной головы тотчас же вырастали три других» /1/.

Значение партизанской войны в Нормандии и других оккупированных провинциях французского Севера не сводилось к тому непосредственному ущербу, который наносился английской армии боевыми действиями партизан. Еще важнее было то, что война в тылу постоянно оттягивала на себя часть английских сил и распыляла их. Оккупационные власти были вынуждены держать в тыловых крепостях большие гарнизоны, а крупные города, где также действовали тайные группы патриотов, были забиты солдатами. Под постоянной угрозой находились коммуникации, для охраны которых требовались немалые силы и средства. В итоге темпы продвижения англичан к югу, на свободную территорию, все более замедлялись, пока, наконец, в 1425 г. в боевых действиях не наступило затишье /1/.

Осенью 1428 г. политическая карта Франции выглядела пёстро. На севере господствовали англичане, занимавшие Нормандию и Иль-де-Франс. В их руках находились также земли на юго-западе, между побережьем Бискайского залива и Гаронной. Союз с герцогом Бургундским, войска которого заняли Шампань и ряд городов Пикардии, передал под их контроль восточные и северо-восточные районы. Зона англо-бургундской оккупации не была сплошной, внутри нее имелись небольшие и немногочисленные островки свободной территории. Одним из таких островков была крепость Вокулёр с тяготевшими к ней деревнями, расположенная в глубоком бургундском тылу, на левом берегу Мааса. Этот район и был малой родиной Орлеанской Девы /1/.

Рис. 1.3. Владения англичан во Франции в 1428 г. /1/

Осада Орлеана. Чтобы полностью подчинить Францию, англичанам из Северной Франции достаточно было перейти Луару, занять западные провинции и соединиться с той частью их сил, которая находилась в Гиени. Именно в этом состоял стратегический план Бедфорда, к осуществлению которого оккупанты приступили осенью 1428 г. Расположенный на правом берегу Луары, в центре ее плавной и обращенной в сторону Парижа излучины, Орлеан занимал ключевую стратегическую позицию, контролируя дороги, которые связывали Северную Францию с Пуату и Гиенью. В случае его захвата англичане получали возможность перейти в развернутое наступление, так как к югу от Орлеана у французов не было крепостей, способных остановить натиск противника. От исхода сражения на берегах Луары зависела судьба Франции /1,2/.

В конце июня 1428 года Томас Монтегю граф Солсбери высадился в Кале с армией до 6000 человек и значительной артиллерией. В августе его войско было переброшено на Луару, и началось наступление на район Орлеана. Сначала были захвачены крепости на правом берегу Луары — Рошфор-ен-Ивелин, Ножан-ле-Руа и некоторые другие. К концу августа был взят Шартр и четыре близлежащих города, потом Солсбери взял Жанвиль и еще несколько небольших городов. Дойдя до Луары, Солсбери прошел на запад от Орлеана, взял Менг (8 Сентября) и после 5 дней осады Божанси (26 сентября). После этого, оставив гарнизоны, он отправил Вильяма де Ла Поль вверх по течению, атаковать Жаржо. Эта крепость пала после 3 дней осады, как и другой город, Шатенеф, после чего оба войска соединились в городке Оливье, южном пригороде Орлеана 12 октября 1428 г. /1, 2/.

Английские силы насчитывали к тому времени от 4000 до 5000 солдат, из-за необходимости оставлять гарнизоны в многочисленных захваченных городах.

Обороной города командовал опытный ветеран Руаль де Гокур. Хотя гарнизон насчитывал только около 500 человек, из горожан была создано 34 отряда милиции, по числу башен. Было заготовлено большое количество продовольствия и боеприпасов, размещена сильная артиллерия. Перед приходом англичан предместья города были сожжены, и жители укрылись за стенами /1/.

Первоначальное нападение англичане предприняли с южной стороны, против крепости Турель, прикрывавшей мост и ворота Дю Понт. После трех дней беспрерывной бомбардировки французы были вынуждены оставить крепость (23 октября 1428 г) /1/.

На следующий день, при осмотре взятой крепости, Солсбери был тяжело ранен в голову. По одним данным, в него попал шальной снаряд, пущенный одной из пушек на крепостной стене Орлеана. По другим сведениям, снаряд попал в стену рядом с графом и отбил от неё кусок, который ударил Солсбери в голову /1, 2/. Так или иначе, этот полководец, блестяще проведший несколько кампаний, погиб. Если бы этого не случилось, вполне возможно, что англичане уже тогда взяли бы Орлеан. Вот и ещё одно мистическое событие, повлиявшее на ход Столетней войны.

Не желая более нести потери, англичане отказались от новых попыток штурма. Вместо этого, они создали вокруг города систему укреплений, которая позволяла блокировать подвоз продовольствия и даже обстреливать тех жителей, которые удили рыбу в Луаре. Таким образом, Орлеан оказался обречён на голод, следствием которого неизбежно стала бы капитуляция. Заметим, что подобная тактика нередко использовалась ранее англичанами — например, при осаде Руана. Тогда англичане одержали победу, которая стоила жизни многим тысячам горожан — как бедняков, умерших от голода, так и тех, кого убили озверевшие захватчики, когда перед ними открыли ворота. Не было никаких оснований полагать, что эта тактика не сработает под Орлеаном.

Впрочем, в какой-то момент шансы англичан вызвали сомнение. Не только осаждённые, но и осаждающие нуждались в продовольствии. Английское командование не могло позволить себе отправлять солдат на ловлю рыбы и грабежи окрестных деревень: как из-за угрозы дисциплине, так и потому, что район уже был разорён. Вместо этого к Орлеану периодически направлялись большие отряды с продовольствием. Один из таких отрядов был перехвачен французами 12 февраля 1429 г. Последовал бой, вошедший в историю как «Селёдочная битва». Французы были разбиты и понесли большие потери /2/. С этого момента падение Орлеана представлялось вопросом ближайшего времени.

Итак, история Столетней войны была полна удивительных загадок ещё до того, как в неё вмешалась Орлеанская Дева. Но, пожалуй, самой удивительной из них оказалась загадка, которую мы ещё не упоминали:

Пророчество Мерлина. После того, как королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Бургундский навязали Франции зловещий договор в Труа, получило распространение некое пророчество, которое приписывалось легендарному британскому магу и мудрецу Мерлину, другу и покровителю короля Артура, правителя Камелота, и рыцарей его Круглого Стола. Версии этого пророчества различны, но суть такова: «Францию погубит злая королева, а спасёт простая, чистая, невинная девушка, пришедшая из дубовых лесов Лотарингии».

Как только договор в Труа был подписан, французы уверились, что первая часть пророчества сбылась, значит, вот-вот осуществится и вторая. Со дня на день из Лотарингии придёт таинственная девушка, которая исправит свершившееся зло, спасёт Францию от поработителей. Поэтому, когда Жанна заявила о том, что на неё возложена миссия по изгнанию англичан от Орлеана и коронации дофина Карла, многие сторонники последнего уверились, что она и есть девушка из пророчества Мерлина.

Пророчество Мерлина сыграло значительную роль в успехе миссии Орлеанской Девы. Оно не только привлекло к девушке симпатии народа, но и побудило многих знатных арманьяков забыть о простом происхождении Жанны: ведь на него указал великий Мерлин! Очень возможно, что и сама Жанна вдохновилась этим пророчеством.

Трудно сказать, каково происхождение этого пророчества. Легче всего предположить, что его придумали арманьяки тогда, когда Жанна уже готовилась в свой путь к дофину Карлу, а то и раньше. Примерно этой версии придерживаются ревизионисты биографии Орлеанской Девы. Однако такое объяснение имеет фатальный изъян, лишающий данное предположение смысла. Об этом изъяне будет сказано чуть ниже.

Конец ознакомительного фрагмента.