Агент на мягких лапах

Фрауке Шойнеманн, 2013

Уинстон Черчилль – истинный аристократ, короткошерстный британец, грациозный, умный и самую малость ленивый кот, который живет в доме профессора физики в Гамбурге. Его жизнь была спокойной и размеренной, пока он не познакомился с двенадцатилетней Кирой. Обычная прогулка обернулась для новых друзей неожиданным приключением – во время грозы они поменялись телами! Это оказалось настоящей катастрофой: ведь теперь Уинстон должен не только попасть в компанию самых крутых девчонок в Кириной школе, но и разоблачить банду контрабандистов, чтобы спасти маму девочки от несправедливых обвинений!

Сначала все было неожиданно. А потом так, как я и ожидал

Глаза у Анны были красные, заплаканные, и выглядела она совсем не так привлекательно, как несколько часов назад. Девочка, кажется, замерзла; во всяком случае, она дрожала. Хотя, может, это она от страха? А если да, то почему? Уж точно не из-за нас с Вернером. Профессор в своем полосатом халате выглядел не очень опасным — а я всего лишь мирный домашний кот, хоть и благородных британских кровей. Меня не боятся даже невоспитанные сорванцы — племянники Вернера. А они точно младше этой незнакомой девочки.

— Господин профессор, мне не хотелось заходить в дом среди ночи без вашего разрешения. Вот я и позвонила. — Голос Анны звучал неуверенно и робко. Девочка стояла рядом и молчала. Это она — Кира? Наверняка. По крайней мере, она была похожа на Анну. Такие же светлые волосы, такие же большие глаза.

Вернер не произнес ни слова. Скорее всего, он просто онемел от неожиданности. Но потом сказал хриплым от сна голосом:

— Здравствуйте, Анна! Какая неожиданность! Что-нибудь случилось?

Анна кивнула.

— Я… э-э… — Она говорила еле слышно. — Да, случилось, господин профессор. Я поссорилась со своим другом и не знала, куда нам пойти. Мы с Кирой больше не могли оставаться дома. У нас, — она помедлила, — возникли большие проблемы.

— Ох, — Вернер больше ничего не сказал, просто открыл дверь. Анна с девочкой вошли в квартиру. Только теперь я увидел, что Анна держала в руке довольно большую сумку.

— Вы можете устроиться с дочкой в гостевой комнате, — предложил Вернер. — Остальное мы обсудим утром, когда вы спимся.

Анна робко кивнула. Кира все еще не сказала ни слова. Они пошли по коридору. Прежде чем скрыться за дверью гостевой комнаты, Анна еще раз обернулась:

— Спасибо, господин профессор!

— Ах, не стоит благодарности. Спокойной ночи. Я тоже постараюсь заснуть.

С этими словами Вернер удалился к себе, а я побежал к своей корзинке. Какая беспокойная ночь! Я был уверен, что теперь не сомкну глаз до утра.

Я и в самом деле никак не мог уснуть. Беспокойно ворочался, пытался думать о чем-то хорошем. Например, о большой лазанье с сардинами. Без результата. Хоть я и устал, но в голове крутились всякие мысли. В основном вопросы. Какие-такие проблемы могли быть у Анны, раз она среди ночи подхватила свою дочку и оказалась возле нашей двери? Вероятно, что-то совершенно ужасное. Меня не покидало предчувствие, что теперь жизнь в доме номер 106а на Хохаллее станет гораздо беспокойнее, чем раньше.

Вернер — спокойный и уравновешенный представитель рода человеческого. Целыми днями он работает в университете — исследует частицы, такие мелкие, что их нельзя увидеть невооруженным глазом. Такие частицы называются атомы. Вернер тоже их не видит, но все равно знает, что они существуют. Вот и его сестра тоже такая. Она пастор и верит в то, чего нельзя увидеть. Смешные они, эти двуногие. Лично я верю только в куриные сердечки с петрушкой. И я могу видеть и то и другое!

Нет, ничего не помогало… Сон не шел. К тому же после всех треволнений меня начинали терзать муки голода. Я решил наведаться к своей миске. Вдруг случилось чудо и там осталось что-нибудь вкусненькое?

Подходя к кухне, я услышал странный шум. Он доносился из гостевой комнаты. Я тихонько подкрался к двери. Чем ближе я подходил, тем яснее понимал, что там кто-то рыдает. Может, Анна? Я сунул лапу в дверную щель, открыл дверь пошире и неслышно проскользнул в комнату.

На краю широкой двуспальной кровати сидела фигурка. В темноте я даже не сразу разглядел, кто это. Нет, это была не Анна, а ее дочка Кира. И эта девочка в самом деле плакала. О’кей, потом она наверняка, как все эти противные дети, рано или поздно заставит меня нервничать, будет дергать меня за хвост и покушаться на мои роскошные усы. Но сейчас Кира горько плакала, и мне стало ее жалко. Я подбежал к ней, вскочил на кровать и стал лизать ей руки. Обычно в этом доме коту строго запрещается прыгать на постель, но я решил, что сейчас была экстренная ситуация. К тому же по легкому храпу на другой стороне кровати я понял, что Анна крепко спит, и значит, не будет меня ругать.

— Ой! Щекотно! — Кира, только что обливавшаяся горькими слезами, засмеялась. Потом протянула руку и погладила меня.

Словно по команде я замурлыкал. Общаясь с людьми, я твердо усвоил одну вещь — людям важно одобрение. Так проще всего воспитать своего хозяина. И если он что-то делает, что нравится кошке, я настоятельно советую похвалить его за это. Мурлыканье — похвала для человека, во всяком случае очень многие радуются, когда его слышат. В общем, я замурлыкал как можно громче, и вот уже Кира перестала рыдать и взяла меня на руки.

— Какой ты милый! Мама рассказывала мне про тебя! — Кира говорила не так, как Ольга или Анна. Она произносила «р» не раскатисто, как ее мама или тетя, и поэтому все ее слова звучали чуточку мягче. Она говорила скорее как Вернер — разве что детским голосом. Интересно, люди могут по таким вещам определять, кто откуда приехал? Но прежде чем я успел обдумать свою догадку, Кира почесала мне за ухом. Я тут же потянулся и перевернулся на спину, чтобы девочка почесала мне еще и брюхо. Замечательно!

— Тебе нравится, правда?

Я охотнее всего крикнул бы «Да!», но поскольку не мог, просто замурлыкал еще громче. Кира приблизила ко мне лицо и уткнулась носом в мою шерстку. Какое-то время она так и сидела, наклонившись, а потом снова выпрямилась:

— Теперь мне уже лучше. Знаешь, сегодня у меня был ужасный день. Вернее, ужасная ночь. — Я перекатился с ее коленей на постель и сел перед ней. Похоже, она могла бы мне рассказать интересную историю. Может, и расскажет, если я буду внимательно слушать. Я навострил уши и изобразил лукавое и заинтересованное выражение в надежде, что Кира заметит это, несмотря на темноту.

— Ты даже не поверишь, что со мной было, какой ужас! Я и сама верю с трудом. Если хочешь, я расскажу тебе.

Ура, она заметила, что мне хочется послушать ее историю! Эта девочка явно умела понимать кошек. Я устроился поудобнее, положил голову ей на колени и приготовился слушать.

— В общем, дело было так. Я уже ложилась спать, когда Вадим вернулся домой. Вадим — мамин друг. Мы живем вместе с ним уже год. Обычно он очень приятный, но иногда словно с цепи сорвется. И сегодня это снова случилось. Я заметила это сразу, как только он появился в дверях — напряженный до жути. Мама рассказывала ему о своей новой работе, но ему это было безразлично. Он был злой, потому что поругался со своим приятелем. Очень злой! Я поскорее легла спать, потому что Вадиму лучше не попадаться на глаза, когда он не в духе. Потом он стал ругаться с мамой. Орал на нее. Я укрылась с головой одеялом, но все равно слышала все, что он кричал.

Лично я терпеть не могу людей, которые громко орут. У меня превосходный слух. Когда мне что-нибудь рассказывают очень тихим голосом, я все равно все слышу. К счастью, я практически не знаю никого, кто так безобразно себя ведет. Вернер всегда говорит, что если студенты начинают слишком шуметь, надо самому говорить тише. Тогда они будут к тебе прислушиваться. И он прав — когда он разговаривает со мной шепотом, я слушаю его внимательнее.

— Потом кто-то позвонил в нашу дверь. И не один раз, а звонил и звонил.

Хм, что тут сказать? Знакомая ситуация…

— Но Вадим не открыл, и мама тоже, потому что он запретил ей. А Вадима лучше слушаться, тем более когда у него такое плохое настроение.

Шшшшш, по-моему, очень неприятный тип! У меня даже шерсть на загривке встала дыбом. Нельзя орать на своих близких и диктовать им, что можно, а что нельзя! Я, будучи котом, абсолютно не одобряю такое поведение, и со мной такие штучки не проходят. Вот будь я собакой, тогда, может, смотрел бы на все по-другому. Собаки охотно подчиняются людям и выполняют их команды. А кошки никогда! Я замурлыкал чуточку громче, чтобы показать Кире, что я целиком на ее стороне. Хотя едва ли она думала, что я могу одобрить поведение Вадима. Она улыбнулась мне и продолжила гладить мою шерстку.

— Наконец звонки прекратились — в дверь забарабанили. Я услышала крики «Откройте! Полиция!» — и страшно испугалась. Представь себе — полиция! Стучится в нашу квартиру! Среди ночи!

Должен честно признаться, что я смутно представляю себе, как это — когда полиция стучится в квартиру. Но я уже знал, что полиция с ее громким «татутата» появляется в случае каких-нибудь неприятных происшествий. Я видел такие ситуации по телевизору. Но в реальной жизни я еще никогда не сталкивался с полицией. Ведь я покидал дом Вернера очень и очень редко — когда меня возили к ветеринару. А ветеринарная клиника, понятное дело, не то место, куда часто заглядывает полиция. По телевизору еще никогда не показывали, как полицейский разговаривает с ветеринаром. Впрочем, я часто спрашивал себя, есть ли разница между жизнью в телевизионном ящике и жизнью за его пределами. Но чтобы это узнать, мне пришлось бы выйти из дома. А я уж точно не собирался этого делать!

— Ну вот, и вдруг раздался сильный грохот. А потом полицейские как-то все же во шли в квартиру. Наверное, они выбили дверь. Вадим ни за что не открыл бы им добровольно. В коридоре послышались крики, а после этого распахнулась дверь спальни. Мама вытащила меня из постели и велела поскорее одеваться, потому что полицейские посоветовали ей, чтобы мы с ней покинули квартиру. Они что-то там искали и считали, что будет лучше, если мы уйдем. Мама собрала для нас что-то из одежды, а остальное ты знаешь. — Кира зевнула. — Видишь ли, Уинстон, хоть сегодняшняя ночь и была абсолютно ужасной, я все-таки рада, что мы оттуда ушли. И думаю, что теперь мама не захочет возвращаться к Вадиму. Слишком часто они ругались и ссорились.

Вот так история! Я слушал, и у меня учащенно билось сердце. Честно признаюсь — при мысли о том, что мне пришлось бы вот так среди ночи бежать из дома и оказаться в какой-то чужой квартире, меня охватывал панический страх. И это притом что я вообще-то бесстрашный комнатный тигр. Так насколько же хуже это было для такой нежной девочки, как Кира! Просто ужас! Еще я надеялся, что Кира с Анной принесли к нам в дом на Хохаллее только свою большую сумку — а не их проблемы с полицией. В любом случае нам нужно опасаться, что этот самый Вадим скоро может появиться у нашей двери.

Конечно, я сочувствовал Анне и Кире, но все же было бы разумнее, если бы они поскорее исчезли из нашего дома. Лучше всего этим утром, после завтрака. Мне совсем не хочется заводить знакомство с таким неприятным типом, как Вадим. Как бы объяснить это Вернеру? Нужно подумать об этом потом, когда высплюсь. А пока я внезапно почувствовал оглушительную усталость. Путь к моей корзинке показался мне слишком далеким, и я просто свернулся клубком в ногах у Киры и заснул. Утро вечера мудренее.