Вирфы

Фокс Викторович Дженко, 2021

В волшебном мире Гальдрахейм, наполненном магией и чудесами, обитает множество дивных существ. А вирфы, пожалуй, самые красивые и величественные из них. Крылья этих прекрасных созданий, похожих на людей, бывают всяких разных цветов и оттенков: синие, пурпурные, бирюзовые, зелёные, сиреневые… Живут вирфы в горах, учатся в особой вирфийской школе, где обучаются скоростным полётам, стрельбе из лука и прочим полезным навыкам. Свободная и мирная жизнь вирфов однажды рушится, когда люди решают поохотиться на пернатый народ. Благо, в стае есть парень с волшебными крыльями, опытные охотники, прекрасные лекари и хитрый вожак. Вместе вирфам предстоит призвать на помощь другие народы и волшебных животных, но вместе с тем нажить новых врагов.

Глава 1. Вирфийские двери.

Среди разного хлама на чердаке старого деревянного дома давно пылилась яркая картинка, пока, наконец, не пришлось вспомнить о ней, когда размалёванный акварелью лист бумаги был обнаружен маленьким сынишкой хозяина дома. Необычные домики на картинке так поразили мальчика, что он помчался с самой большой скоростью, на которую только были способны его маленькие ножки, к своему отцу, дабы выведать, кто же может жить в таких странных постройках.

— Папа! Папа! — выкрикивал он, что есть мочи, пытаясь отдышаться после преодоления полосы препятствий, состоящей из лестницы, мирно спящего во дворе пса и калитки. Его серые глаза светились радостью и нетерпением, русые волосы растрепал ветер.

— Что случилось, Оркис? — встревожился высокий мужчина, красящий забор золотисто-медной краской. На вид ему было лет тридцать пять. Старая одежда и лохматые русые волосы были испачканы краской, блестевшей на солнце и придававшей ему в глазах маленького сынишки вид короля.

— Гляди, что я нашёл на чердаке! — выдохнул мальчик и протянул отцу большой лист бумаги с изображёнными на нём дверьми, прибитыми прямо к отвесной скале и располагающимися довольно близко друг к другу в несколько рядов в длину и ширину. По своему расположению эти двери в скале напоминали окна в многоэтажном доме. Нижняя часть дверей была прямая, а верх округлой формы. Двери на картинке были выкрашены в разные цвета, в основном — бежевый, коричневый и зелёный. Вокруг некоторых из них вились по прибитым брусьям вьюны, розы и плетущаяся зелень. И на каждой двери висел искусно сплетённый из цветов, травинок и шишек венок.

— Ах, это? — просиял отец. — А я думал, что давно потерял его. Я нарисовал его много лет назад. Это жилища вирфов. Мне посчастливилось в юности провести с ними много времени.

— Вирфы? Кто такие вирфы? Почему ты мне никогда про них не рассказывал?

— Потому как всему своё время, — улыбнулся мужчина. — Ты и без того задаёшь столько вопросов, что я не успеваю на них отвечать. Значит, пришло время рассказать тебе об этих прекрасных созданиях.

— Они похожи на людей?

— Я тебе расскажу, но только если ты дашь мне честное слово никогда не забираться на чердак в моё отсутствие. Разве я не велел тебе сидеть в своей комнате?

— Прости! Я больше так не буду! Расскажи мне про вирфов! Расскажи! Они похожи на людей?

— Да, очень похожи.

— Но папа! Как же они заходят в свои дома? Это же двери в скалах! Нет ни лестницы, ни дорожки, никакого выступа, чтобы ухватиться! Они привязывают верёвку к скале и спускаются по ней?

— Нет, родной. Вирфам не нужны для этого верёвки. Тем, у кого есть мощные крылья, достаточно просто подлететь к двери и открыть её.

— Крылья?! — восхищённо воскликнул мальчик и уставился на отца в предвкушении нового открытия.

— Да, крылья! Это удивительные существа. Величественней их я никого в жизни не видел! Присядем, — указал он взмахом руки на скамью, — я расскажу тебе о них.

Мальчик вскарабкался на высокую лавку с горящими глазами.

— Вирфы, — продолжал мужчина, сев рядом с сынишкой, — похожи на людей. Только ниже. В среднем полтора метра ростом. Но, как ты уже понял, главное их отличие от нас — не низкий рост, а крылья. И они у вирфов большие и сильные. И у всех разные! У кого-то крупные перья, у кого-то мелкие пёрышки, но все невиданной красоты! Есть вирфы с синими крыльями, жёлтыми, пурпурными, зелёными, голубыми, алыми… Каких только нет! А бывают и двухцветные, а иногда даже из нескольких цветов!

— Вот это да! — раскрыл рот от восхищения Оркис. — А в остальном они — как люди?

— На вид? Ну да, как люди. Только на руках у них вместо ногтей большие, острые, как бритва, когти. А глаза очерчены жирной чёрной линией. Вот, как у нашего кота. И ещё у них есть один интересный обычай: мужчины-вирфы всегда носят длинные волосы, а женщины — короткие.

— Как интересно! А почему так?

— Ну, так уж у них заведено. У каждого народа есть свои традиции и обычаи. У нас длина волос — это скорее предпочтение, а у них — строгое правило, которое нельзя нарушать.

— А почему они живут в горах? Почему не живут вместе с нами?

— Потому что очень любят летать. Вся их жизнь — полёт. Они живут в воздухе и любят высоту.

— И не тяжело им летать в доспехах?

— В доспехах? — добродушно рассмеялся мужчина. — Доспехи им ни к чему. Это мы всё время воюем. То друг с другом, то с другими народами… А у вирфов врагов нет. Кому ж с ними воевать? Летать, как они, никто не умеет, а забраться к ним в горы — никакого проку. Пытались в былые времена, да вирфам две секунды нужно, чтоб целую армию вниз со скал скинуть. Потому никто с ними воевать и не берётся. А сами они достаточно разумны, чтобы не развязывать воин на пустом месте. Они существа мирные. Им вполне хватает гор, неба и друг друга.

— Значит, они добрые?

— В большинстве своём — да. Но негодяи встречаются среди любого народа. У каждого существа в мире свой уникальный характер. Все мы разные. И это замечательно!

— Вот это да! — не переставал удивляться мальчик. — А как их увидеть? Ты покажешь мне хотя бы одного вирфа?

— Если представится такая возможность, — потрепал отец сына по волосам измазанной краской рукой, — обязательно покажу! У нас они редкие гости, но говорят, иногда в гостинице селятся. Кстати, возможно, ты слышал их. Помнишь, когда мы ходили в лес, слышали крик хищной птицы?

— Помню.

— Это вполне мог быть вирф. Так они зовут друг друга. И их крик почти не отличим от крика орла. Хотя в обычных ситуациях они говорят на том же самом языке, что и мы.

— Удивительные существа! Как бы я хотел их увидеть!

— В нашем мире вообще очень много удивительного, сынок. Даже про нас, обычных людей, ходят легенды, что мы появились в нашем мире, Гальдрахейме, из другого, параллельного мира. Говорят, что он называется Земля. Или Мидгард. Но я убеждён, что там вряд ли найдётся столько интересных созданий, сколько есть у нас. Да таких чудных и красивых, что вообразить сложно!

— И ты мне обо всех расскажешь?

— Конечно! Я многих из них видел и со многими общался.

— А с вирфами ты как общался? Ты с ними жил?

— Да. Я прожил с ними почти два года. Когда погибли мои родители, вирфы нашли меня и забрали к себе на Молочную гору Северного хребта. Мне было тогда пятнадцать лет.

— А как же ты забирался к ним в дома без крыльев? Они тебя на себе таскали?

— Иногда приходилось. По двое переносили меня на руках с места на место. Я уже тогда был высоким и крепким, а они почти все низкорослые и худые. Я жил в одном доме с семьёй голубокрылых вирфов, которые меня приютили. У нас было очень светло в доме из-за того, что хозяин обожал светлячков. В каждом вирфийском домике есть банка со светлячками. Это особенные светлячки. Бирмами зовутся. Свет от них такой яркий, что три маленьких бирма дают свет в доме ярче дневного солнечного. Когда мы ложились спать, то накрывали эту банку плотной тёмной тканью.

— Бедняги. Всю жизнь в банке, в неволе.

— Им нравится такая жизнь. Бирмы — светлячки преданные. Они верны своему дому и своим хозяевам. В банке насильно их никто не держит, она всегда без крышки. Некоторые бирмы любят сидеть не в банке, а на потолке или стенах. По ночам, пока не нужны хозяевам, они частенько улетают размять крылышки.

— А откуда вирфы берут деньги? Где они работают?

— Еду они добывают себе сами, прирождённые охотники ведь. Одежду тоже сами себе шьют. У них есть портные в стае. Но многое они и у людей покупают, и у других народов. Все взрослые вирфы охотятся в лесу на кабанов, оленей, рыбачат, собирают грибы, ягоды, орехи, мастерят что-то сами… Это всё собирают вирфийские торговцы и продают на рынке в Далниуре. А деньги за проданный товар торговцы отдают добытчикам, взяв себе процент за работу. Так и живут. Всё-то у них в достатке, ни в чём не нуждаются. Далниур — это город, находящийся ближе всего к Северному хребту. Коли будем там и зайдём на рынок, так обязательно увидим вирфов.

— Наверное, у вирфов очень интересно!

— О да! Я всегда с особым трепетом вспоминаю годы, проведённые у них. Мы вместе играли, охотились и отдыхали. И я даже присутствовал на нескольких уроках в их школе. Меня среди местных вирфов очень любили, потому мало что от меня скрывали и многое позволяли.

— В школе?! — поразился Оркис. — У них есть своя школа?

— Разумеется, есть. Каждому разумному существу нужно учиться.

— И чему они там учатся?

— В основном, маневрированию и трюкам во время полётов, стрельбе из лука, медицине… Да много чему, что им пригождается в жизни. Их школа находится на горе Элгорд. С Молочной горой её разделяет множество гор хребта. Это сделано специально, чтобы до школы нужно было пролететь не одну милю. Ведь так крепнут крылья и закаляется характер. Я присутствовал в школе на сдаче экзаменов моего товарища Зилдиса. Он сдавал выпускной экзамен по полётам в чрезвычайных ситуациях. А магии обучают гораздо позже. Только по окончании школы.

— Ого! Магии?!

— Да. В нашем волшебном мире многие существа владеют магией. И даже среди людей встречаются маги. Как тёмные, так и светлые.

— А ты не успел увидеть, как твой друг обучается магии?

— Нет, не успел. Пришло время мне взрослеть и заниматься своей жизнью. Вирфы познакомили меня с моим наставником по кузнечному делу.

— С дядей Тоурсоном?

— Ну да, с ним. Тогда я и перебрался к нему жить и помогать в кузнице.

— А с вирфами ты больше не виделся?

— Нет. С тех пор судьбы наши пошли врозь. Признаться, я был влюблён в одну юную вирфийку с прекрасными карими глазами и крыльями кофейного цвета. Но понимал, что у нас разные пути. И очень хорошо. Ведь иначе я не встретил бы твою маму.

— А мама знакома с вирфами? Они ведь тоже попадают после смерти в Вальхаллу?

— Уверен, что у мамы там теперь много добрых друзей, включая вирфов, — грустно вздохнул мужчина и обнял сына.

— И что же, — продолжал мальчик засыпать вопросами отца, — они только и делают, что летают и учатся? У них нет никаких развлечений?

— Конечно же, есть! Рядом с Молочной горой растёт дерево. Самое высокое и толстое в мире! И зовётся оно Энихир. Верхушка его кроны выше облаков, а в ширину Энихир больше нашего дома! Ствол у него гладкий, без веток и сучьев, так что никто не может по нему к вирфам забраться. Вся пышная крона венчает лишь верхушку Энихира. Так вот, в стволе этого дерева, прямо под кроной, вирфы вырезают домики друг под другом, вроде дупел, в которых у них библиотека, таверна, кукольный театр, магазинчик сладостей… Да много чего у них там есть! В сумерках, когда по комнаткам снуют светлячки, это зрелище особенно красиво! Дерево будто светится изнутри! Свет льётся из резных окошек и дверей. А стены внутри все в замысловатых узорах, что местные мастера вырезают. А какие книги можно взять в энихирской библиотеке! Только у вирфов такие есть! Читаешь книгу перед сном — и тебе обязательно приснится именно тот сюжет, что в книге был! Да и сам во сне можешь вмешаться в ход событий и побыть его героем. Я однажды читал одну из таких книг. Эта была история про волшебный синий лес, где росли жёлтые подснежники, а жители этого леса были магами и алхимиками. Так вот, приснились мне все герои этой книги, а сам я тоже был магом в чёрном плаще и с колдовским жезлом в руке. Всё в Энихире прекрасно! И еда в таверне изумительно вкусна! Огонь для её приготовления разводят прямо внутри.

— Как же дерево не погибло от этого? Оно же вверху почти пустое!

— Энихир — волшебное древо! Чем больше деятельности кипит внутри, тем зеленее его листва и крупнее светло-розовые цветы, что расцветают на нём весной. На яблоневый цвет похожие.

— Фаврус! — послышался грубый мужской голос. — Дай забору отдохнуть. Работа в кузнице срочная есть.

К дому спешил тот самый наставник, которому вирфы отдали Фавруса в своё время. Старый кузнец Тоурсон был ещё выше и крепче Фавруса, хотя было ему уже далеко за шестьдесят, а волосы и бородка давно поседели.

— И тебе не хворать! — пожал ему руку Фаврус, невольно окрасив её в медно-золотистый цвет. — Что за работа такая срочная, что отвлекает меня от душевных разговоров с сыном?

— О чём беседу ведёте, малой? — улыбнулся Тоурсон, взяв на руки малыша.

— Папа рассказывает мне про вирфов.

— Вирфы! — расплылся в широкой улыбке кузнец. — Мои старые друзья! Давненько я их не видывал.

— Вот! А ты папу забираешь на работу, когда тут такой важный разговор! — надул губы Оркис.

— Что за срочная работа в выходной? — раздражённо буркнул Фаврус.

— Нужно выковать двадцать браслетов из нимлиярского сплава.

— Моя специализация — оружие, а не браслетики! — недовольно усмехнулся хозяин дома.

— Это заказ короля. Во-первых, не имеем права отказаться. А во-вторых, он хорошо заплатит за работу. А у Оркиса скоро день рождения, — подмигнул старик мальчику

— Тогда ладно, отпускаю, — вынес вердикт будущий именинник.

— Почему именно мы должны ковать эти браслеты? — не мог успокоиться Фаврус. — Мы ведь оружейники. Есть множество мастеров, которые делают такие украшения, что и морской королеве не стыдно подарить. Для кого предназначены эти браслеты? Кто их будет носить? Дураку понятно, что если сплав привезли из Нимлияра, то в него собираются вложить тёмную магию.

— Это не наше дело! — жёстко отрезал Тоурсон. — Отказаться мы в любом случае не можем. Да и если браслеты будут использовать в качестве оружия, то что в этом плохого? Как раз ведь наша специализация.

— Просто больно смотреть на все эти кровопролития. Чейдуин — очень жестокий правитель. Он не успокоится, пока всё на свете не подчинит своей воле.

— Об этом долго можно рассуждать, — остановил его Тоурсон. — Начинаем работу прямо сейчас! Идём!

— Только руки помою.

— Папа, когда вернёшься, расскажешь мне ещё про вирфов? — в радостном предвкушении спросил Оркис. — Ведь всё это правда? Всё, что ты мне рассказывал?

— Чистейшая! — заверил его отец.

Фаврус никогда не лгал сыну. Вирфы в самом деле были величественны и прекрасны. Много лет прошло с того дня, как Фаврус попрощался с этими созданиями. Но на Молочной горе с тех пор мало что изменилось. Разве что возмужали его друзья и повзрослели малыши. Но самые красивые крылья в стае вирфов Молочной горы он не увидел, потому что их обладательница появилась на свет, когда Фаврус уже во всю работал в кузнице. Юная пятнадцатилетняя вирфийка по имени Альерта жила вместе с матерью в одном из чудеснейших домиков, высеченных в скале. У Альерты были зелёные крылья с синим отливом. Поверхность пёрышек была глянцевой и блестящей, и на солнце они переливались, как королевские драгоценности. Глаза у юной вирфийки были глубокого изумрудного цвета. Русые волосы подстрижены коротко, но не аккуратно — чёлка всё время пребывала во взлохмаченном состоянии.

Глава 2. Альбинос.

Неделю назад в школе произошёл несчастный случай — на уроке по стрельбе из лука одноклассник Альерты случайно пронзил её крыло стрелой. Девушка целую неделю лечилась дома и на улице не появлялась, ведь за дверью не на что поставить ногу. Так уж заведено у этих влюблённых в полёт существ: открыл дверь изнутри своего жилища — и сразу лети. А не можешь — сиди у порога и дыши свежим воздухом.

Но сегодня, благодаря блестящим медицинским способностям мамы, Альерта уже была полностью здорова. Она облачилась в любимые кожаные сандалии с множеством шнуровок вокруг щиколотки и школьную форму: чёрные короткие брючки и белую кофту с большим причудливым синим орнаментом в виде крыла. Класс Альерты проходил обучение с уклоном на полёты, и все ученики таких классов носили форму с синим крылом. Классы с медицинским уклоном носили форму с зелёным орнаментом в виде змеи, так как полозы Северного хребта славились своим целебным ядом. Ну а классы с уклоном на ведение боя красовались коричневым орнаментом в виде лука и стрел на одежде. Все ученики надевали на предплечья плотные кожаные наручи для защиты от ударов тетивы, так как уроки по стрельбе из лука проводились во всех классах каждый учебный день ввиду самой высокой надобности, ибо именно этой сноровке вирфы обязаны большой части своего пропитания: мясо зайцев и диких кабанчиков никогда не исчезало из вирфийского меню.

Утро выдалось на редкость прекрасным. Погода стояла абсолютно безветренная, и ни единого облачка, способного помешать солнечным лучам озарить каждое дерево на горах, не было на небе. Все горы хребта имели причудливые формы, сочетая в себе и отвесные скалы, в которых высекали свои домики вирфы, и поросшие хвоей холмы, и ровные зелёные вершины, и заснеженные каменистые пики. Молочная гора получила своё имя по двум причинам: во-первых, на её вершине располагалась главная вирфийская ярмарка Северного хребта, где продавали парное молоко, добываемое сразу на месте из-под маленьких горных коровок с кудрявой розовой шёрсткой, а во-вторых, по площади всей горы между деревьями и камнями, вдоль троп и ручьёв, на каждом выступе и в каждой расщелине росли нежные белые цветы, источающие лёгкий аромат ванильного мороженого. Утром на горе забирался в каждый дом и каждый носик умопомрачительный аромат парного молока и горячего хлеба с ярмарки, смешивающийся с терпким запахом горных трав. У подножия горы раскинулось глубокое озеро кристальной чистоты. Горы утопали в зелени деревьев и густой травы. Лес у Северного хребта во все времена считался магическим и таинственным, а потому, мало у кого, кроме вирфов, хватало духа в него наведаться. Так и жили они сами по себе: в гармонии друг с другом и с окружающей красотой. Правда, до поры до времени. Но, обо всём по порядку.

Этим прекрасным утром Альерта открыла дверь своего дома и вылетела наружу, сладко вдохнув полной грудью освежающую утреннюю прохладу. Она зависла в воздухе рядом с дверью, энергично маша крыльями и наслаждаясь полным отсутствием боли в левом крыле, беспокоившей её всю прошлую неделю. Солнце едва поднялось над горами, подарив Гальдрахейму очередной красивейший рассвет, а вирфы уже давно не спали и вовсю занимались делами. Школьники собирались на учёбу в Элгорд обучаться новым навыкам, взрослые хлопотали по хозяйству. Мимо Альерты то и дело пролетали обладатели красивейших крыльев. В воздухе мелькали перья всяких разных цветов и оттенков. Альерта с улыбкой наблюдала, как одна шикарная синекрылая брюнетка учила летать своих маленьких детей-близняшек с двухцветными сине-голубыми крыльями. Они веселились и хохотали во весь голос. Вскоре к ним присоединился глава семейства — голубокрылый красавец с золотыми локонами — и продолжил семейную идиллию, поймав на лету своего падающего сынишку, не справившегося с управлением. На противоположной скале сосед Альерты с невероятно длинными, почти по колено, чёрными волосами и двухцветными ярко-розовыми крыльями с чёрными краями пёрышек собирал синие цветы для своей невесты. Семейство вирфов с крыльями лимонного цвета полетело в лес собирать ягоды на завтрак. А на вершине высочайшей в округе скалы, где даже от самого палящего солнца не таял снег, две одноклассницы Альерты — неразлучные подруги Толли и Филайша — играли в снежки. Обе они брюнетки. У Филайши крылья тёмно-лилового цвета, а у Толли — нежно-сиреневого. Настолько нежного, что издали казалось, будто они состоят не из перьев, а из лепестков сирени. Эти девчонки подружились ещё в раннем детстве, когда мамы учили их летать. Озорные, добрые и неунывающие — все их обожали.

Альерта глянула вниз и увидела, как над лесом в поисках её любимых ягод кружит её одноклассник Фарфатис — тот самый, кто случайно пронзил её крыло стрелой на уроке. Не заметить его было сложно — кроваво-красные крылья мог увидеть издали кто угодно. Он медленно парил над лесом, то и дело отбрасывая за спину непослушные каштановые пряди. Альерта бросилась к нему, спикировав, едва набрав скорость. Фарфатис заметил отблеск её прижатых к телу крыльев и, метнувшись в сторону, взмыл вверх. Альерта расправила крылья и помчалась за ним.

— Испугался? — хохотала она.

— Ещё чего! Проверяю твою прыткость! Надо же мне знать, насколько хорошо тебя починили.

Они приземлились на выступающую скалу, поросшую высокой травой.

— Ну как ты? — беспокоился Фарфатис, ощупывая её крыло.

— Я в полном порядке, — улыбнулась Альерта.

— Не сердишься на меня?

— Да брось! Ты ведь не специально. Полетели в школу, а то на урок опоздаем.

— Только позавтракаем, — предложил юный вирф и протянул гроздь бледно-розовых ягод.

— Да ты сама галантность сегодня! — улыбнулась девушка. — Я не против почаще подставлять крылья под твои стрелы, если ты будешь каждый раз кормить меня альмикой.

— Нет уж, хватит с тебя одного ранения. А ягоды я и без того для тебя соберу.

— Мне нужно в библиотеку перед школой залететь, книгу вернуть. Залетишь со мной?

Библиотека в Энихире занимала несколько ярусов. Тысячи книг, больших и маленьких, толстых и тоненьких, в твёрдом и мягком переплёте, стояли на полках в ожидании своего читателя. Библиотекарь, уважаемый старый господин Йолир, попросил Альерту поставить возвращённую книгу на верхнюю полку, располагавшуюся прямо под потолком. Пока девушка, маша крыльями, искала свободное место, внимание её привлекла новая книга.

— Глянь, что я нашла! — крикнула она Фарфатису, ожидавшему внизу у стола Йолира. — «Воины юрлугских пещер». Это про наших дальних сородичей!

— Записать её на тебя? — поинтересовался библиотекарь.

— Конечно! Наверное, очень интересная.

Спрятав книгу в сумку на поясе, Альерта потащила Фарфатиса в магазинчик сладостей за взрывающимися леденцами. Друзья не удержались и от того, чтобы заглянуть в театр и увидеть, какое кукольное представление смотрят с утра малыши. Сегодня спектакль ставила Илиэн — красивая темноволосая вирфийка с синими крыльями, очень любившая детей. Она же шила и большую часть кукол для представлений. Облетев почти все дупла Энихира, друзья, наконец, отправились в школу.

На горе Элгорд уже собрались все ученики и разбрелись по территориям каждый со своими учителями. Территория каждого класса определялась наличием гигантского дерева с говорящим названием Горная скамья. Деревья эти были необычайно высокими, а крепкие толстые ветви росли горизонтально в стороны так, что на них было очень удобно сидеть.

— Альерта, привет! — увидели выздоровевшую одноклассницу Толли и Филайша и бросились её обнимать.

— Привет!

— Как крылышко?

— Полностью здорово и готово к полётам!

Все одноклассники успели тепло поприветствовать Альерту, прежде чем к ним спустился их учитель и неизвестный никому молодой парнишка.

— Всем занять свои ветки! — скомандовал учитель — темноволосый вирф лет сорока пяти с тяжёлым суровым взглядом и блестящими перьями цвета шоколада на необычайно огромных крыльях, раза в полтора превышающих средний размер крыльев обычного вирфа.

Ученики шустро разлетелись и уселись на ветви Горной скамьи, игриво болтая ногами.

— Класс, я хочу представить вам нового ученика. Он из стаи приморских вирфов с Бронзовой горы. Его родители погибли, и вирфы из нашей стаи, добрые друзья погибших, взяли его к себе на попечение. Клаурис. Прошу любить и жаловать.

— Привет, Клаурис! — поздоровались ученики. Но парнишка отчётливо услышал тихое хихиканье и насмешливые перешёптывания: «Альбинос! Он альбинос!»

Клаурис был альбиносом: бледные белые крылья, такие же тусклые волосы и брови и, ко всему прочему, жуткие красные глаза. И даже довольно миловидные черты лица не спасали общей картины: альбиносы во все времена считались ошибкой природы и предавались всеобщим насмешкам. Если б ни эта особенность, парнишка бы считался очень красивым: круглое кукольное лицо, большие распахнутые глаза, маленький аккуратный носик…

— Заткнись, Милистас! — услышали все громкий возглас недовольства Филайши. — У него умерли родители! У него горе!

— Но это не отменяет его ущербности! — залился злорадным смехом парень с очень длинными, по пояс, платиновыми волосами. Его смех тут же поддержало большинство девочек. Несмотря на зловредный нрав Милистаса, в него были влюблены многие девочки, ведь он считался самым красивым парнем в школе. А уж какими красками наградили его боги! Крылья глубокого бирюзового цвета и такие же бирюзовые, как морские волны, бездонные глаза.

— Следующий, кто скажет хоть слово, — рассердился учитель, — полетит домой за родителями!

Класс мгновенно притих.

— Клаурис, займи свободную ветку. Начинаем урок.

Альбинос сел на самую нижнюю ветвь, подальше от остальных. В горле стояла горечь. Он и в прежней стае был изгоем, но сейчас, после утраты родителей, слышать насмешки было особенно больно. Таким одиноким и жалким он ещё никогда себя не ощущал. Парнишка надвинул на лицо длинные белёсые пряди, чтобы никто не заметил, как его глаза цвета крови медленно наливаются слезами.

— Приступим к уроку! — дождался всеобщей тишины учитель. — В следующем году у вас будут выпускные экзамены по полётам. Я должен вас подготовить основательно. Потому в этом году мы будем учиться ещё усерднее. Осень только началась, и на прошлом уроке я обратил внимание, что многие из вас, скорее всего, провели лето, валяясь дома на кровати. Многие потеряли сноровку или же просто не могли избавиться от летней лени на занятиях. Потому сегодня я хочу посмотреть на вашу форму. Устроим соревнования.

— Отлично! — обрадовался парень с бирюзовыми крыльями.

— Милистас, помолчи! — отмахнулся учитель. — В этом году тебя могут и обойти. И если хочешь знать, среди медиков и бойцов тоже есть скоростные ученики. И на общешкольном турнире у них есть все шансы тебя победить.

— Глупости какие! — надулся Милистас. — Наш класс с уклоном на полёты. Мы занимаемся полётами в два раза больше остальных. Никогда ни один медик или боец не обойдёт лётчика в полётах! Мы не лезем в лучшие ученики по медицине, пусть и они не лезут, куда им не положено!

— Боишься? — усмехнулся учитель, чем вызвал дружный хохот всего класса.

— Боишься, боишься! — засмеялась Толли, сидевшая на ветви выше, и ткнула его ногой в спину.

— Господин Слаунир! — не выдержал Милистас. — Давайте уже начинать соревнование! Я докажу, что среди класса лётчиков я лучший! А уж медика или бойца подавно обойду.

— А вот это мы сейчас проверим. Внимание, класс! Все поднимаемся на вершину Элгорда!

Довольные ученики взлетели и метнулись к вершине. Альерта была невероятно счастлива размяться.

— Выстроиться в одну шеренгу! — приказал Слаунир.

Ученики послушно исполнили приказание учителя и стали в напряжении ждать команды к полёту.

— Итак, класс, ваша задача: долететь до Молочной горы и вернуться раньше всех обратно. Отсюда из-за большой длины хребта вас будет не видно, потому главным доказательством того, что вы преодолели всю дистанцию, явится красный цветок яртиуса, который растёт только у подножия Молочной горы со стороны озера. Внимание! Приготовились!

Вены на висках Милистаса вздулись от напряжения.

— Полетели! — скомандовал учитель, и весь класс, состоящий из четырнадцати юных вирфов, рванул в сторону Молочной горы.

Милистас, как и ожидалось, сразу вырвался вперёд. Но случилось так же то, чего не мог предвидеть никто: альбинос Клаурис не отставал от Милистаса ни на метр. Все вирфы, включая учителя, были поражены. Клаурис и Милистас, периодически обгоняя друг друга, оторвались от общей стаи далеко вперёд и пропали из виду, скрывшись за одной из самых высоких гор массива. До Молочной горы предстоял ещё довольно долгий путь.

Альерта беспокоилась за только что излеченное крыло, потому летела со средней скоростью и старалась не переусердствовать.

Милистаса и Клауриса уже давно не было видно. Из всех оставшихся в поле зрения учеников первыми летели Толли и Филайша. Они были настолько дружны, что, если одна отставала, другая сбавляла скорость и летела вместе с подругой. Никто в классе не знал, что Клаурис уже на полмили обогнал Милистаса, который пришёл от этого в настоящее бешенство. Клаурису хотелось во что бы то ни стало доказать новым одноклассникам свою значимость и заслужить их уважение, так что он вложил в этот полёт все свои силы. Сердце колотилось так сильно, что ему казалось, будто оно оторвалось и бьётся теперь о внутренности, как шарик в детской погремушке.

Клаурис стремительно спустился к подножию Молочной горы и на лету вырвал с корнем вожделенный красный цветок, резко развернулся и стал набирать высоту. Завидев приближавшегося к нему Милистаса, каждая клетка тела альбиноса радостно торжествовала от осознания того, насколько большой между ними разрыв. «Он не успеет! — ликовал Клаурис. — Я выиграл!»

Но ликование внезапно сменилось ужасом, когда он понял, что Милистас не собирается пролетать мимо, а с глазами, полными ярости, летит прямо на него.

Клаурис не успел даже подумать о том, что нужно увернуться, как поток воздуха закрутил его вместе с набросившимся одноклассником.

Крики дерущихся вирфов остальные ученики не различили из-за кружащих в небе орлов, постоянно издающих такой же крик.

Милистас вырвал из рук альбиноса красный цветок и с силой ударил противника кулаком в горло. Клаурис стал задыхаться и падать, чем не замедлил воспользоваться его соперник, на всех скоростях помчавшийся к Элгорду. Борясь с приступом удушья, Клаурис выронил из рук корень яртиуса — единственное доказательство того, что он является истинным победителем соревнования.

Когда он откашлялся и пришёл в себя, корня уже нигде не было видно. Пришлось снова лететь к озеру за новым цветком. Когда второй цветок был сорван, в поле зрения уже появились остальные ученики класса.

— Молодец! — крикнула Филайша, когда он летел навстречу. — Второе место — это отлично!

Альбинос ничего не ответил, лишь вложил в полёт на обратный путь все оставшиеся силы.

Вернувшись, он увидел Милистаса, стоящего на вершине горы с невероятно довольным выражением лица, гордо сжимающего в руке цветок яртиуса.

— Отлично, Клаурис! — горячо, но без улыбки, похвалил учитель. — Второе место!

Бедняга понял, что доказывать что-либо нет смысла, и молча приземлился на скалу, протянув господину Слауниру цветок.

— Подари однокласснице! — добродушно рассмеялся обычно строгий учитель и похлопал Клауриса по плечу.

Третьими прилетели Толли и Филайша, держа в руках один на двоих цветок.

— Засчитываю обеим третье место! — вынес вердикт Слаунир.

Вскоре появились и остальные ученики. Альерта прилетела одной из последних.

— Класс! Рассаживайтесь на скамью! — приказал учитель и повёл учеников к их дереву. Когда все расселись на ветви, Слаунир объявил результаты и отпустил всех на перемену.

На уроке по оружейному делу, проводившемуся в светлой просторной пещере, Клаурис снова всех удивил. Ковать мечи, он, разумеется, как и другие школьники, умел не очень хорошо, но всего за один урок смастерил из дерева отличный щит для защиты в бою и даже успел вырезать на нём незамысловатый орнамент.

После всех уроков класс дружно взмыл в воздух и вместе с другими классами, закончившими занятия, отправился домой, медленно и устало полетев общей стаей в сторону Молочной горы. Во всеобщем шуме разговоров и шелеста десятков крыльев Клаурис решил поговорить с Милистасом.

— Зачем ты это сделал? Ведь я честно выиграл у тебя!

— Да пошёл ты! — отмахнулся Милистас.

— Эй! — рассердился Клаурис и взлетел выше, угрожающе выставив руку с готовыми к битве когтями прямо перед лицом соперника.

— Угрожаешь мне? — усмехнулся тот и грозно сверкнул глазами.

— Всего лишь хочу к себе уважительного отношения! Я общаюсь с тобой, как с равным. Будь добр, и ты относись ко мне с уважением.

— За что тебя уважать, кровоглазка?

— Хотя бы за то, что я не набрасываюсь на своих одноклассников с целью победы в соревновании!

— О чём ты? — встряла в разговор Альерта.

— О том, что я первый сорвал цветок, а этот бирюзовенький набросился на меня и украл его, чтобы опередить.

— Это правда? — спросила Альерта.

— Разумеется, нет! — возразил хитрый вирф. — Он всё врёт. Но даже если б это и было правдой, положения вещей это не меняет. Хороший лётчик должен не только быстро летать, но и работать головой, чтобы достигнуть цели. Так что я при любом раскладе победитель.

— Да, хороший лётчик должен работать головой, но не набрасываться на своих же! — возмутился Клаурис.

— Да когда ты нам своим-то стал?! Ты нам не ровня! Смирись, кровоглазка! Учись лучше приёмам у победителей.

— Я не настолько подлый. Оставь свои приёмы при себе. А я лучше останусь проигравшим. Достойное поражение лучше нечестной победы.

— Ведёшь себя, как девчонка! — ядовито высказался Милистас и с силой оттолкнул его крылом, устремляясь в первые ряды стаи.

— Девчонка! Девчонка! — поддакивали ему многие одноклассники.

— Заткнитесь все! — рявкнула Альерта. — Послушай, ты! — догнала она Милистаса. — Не смей его обижать!

На что Милистас только расхохотался.

— У нашей девочки появилась защитница!

Его хохот поддержали другие вирфы, летевшие рядом.

— Я его не защищаю, он мальчик, и сам может постоять за себя. Я всего лишь хочу сказать, что не стоит так с ним обращаться, потому что у него погибли родители. Ты не знаешь, что это такое! Они у тебя живы! А я потеряла отца и понимаю его боль.

— Ну так иди и целуйся со своей красноглазой подружкой! Запрещаю я тебе что ли?

Альерта молча развернулась и полетела вправо к одноклассницам.

— Можно с тобой поговорить? — услышала она голос Клауриса за спиной и почувствовала, как он схватил её за руку и потянул вправо. Они отбились от общей стаи и полетели вместе поодаль от остальных.

— Я хотел сказать тебе спасибо за понимание, — смущённо пролепетал альбинос.

— Надеюсь, я не сделала хуже тем, что прикрикнула на Милистаса?

— Всё в порядке, — улыбнулся Клаурис своей самой светлой и искренней улыбкой, — Я тебе очень благодарен. Ты хорошая. Мне нравятся такие вирфы. А Милистас пусть хоть захлебнётся своей желчью. Мне всё равно. Я не собираюсь с ним соперничать. Я не строю из себя героя и победителя по жизни. Это не так. Да мне этого и не надо. Я вообще не люблю, чтобы меня выделяли из других. Да, сегодня мне хотелось выиграть. Но только для того, чтобы вы меня хорошо приняли. А вовсе не для чувства превосходства над другими. Просто у меня ведь совсем нет друзей…

— Нормальные вирфы и так тебя хорошо приняли, — подмигнула Альерта и внезапно развернулась, зависнув в воздухе. — Я хочу быть твоим другом! Если что, я всегда готова тебе помочь, только попроси! — и протянула руку.

— Я очень рад! — пожал ей руку Клаурис, и они полетели дальше.

Глава 3. Охота на вирфов.

Целый месяц Клаурис выслушивал оскорбительные колкости Милистаса и его друзей, но вместе с тем успел приобрести и хороших товарищей, которые были на его стороне и искренне ему симпатизировали. Для парнишки это было в новинку. Он был несказанно счастлив такому повороту событий, ведь в прежней стае никто из одноклассников не испытывал к нему каких-либо тёплых чувств. Клаурис за этот месяц даже научился смотреть на себя в зеркало без отвращения. Он уже было размечтался, что так относительно спокойно и комфортно пройдут два последних года в школе, но у судьбы были на него поистине грандиозные планы!

В тот тихий спокойный денёк ничего не предвещало беды. Последние тёплые лучи солнца ласково целовали вирфийские щёчки и ярким светом струились в окна Энихира. Октябрь будто пролил над горным массивом тысячи баночек с акварелью. Деревья окрасились в жёлтые, оранжевые, красные и багровые цвета, под ногами хрустел ковёр из сухих листьев. Птицы пели всё реже, и только дятлы за своим пиршеством выстукивали то здесь, то там, понятные лишь им лесные мелодии. Класс Клауриса после уроков по полётам переместился в большую и просторную пещеру горы Элгорд на урок по медицине. В пещере было весьма уютно и светло. Под потолком сновали десять светлячков, на каждой парте стояли чернильницы с перьями, колбы разных форм и пузырьки с разноцветными жидкостями. На учительском столе, свернувшись в клубочек, спала небольшая жёлтая змейка — северный полоз по кличке Вилли. Полозы были у вирфов любимыми домашними питомцами, вроде кошек у людей. Змейки эти непростые: их яд может быть и лечебным, и несущим смерть, в зависимости от ситуации. Если полоз кусал врага, то яд его был смертельным, друзей же своим укусом он мог исцелять от многих болезней. Мимика у полозов живая, как у человека. Они много улыбаются, хмурятся и всячески выказывают эмоции. Смеются полозы звонко и очень забавно на слух. Жёлтый полоз Вилли являлся питомцем преподавателя медицины Велирэйна, у которого такие же ярко-жёлтые крылья, как чешуйки его змейки. Вилли жил прямо в классе медицины и его яд частенько использовался на уроках для приготовления целебных снадобий.

— Приветствую, класс! — влетел в пещеру Велирэйн и резвым шагом направился к своему столу. Взгляд у него был лучистый, как у ребёнка, хотя мужчине недавно стукнуло пятьдесят. Этого преподавателя все обожали, так как он очень добр к ученикам и вообще ко всем окружающим. — Сегодня мы будем готовить мазь для быстрого заживления ран и ссадин. Мне понадобится помощник. Хорошо бы аккуратную девочку. Ну, так как, есть добровольцы?

— Мисс"кровавые глазки"наверняка хочет попробовать! — не замедлил съязвить Милистас.

— Отстань уже от меня! — рассердился альбинос.

— Я хочу помочь! — вызвалась Альерта. Хотя у неё были далеко не лучшие способности в медицине, и аккуратностью её боги не наделили, спасти нового друга от очередной перепалки было делом чести.

— Отлично, Альерта! — порадовался преподаватель. — Выходи к доске. Для заживляющей мази нам понадобится в первую очередь корень лесной земляники и пожелтевшая мягкая хвоя молодой лиственницы. Это два основных ингредиента. Пока я буду объяснять дальнейший состав, Милистас слетает в лес за корнями земляники и хвоей.

— Почему сразу я на посылках? — взбунтовался ученик.

— Так ты же самый быстрый лётчик в классе, — с доброй, но немного издевательской улыбкой объяснил учитель, — а урок у нас не до ночи будет длиться, времени мало. Так что — вперёд! Вот тебе два мешка для добычи.

Милистас вскочил, бросил на учителя гневный взгляд и, зацепив когтями приготовленные холщовые мешочки, вылетел из пещеры под дружный хохот одноклассников.

— Осторожнее, Милистас! — послышался громкий возглас недовольства за дверью пещеры сразу после звука удара. Велирэйн в один взмах крыльев перемахнул через всю длину пещеры и на лету открыл дверь. Всем ученикам открылось, как с гримасами боли свои лбы поглаживают Милистас и Слаунир, преподаватель полётов. Класс рассмеялся ещё сильнее, не удержался даже обычно тактичный Велирэйн.

— Сейчас все посмеёмся от души! — сердито воскликнул Слаунир. — Куда собрался ученик?

— В лес, за корнями… — растерянно прошептал Велирэйн, завидев бешеный и вместе с тем испуганный взгляд своего сурового коллеги. — Случилось что-то?

— Случилось, друг мой, случилось! — тяжело вздохнул Слаунир. — Милистас, в класс! В лес никто не спускается! На нас ведётся охота!

— Что?! Охота?! — повскакивали с мест испуганные ученики. — Какая охота?!

— Вам всё подробно объяснят после совета! — остановил возгласы Слаунир. — Велирэйн, тебя тоже ждут. Все взрослые вирфы собираются в горе советов.

— А с кем я оставлю учеников? — встревожился желтокрылый вирф. — Ты ведь знаешь, это самый непослушный класс!

— Сейчас прилетит староста из старшего класса. А, вот и он!

— Здравствуйте, господин Велирэйн! — поздоровался только что подлетевший вирф с угольно-чёрными волосами и шикарными крыльями, похожими на мрамор: крупные белые перья были будто покрашены по краям густой чёрной акварелью. Такая окантовка на перьях была лишь у немногих вирфов, и это служило отдельным поводом для гордости.

— Привет всем! — крикнул он, завидев в открытой двери учеников.

— Привет, Эстиус! — поздоровались ребята, знавшие и очень уважавшие парня за смелость и страсть к авантюрам.

— Не высовываться из пещеры, пока я не вернусь! — приказал Велирэйн и полетел вслед за Слауниром, который уже мчался на всех парах к горе советов.

Вилли, увидев, как в пещеру влетел Эстиус, улыбнулся, кивнул в знак приветствия и протянул ему хвост для «рукопожатия».

— Вилли, как жизнь? — улыбнулся парень и дружественно пожал кончик хвоста полоза.

— Чего ты такой спокойный? — нахмурилась Толли. — Тебе совсем не страшно? Что за охота такая? Что случилось?

— Да я сам ничего не знаю! — пожал плечами Эстиус. — Прилетел Слаунир, велел сдать учителю мечи и лететь сюда. Я просто не понимаю, что за бред! Какой идиот рискнёт на нас охотиться? Наверняка ложная тревога.

Клаурис не на шутку испугался. Только недавно схоронил родителей, и на тебе — теперь угроза для его друзей. Да и за свою жизнь он боялся не меньше, хоть и всегда ненавидел своё отражение в зеркале.

Тем временем в Дом Советов, находившийся в Малой Скале Северного хребта, продолжали пребывать взрослые вирфы. Снаружи это была обычная дверь, как во всех домах вирфов, только с резными узорами и самоцветными камнями по периметру. Но зайдя внутрь, непосвящённый был бы просто изумлён. Места было так много, что казалось, будто скала внутри совсем пустая. Огромный зал освещался сотней летающих под потолком светлячков. Мебель и стены здесь были сделаны из разных пород дерева и покрыты толстым слоем янтарной смолы волшебных деревьев Ис, которые светят в темноте тем, кто заблудился в лесу, указывая верную дорогу.

На стенах, скорее для большей торжественности, нежели освещённости, висели горящие факелы, а прямо напротив входа стоял массивный трон, на котором восседал вожак Северной стаи Зуртагаст — пожилой мужчина с седыми волосами и угольно-чёрными крыльями. Когти и глаза его так же были чернее ночи, а на пальцах красовались перстни с чёрными ониксами. По обе стороны от трона располагались стулья, а вдоль стен стояли лавки для остальных членов стаи. Но сегодня на них почти никто не присел: взволнованные вирфы столпились у трона вожака. Даже большой круглый стол, за которым проводились важные совещания, сегодня был опрокинут и приставлен к стене. Когда Велирэйн и Слаунир прилетели на совет, внутри уже собралась вся стая, за исключением некоторых молодых женщин, оставшихся дома с маленькими детьми. Преподавателям пришлось приложить немало усилий, чтобы прорваться в первые ряды.

— Я вижу, все собрались, — начал Зуртагаст, оглядев полный зал встревоженных сородичей.

— Ждём объяснений! — послышалось из толпы.

— Сегодня утром по дороге в Далниур, где наши вирфы продают свой товар, были усыплены снотворными стрелами девять наших сородичей. Люди надели на них браслеты, преисполненные чёрной магией. Покажи! — подозвал он сизокрылую женщину, по щекам которой катились крупные капли слёз.

Женщина вышла к столу и показала всем присутствующим руку с блестящим стальным браслетом.

— Через эти браслеты маг управляет своими пленниками, — объяснил Зуртагаст. — Древняя магия, практически забытая в наши дни. Такой владеют только единицы в мире. Я не знаю, откуда у людей такие древние знания и кто всё это затеял, но факт в том, что девять наших сородичей стали их пленниками.

— Как именно работают эти браслеты? — поинтересовался Слаунир, закрывавший своими громадными крыльями обзор всем стоящим за его спиной.

— Они все управляются при помощи одного магического камня, находящегося в руках своего хозяина-мага. Через браслеты маг воздействует на разум пленника, заставляя его исполнять приказы. Сегодня наша дорогая соплеменница по приказу хозяина убила в Далниуре одного человека и двух вёрлунгов.

— Объясни, Зуртагаст, — вышла вперёд мать Милистаса, красивая светловолосая вирфийка с бирюзовыми крыльями, — почему тогда пленница находится здесь? А если далниурец прикажет ей убить кого-то?

— Здесь — исключено! — заверил вожак. — Я наложил на пещеру советов чары, мешающие человеческим приказам проникать сквозь скалы к разуму пленника. И потому, пока мы не решим, что со всем этим делать, для всеобщей безопасности все девятеро, — он указал рукой в сторону лавки, на которой сидели перепуганные насмерть торговцы с браслетами на руках, — останутся здесь и носа не покажут за дверь!

— Их нельзя снять? — спросил кто-то из толпы.

— Нет. Магия слишком сильна.

— Отрубить им руки — и всего делов, — послышался весёлый голос.

Все тут же обратили взоры на молодого темноволосого мужчину с тёмно-зелёными крыльями, стоявшего в стороне, поодаль от общей толпы. На вид ему было лет тридцать, и характер этот вирф имел на редкость противоречивый. Обычно он молчал и ни с кем не общался, но если уж заговорил, то без язвительных, едких, как кислота, шуток не обходилось. Но кроме шуток никаких неудобств не доставлял. Не кричал, ни с кем не ссорился, вёл себя вежливо и галантно. В общем — всех раздражал.

— Рафур! — взорвался Зуртагаст и подскочил от злости. — Ты всё шутки шутишь и потешаешься! У нас беда! Ты ещё не понял?

— Не нервничай ты так, — улыбнулся Рафур, — у тебя же сейчас глаза из орбит выскочат. Можно их будет тебе на перстни вместо ониксов приделать.

— Тебя всё произошедшее забавляет?

— Что ты мне предлагаешь? Рыдать? У вас всех такие мины кислые, что смотреть противно! Никто из наших пока не умер. Человечек подох — это досадно, вёрлунгов ещё жальче — милые карлики, никого не трогают, пекут вкусные плюшки всему Далниуру. Но вирфы-то пока все живы!

— Вот именно, что ПОКА живы! — бушевал вожак стаи. — Наверняка люди задумали всех нас взять в рабство!

— Это и понятно, — спокойно согласился Рафур. — Раз отпустили так просто, значит — хотят схлестнуть друг с другом. Но, не сложа руки ведь сидеть! Найти этого мага, управляющего камнем, и засунуть ему этот камешек…

— И развязать войну?! — перебил Зуртагаст.

— А что ты предлагаешь? — сдвинул брови Рафур. — Чтобы девять вирфов до конца дней сидели в пещере и света белого не видели? Позволить людям захватить над нами власть? Не думай, что на этом они остановятся. Если всё время сидеть на своих мягких булочках, сложа руки, и мириться с обстоятельствами, то можно нажить на них ещё больше неприятностей, чем есть сейчас.

— Он прав! — встал со скамьи один из людских пленников. — Я лучше и в самом деле руку себе отрублю, чем в клетке сидеть. Моя жизнь — полёт!

— Никаких войн! — окончательно потерял самообладание Зуртагаст. — Вирфы — мирный народ! Мы не будем развязывать войну!

— Мирный народ — не значит трусы, — заметил Рафур. — А война уже развязана. И начали её не мы. Так что наша совесть чиста. А за такой проступок люди должны поплатиться! Лично я с превеликим удовольствием всажу колчан стрел в людишек. Я их и раньше не шибко любил. Жадные, подлые, всего им всегда мало, жаждут властвовать всем миром и уничтожают всех, кто им не угоден.

— И ты хочешь пойти войной на людей?

— А ты хочешь забиться в угол и сдохнуть в пещере, трясясь от страха? — усмехнулся Рафур. — Странная позиция для вожака стаи. По-моему, тебе пора на покой, чёрненький. Вроде, до старческого маразма далеко, но ты ведь всегда опережал сверстников в развитии…

— Может быть, ты хочешь занять моё место?

— Уступаешь или уговариваешь?

— Подозреваю! — кипел от негодования вожак стаи. — И чего ты так жаждешь войны, а? Может быть, ты хочешь привести наших сородичей прямо в лапы врага?

— Что за бред?

— Объясни тогда, будь так любезен, почему ты всё своё время проводишь один в лесу. Или где ты там всегда пропадаешь? Тебя никогда нет рядом с нами. Ты не только людей ненавидишь, но и на вирфов тебе совершенно плевать! Ты никогда не желал с нами общаться.

— Я просто люблю уединение, — объяснил зеленокрылый вирф. — Я гуляю по лесу и летаю над незаселёнными горами. Что здесь странного?

— Вот так просто гуляешь? Всю свою жизнь? Не общаясь с соплеменниками! Не пытайся водить меня за нос! Раньше это казалось просто странным, но сейчас, после случившегося, у меня нет никаких сомнений, что твоя лживая любовь к одиночеству напрямую связана с последними событиями! И я не позволю тебе выставить меня старым глупцом, запудрив мозги всей стае! Я забочусь о безопасности своего народа, на который тебе плевать!

— Значит, по-твоему, я — предатель?

— По-моему, да! И я говорю тебе об этом прямо! Без твоих излюбленных шутливых и лживых намёков! Ты никогда не любил своих сородичей! Тебе твои полозы дороже вирфов! Только со змеями и общаешься. Даже браслетик себе в виде змейки не поленился смастерить! — совсем разбушевался вожак, завидев на запястье Рафура браслет в виде овивающей руку зелёной змеи.

Браслетик от услышанного тут же встрепенулся, ловко соскользнул с руки хозяина и приблизился к Зуртагасту, злобно шипя.

— Что я и говорил! — изумился вожак. — Это даже не браслет, а настоящая змея. Ты носишь на руке змею! Раньше они у тебя только в доме обитали, а теперь ты с ними и в своих хвалёных странствиях не расстаёшься. Это лишний раз доказывает, насколько тебе ползучие гады дороже вирфов!

— Не смей так говорить о Тиме! — завопил Рафур. Его почти невозможно было вывести из себя, и он безмерно гордился своими стальными нервами, но за своих змеек готов был растерзать на месте.

Тима окинул Зуртагаста полным презрения взглядом и снова обвился вокруг запястья своего защитника.

— Долго ты будешь отчитывать Рафура за его любовь к одиночеству и к змеям? — высказалась мать Милистаса.

— Не в змеях дело, Лива! — в голосе Зуртагаста зазвучала нотка отчаяния. — Неужели вы все не видите? Он всегда молчит и вообще не проводит с нами время. А сейчас активно предлагает начать войну!

— Войну уже начали до нас! — возразила Лива. — Лично я полностью согласна с Рафом. Людям нужно показать, что они не на тех напали.

— Полностью тебя поддерживаю, дорогая! — обнял её за плечи муж — практически точная копия Милистаса, только втрое старше. — Думаю, и наш сын полностью поддержит это решение.

— Милистас? — усмехнулся вожак. — Войну? Уж не сомневаюсь, что поддержит.

— Потому что парнишка рассуждает здраво, — съязвил Рафур, — и до старческой потери рассудка ему ещё далеко. А вот тебе, мой истеричный друг, пора уже и честь знать. Братцы! — обратился он к стае. — Предлагаю отправить Зуртагаста в отставку и избрать нового вожака!

— Уж не себя ли ты видишь во главе стаи? — трясясь от злости и бессилия процедил Зуртагаст. — Вирф, который никогда не бывает рядом со своими сородичами и не желает с ними общаться, будет вожаком стаи? Вы смеётесь надо мной? И это я, по-вашему, спятил?!

— Совершенно верно, — с лучезарной улыбкой подтвердил Рафур. — Ты спятил, и тебе пора отдохнуть. А я, несмотря на то, что не часто общаюсь с сородичами, всё равно люблю их. И любовь на расстоянии не помешает мне руководить военным мероприятием.

— Ну что ж, — взял себя в руки Зуртагаст. — Давайте проголосуем. Поднимите руки те, кто хочет войны и мести.

Старый вожак ожидал, что Рафура кроме родителей Милистаса и пары-тройки прочих любителей до войны и до крови никто не поддержит, но к его изумлению, сторонников дерзкого вирфа оказалось большинство. Кроме того, Ювестиан, отец Милистаса, имел среди членов стаи большой авторитет, и все старались к нему прислушаться.

— Погодите! — разволновалась сизокрылая пленница. — Я не хочу войны! Давайте придумаем способ договориться с людьми или снять эти браслеты. Я не хочу войны! Я боюсь войны! К чему эта кровь?

— Война уже идёт! — отрезал Рафур. — Если вы мне позволите, я возьму на себя руководство военными действиями с нашей стороны.

— Конечно, позволим, дружище! — дружественно похлопал его по плечу Ювестиан. — Братья, вам должно быть известно, что Рафур в школе был лучшим учеником классов с боевым уклоном. Он блестяще сдал экзамены по стратегии и стрельбе, да и сейчас, я убеждён, только улучшил сноровку, ведь именно он больше всего добычи приносит из леса.

— Не хочу показаться хвастуном, но это — чистая правда! — гордо подтвердил Рафур. — Я провожу много времени в лесу и там много стреляю. Люди поплатятся за своё желание власти над нами! Покажем им силу нашего народа! Мы вирфы! Самые величественные и свободные создания Гальдрахейма! И никто не смеет посягать на нашу свободу!

— Да!!! — ликовал народ. — Война! Пусть будет война!

В школе тем временем мучились от неизвестности и гадали, что же произошло.

— Я с ума сойду от ожидания! — серилась Альерта. — Когда же они нам расскажут, что случилось?

— В общем, у меня есть одна идея, — Эстиус явно нервничал, — но я не уверен в том, что всё получится.

— Какая идея? — наперебой загалдели ученики.

— Я могу незаметно пройти на совет. Следить за мной никто не будет, все дозорные внизу. Все слишком возбуждены, чтобы думать о том, что делает старшеклассник на собрании. Я тихонечко постою сзади всех, послушаю и быстренько вернусь.

— Отлично! — обрадовалась Альерта. — А почему ты сомневаешься? Ты же знатный авантюрист! Ни за что не поверю, что ты испугался разоблачения и наказания.

— Да я не в себе сомневаюсь, а в вас! Как я вас оставлю?

— Мы не подведём! — уверяла Толли. — Будем сидеть, как мышки и не высовываться. Мы тебя не подставим, честное слово!

— Обещаете?

— Обещаем! — хором ответили ребята.

— И вы не расскажете учителям, что я летал на совет? И не будете вылетать из пещеры? А, Милистас?

— Тебе же сказали, что не подведём! — прошипел Милистас. — Сразу все плохие мысли только обо мне! Как будто я самый плохой! У нас, между прочим, если ты до сих пор не заметил, альбинос в классе имеется!

— А он-то чем плох?

— Ты издеваешься, Эс? Он плох уже тем, что родился на свет в этом омерзительном обличии!

— Боги, когда же ты заткнёшься?! — неожиданно для самого себя взорвался Клаурис. Рядом с друзьями он чувствовал себя гораздо уверенней. — Я такой же вирф, как и ты! Ничем не хуже! И не моя вина в том, что я таким родился. Когда ты уже это поймёшь? Когда начнёшь уважать меня?

— Когда у тебя будут голубые бездонные глаза, — мечтательно закатил глаза Милистас.

— Замолчите оба! — прервал перепалку Эстиус. — Я так и знал, что нельзя на вас положиться. Вы же здесь поубиваете друг друга, пока я буду на совете.

— Всё, я молчу! — заверил Милистас. — Обещаю, что в твоё отсутствие буду паинькой.

— Ты дал мне слово! Не подставь меня! И вы все! Если я вернусь и пойму, что вы тут без меня нарушали должный порядок, я ни слова не расскажу о том, что было на совете. Сидите тихо и не высовывайтесь.

Эстиус приоткрыл дверь и, убедившись в отсутствии посторонних взглядов, полетел к Малой скале.

Он долетел до двери дома советов, тихонько открыл её и незаметно прошмыгнул в зал, встав позади толпы.

— Рафур, — официальным тоном провозгласил Ювестиан, — с этого момента ты — новый вожак стаи. Разумеется, в любой момент мы можем избрать себе нового вожака, если ты нас не устроишь.

— Что, хитрец, уже метишь на моё место? — рассмеялся Рафур.

— Вполне вероятно. Но я уже не молод, мне бы должность поспокойней.

— Не волнуйся, мне на смену как раз твой сынишка подрастает, — подмигнул Рафур.

— Не делайте вид, будто меня здесь нет! — взревел Зуртагаст.

— Не нужно так нервничать, — успокаивал его Рафур, явно наслаждаясь каждым нервным вздрагиваниям старого вожака. — В твоём возрасте это опасно. Сердечко может не выдержать. Обещаю, что к тебе, как к мудрому и опытному, хоть и бывшему, вожаку мы будем прислушиваться. Твои советы по-прежнему ценны, какими бы жалкими и бредовыми они ни были.

— Ты давно это планировал, не так ли? — немного успокоившись, спросил Зуртагаст. — Ты давно хотел стать главой стаи. Ты всегда этого желал. Одеваешься, как аристократ, весь из себя галантный, как принц и важный, как индюк! Давно ты готовился к этому дню, верно?

— Не буду больше что-то доказывать бедному старичку, — снисходительно вздохнул Рафур. — Раз ты так считаешь, дело твоё.

— Опомнитесь, братья! Он предаст нас! Предаст нас всех! Неужели вы не понимаете? Как вы могли избрать своим вожаком этого надменного самовлюблённого эгоиста?

— Я полагаю, — хитро улыбнулся молодой вожак, — никто здесь не будет слушать бредовые предположения труса, испугавшегося людей и решившего запереть своих сородичей в пещере, лишь бы не вступать в распри с теми, кто заковал вирфов в браслеты и сделал своими рабами.

— Ты прав! — стали кричать в толпе. — Людей надо поставить на место! Мы не потерпим такого! Мы не рабы!

— Мне нужны будут добровольцы, — обратился новоиспечённый вожак к стае. — Немного для начала. Пока просто в разведку. Кто со мной против подлых людишек?

— Я пойду, разумеется, — вызвался Ювестиан.

— Только осторожнее там! — забеспокоилась его жена.

— Отлично! — одобрил Рафур. — Кто ещё?

— Я пойду! — послышались голоса со всех сторон.

Глава 4. Преступление Милистаса.

Пока Рафур набирал в свою армию добровольцев, Эстиус подслушивал оживлённые разговоры и смог узнать новости о браслетах и пленниках. Сложив в голове полную картину происходящего, он незаметно прошмыгнул к двери и быстро полетел в школу.

— Хорошо себя вели? — запыхаясь, спросил он у оставленных учеников, едва открыв дверь в пещеру медицинского класса.

— Да рассказывай уже! — обрушился на него хор нетерпеливых голосов.

— Тише! Тише! — успокоил их старшеклассник, закрывая за собой дверь. — Значит, так! Далниурцы завели охоту на вирфов. Торговцев наших сегодня по пути на рынок поймали и надели на них магические браслеты, через которые человеческий маг управляет разумом пленников и отдаёт приказы. Райна по его приказу убила на рынке одного человека и двух вёрлунгов. А Рафур и твой отец, Милистас, натравили на Зуртагаста всю стаю. Зуртагаст хотел придумать мирное решение, а Рафур задумал войну с людьми развязать. Короче, Зуртагаст больше не вожак. Вожаком выбрали Рафура.

— Возмутительно! — заверещали ученики. — Зуртагаст — прекрасный лидер! Он бы точно придумал, как всё решить мирно.

— А этот Рафур! — встала из-за парты Альерта. — Про него вообще кто-нибудь что-то знает? Он же псих-одиночка и ни с кем не общается. В честь какого праздника он теперь наш вожак?

— В честь такого, — встрял Милистас с довольным до отвращения видом, — что Рафур — отличный парень! Хороший охотник…

— И друг твоего отца, что самое интересное! — подхватил всеобщее негодование краснокрылый Фарфатис. — Интересно, а ваша семейка на пару с Рафуром никакого отношения ко всем этим событиям не имеет?

— Замолчи! — завизжал Милистас. — Мой отец — не предатель! Вы ненавидите нашу семью, потому что мы ото всех отличаемся и на всё имеем своё мнение!

— Ненавидеть своих и пробивать себе дорогу подлостями и хитростями — это ты называешь своим мнением? — усмехнулся Фарфатис.

— Успокойтесь, пожалуйста! — потянула Толли за руку Фарфатиса. — Взаимными обвинениями правды не добьёшься. Может быть, Рафур нормальный парень. Мы же его совсем не знаем. Но я знаю, что он был лучшим бойцом в школе, да и полёты с медициной тоже сдавал на отлично. Он же всё своё время проводит в странствиях, наверняка знает все окрестности и везде хорошо ориентируется. Может быть, это и к лучшему.

— К лучшему? — повернулся к ней Клаурис, который не имел ни малейшего желания ввязываться в эту пугающую дискуссию, но страх за жизни своей новой стаи пересилил. — В том-то и дело, что этого Рафура никто не знает. Куда он нас приведёт?

— К победе! — уверенно провозгласил Милистас. — Повспарываем людям брюшки.

— Людям или вирфам? — встревожился Клаурис.

— Да как ты смеешь?! И ты считаешь моего отца и Рафа предателями? Не хватало ещё слушать какого-то тупого альбиноса! Закрой рот, пока я тебе глотку не вскрыл!

— Я не говорю, что твой отец предатель. Выслушайте меня спокойно, пожалуйста! Я здесь недавно, но уже наслышан, что Рафур не любит проводить время с другими вирфами и общению с сородичами предпочитает полёты и странствия. Но почему он такой скрытный? Просто так? Сомневаюсь. И чего это вдруг он решил вступиться за своих, когда всю жизнь ему было плевать на стаю?

— И я об этом! — воскликнул Фарфатис, похлопав Клауриса по плечу.

— Поймите, друзья! — продолжал Клаурис. — Мне очень тревожно за себя и за вас. Я всем своим нутром чувствую, что Рафур не намерен защищать вирфов, с которыми и общаться-то никогда не желал. Я столкнулся с ним однажды. Да, парень вежливый, обходительный, с прямо-таки королевскими манерами, только шутки его, вроде бы безобидные, ядом насквозь пропитаны! Он весь ненастоящий, неискренний, закрытый. Он не будет заботиться о стае. Разве вам это непонятно? Нельзя, слышите, нельзя допускать, чтобы он был вожаком! В какую ловушку заманит нас его подлость?

— Взрослым этого не объяснить! — возразил Эстиус. — За Рафуром пошли все, как под гипнозом. Видимо, так полагаются на его боевую сноровку. Ну и поддержка отца Милистаса своё дело сделала, разумеется.

— Сноровка — это хорошо, — разошёлся Клаурис, — но раз он не любит стаю, то его сноровка обернётся против нас!

— Я этого не допущу! — гордо воскликнул Эстиус. — Я пойду добровольцем в его армию и буду следить за ним. Уж я-то выведу его на чистую воду!

— Ты учишься в школе! — возразила Альерта. — Кто тебя возьмёт?

— Не беспокойся, я всё устрою! Меня возьмут с превеликой радостью.

— Осторожнее только! — предостерёг Клаурис. — Рафур уж постарше да поопытней. Как бы с тобой в этом походе чего дурного не вышло. Вы как хотите, а взрослых надо всеми силами переубеждать, что такие вожди на нас, кроме беды, ничего не навлекут.

— Мерзкая кровоглазка! — зло прошипел Милистас. — Ты говоришь это потому, что мой отец поддерживает Рафура, а моя семья автоматически у всех вызывает ассоциации с негодяями, так?

— Ну что ты! — попыталась успокоить его Альерта, но только рассердила ещё больше. — Никто не считает вас негодяями!

— Не считает?! Да твоя белобрысая подружка только что убеждала весь класс, какой новый вожак подонок! А значит, и моего отца она считает таким же подонком!

— Перестань называть меня в женском роде! — насупился Клаурис.

— А как тебя ещё называть, если ты ведёшь себя, как визгливая баба?!

— Пока что как визгливая баба ведёшь себя здесь один ты. А я просто стараюсь здраво рассуждать, потому что тревожусь за всех, в том числе и за тебя.

— Ах ты, добренький ублюдок! — бирюзовые глаза Милистаса полыхнули огнём. — Это меня ты бабой назвал?

Молниеносным движением руки он схватил Клауриса за жиденькие белёсые волосы, вся толщина которых полностью оказалась в кулаке. Лязг клинка, ловко выхваченного Милистасом из ножен, заставил синхронно взвизгнуть всех присутствующих, за доли секунды вообразивших убийство и море крови. Но клинок полоснул по волосам Клауриса, оставив их большую часть в руке у Милистаса.

— Вот теперь тебя точно не отличить от девочки, — рассмеялся Милистас и гордо бросил на пол зажатый в руке пучок волос.

Альбинос на мгновение оторопел от шока. Он провёл рукой по голове и понял, что волосы едва ли длиннее волос Альерты. Беднягу охватило такое отчаяние, что у него даже не осталось сил на возмущение, не то что на драку.

— За что? Зачем ты… — прошептал он едва слышно.

Все ученики в звенящей тишине переводили ошарашенные взгляды с Клауриса на Милистаса, чей проступок сулил серьёзные неприятности всему классу, а уж самого смельчака и вовсе могло ожидать изгнание из стаи.

Первым тишину нарушил Милистас, крича и задыхаясь от удушья — Вилли одним броском долетел от учительского стола до мальчика и обвился вокруг его горла, сжимая его тугими жёлтыми кольцами. Пытаясь ослабить смертельные объятия, Милистас впился всеми десятью когтями в тело Вилли. Кровь тут же засочилась из ран.

Ребята наперебой бросились к упавшему на пол однокласснику, пытаясь остановить его борьбу со змеем.

— Расступитесь! Расступитесь! — прорезал шум командный крик Велирэйна. Увидев впившиеся в его драгоценную змейку когти, учитель с трудом подавил желание отсечь Милистасу обе руки и натянул лук над головой парня. Стрела угрожающе смотрела прямо в глаз мальчика.

— Вынь когти из моего змея или клянусь, умрёшь прямо сейчас! — пригрозил Велирейн.

Без того перепуганный насмерть ученик от ужаса покорно вынул когти из тела полоза.

— Отпусти его, Вилли! — взмолился хозяин змейки. — Отпусти, пожалуйста!

Вилли ослабил кольца, но скорее от бессилия и боли. Если бы ни потерянная в борьбе кровь, вряд ли дерзкому вирфу удалось бы остаться в живых.

Велирэйн аккуратно размотал ослабшего змея. Вилли собрался с силами и напоследок влепил хвостом звонкую пощёчину Милистасу, который хрипел и кашлял, скорчившись на полу.

Мигом со шкафов появились на свет баночки с мазями и целебными эликсирами, а руки Велирэйна заботливо трудились над выздоровлением раненой змейки.

— Рассказывайте, что произошло! — скомандовал Велирэйн, забинтовывая раны Вилли.

— Он отрезал Клаурису волосы! — заверещали в один голос ученики. Учитель, приподняв бровь и на секунду оторвав взгляд от раненного питомца, замер в изумлении при виде короткостриженного мальчика.

— Ты в курсе, что такие вещи не прощают? — холодным тоном осведомился учитель у Милистаса. — Вирфийские мужи обязаны носить длинные волосы, а ты пресёк тысячелетнюю традицию. Ладно если б себе обрезал, добровольно. А то, что сделал ты, сродни ножевому ранению в грудь. Это преступление. Настоящее преступление.

Милистас молчал. Клаурис, не выдержав общего внимания, молча вылетел из класса, хлопнув дверью, и помчался в свой домик на Молочной горе.

— Клаурис! — погналась было за ним Альерта, но учитель её остановил, приказав сесть на место.

Клаурис жил в отдельном маленьком домике. Его опекуны, хоть и были давними друзьями погибших родителей мальчика, не очень гордились своим благородным поступком: всё же альбинос в семье — скорее позор, нежели честь. Они высекли ему в скале маленькую комнатёнку неподалёку от своего просторного домика. К слову, по человеческим меркам, домом была скорее гора, а жилища вирфов были комнатами этого дома. Но вирфы свои жилища гордо именовали домами.

Старое обшарпанное зеркало в тусклом освещении одного маленького светлячка, кружившего под потолком, представило парню весь его убогий вид со стороны. Из глаз невольно ручьём потекли слёзы, в горле застрял ком, а во рту разливалась горечь. До чего же это обидно! Клаурис всегда полагал, что ужаснее, чем обычно, он уже не мог выглядеть. Но оказалось, что предела его ничтожности нет. Большего унижения и представить себе было сложно. Теперь он не просто альбинос, а альбинос с женской причёской. Всю жизнь он держался из последних сил. Держался и мирился со своей скверной участью, но теперь силы его иссякли. Он повалился на кровать и зарыдал в подушку, как маленький ребёнок. Слёзы его душили, и казалось, что сейчас он захлебнётся или подавится ими, и тогда, наконец, придёт облегчение, ведь желания жить больше не осталось.

Весь оставшийся урок медицины посвятили уходу за раненным Вилли. Впервые ребята поняли, что полоз, даривший вирфам целебный яд для лекарств, сам может нуждаться в медицинской помощи.

В дверь класса постучали.

— Да-да! — пригласил учитель.

В пещеру на своих шикарных тёмно-зелёных крыльях важно влетел новый вожак стаи.

— Добрый день! — вежливо поздоровался он. — До меня дошли слухи об одном некрасивом инциденте. И я обязан наказать нарушителя.

— Ах, этот Эстиус! — нахмурился Велирэйн. — За полчаса уже всему хребту растрезвонил. Да, случай из ряда вон выходящий, согласен. Законы стаи знаю, поэтому передаю ученика в руки правосудия, так сказать.

— Ужасно, Милистас! — начал отчитывать его Рафур. — О чём ты только думал? Непростительный проступок!

— Он меня довёл! — пытался оправдаться провинившийся ученик. — Он говорил про тебя плохие вещи! И про моего отца! Говорил, что вы — предатели! Я не мог стерпеть такое! Можешь меня наказать, но я о содеянном не жалею! Проклятый альбинос получил, что заслужил!

— Никакие личные распри не могут служить поводом для такого ужасного действа! — пресёк Рафур. — Опозорить вирфа — всё равно, что убить его! Через два часа всем явиться в Дом советов на собрание. А ты, охотник за волосами, живо за мной! — скомандовал он и, схватив Милистаса за руку, выволок из пещеры и утянул вслед за собой.

Рафур и Милистас спустились к Малой скале и влетели в дверь дома советов. Народу внутри не было, первое собрание все уже давно покинули и разлетелись по своим делам.

— Так делать нельзя! — пожурил Рафур Милистаса с лучезарно светящимися глазами и после недолгой паузы разразился истерическим хохотом. — Красавец! Какой же ты красавец! — с неподдельной гордостью похвалил он Милистаса сквозь проступившие от смеха слёзы, похлопывая ученика по плечу. — Это было великолепно!

— Ты меня напугал! — облегчённо вздохнул Милистас, пожимая руку восхищённому вожаку.

— Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться прямо в классе, — признался Рафур. — Я видел полчаса назад этого рыдающего уродца рядом со скалой. До чего жалкий у него вид! Когда я увидел в стае альбиноса, меня это не смутило. Я не сужу о вирфах по внешности. Но когда ты рассказал, за что его так обкромсал… Он получил по заслугам! Что он вообще себе позволяет, этот мелкий крысёныш?! Ну я ему устрою теперь в стае сладкую жизнь!

— Я ему не завидую! — улыбался Милистас.

— Я вам обоим не завидую. Как бы то ни было, по законам стаи за такой поступок ты должен понести наказание.

Улыбка с уст школьника моментально сползла.

— Прошу тебя! — едва не заплакал он. — Не назначай мне слишком суровое наказание. Ты же можешь. Ты ведь вожак!

— Я не стану злоупотреблять своим положением, — возразил Рафур. — Вожак, нарушающий законы народа ради спасения детей своих друзей — настоящая беда для стаи. Если я так поступлю, меня вообще из стаи прогонят. Снова нарекут вожаком этого старого труса, Зуртагаста. Наказания тебе не избежать. Через два часа здесь соберётся вся стая. Может, у тебя есть какие-то другие предложения? Даю тебе время, сын Ювестиана!

— Что я могу придумать? — сетовал ученик. — Я надеюсь на отца. В стае его уважают. Может быть, всё сложится для меня не так ужасно.

Вскоре дом советов наполнился раздражёнными вирфами, которым и без того хватило на сегодня дурных известий. Клаурису, как главной жертве, пришлось присутствовать на совете и показать себя стае «во всей красе». Тема была не такая ужасающая, как начало войны между вирфами и людьми, потому на совете разрешили присутствовать всем желающим, включая школьников. За гулом перешёптываний и шелестом сотен крыльев Клаурис едва мог слышать собственные мысли. Парня с короткими волосами в стае не видели давно, хотя и ранее прецеденты были. Но чтобы парень с женской причёской, да ещё и альбинос! К тому же его волосы срезал не кто-нибудь, а лучший лётчик школы, сын уважаемого всеми Ювестиана и не менее уважаемой Ливы. За вздорный характер эту семью недолюбливали, но за него же и уважали. Да и смелости им было не занимать, потому перечить им побаивались. Впрочем, даже если их авторитет не мог спасти Милистаса от наказания, Клаурису не стало бы легче. Он был полностью разбит, раздавлен, уничтожен. На него смотрели сотни пар глаз. Мысли о самоубийстве и ранее посещали альбиноса, но не так навязчиво. Сейчас же, кроме желания прыгнуть со скалы с нераспахнутыми крыльями и разбиться, ничего не оставалось. Опухшие от слёз веки придавали красным глазам ещё более жуткий вид.

— Я прошу тишины! — прорезал гул звонкий голос Рафура. — Начнём собрание!

Вирфы притихли, переводя взгляды с Клауриса на Милистаса, стоящих в центре зала рядом с молодым вожаком.

— Не буду долго распинаться, — начал Рафур, — вы уже знаете обо всём сами. Какие будут предложения?

— Возмутительно! — кричали в толпе. — Наказать! Наказать!

Но конкретных предложений так и не поступило. Все боязливо поглядывали на Ювестиана и Ливу, не решаясь озвучить свои мысли.

— Пусть Клаурис сам решит, как наказать своего обидчика, — великодушным тоном предложил Ювестиан.

— Очень умно с вашей стороны, — собравшись с духом, отвечал Клаурис. — Вы понимаете, что я не подлец какой-нибудь и не стану требовать никакой жестокости.

— Не подлец, но очень смелый! — заметил Рафур, в голосе которого Клаурис уловил лёгкую нотку истинного уважения, и это было приятно. — Мало кто в стае осмеливается дерзить самому Ювестиану. А точнее, вообще никто, — оглядел он стаю с лёгкой усмешкой.

Половина присутствующих тут же пожалела об избрании Рафура вожаком. Но несмотря на то, что он только что уличил всю стаю в трусости, спорить с этим заключением было стыдно, и вирфы предпочли молча проглотить обиду.

— Я? Смелый? — смутился Клаурис, безуспешно пытаясь подавить довольную улыбку. — Это конечно приятно слышать, но я вовсе не смельчак. И не претендую на это звание. Просто всё это очень несправедливо. И это вынужденная смелость с моей стороны. Я и тебе не боюсь сказать то, что сказал Милистасу и за что поплатился своими волосами.

— Герой, значит? — кинул на него презрительный взгляд Рафур. От внезапно появившегося уважения к альбиносу не осталось и следа. — Ну давай. Повтори при всех. Я — предатель, который приведёт стаю в лапы врага, верно?

— Верно.

— Смело, но глупо. Ты ничего обо мне не знаешь, чтобы так судить.

— В том-то и дело! — воскликнул в сердцах альбинос. — О тебе никто ничего не знает! О тебе известно только одно — ты скрытный. Какая ирония, не правда ли?

— И почему тогда вирфы избрали такого скрытного вожаком?

— Потому что все хотят войны и крови, да только каждый боится брать на себя ответственность. Все здесь умеют сражаться и защищаться, но на деле этого никто не применял. Все боятся. Но никому не жаль старого Зуртагаста, столько лет хранившего покой стаи.

— Удобно хранить покой стаи, когда ей ничего не угрожает, — спокойно заметил новый вожак.

— Ты же ненавидишь и людей, и вирфов! — воскликнул Клаурис. — Это все знают и все молчат! Они только и ждут, что ты развяжешь войну, а потом можно будет обвинить тебя во всех грехах. Разве вы не видите? — обратился он к стае. — Он ищет выгоды только для себя! В конечном итоге он предаст и нас, и людей!

— Ты только что подписал себе смертный приговор, крысёныш, — незаметно для всех шепнул Рафур Клаурису.

— Выбирай же наказание для сына Ювестиана! — потребовал народ.

Рафур с вызовом уставился на альбиноса.

— Я? — растерялся Клаурис. — Я не умею наказывать. И не хочу. Но и по справедливости ведь нужно поступить…

Он ещё немного помедлил, бормоча под нос что-то невнятное, и продолжил.

— Если Рафур окажется хорошим вирфом и не предаст стаю, я попрошу не наказывать Милистаса. Значит — я получил за дело! Но если стая поймёт о недобрых намерениях нового вожака, они все будут изгнаны!

— Справедливо! — зло прошипел Ювестиан, сверля парнишку ледяным взглядом.

— Все? — переспросила Лива. — Значит, вся моя семья должна будет уйти вместе с Рафуром?

— Вы ведь заодно, — объяснил Клаурис. — И поддерживаете его больше всех. Значит, имейте смелость принять на себя такой риск. Хотя вы и так рискуете гораздо большим — жизнями своих сородичей.

— Ты пожалеешь о своих словах! — воскликнула Лива. — Не хочу больше ни слова слышать из твоего поганого рта! Дайте пройти! — растолкала она стаю и вылетела из дома советов.

— Собрание можно считать оконченным? — осведомился её муж.

— Да, — коротко ответил Рафур, указав рукой сородичам на выход. — Что смотришь? — ядовито прошипел он Клаурису, уловив на себе недобрый взгляд. — Твои мерзкие глаза так и напрашиваются на мои когти.

Клаурис ничего не ответил и молча вылетел с остальными. В опустевшем зале вместе с Рафуром остался только Зуртагаст.

— Чего тебе? — раздражённо бросил Рафур.

— Хочу в последний раз попросить тебя одуматься и не губить невинные жизни, — жалостливо пропищал старик. От былой стати не осталось ровным счётом ничего. За считанные часы он будто постарел на несколько десятков лет.

— И запереть девятерых вирфов на вечность в скалах? — усмехнулся Рафур.

— Мы можем придумать мирный выход из сложившейся ситуации! — настаивал Зуртагаст.

— Мирный? С людьми? — рассмеялся молодой вожак. — Бедняга, старость пожрала твой разум.

— Ты сам захлебнёшься в реках той крови, которую прольёшь!

— А ты сейчас захлебнёшься своей слюной! — хмыкнул Рафур. — И не доживёшь до того счастливого дня, когда я буду захлёбываться в крови.

— Ты мне угрожаешь? — насторожился Зуртагаст.

— Расслабься, старичок! Ты и без моей помощи улетишь в мир иной.

— Отравишь меня змеиным ядом? И спишешь на мою старость. Ты подлый и мерзкий! И скользкий, как твои обожаемые змеи. Да откроются глаза у наших братьев на твоё гнусное, чёрное сердце!

— Мне наскучил этот разговор, — отмахнулся Рафур. — Лучше я проведу остаток дня в компании моих «обожаемых скользких змей», чем слушать истерику обезумевшего старика. Всего наилучшего! — учтиво кивнул Рафур, изображая поклон, и оставил Зуртагаста наедине с каменными стенами.

Глава 5. Альбиноса больше нет.

— Я дома! — ступив на порог, сообщил Рафур своим домашним змейкам.

Услышав это, большая красная змея, спавшая на полу рядом с креслом, подскочила, широко улыбаясь, и громко забила хвостом по полу, как счастливый пёс, соскучившийся по хозяину. На голос Рафура приползли ещё три маленькие змейки: голубая, жёлтая и оранжевая.

— Мои хорошие! — радостно опустился на колени Рафур, и все четыре полоза ласково обвились вокруг его рук и шеи. Большая красная змея радостно лизнула его в нос холодным раздвоенным язычком.

— Папа вернулся! И очень устал! Эти гнусные святоши считают нас мерзкими и скользкими! Но мы им покажем! Мы им всем покажем! Да, мои солнышки? Они не знают, что мы ещё опаснее, чем они себе воображают!

Маленький Тима, вечно овивающий запястье хозяина, ехидно захихикал, прищурив глаза.

— Молочка хотите? Проголодались без меня?

Вирф кинулся к столу, взял глиняный кувшин и разлил молоко по блюдцам. Змеи ненадолго припали к молоку и снова устремились к хозяину с преданными, полными любви и нежности, глазами.

— На ручки хотите? Забирайтесь скорее! Вы, наверное, хотите погулять? Пойдёте гулять?

Змеи дружно закивали.

— Ну тогда полетели! — торжественно воскликнул Рафур и выпорхнул из дома с питомцами на руках. На двери легонько качнулся красивый венок из красных кленовых листьев, сосновых шишек и ягод рябины.

Отнеся змеек в лес, он вернулся в свой уютный домик и принялся что-то писать в маленькой толстой тетрадке.

Мебели в доме было мало, так как парень жил один. Зато на полках стояло много книг. На стене висели разных видов клинки и три лука.

Рафур с довольным видом весь вечер попивал чай с клюквой, рисовал на картах ближайших городов и леса какие-то схемы и делал записи в тетради.

У Клауриса же вечер прошёл куда менее радужно. Он сидел в доме один и, пытаясь отвлечься от грустных мыслей, хотел почитать волшебную книжку из библиотеки Энихира, чтобы во сне увидеть сказку вместо кошмаров, но его единственный бирм улетел раньше времени гулять. Всем своим видом светлячок показал, как тошно смотреть на униженного жильца комнаты и, издевательски хмыкнув, унёс с собой из дома весь свет. В кромешной тьме Клаурису оставаться не хотелось, потому он открыл дверь и стал любоваться чудесной ночью. А ведь ночи в Гальдрахейме необыкновенные! С каждой точки этого волшебного мира небо покрывали миллиарды звёзд! Да таких больших и ярких, что они походили на россыпи драгоценных камней. Вокруг Гальдрахейма совсем близко кружило четыре спутника, гигантские очертания которых были больше самых высоких гор. Все вирфы знали, как близко к волшебной планете расположены спутники, казавшиеся в небе огромными серебристо-голубыми ёлочными шарами, но никто не пробовал до них долететь. Всё же расстояние даже для самых сильных крыльев было очень большим. Поговаривали, что на них живут лунные коты, но что они из себя представляют, никто не знал. Только Милистас частенько говорил о том, что когда-нибудь обязательно долетит до одной из лун и подружится с лунным котиком.

Само ночное небо даже без крупных бриллиантов звёзд представляло из себя поистине завораживающее зрелище! Туманные дымки разных цветов с кружащим водоворотом искрящейся звёздной пыли укутывали его, словно одеяло. В разное время года туманные дымки, затягивающие небо, были разных цветов. В самые жаркие месяцы туманность приобретала глубокие сиреневые и фиолетовые цвета. Сейчас, осенью, когда деревья побагровели, на небе уже проступили вкрапления синего тумана. Звёздной пыли в это время искрится больше всего, а звёзды кажутся крупнее. Подсвеченными алмазами висят они над Молочной горой и её окрестностями. Поздней осенью туманность становится синей и голубой, а зимой преобладают зелёные цвета. Весна же раскрашивает ночное небо красными и оранжевыми цветами. Именно поэтому вирфы стали называть весеннюю туманность небесным огнём.

Клаурис лёг на полу у двери, свесив голову за порог, и молча любовался сказочным видом над головой. Даже после всех неурядиц он мог замечать вокруг то прекрасное, что для других казалось само собой разумеющимся. Сегодня ночное небо было ещё красивее, чем обычно, так как из любой точки Гальдрахейма наблюдался звёздный дождь — будто искры от только что разорвавшейся хлопушки новогоднего фейерверка медленно рассыпались над головой бриллианты звёзд, оставляя за собой искрящиеся хвосты. Энихир, светящийся изнутри нежным светом снующих по библиотеке бирмов, под падающими звёздами выглядел особенно сказочно.

Альерта же не находила себе места. Она сердцем чувствовала всю боль и отчаяние друга и боялась, как бы тот ни решил расстаться с жизнью этой ночью. Уговорив маму отпустить её на всю ночь присматривать за убитым горем другом, она полетела к его домику, держа в голове план по возвращению достоинства товарища.

Трепет её крыльев за весёлым пением беззаботных сверчков погруженный в свои горькие раздумья альбинос услышал не сразу.

— Как жизнь? — подбадривающе спросила Альерта, зависнув в воздухе напротив свесившейся головы друга. — Эдак ты до утра ползти будешь до края. Разбиться решил, а? — улыбнулась она.

— И бросить своих друзей? Как я могу?

— Вот и умница! — одобрила девушка ход его мыслей.

— К тому же я должен доказать всем, как они ошибаются на счёт Рафура и семейства Милистаса. А уж ради этого стоит и дальше пожить.

— Вряд ли они ошибаются на их счёт, — возразила девушка. — Думаю, все и так прекрасно понимают, что ничего хорошего от них ждать не придётся. Просто ждут войны. А там уж и самые трусливые будут готовы растерзать зачинщиков.

— Да, наверное, ты права.

— А я вот тут гостинцы тебе принесла, — показала она корзину, накрытую кухонным полотенцем. — Хочу покормить тебя. Долго я ещё буду рядом с тобой крыльями махать?

— Ой, прости! Прости! — подскочил Клаурис. — У меня сегодня мозг не варит совсем. Залетай. Только я без света сегодня. Мой светлячок улетел. И, как назло, ни одной свечи нет.

— Ничего, посидим с открытой дверью.

Она поставила на стол корзину и достала из неё кусочки горячего яблочного пирога и баночку земляничного варенья

— Мама испекла только что специально для тебя, — пояснила девушка.

— Передай ей огромное спасибо!

Горячий ароматный пар от пирога будто вернул к жизни бедного альбиноса. Он мгновенно повеселел, а щёки запылали здоровым румянцем.

— Знаешь, дружок, — обратился он к девушке, заваривая чай, — я теперь не буду так сильно переживать по поводу своей участи. Волосы отрастут, а настоящие друзья ценят меня не за внешность.

— Вот именно! — подхватила счастливая Альерта. — Ты ещё на соревнованиях по полётам обставишь этого бирюзового выскочку!

— Да мне это вовсе не нужно. Его ведь, с одной стороны, тоже можно понять. Он защищает отца.

— Ты во всех стараешься найти хорошее. Это очень достойное качество! Бесполезное, но достойное.

— О, да. Я и в Рафуре пытаюсь отыскать что-то доброе. Но его там нет и в помине. Знаешь, порой приходится спрятать поглубже свои добродетельные качества ради спасения друзей. Если сейчас мы не убедим стаю прислушаться к Зуртагасту и отвернуться от Рафура, беды не миновать. Одно то, что ему помогает семья Милистаса, уже обо всём говорит.

— Взрослые не послушают учеников. Нечего и пытаться, — печально вздохнула Альерта.

— А я всё же попробую. У нас есть Эстиус. Он обещал что-то придумать, чтобы Рафур взял его в свою армию добровольцем. Уж этот прохвост точно поможет вывести на чистую воду нового вожака с его бирюзовой свитой. Я лично мало знаком с Эстиусом, но о нём столько всего рассказывают!

— И все рассказы — чистая правда! — подтвердила Альерта, глотнув из чашки только что разлитый хозяином дома горячий душистый чай с горными травами. — Я даже лично видела, как он подпалил крылья директору школы! Ох и вопли стояли! И всё-то ему простили за эти жалостливые добрые глаза! — смеялась вирфийка, наслаждаясь вкусным чаем и приятной компанией. — К нему все тянутся, его все любят, — продолжала она, — и это вполне может сыграть нам на руку. Так что без веселья не обойдётся!

Альерта вдруг замерла, увидев в темноте на стене какие-то круги.

— Что это? — прищурилась она. — Я посмотрю? — и встала из-за стола с чашкой в руке, прихватив с собой кусок пирога.

— Это щиты, — ответил альбинос. — Я люблю их мастерить. Вообще-то оружие не по мне. Я не любитель мечей и стрел, да и вообще войны в любом её проявлении. А вот чувствовать себя под защитой хочется всегда. Мне никто никогда в жизни её не давал, даже родители. Они сами были от меня не в восторге, считали позором семьи. Даже мои опекуны лучше ко мне относятся.

— Как же так? — поразилась Альерта. — Неужели родители не понимали, что нет в этом твоей вины?

— Понимали, конечно. Но они хотели, чтобы я не только давал всем отпор, но и намеренно дрался со всеми, жестоко и беспощадно, чтобы хоть за что-то меня уважали. Чтобы боялись. Они хотели видеть во мне храброго героя легенд. А я не такой. Понимаешь? Не умею я нападать. Не умею и не хочу. Я уверен, что в мире должны царить любовь и гармония, а не насилие и жестокость. Потому я не гожусь в герои. Я — последнее живое существо во всём мире, про которого могут написать книгу или спеть песню. Такой слабый, ранимый зверёк, который не хочет быть сильным. Я всегда мечтал только о том, чтобы меня кто-то защищал. Я надеялся, что мой отец или мать станут наконец для меня этой защитой. Но все надежды были напрасны. И тогда я стал мастерить щиты. Ушёл с головой в это дело. Хотя я их никогда не применял, мне нравится само чувство, что у меня есть защита. Никто мне её не давал, поэтому пришлось самому создавать. Пора уж взрослеть, а я всё никак не вырасту.

— Выглядят очень достойно! — похвалила работу девушка. — У нас в стае только Норхи может такие делать.

— Вот этот — мой любимый, — указал Клаурис подруге на огромный овальный щит, выкрашенный тёмно-зелёной краской. — Он почти во весь мой рост. Иногда, когда я ложусь спать, я накрываюсь им, будто одеялом, и мне становится спокойней. Потому как я всё время чувствую себя в опасности. Каждый норовит сделать мне пакость, потому что я гадкий альбинос. А теперь ещё и эта причёска! — горько вздохнул Клаурис и провёл рукой по волосам. — У меня ведь волосы растут вдвое медленнее, чем у других вирфов. Больше дюйма за год они не отрастают. Такой вот я везучий.

— Знаешь, я тут подумала, — замешкалась Альерта, сев за стол и отодвинув чашку. — По поводу твоих волос… Ты видел когда-нибудь имригов?

— Волшебные серебристые кони из нашего леса?

— Ну да!

— Нет. Ни разу не видел. Говорят, что их там единицы, и увидеть их можно только ночью, и то, если сильно повезёт.

— Ну а если я знаю, где обычно по ночам спит один из имригов? Мне Фарфатис рассказал. Он часто спускается в лес за альмикой. Там и видел несколько раз имрига.

— Ничего себе! — восхитился Клаурис. — Хотел бы и я увидеть это величественное создание! Но какое отношение это имеет к моим волосам?

— У имригов очень длинная серебряная грива. И длиннющий пышный хвост. Если бы они одолжили мне пару прядей, мы вплели бы их тебе в волосы тонкими косичками. И ты спасён!

— Ты смеёшься? Ни один имриг не поделится с тобой ни единым волшебным волоском!

— Ну, а если взять без спросу?

— Срезать у него гриву, как Милистас — мои волосы? Ты с ума сошла! Это верная смерть! Мне родители рассказывали, как имриги со скоростью молнии опутывают любого прядями своей длинной гривы и хвоста, как паутиной, а потом убивают! Убивают каждого, кто на них покушается.

— Ну а если очень-очень осторожно? Я попробую. Может быть, удастся с ними договориться.

Она встала из-за стола и шагнула к порогу.

— Не смей! — взвизгнул Клаурис, схватив подругу за руку. — Моя честь не стоит твоей жизни!

— Да я не в лес! — рассмеялась Альерта. — Мама попросила залететь домой. Она что-то ещё готовит для тебя. Я надолго не задержусь.

— Врёшь! — не поверил Клаурис. — Ты в лес собралась! А там помимо имригов могут быть и похлеще опасности. Ты и до волшебного коня не доберёшься, как тебя схватят люди и наденут браслет на руку.

— Ты можешь просто довериться мне? — обиделась девушка. — Забудь ты про этого коня! Нет, так нет. Я просто предложила. Мне надо к маме. Я вернусь с новым гостинцем. Ты должен мне верить! Иначе в чем заключается наша дружба?

— Ну хорошо. Не пугай меня так больше. И возвращайся поскорее. Я не буду ложиться спать.

— Да! Дождись меня! — задорно ответила девушка и, похлопав друга по плечу, упорхнула в сторону своего дома.

Дозорные в количестве двадцати вирфов, которых выставил Рафур для слежения за подножием горы и стволом Энихира, наблюдали только за тем, что могло показаться в темноте из чащи. До тех же, кто спускался в лес, никому не было особого дела.

Альерта убедилась, что Клаурис её не видит, и взмыла вверх. К лесу пришлось лететь на большой высоте, чтобы миновать дозорных. Небо не охранялось, так как неприятностей ждали только от людей, а крылья они пока отращивать не научились. Пролетев под звёздами две мили и найдя глазами то место, где, по словам её краснокрылого одноклассника Фарфатиса, спал по ночам волшебный конь имриг, она медленно опустилась в зелёную тьму и легонько присела на ветку дерева.

У девушки перехватило дыхание от изумления. На мягкой траве рядом с кустами альмики мирно дремал огромный конь. Даже ночью среди густо растущих деревьев его хорошо было видно, ведь лоснящаяся серебристая шерсть сияла, как снег на солнце. Серебряным ливнем ниспадали на землю длинные пряди гривы, трёхметровый хвост сверкающей волной лежал на траве.

Альерта осторожно вынула из ножен короткий кинжал и бесшумно опустилась прямо к ногам имрига. Она медленно и аккуратно взяла в руку серебряную прядь гривы, но даже не успела занести над ней клинок. Грива, словно живая, мгновенно сковала шёлковыми путами её руки, и конь проснулся. Он открыл глаза, и девушка застыла в оцепенении. Ничего красивее этих глаз она не видела в своей жизни. Голубые, глубокие, как океан, и таинственные, как сама легенда об этих прекрасных созданиях. Даже синева осеннего ночного неба над Молочной горой не могла сравниться с волшебной красотой этих глаз.

— Что тебе нужно? — услышала Альерта у себя в голове тихий усталый голос, хотя конь не шевелил губами и рта не открывал.

— Простите! Простите меня! — взмолилась испуганная девушка. — Я не со злыми намерениями! Уверяю вас! Не одолжите ли мне несколько своих серебряных прядей? Моему другу злой мальчик отрезал волосы, и теперь он похож на девочку! А это позор для вирфов! Я вплету ему эти пряди в волосы, и он снова станет похож на мальчика. А он очень хороший парень! Но такой несчастный! Простите! Простите меня! Не убивайте меня, умоляю! — со слезами просила девушка, тысячу раз пожалевшая о том, что не послушала Клауриса.

— Значит, ты из стаи нашего друга Рафура? — спросил голос.

— Именно! Он наш вожак. Правда, никому не говорил, что дружит с вами. Впрочем, об этом можно было догадаться, судя по тому, сколько времени он проводит в лесу.

— А этот мальчик, для которого ты хочешь взять мою гриву… Кто он?

— Это альбинос Клаурис с Бронзовой горы. Он сирота. Его родители погибли, и теперь он живёт с нами. Он мой одноклассник.

— У нашего друга Рафура тоже давно нет родителей, — печально пробормотал конь. — Жаль, очень жаль твоего товарища. Хорошо, я дам тебе свои серебряные пряди. Моей силы от этого не уменьшится, а несчастному парню пригодится. Можешь срезать, сколько нужно. Завтра же ночью всё срезанное на моей шее вновь обретёт свою длину, поэтому можешь не скромничать.

Руки девушки тут же были освобождены от пут, и клинок осторожно резал прядь за прядью, пока губы Альерты неустанно благодарили волшебного коня за столь щедрый дар.

Когда она закончила и спрятала срезанную гриву в сумку на поясе, конь встал и легонько поклонился.

— Если вам нужна будет помощь, вы знаете, где меня найти. Друзья Рафура — мои друзья.

— Благодарю! — низко поклонилась Альерта, не решившись рассказать, что никакие они с Рафуром не друзья. Если бы конь знал, что помогает врагам своего лесного друга, то, наверное, не выйти ей из леса живой.

Вихрем помчалась она к домику Клауриса и влетела в распахнутую дверь. Клаурис лежал на кровати и с довольной улыбкой поднялся, предвкушая новое угощение от мамы подруги.

— Я их достала! — восторженно выдохнула Альерта.

— Кого?

Она открыла сумку и вынула серебряные нити, сияющие в темноте.

— Вот! Это грива имрига!

— Это шутка? — вытаращил глаза Клаурис. — Как же так?

— Не сердись, что я тебя обманула, но так было надо! Имриг меня схватил, но, когда я рассказала, зачем мне его грива, он разрешил мне взять её. Оказывается, Рафур у имригов чуть ли не в братьях ходит. Вот конь и отдал свою гриву, так как подумал, что мы с Рафуром друзья. Видать, вранье это всё про мудрость имригов

— А если это ловушка?! — разволновался альбинос. — Что, если Рафур всё подстроил? Вдруг эти волосы только погубят меня!

— Да брось! Откуда Рафур мог знать, что мне взбредёт в голову достать для тебя волосы у существа из древних легенд? Да и он опытный охотник. Захочет тебя погубить — никакие колдовские существа ему для этого не понадобятся.

— Ну да, ты права. Но я всё равно побаиваюсь немного.

— То есть я зря рисковала жизнью? — грозно взглянула девушка, и Клаурис тут же её успокоил.

— Ну что ты! Я просто волнуюсь! Ведь это грива сказочного существа, про которого мне в детстве читали книжки. Это так… торжественно что ли…

— Садись-ка! — указала Альерта на деревянный табурет за кухонным столом, и Клаурис послушно сел. — Поворачивайся спиной, сейчас я буду делать из тебя красавца! Волосы очень длинные! Будут тебе почти до колен. Хотя, в косичках, наверное, покороче. Сейчас узнаем!

Она села рядом с другом на второй стул и достала из сумки маленькую деревянную расчёску. Причесав Клауриса, Альерта медленно, прядь за прядью, сплетала серебристые нити гривы имрига с белыми тонкими волосами альбиноса. Косички было решено плести совсем тонюсенькие, чтобы волосы выглядели естественно.

— Придётся плести косы по всей длине, — сетовала юная парикмахерша, — иначе, если сделать косички только у корней, всё будет топорщиться, и ты будешь выглядеть смешно.

— Тебе виднее, — улыбнулся Клаурис. — Девушки лучше разбираются в красоте.

Волшебных конских волос было так много, что Альерта плела другу мелкие косы ещё часа три. За дверью уже померкли ночные краски, и приближался рассвет. Клаурис начинал засыпать, а Альерта продолжала ловко перебирать пальчиками сквозь полуоткрытые веки, мучительно пытаясь отогнать от себя сон. В домике стало немного светлее с приближением утра, но свет, казалось, действовал усыпляюще.

— Вроде готово! — зевая, отчиталась Альерта.

— Отлично, — еле слышно буркнул Клаурис, — надо поспать хотя бы часок, иначе в школе уснём и свалимся с горной скамьи.

Внезапно вернулся светлячок и принёс с собой непривычно яркий для уставших глаз вирфов свет.

— Как не вовремя! — заворчала Альерта и прикрыла глаза ладонью. С Клауриса слетели все остатки сна, когда Альерта неожиданно вскрикнула, свыкнувшись с новым освящением и взглянув на друга.

— Что такое?! — испугался Клаурис.

— Что с тобой?! Что с тобой?!

— Со мной всё в порядке! — растерялся вирф. — Что не так?

— Ты стал похож на имрига!

— Что? Я похож на лошадь?! У меня лошадиная морда?! — едва не теряя сознания от ужаса завопил Клаурис.

— Нет же! Крылья! Твои крылья! И глаза! О, боги! Как же так?!

Перепуганный Клаурис кинулся к старому зеркалу и едва не упал в обморок от увиденного.

Из зеркала на него смотрел парень с бездонными голубыми глазами, серебряными волосами и такими же серебристыми крыльями. Перья сияли нежным отблеском в тон косичкам, а глаза были такими красивыми, что Клаурис не узнал сам себя.

— Не может быть, — прошептал он в изумлении. — Как же это понимать?

— Имриг подарил тебе свою силу! — восторженно вынесла вердикт девушка. — Ведь он же сам отдал тебе свои волосы и сказал, что мы его друзья. И что можем обратиться к нему за помощью.

— Я не пойду спрашивать у него, что это означает! А вдруг всё это пропадёт?

— Не должно! Конь бы не сделал такой подлянки. Какой ты красивый! О, боги! Какой же ты красивый! Красивее Милистаса!

— Я больше не альбинос, — не веря своему счастью прошептал Клаурис, протирая ладонью зеркало. — Я больше не альбинос… Я больше не альбинос, Альерта!!! — радостно завопил он, бросившись обнимать свою спасительницу. — Ты волшебница! Волшебница!

— Да я-то что? Это всё волшебный конь, — смущённо улыбнулась вирфийка.

— А кто всё это придумал, а? Кто рисковал жизнью ради меня? Ты лучший друг на свете! Я сделаю всё, чтобы тебя не коснулась эта проклятая война!

— Каким же образом, дружочек?

— Я не знаю, тут надо подумать. Но Рафуру и семье Милистаса не удастся погубить нас! Мы должны их остановить.

— Ты прав! — поддержала его подруга. — Эти вирфы явно затеяли войну не ради спасения наших пленников.

— Нужно поговорить с Зуртагастом.

— Хорошая идея! — согласилась Альерта. — Он очень любит стаю и поможет нам спасти как можно больше жизней.

— Точно! Ты, как всегда, права!

— Ну что ж, поспать, я так понимаю, нам уже не удастся, тогда нужно выпить горячего чаю.

— Да! С вареньем твоей мамы!

— Отметим твоё перерождение. Нет больше альбиноса, над которым все смеялись. Теперь есть только шикарный красавец с волшебными волосами!

Друзья заварили чай и долго обсуждали за столом имригов и все дивные чудеса, произошедшие с ними этой ночью. Клаурис был в восторге от своих густых и длинных волос-косичек, отливающих серебром. Проверяя, насколько они мягкие, Клаурис рассыпал их по кухонному столу и положил на них голову.

— Как подушка! — блаженно пролепетал он, закрыл глаза и тут же заснул.

Альерта из любопытства придвинулась поближе и тоже положила голову на серебряные косы, мягкость которых и её погрузила в сладкий сон.

Глава 6. Волшебная сила имрига.

Солнце обогнуло половину Северного хребта, прежде чем друзья проснулись и поняли, что проспали.

— Надо срочно в школу! Вставай! — растолкала Альерта Клауриса, больно ткнув локтем в бок.

— Мы проспали? Вот ведь досада! А как же я объясню свой внешний вид?

— Скажем правду! Пусть все обзавидуются!

— Опять меня вся стая будет обсуждать! — сетовал парень. — Как же я этого не люблю.

— Ничего, ничего, — успокоила его подруга, — теперь-то с восхищением обсуждать будут. Полетели скорее!

В школе уже было время обеда. Погода стояла тёплая, а потому все учащиеся вирфы слетались на обед в природную столовую на открытом воздухе. На самом плоском участке вершины Элгорда в такие тёплые осенние деньки разбивали столовые прямо на траве.

Территорию столовой ограждал низкий заборчик из узеньких деревянных брусьев, выкрашенный белой краской и увенчанный шапками плетущихся жёлтых роз. В столовой стояло много столов: по одному на каждый класс. Они делались из очень толстых деревьев, которые распиливали вдоль на две части. Каждую такую половинку опрокидывали плоской стороной наверх, а внизу устанавливали опоры, чтобы бревно не покатилось. Лавками служили толстые поваленные деревья, поросшие мягким мхом. А вокруг некоторых столов «росли» пеньки, служившие стульями. Вся посуда в школьной столовой была сделана из прозрачного, как слеза, горного хрусталя, а столовые приборы — из серебра.

Когда Клаурис и Альерта примчались на школьную гору, обеденное пиршество было в самом разгаре. Обеду в школе вирфов отводился целый час, поэтому ученики, не торопясь, ели и пили, общаясь между собой и веселившись от души. Впрочем, не только ученики, но и преподаватели. За преподавательским столом сегодня стоял особенно дикий хохот — Велирэйн с Вилли на плече рассказывал коллегам забавные истории, так что все пребывали в отличном расположении духа и, казалось, не придавали должного значения надвигающейся войне.

Школьный повар, добрейшей души мужчина по имени Валегорт, интересовался у сородичей, как им понравилось сегодняшнее меню, порхая между столами на шикарных крыльях, цвет которых походил то ли на лосося, то ли на варёную креветку, в общем — на что-то морское и очень вкусное.

— Вале, жареные на костре помидоры просто изумительны! — похвалил его директор школы Веор — крепкий вирф лет сорока пяти с крыльями цвета болотной тины.

— А грибы в сметанке как вам? — беспокоился повар. — А жаркое с сыром?

— Всё бесподобно, господин Валегорт! — раскланялся Милистас. Он пребывал в изумительном настроении, поскольку был уверен, что Клаурис не появился на уроках из-за своего позора и небось плачет дома у зеркала, разглядывая свои белёсые обрубки.

— Кушайте! Кушайте, мои дорогие! — светился счастьем повар и торопил помощников, чтобы не зазевались и скорее подкладывали добавки, а грязную посуду уносили к бочкам с водой.

Одноклассники Клауриса о чём-то оживлённо спорили, потягивая из хрустальных фужеров клюквик, традиционный напиток вирфийской школы. Его готовили из клюквенного лимонада, сливочного мороженого, имбиря и корицы. Милистас как нельзя кстати поперхнулся клюквиком, когда увидел спускающегося за стол на сияющих серебряных крыльях Клауриса, в коем никак нельзя было узнать тусклого альбиноса.

Мгновение спустя вершину горы будто отрезало от мира и любых посторонних звуков. От шока, казалось, умолкли даже птицы и сложили крылья последние жужжащие осенью насекомые.

— Клаурис, это ты? — осторожно всматриваясь в серебряного вирфа, тихо спросил Слаунир.

— Я, — едва слышно прошептал бывший альбинос.

— Что за чудеса происходят в твоём классе? — обратился к Слауниру директор школы.

— Я сам это вижу впервые, — растерялся Слаунир.

— Сначала в твоём классе мальчику срезают волосы, — завёлся директор, — а теперь его будто полили расплавленным серебром! Ты вообще-то его классный руководитель и должен интересоваться жизнью мальчика!

— Что всё это значит? — завизжал Милистас. Он был так обескуражен и зол, что руки тряслись, выплёскивая клюквик из фужера.

— Так получилось, — прошептал Клаурис, пряча взгляд. Привлекать к себе внимание всей школы ему явно не хотелось.

— Понимаете, — решила взять на себя все объяснения Альерта, — Клаурис не мог оставаться с женской причёской. А волосы у него растут очень медленно. Поэтому мы решили заплести ему косички из гривы имрига…

Она ещё что-то начала говорить, но все слова потонули в громоподобном всплеске эмоций и криков всех присутствующих.

Клауриса окружила целая толпа негодующих школьников, сквозь которую Слаунир смог пробиться, лишь издав пронзительный крик, от которого у непослушных вирфов заложило уши, и они мигом расступились, пропуская учителя.

— Ты взял гриву у Имрига? — бросил Слаунир на Клауриса суровый взгляд.

— Это я! Я взяла! — загородила его Альерта. — Он был против. Он не виноват. Если это так плохо, то накажите меня! Но я не могла оставить его с женской причёской. Он мой друг!

— Разве вы не знаете, что это очень опасные существа? — грозно сверкнул глазами их классный руководитель. — Каким образом вы достали эту гриву?

— Я спустилась в лес и…

— Спустилась в лес?! — взорвался Слаунир. — В то время, когда люди ведут на нас охоту? Да ты с ума сошла, Альерта! Ты хоть представляешь, какой опасности ты могла себя подвернуть? И всех нас!

— Этого больше не повторится! — заверил Клаурис. — Господин Слаунир, не наказывайте нас, прошу!

— Что с твоими глазами? — вскочил с места Милистас, трясясь от гнева.

— А это те самые голубые бездонные глаза, за которые ты пообещал меня уважать, — улыбнулся Клаурис во весь рот, едва сдерживая издевательский смешок. Всё его нутро ликовало от того, что он утёр-таки нос своему обидчику.

— Уважать тебя? — задыхался от ярости Милистас, раздувая ноздри, словно обезумевший бык. — Ещё чего! Это нечестное колдовство! За что тебе такое подарено? А эти твои волосы — фальшивка, да и только!

Он хотел схватить Клауриса за волосы и вытянул вперёд руку, но серебряные косы за доли секунды, как синхронно бросившиеся на добычу змеи, взметнулись навстречу бирюзовокрылому вирфу, обвились вокруг его рук и тела и с силой отшвырнули на несколько метров назад, приведя в ужас всех присутствующих, включая и самого обладателя волшебных косичек.

— Он колдун! Он колдун! — завопил Милистас, вставая и потирая ушибленное плечо, едва сдерживая слёзы от обиды и бессилия.

— Как это понимать? — бросился к Клаурису директор школы. — Так умеют только имриги. Я видел однажды одного и лишь чудом остался в живых! Хвала богам! Они дали мне быстрые и сильные крылья! Только благодаря им я спасся. Это злое существо! Очень злое! Если оно наградило тебя своей силой, то ждать нам от тебя только беды!

— Но ведь я не злой! — почти плакал Клаурис. — Я сам не знаю, как так получилось! Я не хотел! Я вообще не знал, что умею так! Видимо, это защитная реакция. Ведь он хотел напасть на меня! А я не причиню никому зла! Вы ведь знаете! Знаете!

— Как вы вообще нашли имрига? — допытывался Веор.

— Это я посоветовал Альерте, — встал из-за стола Фарфатис. — Я знал, где спит по ночам один из имригов. Я там ягоды собираю. Так что это я Альерту надоумил. Если кого и наказывать, то меня.

— Прекратите вы оба! — рассердился Клаурис. — Герои выискались! Я ношу эти волосы, и только мне за них отвечать!

— Как же тебе удалось взять гриву у этого чудовища? — не обращая внимания на Клауриса, допрашивал Альерту директор школы.

— Я просто попросила. Объяснила ситуацию. Рассказала, что Клаурис сирота. А конь сжалился над ним.

— Какие высоконравственные кони водятся в наших лесах! — злобно усмехнулся Милистас. — Так мы тебе и поверили, что волшебный конь отдал свою гриву, пожалев маленького несчастного вирфёнка! Вы нас за идиотов держите?

— Альерта? — вопросительно уставился на школьницу директор Веор.

— Ну… Э… — мямлила под нос ученица, боясь сказать правду.

— Говори! — потребовал Слаунир.

— Ну, в общем, понимаете ли, — переступала она с ноги на ногу, нервно теребя сумочку на поясе, — в общем, этот имриг дружит с Рафуром. И он принял нас за его друзей, раз мы в одной стае…

— Конь жестоко просчитался! — залился смехом Эстиус, всё время порхавший сверху над столпившимися собратьями. — А говорят, что это мудрые создания.

— Очень мудрые! — послышался позади толпы голос Рафура, давно наблюдавшего за происходящим у забора с розами.

Он изящно перелетел через ограду и остановился рядом с директором.

— Рафур, как ты вовремя, — пожал ему руку директор, — вот ты и прольёшь нам свет на всё это безобразие.

— Разумеется, — согласился молодой вожак. — Для начала скажу, что не стоит недооценивать имригов. Они очень мудры. Просто им плевать на наши распри. Им нет дела до того, кто добрый, кто злой и кто какие цели преследует. Все вирфы, как и я, уважают лес и не причиняют зла волшебным коням. И потому мы все являемся для них добрыми товарищами. Они никогда не нападают просто так. Любые агрессивные действия с их стороны могут быть только в целях самозащиты. Не стоит считать их злыми. Да, они очень опасны. Но опасны лишь для тех, кто сам пришёл к ним со злом. Я много времени провожу в лесу и общаюсь с ними. Это необычайные создания!

— Значит, Клаурис не опасен для нас? — облегчённо вздохнул Слаунир.

— Разумеется, нет. Даже полезен. Его дар пригодится.

— Но он напал на меня! — завизжал Милистас. — Ты это видел, Рафур?

— Он защищался. Обычная реакция имрига. Волшебство теперь в нём самом. Малышу-альбиносу крупно повезло. Альерта наткнулась на единственного имрига в лесу, который может пожертвовать кому-то свои волосы. Других и под пытками не заставить. Но больше никому так не свезёт, если кто-то уже помышляет пробраться в лес за волосами для себя любимого. Ибо поделиться с кем-то своей силой имриг может лишь раз в сто лет.

— Защищался? — возмутился Милистас. — Да он же сам меня задирал! Ты же слышал.

— Он всего лишь припомнил тебе твоё обещание. Которое ты не сдержал. Больше так не делай. Расступитесь, дайте взглянуть на счастливчика! — скомандовал вожак, и вирфы мигом отпрянули от Клауриса на целый взмах крыльев. Но за столы никто сесть не торопился, все продолжали стоять в кругу, наблюдая за Рафуром.

— Волшебно! — прошептал Рафур, глядя в голубые глаза Клауриса, не обращая внимание на его смущение, будто разглядывая красивую вещь, а не живого вирфа.

Он медленно обошёл вокруг Клауриса, восхищённо ощупывая серебряные косички, и остановился у него за спиной.

— Настоящая лесная магия! — восторженно шептал он себе под нос, с благоговением поглаживая тонкими пальцами мягкие перья, отливавшие на солнце драгоценным металлом.

— Ты меня пугаешь! — разнервничался Клаурис, не ожидавший такой реакции от своего недруга.

— Верно, верно! — усмехнулся Рафур, продолжая расхаживать за спиной Клауриса и разглядывать серебряные перья.

— Не смотри на меня так! — не выдержал напряжения Клаурис. — Влюбился что ли?

Но едва по столовой успел прокатиться всеобщий смешок, как его оборвал дикий крик боли — Рафур всадил в спину Клаурису короткий клинок по самую рукоять.

— Что ты делаешь?! — бросился к нему Слаунир.

— Спокойно! — остановил его Рафур, преграждая путь угрожающе выставленным окровавленным клинком, вынутым из тела Клауриса. — Мне нужно кое-что проверить! Вот, взгляните сами! — и указал на рану.

Тут же все вирфы взмыли и метнулись за спину Клауриса, понимая, что волшебство на сегодня ещё не закончилось. Повскакивали со своих мест даже те, кто сидел за столом, включая Милистаса. И каждый раскрыл рот от изумления, ведь такого зрелища ни один вирф ещё не видел. Рана Клауриса затянулась прямо на глазах у изумлённой публики.

— Что? Что всё это значит? — крутился Клаурис, пытаясь заглянуть себе за спину и увидеть рану. — Почему боль пропала?

— Рана затянулась! — ответила Альерта.

— Но как? Как ты узнал? — уставился на Рафура ошарашенный директор Веор.

— У имригов затягиваются все раны, — объяснил вожак.

— Но об этом не говорится ни в одной легенде! — запротестовал Велирейн. Но Вилли на его шее не выглядел удивлённым. Взгляд у полоза был такой, будто он знал обо всём лучше Рафура.

— В легендах об этом не сказано, потому что об этом никто не знает, — пояснил вожак. — Много вы знаете воинов, сумевших ранить имрига?

— От него улететь бы успеть, какое там ранить! — в сердцах воскликнул Веор.

— Вот именно! — подтвердил Рафур. — Об этой особенности знают только сами кони и некоторая лесная живность. Ну и я.

— Чудеса-то какие сегодня, ребята! — радостно воскликнул добрый повар. — Давайте-ка все к столу! Рафур, мальчик мой, я с самого твоего выпуска не угощал тебя вкусненьким! А ведь ты всегда любил мою стряпню!

— С превеликим удовольствием, господин Валегорт!

— Садись-ка с нами, дорогой, покушай, выпей клюквика! Сегодня на десерт твоё любимое мороженое с кленовым сиропом. Будешь?

— О, конечно! — обрадовался Рафур и глаза его засветились, как у ребёнка.

Вожака пригласили за преподавательский стол и поставили перед ним фужер с клюквиком и блюдце с мороженым.

— А Вы разве не посидите с нами? — с досадой спросил Рафур у Валегорта.

— Да я ведь просто повар, — смутился вирф, на лету натирая салфеткой серебряную ложку.

— Не просто повар, а лучший в мире повар! — торжественным тоном провозгласил Рафур. — Хватит вам хлопотать, ваши помощники и сами всех накормят. Садитесь, выпейте с нами клюквика, уважьте товарищей.

Цвет щёк Валегорта от смущения стал неотличим от цвета его коралловых перьев. Он в сомнении помахал крыльями над свободным пеньком и, наконец, сел рядом с Рафуром за преподавательский стол. Его помощники тут же прилетели с хрустальными тарелками и серебряными приборами.

— Мне право, так неловко, — улыбался повар, пока ему накладывали мороженое.

— А почему это вы, мои дорогие учителя, никогда не приглашали нашего горячо любимого Вале посидеть вместе с вами? — с укоризной переводил взгляд Рафур с одного преподавателя на другого.

— Да я как-то… Ну… — не нашёл ответа директор.

— Вот, что у тебя за талант, — прошептал повар, наклонившись к молодому вожаку, — даже преподавателей с директором не затруднился посрамить без единого грубого слова.

— Вырастили интеллигента на свою голову, — пробурчал себе под нос Веор.

Зелёный полоз вожака сполз с запястья хозяина и переместился на край стола, где вместе с Вилли они стали перешёптываться на своём, ведомом лишь змеям, языке. По-видимому, беседа была приятной, и они много шутили, потому что с их мордочек не сползали улыбки, и время от времени змейки заливались забавным звонким хохотом.

Рафур вежливо отказался от предложенного печенья, но, когда узнал, что оно с имбирём, с горящими глазами взметнул ввысь и отнял у помощника повара тарелку со сладостями, и радостный, как ребёнок, уселся на своё место, блаженно вдыхая аромат имбирного печенья, растеряв всю свою важность. Клаурис же при виде этой милоты поругал себя за то, что в его мозгу невольно зародилась симпатия к вожаку.

Эстиус нервно тыкал в мороженое ложкой, превращая его в сладкую жижицу. Ему не терпелось предложить Рафуру себя в качестве боевого проводника, но нарушать мирную беседу преподавателей было бы слишком невежливо. Велирэйн снова травил байки, а расчувствовавшийся Валегорт вспоминал школьные годы Рафура.

— Ты всегда был таким молчаливым, — ностальгировал повар, — вечно сидел в углу с книжкой, ни с кем не общался.

— Ещё бы, — прошептал Фарфатис Клаурису, услышав речи повара, — ни с кем не будешь общаться, когда всех ненавидишь. Вырастили вежливую сволочь и радуются.

— Ну, может он не такой и плохой? — зародилась в Клаурисе надежда. — Он угрожал мне на собрании, а сейчас так рад моему перевоплощению.

— Недобрая эта радость, — возразил Фарфатис. — Помяни моё слово. Всё это закончится для тебя не самым радужным образом. Злые мысли у него в голове.

Клаурис не ответил. Он сверлил Рафура взглядом, тихо ненавидя себя за то, что в каждом пытается отыскать что-то хорошее. А Рафур беседовал с поваром с такой искренней детской улыбкой, что Клаурис позабыл и его угрозу, и мысли о том, что новый вожак погубит всю стаю.

Вдруг до его уха донеслось его же имя со стороны преподавательского стола, и Клаурис стал прислушиваться ещё сильнее.

— А что же Клаурис? — спрашивал вожака господин Рэнуэл — преподаватель по боевой подготовке, обладатель ярких крыльев сочного апельсинового цвета. — Ты говорил, что в своём новом образе он может быть нам полезен.

— Я как раз собирался вам поведать, — отодвинул Рафур в сторону блюдце из под мороженого, низко поклонившись повару и горячо поблагодарив за угощение. — Эй, серебрик! — окликнул он Клауриса. — Я забираю тебя с собой в поход.

— Что? — возмутились учителя. — Он же ещё ребёнок.

— Ребёнок, не боящийся ранений! — подметил Рафур.

— Это почему? — растерялся Клаурис и подпрыгнул на пеньке. — Зачем? Я не хочу с тобой никуда идти!

— Как это зачем, моя маленькая глупышка? — улыбался Рафур во весь рот. — Будешь летать впереди всех и принимать на себя вражеские стрелы, если таковые будут. Быть в авангарде — это большая честь. Нарекаю тебя живым вирфийским щитом! — гордо провозгласил он и злорадно рассмеялся.

— Живым щитом? — негодовал Слаунир. — Рафур, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Ему всего пятнадцать!

— Что и требовалось доказать, — процедил сквозь зубы Фарфатис, устремив на Клауриса сочувствующий взор, в котором явно читалось: «Я же говорил!»

— Рафур, ты не можешь возлагать на мальчика такую ношу! — запротестовал Велирэйн.

— Эта ноша спасёт жизнь другим вирфам, которые будут следовать за ним, — объяснил вожак, мгновенно посерьёзнев.

— Но он же школьник! — упирался преподаватель медицины.

— Закончит школу позже, не умрёт, — отрезал Рафур. — Я его забираю. И точка.

— Значит, я буду принимать на себя стрелы, а остальные будут прятаться за мной? — завопил Клаурис.

— Именно! — вновь повеселел вожак.

— Хорош предводитель! — кричал Клаурис, выскакивая из-за стола. — Ты трус! Просто трус! Вот ты кто!

— Уймись, истеричка! — остановил его Рафур. — Я забираю тебя в поход, и это не обсуждается!

— Я ненавижу тебя! — кричал Клаурис. — Ненавижу! Я всем докажу, что ты хочешь предать нас!

— Буйные какие у вас ученики, — поморщился вожак, обратившись к Слауниру и косясь на Клауриса, как на что-то мерзкое и дурно пахнущее. — Вы бы их воспитывали построже.

— А вот ты его и воспитай! — вынес вердикт Слаунир. — Твоя воля, забирай ученика. Думаю, в твоих словах есть смысл. Приняв на себя первый удар, его боль спасёт кому-то жизнь.

— Как вы слепы! Как же вы все слепы! — в сердцах воскликнул Клаурис.

Альерта сидела ни жива, ни мертва.

— Как же так? — утирала она слёзы салфеткой. — Ведь он же погубит тебя. Не ходи с ним! Не ходи!

— А вот пойду! — вдруг решил Клаурис. — Пойду и всем докажу! Всем всё докажу!

— Успокойся! — толкнул его подлетевший Эстиус. — Не кричи, всё надо делать по-хитрому, — шепнул он Клаурису на ухо.

— Рафур! — крикнул он и, перелетев через столы, потянул вожака за руку.

— Я слушаю, — встал тот, недоуменно озираясь.

— Я хочу в твою армию вместе с Клаурисом.

— Исключено, — возразил вожак. — Ты ещё школьник. Хоть и заканчиваешь последний класс. У Клауриса преимущество в том, что его невозможно убить ни стрелой, ни клинком. Это мне пригодится. А в чём твоё преимущество перед взрослыми вирфами? Почему я должен рисковать жизнью ребёнка?

— Я не ребёнок! — обиженно воскликнул Эстиус.

— Да и у тебя выпуск на носу, — продолжал Рафур. — Последние экзамены сдавать весной. Твои мраморные крылья должны побороться за честь классов с боевым уклоном.

— Мне не нужны эти экзамены!

— Да ведь ты всю свою школьную жизнь к ним готовился! — непонимающе воскликнул Рафур. — Ты ведь лучший из всех бойцов школы! Ты даже на каникулах тренируешься. Мне многое про тебя рассказывали. Ты очень храбрый. И отзывчивый. Тебя все любят. Я не имею права рисковать твоей жизнью. Мы не на танцы летим. Миссия опасная. Я не могу гарантировать, что все вернутся живыми и невредимыми. Разве что Клаурис уцелеет уж точно. Хотя… Его можно задушить. Или утопить.

Клаурис вздрогнул и нервно заёрзал на пеньке.

— В том-то всё и дело! — пустился в разъяснения Эстиус. — Я всю жизнь только и делаю, что тренируюсь. Со стрелами да мечами. Да, я мечтаю быть лучшим из лучших в боевом деле. Но какой в этом толк, если всю жизнь только упражняться? Ведь это же моё призвание! Да я буду счастлив погибнуть на войне за свою стаю, чем прожить всю жизнь, тренируясь в том, чего не смогу применить на деле. А сейчас у меня есть настоящая возможность применить свои навыки. Мне нужен реальный бой! А не пожизненные тренировки! Что толку в этих экзаменах? Потешить своё самолюбие? Я тебе не Милистас!

— Эй! — вскочил Милистас. — Придержи язык!

— А что я не так сказал? У нас разные цели! Я хочу воевать за честь своей стаи, потому и тренируюсь так много. Это не ради экзаменов и не ради популярности. А ты борешься всю жизнь за звание лучшего лётчика! И что же? Сидишь здесь и прячешься, как червяк, за крыльями своего отца! Почему ж ты сам не вызываешься на войну?

— Умерь свой пыл! — остановил его Рафур. — Если я буду брать каждого добровольца, со мной пойдут одни малыши. А это исключено. Так что из школьников со мной идёт только Клаурис.

— Не надо брать всех! Возьми меня! — взмолился Эстиус. — Пойми же ты, это моё предназначение в жизни! Я должен! Я должен пойти с тобой!

— Ты можешь погибнуть.

— Я это понимаю. Прекрасно понимаю! Мне уже семнадцать. Я не ребёнок! Давно не ребёнок! Я не пойду больше в школу! Слышишь? Не пойду! Или ты возьмёшь меня с собой, или я полечу без твоего согласия. Буду следить за вами! Буду рядом и буду помогать.

Рафур посмотрел на Эстиуса с большим уважением. Перед ним стоял не школьник, а настоящий воин.

— Пусть твои родители скажут мне, что отпускают тебя со мной. Только в этом случае будет по-твоему.

— Я их уговорю! Я мигом! — радостно воскликнул Эстиус и кинулся в сторону Молочной горы.

— Учебный день ещё не окончен, юноша! — прокричал ему вслед Рэнуэл, но мраморные крылья уже превратились в маленькую, почти невидимую точку.

— Ох, ну до чего своенравный парень! — негодовал преподаватель боевых навыков. — Ты его береги, Рафур! Это моя гордость! Мой лучший ученик за всю мою преподавательскую деятельность. Не в обиду тебе будет сказано. Ты, конечно, тоже был великолепен и блестяще справлялся со всеми заданиями, но такого энтузиазма, как у Эстиуса, я ещё ни у кого не видел. Этот парень своим рвением и упорством сметёт всё на своём пути!

— Тогда не беспокойтесь за него, — махнул рукой вожак.

— Так ведь я потому и беспокоюсь! Он слишком эмоционален! Ему не хватает расчётливости и хладнокровия. Героизм не всегда полезен. Ты б его поучил спокойствию немного.

— Вы уже так уверены, что родители его отпустят?

— Этот обаятельный прохвост кого угодно уговорит! — рассмеялся Рэнуэл.

Учителя вместе с директором давно позабыли, что время обеда закончилось. Продолжать уроки никто не торопился. Все наперебой пытались выяснить у Рафура планы относительно дальнейших действий и ждали, когда Эстиус приведёт родителей. Вожак отмалчивался, школьникам ничего не сообщал, лишь изредка о чём-то перешёптывался с Велирэйном, пока их змейки беседовали и хихикали на столе.

Эстиус полетел прямиком на вирфийскую ярмарку, где работали его отец и мать. На вершине молочной горы под открытым небом в несколько рядов располагались торговые палатки. Здесь продавались ягоды, овощи, орехи, мёд, мясо, рыба, молочные продукты, необычные сладости и изделия от вирфийских мастеров.

Знаменитый на всю стаю старый оружейник Норхи продавал в своей лавке искусно выкованные мечи и резные луки. По соседству с ним стояла лавка лучшей в стае портнихи, создававшей шикарные аристократические наряды для самых самовлюблённых и богатых вирфов. Рафур, как поклонник всего элегантного и утончённого, уже много лет являлся её почётным клиентом, как и всё его обожаемое семейство бирюзовокрылых вирфов.

По всей вершине разливалась чудная музыка, срывавшаяся с музыкальных инструментов, которые мастерили два брата, Файксир и Лир. Старший, Файксир, высокий и крепкий вирф со светло-русыми волосами покорял небеса на ярко-жёлтых крыльях, перья которых были обрамлены чёрной каймой, как у Эстиуса. А младший, Лир, худенький и бледный, с длинными чёрными волосами, носил крылья прямо противоположные крыльям брата: угольно-чёрные перья обрамляла тонкая жёлтая окантовка. Они совсем недавно закончили школу и полностью посвятили себя музыке. Файксир изготавливал прекрасные флейты и волынки. Изготавливал так же искусно, как и играл на них. А Лир мастерил арфы, нежное звучание которых завораживало и придавало ощущения близости чего-то таинственного и волшебного. По ночам соседи братьев часто засыпали под тихую музыку струн, просачивающуюся меж тонких пальцев Лира. Братья на ярмарке играли свою музыку, попутно продавая музыкальные инструменты. По выходным они давали концерты и обучали сородичей волшебной игре на флейте и арфе. Братья вместе писали музыку, вместе её исполняли, вместе мастерили инструменты, вместе обучали музыке других, вместе работали, вместе жили, словом — были частью друг друга. Ими любовалась вся стая. Родители парней погибли давно, когда Файксиру было ещё шестнадцать, а Лиру четырнадцать, и с того самого дня они были абсолютно самостоятельными. С тех пор прошло шесть лет, и парней за их талант полюбила вся стая. Даже новый вожак купил у них недавно флейту и учился у Файксира играть на ней волшебные мелодии. Вся стая знала, что братья накладывают на свои инструменты чары, и именно поэтому их музыка так пленит и завораживает. Хотя волшебству братья не учились у преподавателей, а изучали его вдвоём дома по древним пергаментам и книгам.

Пролетая над лавками с рыбой, Эстиус остановился и завис в воздухе, вслушиваясь в спор рыбаков.

— А я тебе говорю, — визжал один, — что это она самая и была! Владычица озера! Вся прозрачная, платье у неё, как пена, волосы ливнем проливным на плечи падают, глаза голубые, но прозрачные. Да мудрые! А сама-то красавица! На кувшинке огромной жёлтой плавает, да песню поёт! А поёт, словно ручеёк журчит!

— Да её даже Зуртагаст не видел ни разу, а ты прямо вот так взял — и увидел! — спорил с ним другой вирф.

— Увидел! И она прекрасна! Прекрасна! — доказывал рыбак. — Увидела меня, да и уплыла! Я ей прокричал вслед, как она восхитительна, и видишь — сколько рыбы поймал! Никогда такого богатого улова не было! За всю мою жизнь!

Эстиус обомлел от описания озёрной владычицы. Ещё ребёнком он слушал перед сном древние сказания об этой удивительной царице, будто сотканной из воды. Легенды гласили, что она очень опасна и может заворожить и утопить, а может одним лишь взглядом или пением отнять силы и способность двигаться, потому вирфы опасались летать над озером, дабы не упасть без сил в воду и не остаться в ней навечно. Так что рыбу ловили в основном рядом с берегом. Сквозь кристально прозрачную воду озера от зоркого глаза вирфа не могла укрыться ни одна даже самая мелкая рыбка. Вирфы рыбачили, высматривая рыбу с высоты и, спикировав, на скорости входили в воду, впиваясь в рыбу цепкими когтями. Старые же вирфы, не такие проворные, ловили рыбу, что называлось, «по-человечьи» — сидели на берегу с удочками, потягивали морс и ждали клёва.

«Может быть, Рафур знает, как увидеть эту царицу, — подумал Эстиус. — Вот бы и мне на неё хоть одним глазком поглядеть!»

Старики вдруг запели свою любимую рыбацкую песенку, и Эстиус очнулся от посторонних мыслей. Он ринулся к палатке родителей, ловко лавируя в потоке порхавших над палатками сородичей, выглядывающих с высоты, что бы прикупить для себя сегодня.

А весёлую песенку двух старых рыбаков было слышно всей ярмарке:

«Попалась рыбка на крючок,

Скорее подсекай

И в маслице кипящее

Красавицу бросай.

Её на сковородочку

С приправкой и лучком!

Мы с хлебом и картошечкой

Съедим с тобой вдвоём!»

Семья Эстиуса держала кудрявых розовых горных коровок и продавала сородичам на ярмарке молоко, сливки и сыр. Отец и мать боевого вирфа были очень похожи друг на друга. В молодости непосвящённые принимали их за родных брата и сестру и очень удивлялись, узнав, что они — супруги. Крылья у обоих были чёрно-белые. Чёрного цвета было больше, а длинные белые перья красовались на кончиках крыльев, короткие же пушистые белые пёрышки венчали верхние сгибы. Гладкие чёрные волосы в тон угольным перьям блестели на солнце. Летящий к ним на всех парах в разгар учебного дня сын здорово испугал чёрно-белых вирфов в свете всех последних событий.

— Эстиус! — выскочила из-за прилавка его мама и взлетела сыну навстречу. — Ты что здесь делаешь? Что-то случилось?

— Случилось, мам, — радостно выдохнул Эстиус и, схватив мать за руку, потянул вниз. Едва отдышавшись, он потащил мать к отцу, который доил коровку в специальном загоне.

— Папа! — окликнул парень отца. — Выйди! Надо срочно поговорить!

Мужчина впопыхах опрокинул ведёрко с молоком, и оно разлилось на землю, глубоко ранив самолюбие коровки. Она бросила на вирфа презренный взгляд и отвернулась.

— Прости! Прости, я не специально, — обернулся мужчина и вылетел к сыну.

— Что стряслось? — спросил он испуганным голосом.

— Я улетаю в разведку вместе с Рафуром!

— Что?! — не поверила своим ушам его мама. — Рафур с ума сошёл! Зря мы его избрали новым вожаком!

— Верно! — согласился глава семейства. — Что он себе позволяет? Думает, раз ты лучший боец в школе, можно забирать тебя на смерть?

— Нет, я сам вызвался! — объяснил Эстиус. — Рафур не хотел брать меня, но я его уговорил. И теперь ему нужно ваше согласие, чтобы забрать меня из школы. Он и Клауриса взял с собой. Потому что у него теперь волшебные волосы из гривы имрига, и на нём затягиваются любые раны. Представляете! Он теперь весь серебристый, как имриг! Ну а меня Рафур возьмёт за смелость и упорство. Полетели же скорее к нему! Вы подтвердите, что отпускаете меня и вернётесь на работу. Давайте же скорее, пока он в столовой, — потянул Эстиус мать за руку, намереваясь взлететь.

— А ну, стой! — рявкнул на него отец. — Никуда ты с Рафуром не полетишь! Это слишком опасно! Ты школьник! Рафур ещё вчера набрал себе добровольцев в разведку, они справятся и без тебя! А у тебя скоро выпускные экзамены!

— Папа, ну как же ты не понимаешь, — настаивал Эстиус, — ведь я потому и являюсь лучшим учеником в боевых классах, что люблю военное искусство и мечтаю быть полезным. Это же смысл моей жизни! Это, может быть, единственная возможность на своём веку проявить себя и пригодиться своей стае! Я всю жизнь буду жалеть, если не пойду!

— А о нас ты подумал? — дрожащим голосом спросила мама, едва сдерживая слёзы, медленно наливающиеся в глазах. — Я не переживу, если ты погибнешь! Нет! Никуда ты не летишь! Я тебя не отпускаю! — разрыдалась она наконец.

Эстиус принялся обнимать её и успокаивать.

— Всё будет хорошо, мам. Я буду очень осторожным.

Женщина в панике и страхе даже не заметила, что вокруг них уже столпились все торговцы и покупатели ярмарки и шёпотом обсуждали Эстиуса. Одни выражали восхищение и гордость, другие, напротив, причитали и жалели парня так, будто он уже погиб.

— Посмотри, до чего ты довёл мать! — прикрикнул на Эстиуса отец. — Пока ты будешь воевать, она станет совсем седой! Ты хочешь, чтобы твоя мать каждый день умирала от страха за тебя? В могилу её хочешь свести?

— Папа, да как же ты не понимаешь?! — перешёл на визг упрямый школьник. — Это же смысл моей жизни! Не пустить меня — всё равно, что в клетку запереть! Я хочу прожить жизнь, пусть и короткую, но полную смысла! Даже если я погибну, это будет честью и счастьем для меня! И вы будете знать, что я сам этого хотел! А всю жизнь бояться смерти и жалеть, что не помог своим, когда была реальная возможность… Да я сам скорее убью себя от угрызений совести и сожалений в бессмысленности своего жалкого существования! Вы хотите, чтобы я всю жизнь винил вас в своей несчастливой жизни? Или вы хотите счастья мне?

Родители смелого парня разрывались от сомнений. А толпа вирфов вокруг уже ликовала от предвкушения подвигов мальчика.

— Парень уже совсем взрослый! — кричали в толпе наперебой. — Пусть сам выбирает свой путь! О его подвигах сложат легенды!

— Ну что ж, — вздохнула мать Эстиуса, — будь по-твоему, сын. Если это сделает тебя счастливым, я не имею права держать тебя. Если твой отец согласен тебя отпустить, то я тоже не буду препятствовать.

— Хорошо! — вынес вердикт глава семейства. — Можешь лететь вместе с Рафуром. Он опытный охотник и защитит тебя от опасности.

— Вы ещё будете мной гордиться! — уверенно воскликнул Эстиус и, взяв за руки родителей, взлетел и потянул их за собой. — Полетели скорее, скажем Рафуру, что вы меня отпускаете!

Родители послушно, хоть и с тяжёлым сердцем, взлетели вместе с сыном и отправились к Элгорду. Вирфы ликовали и кричали вслед ободрительные напутствия для юного героя.

— Здравствуй, Рафур! — поприветствовал вожака отец Эстиуса, приземлившись рядом с преподавательским столом. Эстиус светился от счастья, а его мама вытирала слёзы.

— Добрый день, Ноил, — пожал ему руку Рафур, встав из-за стола. — С претензиями ко мне или с благословением сына на военный поход?

— Второе, — горько вздохнул отец Эстиуса. — Береги его, слышишь? Пообещай мне, что мой сын вернётся живым и невредимым!

— Этого я обещать не могу, — возразил вожак. — Поход опасен. И если ты не понял, тут у нас с людьми война началась. А война — это война. И в ней будут потери. Но я постараюсь сделать всё, чтобы потери эти были минимальными. Коли богам будет угодна смерть твоего сына, я не смогу этого изменить. Зато за свою героическую смерть он точно попадёт в Вальхаллу, — добродушно рассмеялся Рафур.

— Тебе всё шуточки! — возмутился Ноил.

— Рыданиями делу не поможешь, — пояснил вожак, — только усугубишь.

— Ты прав, Рафур! — вмешался Эстиус. — Не будем киснуть! Но в Вальхаллу мне пока рано! Я одержу победу в этой войне. Боги наверняка приготовили для меня самые героические битвы!

— Мы отправляемся на рассвете, — закончил разговор Рафур. — Будьте готовы. Я буду ждать вас в зале советов. Возьмите с собой только самое необходимое. Слышишь, серебрик? — окликнул он Клауриса.

— Слышу! — буркнул Клаурис и тяжело вздохнул, наблюдая, как Альерта тычет вилкой в стол от волнения.

— Благодарю за тёплый приём! — поклонился вожак. — До свидания! — и взмахнул крыльями, за несколько секунд превратившись в маленькую тёмно-зелёную точку.

Глава 7. Боевая подготовка.

В столовой вновь воцарилось привычное шуршание крыльев и гул голосов. Директор велел преподавателям приступать к занятиям. Рэнуэл первым делом направился к столу, за которым сидел Клаурис со своими одноклассниками. Преподаватель наклонился, ободряюще похлопал Клауриса по плечу и подмигнул.

— Ну что, урок по боевой подготовке будет не лишним? — спросил он.

— Да, Вы правы! — согласился Клаурис. — Я останусь на Ваш урок.

— Потренируешься основательно.

Пока все ученики разлетались на уроки, Валегорт убирал со столов посуду, причитая, как тяжело придётся Клаурису и Эстиусу, хотя гордости в его словах было не меньше, чем жалости. Все предвкушали подвиги и громкие победы. Лишь Альерта отпускала Клауриса словно на смерть. Всё время полёта до территории уроков боевых навыков она держала его за руку, а когда они приземлились, разрыдалась на его плече.

— Пообещай мне, — плакала она, — что будешь осторожен! И что не дашь себя в обиду этому чудовищу!

— Да что со мной случится-то? — успокаивал её Клаурис.

— Утопить тебя, говорит, или задушить! — пуще прежнего разрыдалась девушка, вспомнив слова Рафура.

— Да будет тебе, Альерта! Он ведь просто пугает меня. Шутит так.

— Будто ты не понимаешь, что эта сволочь там тебя по головке гладить не будет!

— Нужно поговорить с Зуртагастом, — шепнул он ей на ухо. — Наверняка он даст дельный совет. Мы ещё сами обхитрим и Рафура, и семью Милистаса. Вот увидишь!

— Отличная мысль! — просияла Альерта и начала понемногу успокаиваться. — Он очень мудрый. И добрый. И переживает за стаю. Не то что этот зеленокрылый выскочка, который ради одной змеи жизни сотни вирфов не пожалеет. Он бессердечный, абсолютно бессердечный!

— Класс, внимание! — раздался над горой звонкий голос Рэнуэла. — Сегодня наша задача состоит в том, чтобы максимально подготовить Клауриса к походу.

— С удовольствием! — вышел вперёд Милистас. — Давайте, я буду метать в него ножи, а он пусть попробует увернуться.

— Прекрати! — прикрикнул на него преподаватель. — Перестань его задирать! Дело серьёзное и шуток не терпит.

— А кто шутит-то? — усмехнулся Милистас. — Дайте мне в него хоть один ножик метнуть.

— А давайте! — вспыхнул Клаурис. — Попробуй, попади в меня! Думаешь, ты такой меткий?

— Ты уверен, Клаурис? — встревожился преподаватель.

— Абсолютно уверен, господин Рэнуэл! Смертельного ранения я не получу, а поупражняться стоит.

— Тебе не хватило боли от клинка Рафура?

— Боль пройдёт! — упирался Клаурис. — Пусть попробует попасть в меня!

— Ну ладно, конская грива, — прошипел Милистас, грозно сверкнув глазами, — ты сам напросился!

— Фарфатис, принеси клинки для метания! — приказал учитель дежурному по классу.

— Уже лечу!

Фарфатис открыл круглую деревянную дверцу люка, недовольно спихнув стоящих на ней одноклассников, и спустился вниз. Это пещера именовалась боевым кладезем и хранила в себе всё снаряжение и оружие, используемое на уроках по боевой подготовке. В нелётную погоду уроки проходили здесь же. Пещера по размеру превышала класс медицины раза в три. Парт не было, лишь деревянные лавки вдоль стен. Одна стена была полностью отведена под крепившееся на ней оружие: мечи и кинжалы, луки и стрелы, секиры и маленькие метательные топоры, молоты и булавы. Фарфатис снял со стены кожаную сумку с маленькими ножами и поднялся наверх.

— Передай сумку Милистасу, — велел учитель.

— Здесь двадцать ножей, — подсчитал Милистас. — Я могу использовать все?

— Можешь, — разрешил Рэнуэл. — Только очень осторожно! Смотри, куда целишься. В прошлый раз ты убил невинную птицу, пролетавшую мимо и не имеющую никакого отношения к нашим занятиям.

— Птички уже давно должны привыкнуть, что рядом с этой скалой лучше не летать! — возмутился Милистас. — По-моему, каждая букашка Северного хребта даже во сне помнит, что здесь у нас проводятся уроки по боевой подготовке.

— Хватит бурчать! — остановил его Клаурис. — Ты хотел меня ранить! Так давай! Я весь твой!

— Осторожнее там! — взмолилась Альерта, переводя испуганный взгляд с Клауриса на Милистаса.

— А чего это ты такой смелый стал? — рассмеялся Милистас. — Что, волшебная грива отключает мозг и инстинкт самосохранения? Когда я в тебя попаду, будет больно!

— Мне надоели твои угрозы! — ответил Клаурис. — Я не стал с этими волосами ни смелее, ни глупее. Просто я устал от твоих нападок! Ты захлебнёшься скоро своей желчью.

— А ты захлебнёшься своей кровью!

— Да кидай уже эти проклятые ножи! — стали кричать одноклассники.

— Кидай! Кидай! — требовали они хором.

— Не класс, а кучка садистов, — вздохнул Рэнуэл. — Приготовиться! Оружие к бою! Огонь!

Со скоростью молнии в Клауриса один за другим полетели ножи, но серебряные крылья сами уводили своего обладателя в нужную сторону, не позволяя ни одному клинку ранить его.

— Молодчина! — кричали одноклассники. — Вот это да!

Клаурис и сам был удивлён не на шутку, ведь такой прыткости у его прежних белых крыльев не было.

— Можно я тоже попробую? — стали наперебой просить ученики.

— В этом нет смысла, — уверенно констатировал преподаватель. — Эти крылья просто невероятны! Милистас, ножи закончились?

— Остался ещё один.

— Отдай его Фарфатису, и приступим к стрельбе из лука.

— Вы не дадите мне последней попытки? Вы ведь разрешили выпустить все!

— Так ведь они не достигают цели.

— Я сказал — попаду, значит — попаду!

— Хорошо. Клаурис, приготовься.

Милистас обуздал свой гнев, заменив его холодной расчётливостью. Клинок за доли секунды преодолел расстояние от руки Милистаса до серебряных перьев его недруга и вонзился в правое крыло мальчика по самую рукоять. Клаурис вскрикнул от боли. Не успел Рэнуэл сообразить, что произошло, как Альерта уже была рядом с метавшимся между деревьев Клаурисом и пыталась его успокоить, чтобы вынуть нож.

— Не дёргайся, прошу тебя! — молила она, но Клаурис от боли не мог дать ей даже дотронуться до себя.

Благо, быстро подлетел Рэнуэл и схватил Клауриса за крыло сильной рукой с цепкими когтями. Хватка у него была такая, что Клаурису показалось, будто крыло заключено в тиски. Круживших вокруг них учеников больше беспокоила не боль одноклассника, а предвкушение очередного волшебства. Все хотели вновь посмотреть на мгновенно затягивающуюся рану.

— Вот это да! Восхитительно! Волшебно! — кричали они, дождавшись сего необыкновенного зрелища.

— Ему же больно! Чему вы радуетесь, идиоты?! — пожурила одноклассников Альерта.

— Радуемся тому, что ему не страшна смерть! — гордо воскликнул Фарфатис.

— Ну хватит! — прикрикнул учитель. — Приземлиться на землю всем, быстро! Милистас, больше никаких выпадов в его сторону!

— В настоящем бою его никто жалеть не будет! — возразил Милистас.

— Я впервые согласен с тобой! — кивнул Клаурис, чем удивил весь класс. — Господин Рэнуэл, — обратился он к учителю, — позвольте нам с Милистасом выступить друг против друга в битве на мечах. Остальные будут жалеть меня, а мне нужна настоящая подготовка! Мне нужна настоящая схватка с врагом.

— Так ведь если вы будете драться, как в реальном бою, ты ранишь его, а то и убьёшь совсем! — возразил Рэнуэл.

— Меня? — рассмеялся Милистас, на лице которого читалось искреннее негодование. — Он не сможет меня ранить! Даже и не мечтайте! Дайте нам мечи, и я снесу ему голову! Интересно, если такая рана затянется, его голова будет жить отдельно от тела?

— Довольно!!! — взорвался Рэнуэл. — Только убийства на моём уроке и не хватало! Я обучаю вас защищаться! И защищать своих соплеменников! А не уничтожать друг друга! Клаурис, ты достаточно подготовлен. Остальное — забота Рафура. Марш домой! Выспись как следует. Вернёшься в школу, когда разрешит вожак.

— Можно мне с ним? — попросилась Альерта. — Я помогу ему собраться. У нас ведь последний урок на сегодня.

— Хорошо. Поддержка лучшего друга накануне такого опасного похода ему не повредит. И знаешь, Альерта, — замешкался учитель, — я восхищён тобой. Ты действительно настоящий друг. Многие мечтали бы о таком. Я всем здесь присутствующим желаю, — оглядел он весь класс, надолго задержавшись на Милистасе, — усмирить свою гордыню и стать достойным таких хороших друзей. А один хороший друг стоит сотни поддакивающих приятелей, которые бросят в трудную минуту.

Милистас искренне оскорбился, а Клаурис с Альертой, смущённые, но довольные, попрощались с классом и улетели.

— Полетели к Зуртагасту! — сразу предложила Альерта.

— Да, точно! Он даст дельный совет. Надеюсь, мы ему не помешаем.

Они осторожно постучали в дверь, в центр которой был вмонтирован большой чёрный оникс.

— Он что, помешан на этих камнях? — шепнул Клаурис подруге, но не успел услышать ответа, так как дверь распахнулась, и их глаза встретились с удивлённым взглядом бывшего вожака стаи.

— Клаурис! Альерта! Вот так сюрприз!

— Здравствуйте, господин Зуртагаст! — поклонился Клаурис. — Мы можем поговорить?

— Конечно! — улыбнулся старик. — Залетайте скорее. Я как раз собирался пить чай.

Обрадованные тёплым приёмом, друзья влетели в светлый просторный домик и уселись на мягкие кресла. Клаурис поразился уюту этого жилища. Всё здесь было сделано с любовью. Мягкие бежевые цвета мебели, тёплые клетчатые пледы на креслах и нежные сиреневые цветы в вазе дарили гостям чувство покоя и уюта.

— Как у вас хорошо! — не смог сдержать восхищения Клаурис.

— Тебе нравится у меня, мой мальчик? — засветились глаза старого вирфа. — Я рад, несказанно рад! Вот спасибо вам, дорогие мои, что решили меня навестить. Уважили старика. Никому до меня больше нет дела после того, как Рафур отнял у меня мой пост. И дня не прошло, как обо мне все позабыли.

— Вот об этом мы как раз и хотели поговорить, — сказала Альерта, вскочив с кресла, чтобы помочь гостеприимному хозяину накрыть на стол. — Мы считаем, что ему нельзя давать такую власть! И мы очень хотели бы, чтобы вы снова стали нашим вожаком.

— Ох, милая моя, — едва не расплакался старик, — твои слова, как целебное зелье для моей уставшей души. Хоть кто-то по-прежнему верит в меня.

— Да вся школа верит! — встал Клаурис и принялся расставлять чашки на стол.

— Вся школа? — не понял Зуртагаст. — Вы о чём это? Садитесь, садитесь же скорее! Я сейчас на ярмарке купил такие вкусные сливочные конфеты, пальчики оближите! А вот это, — поставил он на стол большую тарелку с домашним лакомством, — я сам испёк. Шоколадный тортик с голубикой.

— Аромат бесподобный! — блаженно втянул носом сладкий воздух Клаурис. — Как же у вас хорошо здесь! Уходить не хочется!

— А вы и не уходите! — улыбнулся Зуртагаст, разливая в чашки чай. — Когда ещё ко мне прилетят такие замечательные гости? Дай-ка, сынок, я взгляну поближе на это чудо. О твоих волшебных переменах вся стая шумит. Я и не поверил сначала, когда эти разговоры на ярмарке услышал. Вот же, правда, чудеса-то какие! — восхищённо разглядывал он серебряные пряди. — А мягкие какие! — легонько пощупал он косички. — А глаза! Ну точно, как у имрига! Взгляни-ка на меня, мой мальчик!

— Вы видели имрига? — восторженно уставился на старика Клаурис, чувствуя, как каждая клетка его тела всё больше и больше проникается искренней симпатией к старому черноглазому вирфу.

— А то как же, не видел! Мне ведь уже много лет. Я много чего в жизни повидал.

— А сколько же лет вы были вожаком?

— Почти всю свою жизнь. Но пришла пора уступать место молодым и сильным.

— Но не подлым! — воскликнул Клаурис. — Мы не доверяем Рафуру! И все ученики не верят ему.

— Возможно, он не так и ужасен, — задумчиво произнёс Зуртагаст. — Только вот очень уж юный.

— Да где ж юный? — возразил Клаурис. — Ему, кажется, тридцать. Наверное, даже побольше.

— Самый бестолковый возраст, — махнул рукой Зуртагаст. — Детская мудрость уже забыта, а истинная — ещё не наступила.

— Детская мудрость? — не поняла Альерта.

— Она самая. Дети ведь видят ситуацию, как она есть. Их не обманешь. А вот взрослые захламляют свой разум всякими нюансами, деталями, противоречиями, миллионами разных «но». Они копают очень глубоко, но не понимают, что вся правда лежит на поверхности. Слава богам, вы ещё не растеряли своей детской мудрости. Вы видите, что Рафур не любит общаться с сородичами и понимаете, что он не будет спасать стаю. А взрослые ударяются во всякие домыслы и неочевидные факты. Раскопали в Рафуре какую-то скрытую любовь к стае, которой нет и в помине.

— Вот и мы о том же! — согласилась Альерта. — Взрослые видят в нём бравого воина, который хорошо охотится и знает все окрестности. Но главного не видят! Он не любит стаю! Избрав его вожаком, они просто отдали всю стаю на растерзание!

— А меня он забирает с собой в поход! — пожаловался Клаурис, обиженно надув губы, вспомнив надменный тон и злобный смех Рафура.

— Об этом я тоже слышал. Но зачем это ему? Мстит за задетое самолюбие? За то, что ты не побоялся сказать о нём правду?

— Именно из-за этого. Но нашёлся отличный «благородный» повод — моя волшебная сила. Я теперь у него живой щит.

— Это очень хорошо, что вы прилетели ко мне! — похвалил их за сообразительность Зуртагаст.

— Что же мне делать? — жалобно пропищал Клаурис.

— Тебе нужно подружиться с армией разведчиков и убедить их не следовать за Рафуром. Никому не известны его истинные замыслы. Возможно, он в сговоре с врагом, и приведёт ему новую партию пленников. А возможно, он преследует свои, ведомые лишь ему цели.

— Но кто же меня послушает сейчас? — понурил голову мальчик. — Кто я для них? А Рафур дружит с Ювестианом. Вот, чьё мнение авторитетно для всех.

— Если вирфы увидят истинное лицо своего предводителя, то и Ювестиана никто больше слушать не будет. Постарайся раскрыть им глаза. Не нужна нам эта война. Ничего она не даст, кроме крови и боли. Никогда ни одна война ещё не несла в мир радость. Война приносит только горе. Разоблачи Рафура и верни вирфов домой. А я найду способ снять эти браслеты с пленников. Да, с людьми союз потерян навсегда. Но мы обойдёмся и без их рынка. Вирфы без людских денег никогда не бедствовали. Будем жить, как в старые добрые времена — одной сплочённой стаей, которую другие народы могут увидеть лишь в небе.

— Я постараюсь, — тепло улыбнулся Клаурис, получив такую же тёплую улыбку в ответ.

— Ты очень добрый мальчик! — сжал его руку Зуртагаст. — Отзывчивый и искренний. Нашей стае не хватало таких вирфов.

— Ну, есть ещё Альерта и Эстиус, — засмущался мальчик.

— Кстати об Эстиусе! — вдруг встревожился старик. — Он слишком уж открыт и эмоционален. Очень сентиментальный парень. Как бы он не попал под дурное влияние Рафура.

— Об этом я не подумал, — помрачнел Клаурис.

— Ты постарайся направлять его мысли в правильное русло.

— Хорошо. Спасибо! Спасибо вам большое! Не знаю, как вас благодарить за всё! В прежней стае я о таких друзьях даже мечтать не мог!

От Зуртагаста Клаурис и Альерта улетели с лёгким сердцем. Бывший вожак подарил им надежду, а это самый дорогой дар, который только возможно получить. Оставшийся вечер друзья провели в домике Клауриса. Мама Альерты снова приготовила для них вкусности. И, несмотря на то, что Альерта перед уходом заварила другу травяной чай, от которого расслабляется всё тело и хочется спать, Клаурис от волнения за всю ночь не сомкнул глаз.

Глава 8. Армия Рафура.

Ночные краски потихоньку стали блёкнуть. Клаурис собрался с духом и полетел в дом советов. По-видимому, он прилетел первым из всей армии, так как Рафур сидел за столом в гордом одиночестве. Он писал что-то в тетради.

— Доброй ночи! — поздоровался Клаурис.

— Утра, скорее, — холодно поправил Рафур, не подняв головы и даже не взглянув на собеседника.

— А где же все?

— Спят, наверное. Ждём.

Клаурис нервно переступал с ноги на ногу, зевая и вздрагивая.

— Сядь! — приказал Рафур. — Ты действуешь мне на нервы.

Клаурис послушно опустился на стул, когда в зал влетел Ювестиан.

— Красивая ночь сегодня, а? — задорно выдохнул он, отряхиваясь и вынимая из волос пожелтевшие листья.

— Где кувыркался? — добродушно рассмеялся Рафур, пожимая товарищу руку.

— Валялись с Ливой на горе. Решили эту ночь полюбоваться её любимой сиреневой дымкой, а то ведь скоро небо посинеет, а меня рядом не будет.

— Романтики, — улыбнулся Рафур.

— Вот влюбишься, я на тебя посмотрю.

— Надеюсь, это будет так же взаимно и на всю жизнь. Сколько лет вы уже не можете надышаться друг на друга? Двадцать? Тридцать? Помню, я ещё ребёнком был, когда вы уже вместе везде за ручку летали.

— Доброе утро всем! — влетел в зал счастливый Эстиус, прервав беседу командующих.

Рафур подошёл и дружественно похлопал его по плечу.

— Привет, малец! — тепло улыбнулся он. — Ну как, готов совершать подвиги, а?

— Конечно, готов! — растерянно ответил Эстиус, не ожидавший от Рафура такого тёплого приветствия.

Клаурис разволновался ещё больше. Всего несколько часов назад Зуртагаст предупредил, что Эстиус может попасть под влияние Рафура, и вот — новый вожак уже втирается к нему в доверие.

В ту же минуту в зал влетели вирфы, которых не ждали сегодня. Файксир и Лир осторожно опустились на пол.

— Рафур, — обратился к вожаку старший из братьев, — прости, что без приглашения, но нам бы поговорить с тобой.

— На пару минут всего! — добавил Лир.

— Да, конечно, ребят. Я вас слушаю. Или разговор требует секретности?

Клаурис нервно потирал глаза, но скорее не от того, что хотелось спать, а от того, что ему казалось, будто новые глаза его обманывают. Он никак не мог взять в толк, почему их вожак, по всеобщему мнению не питающий никаких симпатий к стае, так по-доброму со многими общается, при том, что фальши в его голосе Клаурис не обнаружил. И ведь Файксир с Лиром ничуть не удивились его доброжелательному тону. Значит, они — друзья? Если Рафур очарует всю армию, то не удастся ему убедить сородичей, чтобы не прислушивались к новому вожаку. И тогда — всё пропало. Когда Рафур приведёт их к врагу, что будет тогда? За свою жизнь можно не сильно опасаться, ведь хотя бы ни один меч не сможет её отнять. Но Эстиус… Нет, нельзя допустить, чтобы он попал в эту ловушку!

— Никакой секретности! — прервал мысли Клауриса Файксир. — Мы просто хотели сказать, пока ты здесь, дорогой наш зеленокрылый друг, что если мы понадобимся, мы пойдём с тобой и будем биться за нашу стаю до последней капли крови!

— Рано вы это с кровопусканием! — улыбнулся вожак. — Мы пока только на разведку летим, а дальше будет видно.

— Хорошо, — согласился Лир, — но ведь мы можем понадобиться после! А вдруг вам нужна будет помощь?

— Если нужна будет, я вам сообщу, — заверил вожак.

— Сообщишь, — кивнул Файксир, — обязательно сообщишь. С почтовым голубем. У тебя с собой флейта, которую ты покупал у нас?

— Конечно, всегда с собой, — вынул Рафур из внутреннего нагрудного кармана плаща маленький инструмент и протянул Файксиру.

— Когда нужно будет отправить нам весточку, сыграй вот это, — сказал Файксир и приложил флейту к губам. Нежная мелодия разлилась по залу, поразив своей красотой всех присутствующих.

— Я помню эту мелодию, — узнал Рафур. — Ты учил меня.

— Да, именно на неё откликаются наши голуби. Они летают повсюду. Привяжи к прилетевшему голубю письмо и назови любого адресата. Они найдут любого, кто тебе нужен, даже если ты не знаешь, где он живёт.

— Наша фирменная магия, — гордо поднял голову Лир и подмигнул брату.

— Хорошо, мои музыкальные волшебники! — улыбнулся Рафур.

— И запомни, пожалуйста, — шагнул вперёд Лир, — что мы пойдём с тобой хоть в самое пекло Муспельхейма!

— Да не возьму я вас! — отмахнулся Рафур. — Стаю без волшебной музыки оставлять нельзя. А если вы погибнете? Или, что ещё хуже, один из вас погибнет? Жизнь второго будет хуже смерти.

— Ради стаи мы готовы на всё! — в сердцах воскликнул Лир.

— Хорошо, я буду иметь вас ввиду.

— Удачи вам всем! — поклонился Файксир. — Да хранят вас боги!

Он взял брата за руку и увёл из пещеры.

— Извините, я на секунду! — сказал Клаурис и метнулся к выходу.

Братья уже летели к своему дому, когда их окликнул Клаурис.

— Что такое? — удивились братья и развернулись, паря в воздухе и ожидая спешившего к ним обладателя серебряных крыльев. Близился рассвет, и сиреневая дымка стала едва уловимой, лишь звёздная пыль по-прежнему кружила в воздухе, не желая отпускать ночь, и в траве мелодично стрекотали последние не боявшиеся холода сверчки.

Конец ознакомительного фрагмента.