Приключения непослушных Морозят

Фирдауса Наилевна Хазипова, 2023

Обладая добрым сердцем и открытой душой, Морозята радуются всему живому, их сердца полны тепла и любви. И совсем не хочется безжалостно морозить людей и делать то, что заставляет строгая Наставница – Холодрыга. Они убежали от Холодрыги и отправились в путешествие, в котором их ждали невероятные приключения: и забавные, и неприятные. Укрывшись в лепестках прекрасных амариллисов, Морозята попадают в долгожданное Тепло. Но оказалось, это совсем не то, что они ожидали. Превратившись в капли воды, они очутились в жуткой Канализации, которая изменила их взгляды на мир. А главное, они поняли, что и Холод может быть во благо, а тепло – принести немало бед. В сказке видно стремление автора выразить что-то очень существенное, воплотить в сказочных ситуациях определенную нравственную позицию. Повесть адресована подросткам и детям, но заложенные в ней понятия будут интересны и взрослым, тем, кто пытается понять, что в жизни имеет настоящие ценности.

Часть 1. Морозята-отступники

В тот год, когда произошла эта история, в Предуралье стояли невиданные холода.

Деревья, провода, скамейки в парках миллионного города были в белом мохнатом чехле инея. И очень трудно было людям, птицам и зверям.

«У-у-у-у», — взвывали белоснежные колючие ветры. «У-у-у-у», — пытались им подражать отлетевшие от сугробов маленькие морозята. Вся эта снежная братия резвилась в лесу: то поземкой змеилась по земле, то снежной круговертью кружилась вокруг деревьев. И все это время морозята смеялись тонюсенькими голосами, будто тысячи колокольчиков звенели в лесу.

Но звон, потрескивание, легкий смех разом смолкли, когда появился Седой Мороз. Колюче посматривая на шалунов, которые ухитрялись хихикать и баловаться здесь, он торжественно провозгласил:

— Начинается у вас, милые дети, учеба в школе. Науки у вас нехитрые: получше все живое морозить, людей за носы покрепче хватать, никому на месте не давать стоять. Вот и вся премудрость. А о деталях узнаете от ваших наставниц…

С заиндевевших деревьев слетели длинные снежные шлейфы.

— Вторыши, ко мне, — звонко крикнула одна из них, ежесекундно меняя свои очертания. Все пришло в движение. Морозята постарше ринулись к ней.

— Перваши, попрошу подойти сюда, — проскрипела вторая наставница, и кора ближайшего дерева треснула.

— У, Холодрыга вредная, — прошептал один вторыш (что на человеческом языке означает второклассник). И, заметив удивленные выпуклые глазенки перваша, пояснил:

— Это мы так ее зовем — Холодрыгой. В прошлом году я не успел поморозить человека, она меня так куснула, что я еле очухался…

Увидев, что все ждут их, а Холодрыга бросает острые взгляды на его собеседника, вторыш заторопился:

— Иди скорее, а то нам попадет…

И, обернувшись на бегу, крикнул:

— А в дома и автобусы за людьми ты ни за что не залетай. Растаешь…

Несколько озадаченный и даже напуганный, Морозик шмыгнул в сторону собратьев.

С неба полилась нежная синь сумерек, когда морозята во главе с Холодрыгой вылетели на свои первые уроки. Они выпорхнули из родного привычного леса в поле. Далеко впереди сверкал огнями большой город, полный людей, машин, домов.

В Морозике вместе с робостью перед неизвестным нарастали восторг и радостное удивление. Он чувствовал в себе доброту и желание обнять этот холодный, сияющий под светом луны мир.

Холодрыга то рассыпалась на мелкие снежинки, то свивалась в трескучий комок или, невидимая, давала о себе знать колкими прикосновениями. И все это время вытянутые многоугольники ледяных глаз следили за воспитанниками.

Холодрыга не была злой. Просто с детства она усвоила раз и навсегда правило жизни — делать хорошо свое дело. Зима должна быть зимой! А для этого надо, отбросив сантименты, морозить все вокруг, чтобы тепло не могло просочиться в их ряды и нанести урон холодам. Такой философии жизни она придерживалась и поэтому испытывала жгучую ненависть ко всему, что не укладывалось в ее понятия.

Вот и сейчас, поглядывая на Морозика, она чувствовала враждебную зависть к его наивному восторгу, любви к миру.

— Подожди, голубчик, — мстительно думала она. — Я из тебя дурь вышибу. Ты у меня забудешь и радость, и любовь…

Остальные морозята были истинными детьми Стужи и трескучего Мороза: они были равнодушны, злы, жестоки. И мир в их выпуклых глазах отражался уродливым.

Сверкающий город приближался. Они пролетели над трамваем, прозвеневшим на окраине города. Озорники-морозята стряхнули иней с деревьев в скверике, обмазали морозным клеем металлические ручки на дверях подъездов. Стылый воздух кишел колкими льдинками. Морозята усердно потрескивали, толпой бросаясь на людей, носителей тепла. Холодрыга довольно потирала руки — бойкие перваши в этом году, развитые. Один Морозик не участвовал в этой бессердечной игре. Он облепил ветку дерева и сочувственно глядел на людей, переминающихся с ноги на ногу, вжавших головы в поднятые воротники.

— Ах, зачем эта злость, жестокость? — думал он.

Все замечала Холодрыга. Как раздражал ее Морозик своей непохожестью на остальных!

В школе Холодрыги много слов не тратили. Она знала, как воспитывать таких…

Злой фурией она ввинтилась в Морозика. Раздался громкий треск. Искры посыпались из его глаз. Морозик рассыпался в воздухе сотней колючек, и каждая колючка жгла и кричала от боли. И все было боль. Одна боль, к которой примешивалось сознание несправедливости и бессилия.

Потом он будто окаменел. Все стало безразличным. Он медленно стянул свои колючки в форму изломанного круга. В центре его холодно, бесстрастно смотрели ледяные глаза.

Глаза Морозика становились выпуклее и высокомернее. И все больше появлялось в нем ожесточения.

Морозик жаждал вернуть миру боль, которую он испытал. От этой ненависти вернулись душевные силы. Зло трещали колючки. Как гнус в тайге, он искал в человеческой толпе незащищенные лица и руки. Вот женщина сняла варежку, поправить платок. Морозик стрелой ринулся к ней и… остановился.

На пушистом воротнике он увидел глаза. Да, это первое, что он увидел! Они смотрели на него с состраданием. Глаза были слегка вогнуты, окружающий мир вбирали в себя любовно и бережно, не искажая черт. Маленькими, беззащитными выглядели в них люди, обледеневшие деревья. И сам себе он показался слабым.

Что-то дрогнуло в глубине его снегоколючек. Но снова всплыла жестокая обида, от которой с не меньшей жестокостью хотелось сжимать холодом.

— Почему у тебя такие глаза? — высокомерно спросил он, кружа вокруг.

— Это у меня от слез. Нам нельзя плакать. Слезы выедают глаза и растапливают жестокость в морозятах…

Морозинка поднялась с воротника, брызнула в стороны ворохом крупных снежинок.

Что-то необычное было в ее облике! Эта загадка мучила Морозика, какое-то смутное ощущение давно забытого. Даже не ощущение, а смутное воспоминание шевелилось глубоко в колючках. Но что-то мешало этому воспоминанию выплыть со всей ясностью. Ему хотелось ухватить его за шкирку, вытянуть и отбросить, наконец, липкую паутину, которая мешала этому воспоминанию выбраться и прояснеть.

И вдруг он понял: от нее веяло непривычным и опасным теплом. Тем самым теплом, от которого морозята могут погибнуть. Но почему же он не бежит от него? Что с ним происходит, Морозик не понимал.

— А почему ты плачешь?

— Я не хочу всей этой жестокости. Мне жалко морозить зверей, людей, даже деревья, потому что все страдают от сильного холода. Ведь тепло радует всех. Разве не так?

Он почувствовал, что помимо его воли в углах глаз скапливается горячая влага и тает в сердце боль. Морозик плакал. Он плакал оттого, что он услышал созвучные своим мысли, что ему больше не хотелось мстить. Оттого, что сейчас он всех любил и с радостью отдал бы жизнь за глупых жестокосердных собратьев. Он плакал оттого, что еще может плакать, и что он любит губительное для него тепло…

Их снежинки смешались. Это было одно целое. И смотрели друг на друга две пары вогнутых потеплевших глаз. И похожи они были, как глаза брата и сестры, как глаза перестрадавших одной болью. Болью счастья и прозрения!

До них как бы издалека долетел шум города, потрескивание усердных морозят. К Морозику и Морозинке, гневно рассекая воздух, мчалась Холодрыга. Острый взгляд ледяных глаз выражал подозрительность. Чуяла неладное!

— Что возитесь? — скрипнула она. И ледяные колючки брызнули прямо в глаза морозятам. — Непонятно что? Объясняю еще раз…

Наставница с силой куснула человеку нос.

— Ой, холодрыга, — пролепетал тот онемевшими от мороза губами и потер нос негнущимися пальцами.

А наставница уже сверкнула колючками в другом конце улицы. Заползла под шубу и, перебирая колючими лапками, пошла гулять по спине.

— Ну и холодрыга, — проговорила девушка.

Перваши восхищенно смотрели на это воплощение зла: «Вот это да. Все ее знают».

— Мы должны быть жестокими, — отчеканила Холодрыга, приняв облик столба. — Иначе мы все погибнем. Или мы, или…

Она жестко затрещала от возмущения:

— Нет. Они… Как они смеют! Да я их в ледяной столб превращу!

Не сговариваясь, Морозик, а за ним и Морозинка ринулись в толпу людей, заметались среди пальто, сумок, валенок, цепляясь за одежду колючками.

Еще не успев понять, что за странный нежный аромат доносится из бумажного кулька, они промчались сквозь газетный лист и мертвой хваткой вцепились в благоухающий предмет.