Тоя Багенге. Чумной квартал

Филип Гэр, 2023

Некто совершает массовые убийства, действуя в нескольких мирах одновременно. Никто не знает ни его цели, ни его имени. Убийцу преследует Алекс Багенге – ещё больший маньяк и психопат. И неизвестно, кто из них страшнее, и кого следует остановить прежде.Эйоланд – огромный древний мегаполис на остатках разрушенного войной мира. Помойка цивилизаций, в изнанке которой пересекаются пространства и времена. Город находится в кризисе и в преддверии гражданской войны. Полиция с трудом удерживает ситуацию под контролем, когда в мегаполис приходит вначале таинственный убийца, а вслед за ним и Алекс.Первая из семи книг серии "Перечеркнутый мир".Обложка книги создана при помощи нейросети "Нейроплод".

Управление Абрафо — город в городе. Царство в царстве. Квартал тайной и не тайной полиции хоть и не обнесён высокой стеной, сторонясь площадей и улиц Эйоланда, но его мрачные здания чужеродны, словно опухоль на молодом теле.

Граница жилых кварталов с кварталом Абрафо воспринимается населением совершенно чётко — одна сторона улицы пестрит буйством красок, неона, пластика и стекла; вторая — кирпичные стены без облицовки. Первая возвышается над второй, но возвышается не горделиво, а скорее от попытки в страхе отшатнутся.

Жители города стараются не смотреть в сторону Абрафо. Несчётное количество мифов и городских легенд гуляет про него и многие из них действительно имеют под собой не только выдумки. Мифы плодятся, забываются, вспоминаются, видоизменяются, вновь забываются и также вновь всплывают на поверхность городского фольклора.

Жители ненавидят Абрафо, власти мечтают стереть его с лица города. Но Абрафо стоит уже не одно столетие, являясь гарантом стабильности, зачищая кварталы с бандами и пресекая бунты, ставя на место зарвавшихся властителей и особо ретивую оппозицию.

Они — равновесие огромного мегаполиса, возведённого почти три тысячи лет назад. Возведённого совершенно другим народом, даже отдалённо не напоминающим его сегодняшних хозяев.

Квартал Абрафо делится на жилые здания, складские помещения и штаб управления — самое большое здание в тридцать пять этажей, бросающее своими размерами вызов высоткам из соседних кварталов.

Здесь часто решается судьба города и населяющих его жителей.

Именно потому квартал Абрафо так ненавистен.

За его реальную власть.

***

Письменный стол колченого брыкнулся и в очередной раз попытался скинуть с себя груду бумаг. Плоды его предыдущих усилий валялись на полу повсюду, и некоторые из них уже успели обзавестись грязными отпечатками лап.

Просторный кабинет с тремя столами казался тесным из-за бардака и стен, сплошь покрытых хаотичными надписями, рисунками и материалами из расследуемых дел.

Рисунки хозяйка кабинета наносила на стены сама, обычно в приступах ярости или в депрессивном настроении. Предметом её творчества часто становились провинившиеся подчинённые и разыскиваемые преступники. В редкие периоды влюблённости она предпочитала пейзажи, но так как никогда не видела их вживую — только на чёрно-белых картинках старых книг — то пейзажами в её понимании становились руины городских застроек на растрескавшейся и почерневшей от пожаров земле.

Депрессии порождали поля битв. Их она тоже никогда не видела, а потому дальше тронутых тленом тел, ржавого оружия и разграбленных замков — тоже подсмотренных в книгах — её фантазия не продвигалась.

Радостное и восторженное настроение картин не рождало вовсе. В такие дни подполковник Тоя Багенге занималась исключительно работой и ничем больше.

Тоя с трудом успокоила грозившую расползтись по кабинету очередную порцию бумажной массы и подняла с пола один из документов. На странице с донесением явственно проступил жирный след от завтрака — то ли её, то ли кого-то из коллег.

Скорее всего, её завтрака, подумала она. Сомнительно, будто кто-то из подчинённых осмелился бы есть на предназначенных ей сводках. Впрочем, даже если и так, она отнеслась бы к этому с пониманием: бумагами в Абрафо завалились все.

Сервер центрального управления вышел из строя неделю назад. Техники работали круглосуточно и обещали послезавтра вновь восстановить доступ к базам данных и избавить всех от бумажного ада, лавиной захлестнувшего управление.

Пять миллионов населения города обеспечивали Абрафо неиссякаемым потоком информации, которую требовалось оперативно обрабатывать. Компьютерная обработка данных широко использовалась последние двести лет, но столь крупная авария случилась впервые. Силовое оборудование за два века попросту выработало свой ресурс, а обслуживающим подстанцию электрикам в голову не пришло почесаться заранее и собрать аварийную схему.

По гнусному закону подлости, существующему, безусловно, во всех мирах, серверы отключились ровно тогда, когда требовались больше всего. Именно сейчас Абрафо завязло в расследовании нескольких запутанных дел, грозящих городу крупными беспорядками.

Эйоланд кипящим котлом трещал по швам, являя миру всё то, что бережливо взращивал все предыдущие годы.

— Брось всё и хорошенько напейся, — посоветовала Лика Камо, коллега, подчинённый и единственная близкая подруга. — Ты уже три дня отсюда не вылезаешь. Так и свихнуться недолго.

Лика знает, что такое пейзаж. Она знакома с запахами леса, болот, вкусом листьев и свежей добычи вместо синтетического мяса. Её уши слышали журчание ручьев, стрекотание насекомых и пение птиц, а язык ещё помнит вкус ледяной родниковой воды.

А потому на стены она старается не смотреть.

— Не могу, — кротко ответила Тоя. — К тому же через час выезжаем на ликвидацию банды в Чумном квартале.

Барсица, высокая и стройная, с длиннющим пушистым хвостом, сидела на соседнем столе и болтала ногами. Хвост покоился на груде бумаг, спускался на стул и свисал почти до пола. Его загнутый кончик время от времени чуть подёргивался, в такт весёлому настроению владелицы.

— Мы прекрасно управимся без тебя. Минимум убитых, максимум пленных. Тщательный обыск и напиток правды всем без исключения. Ничего особенного. Я проведу операцию, а ты отдохни. Твоя ошибка, вызванная усталостью, встанет всем гораздо дороже.

— Не выйдет, — покачала головой Тоя. — С сегодняшнего дня у тебя другая задача, приоритетная над остальными. Найди Алекса Багенге. Привези его живым или мёртвым. Даже не знаю, каким лучше. Мёртвым, пожалуй…

Она бросила взгляд на стену. В облик Алекса Багенге она вложила всю свою ярость. Теперь он болтался повешенным на фонарном столбе, с высунутым языком и обвисшим до асфальта хвостом. Картинка выглядела донельзя реалистичной.

После побега Алекса из тюрьмы Тоя потратила на неё несколько часов, замазав картину массовой казни электриков из коммунальных служб — к облегчению последних.

Лика вздохнула. Несмотря на безуспешные попытки объяснить, как выглядит нетронутая природа и что та совершенно не связана с разрушенным городом, талант подруги она всячески поддерживала.

Но иногда Тоя перегибала палку. С Алексом, например. По поводу электриков Лика была солидарна.

— Мёртвым…Ты уверена?

Вместо ответа Тоя запустила в барсицу папкой с фотографиями из тюрьмы.

Лика поймала снаряд и положила рядом на стол. Папка тут же сползла, прихватив с собой несколько листков, и шлёпнулась на пол, рассыпавшись содержимым.

Задумчиво посмотрев сверху и не заметив ничего нового — в тюрьме после побега Алекса она побывала лично — Лика вновь перевела взгляд на подругу.

— А всё-таки?

— А тебе мало? — удивилась Тоя. Её уши прижались к голове, подавая признаки злости и плохого настроения. — Он убил их быстро и легко, словно вылакал чашку воды. Алекс непредсказуем и опасен. Нам неизвестна даже его настоящая сущность и конечные цели.

— А ты веришь ему? Ну, что он из другого мира и мечется по мирам в поисках Читемо?

Тоя устало пожала плечами. Этот вопрос она и сама задавала себе каждый день.

— Не знаю. Но роли моя вера в его сущность или даже знание о ней не играет. Скольких он убил? Сотню, две, три?

— Больше.

— Вот именно. Он маньяк, Лика. Ещё более страшный, чем разыскиваемый им Читемо.

Барсица призадумалась. Её руки машинально скрестились на груди и оказались близ рукоятей пистолетов. Ноги замерли и возобновили движение снова, уже быстрее.

Оперативник Лика Камо предпочитала набедренные кобуры, когда работала в группе. В одиночке же, особенно при необходимости преследования противника в условиях густых застроек, набедренные слишком мешали, ограничивая скорость перемещения

Гены, доставшиеся ей от диких предков, позволяли совершать длинные точные прыжки как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскостях.

Подумав, она заключила:

— Не согласна. Читемо убивает преимущественно детёнышей и самок. Алекс же специализируется на бандах. Специализировался точнее, до того как застрелил двух наших. Но, бойня в тюрьме выглядит пока двояко. Убитые дежурные выбиваются из общей картины. И до сих пор неизвестно, как ухитрились собраться в одной камере пять заключённых.

— Защищаешь его? — фыркнула Тоя.

— Нет. Я тоже считаю необходимым его найти. Но всё же постараюсь привезти живым. Его преждевременная смерть не разрешит наших проблем.

Леопардесса потёрла виски и нахмурилась. На глаза упорно сползала пелена. Проморгаться не получалось. Она взглянула на табло настенных часов, залезла в ящик стола и достала картонную коробочку с жёлтыми капсулами. Проглотила две, запив водой, и прикрыла глаза, откинувшись в кресле.

Лика Камо, не теряя времени, достала из небольшого кожаного рюкзака планшет и начала делать заметки. Её взгляд то и дело отрывался от экрана и обращался к стене с фотографиями Алекса Багенге, картами и схемами его перемещений, краткими аннотациями по жертвам и уничтоженным бандам.

Наверное, подумала она, стоит начать с квартала Лахотэ. Квартал лисьих шаек. Алекс неплохо зачистил его год назад. Вначале на свободное место претендовало сразу несколько группировок, и начался передел территории, со стрельбой и поджогами. Однако Алекс не остановился, приступив к методичному прореживанию всех враждующих сторон. В итоге, после ещё нескольких акций с его стороны, шаткое равновесие установилось, и общий уровень насилия снизился.

Почему Алекс выбрал именно квартал Лахотэ? Вопрос, на который тогда не смогли найти ответ ни они с Тоей, ни аналитики Абрафо.

Однако сейчас Лике не давала покоя мысль о случившемся в тюрьме. По записям в журнале, смена, дежурившая за сутки до инцидента, посадила задержанных патрульными в разные камеры — согласно правилам. Проверка напитком правды показала, что это действительно произошло именно так.

Всех арестованных забрали из разных районов города, за сравнительно мелкие правонарушения. Оказаться вместе они могли только в случае, если камер не хватало по причине переполненности. Тогда бы мелкую шушеру свели бы в одно помещение. Тем не менее, все камеры этажа пустовали, а значит, необходимости всех переводить в одну не существовало.

Алекса Багенге арестовали за массовое убийство. К его камере запрещалось без острой необходимости подходить ближе, чем на один метр — по коридору специально для подобных случаев вдоль решёток проходила особая разметка яркого цвета. Даже будь камеры забиты так, что заключённым в них пришлось бы стоять, Алекс всё равно куковал бы в полном одиночестве.

Как, в таком случае, арестованные тери оказались в одном помещении с леопардом-психопатом?

Потому что кто-то собрал их вместе. В нарушение всех мыслимых правил.

Убитые охранники — обычные ребята из Абрафо, дежурство которых в ту ночь пришлось именно на тюремные казематы. Случайно ли там оказались именно они? Из-за сломавшегося сервера в графике дежурств тоже царил хаос, и разобраться где там случайность, а где умысел, было невозможно.

Допустим, размышляла она, дежурившие в ту ночь сотрудники Абрафо действительно собрали всех заключённых в одной камере.

Специально собрали. Вступили с ними в сговор. Зачем? Чтобы разделаться с Алексом, например.

Леопард убивал в процессе поиска некой истины, для него важной. Но что, если он её уже нашёл, но пока сам об этом не догадался? Или приблизился к ней слишком близко. И она оказалась важной не только для него.

И что за истина такая, за которую Абрафо, столетиями гордящееся нерушимой преданностью своим идеалам, стало играть на две стороны?

Верить в предательство своих не хотелось. Слишком горький привкус оно несло. И как минимум означало сбой в цепочке проверок сотрудников напитком правды. А как максимум… Крах идеологии, на которой держалось их братство.

Невозможный, нереальный вариант. В перспективе ведущий не то что к беспорядкам — к гражданской войне в Эйоланде.

Но если поверить в него хотя бы на минуту, то можно предположить и другой невероятный вариант — что Алекс нашёл себе союзника среди Абрафо.

Барсица открыла сохранённую в планшете электронную таблицу, ввела пароли и посмотрела, кто из Барцу присматривает за районом Лахотэ.

В Лахотэ проживало примерно семнадцать тысяч тери. В Эйоланде вёлся обязательный учёт населения, так как исходя из него выдавалось социальное обеспечение — пища, витамины для беременных и кормящих, медикаменты, а также предметы необходимости для детёнышей. Тем не менее, всегда оставалось некоторое количество тери, не состоявшее на учёте и не получавшее помощи от властей. Большая их часть и образовывала основу преступного мира в мегаполисе.

В социальной карте Лахотэ числилось 13652 взрослых тери и 3469 детёнышей возрастом до десяти лет. Число тери без социального чипа оценивалось примерно в двести особей. Из последних в организованных бандах не состоял… никто. После разрушительной деятельности Алекса старых банд в квартале не осталось, а их оставшиеся в живых члены не спешили с организацией новых.

Понять их можно — они боялись как Алекса, воспоминания о котором были ещё слишком свежи, так и Абрафо, всегда висевшем над ними постоянной угрозой. Кого они боялись больше — неизвестно. В случае с Абрафо, если их жизненные прегрешения оказывались сравнительно мелкими, у них имелся шанс выкрутиться, хотя бы ценой испытательного срока. С Алексом, подумала Лика, шансы у них отсутствовали в принципе.

Леопард останавливался в череде убийств только для добычи информации. Так как напиток правды ему было взять неоткуда, то его разговоры, бывало, затягивались.

В любом случае, население Лахотэ было сравнительно небольшим, а потому кварталу полагался только один Барцу.

Планшет услужливо пискнул и вывел на экран нужное досье.

Мирс Джеро. Служит пять лет. Родился и воспитывался в полной семье. В Академию поступил сразу после школы. Семейный, есть детёныш двух лет. Характеризуется инициативным работником, дважды получал благодарность и премии. Год назад попал в засаду, был захвачен вместе с семьёй, но сумел выбраться, получив лишь лёгкое ранение. Жена и сын не пострадали. Соответственно, имеет боевой опыт — всё же убил не менее полутора десятков бандитов. Но, не ожесточился. Местным населением уважаем.

Начальство Мирса подало ходатайство к назначению его руководителем 39-го отделения Барцу. Сам ягуар, понятное дело, ещё не в курсе своего грядущего повышения. Ходатайство уже удовлетворено, на данный момент проводятся последние проверки, а также различные вертикальные и горизонтальные перемещения других служащих.

Служба в Абрафо, как правило, носит пожизненный характер, но ротация имеется. Пенсия и смерть, как естественная, так и насильственная. Смерть, увы, не редкая.

Через две недели Мирса вызовут на внеочередную проверку с напитком правды и, после анализа беседы, будет принято окончательное решение о его переводе.

Если только до проверки Лика сама не накопает нечто такое, благодаря чему Мирс Джеро останется простым участковым до самой пенсии.

Судя по записи в файле и схемам на стене, Алекс начал зачистку банд в Лахотэ на следующий день после засады на Мирса. Совпадение? Возможно.

Вот только слишком многое в последнее время становилось возможным.

Барсица выключила планшет и взглянула на лежащую в кресле Тою.

Тоя Багенге. Дочь генерала Роя Багенге. Глава Абрафо. Подполковник, несмотря на свою молодость.

У леопардессы вся родословная была связана с Абрафо. Более двадцати поколений её предков создавали полицейский аппарат и восстанавливали послевоенную жизнь. За пятнадцать лет службы Тоя продвинулась от низов карьерной лестницы до самого её верха не красивые пятна на шкуре. К занимаемому креслу её готовили с самого рождения.

Рой Багенге имел чертовски глубокий горизонт планирования.

Правда, сейчас генерал больше всего на свете желал внуков. Смена приоритетов? Нет — всё тот же горизонт планирования. С точки зрения генерала пора было готовить следующую смену.

Отец Тои хоть и сохранил ясный ум, но давно перешёл за черту пенсионного возраста. Главнокомандующему армией Эйоланда уже перевалило за седьмой десяток — не многие тери вообще доживают до подобного возраста, а Рой пока даже ходил сам, хоть и опираясь на трость. Сколько он ещё протянет на своём посту — год, два? Смирившись с тем, что у него родилась только одна дочь, он подготовил себе приёмника из своих, из Юда. После ухода генерал, естественно, ещё на несколько лет останется в роли консультанта, но его реальная власть снизится.

Потерять же для своего родословного древа влияние ещё и в Абрафо он позволить себе не мог.

Тем не менее, Лика знала — в случае смерти или иных обстоятельств, которые не позволят Тое Багенге управлять Абрафо, именно она станет первым кандидатом на её кресло.

Барсица, выросшая в интернате и никогда не знавшая ни родителей, ни детства, стала правой рукой Тои, главным её помощником, заместителем и близким тери. И тоже не за красивые глаза. Её особый талант — способность разыскать кого угодно и где угодно, в пределах Эйоланда. Не существовало никого, кто знал бы город лучше её.

Собственно, её должность так и называлась — Правая рука. Или проще — Правый.

Сбежав из детского дома в пять лет, она ещё десять самостоятельно ухитрялась выживать на улицах, безо всякого социального обеспечения. За это время её не съели, не продали на опыты и органы, не сделали проституткой. И она не примкнула ни к одной из многочисленных банд.

А потом вдруг поступила на службу в Абрафо, где, отличившись в нескольких делах, оказалась под пристальным вниманием руководства.

Закончив обязательные два года Академии, являвшимися, по сути, фильтрационными воротами для желающих работать в Абрафо, Лика в должности младшего оперативника попала в уголовный отдел. Её подразделение носило второй порядковый номер, занималось делами срочного приоритета и имело репутацию самого скверного для службы. Сотрудники второго появлялись в Управлении крайне редко, а выходными пользовались ещё реже. Самая высокая смертность и самый большой расход патронов тоже висели над ними злой кармой.

Первым её серьёзным самостоятельным делом оказалось расследование исчезновений нескольких самок школьного возраста, похищенных на улице.

Барсица мыслила масштабно. Понимая, что школьницы, скорее всего, попали в один из малоизвестных простым смертным борделей, она уговорила начальство провести широкомасштабную операцию по ликвидации притонов в подземных коммуникациях Эйоланда.

На разработку плана операции ушли сутки и провели её в течение следующей ночи. В ней был задействован весь личный состав управления Абрафо, что сделало её самой громкой за последние три десятилетия.

Школьниц, живых и почти невредимых, в итоге нашли — там, где Лика и предполагала. Организованная преступность города сильно поредела и потеряла свои позиции. Счёт арестованным шёл на тысячи. Судейскому аппарату понадобилось более полугода на рассмотрение дел, а крематорий всё это время едва справлялся с нагрузкой — в Эйоланде с преступниками разговор всегда оставался коротким.

Удачно проведённая операция снизила накал ненависти к Абрафо в глазах общественности, уставшей от насилия на улицах и уже не так остро воспринимающей деятельность полиции как попирание собственных свобод.

После громкого дела о поджигателе из квартала Харофу, Лику Камо перевели непосредственно в управление, где сперва она работала в аналитическом отделе, помогая составлять карты подземных коммуникаций Эйоланда для очередной крупной операции, а потом занималась консультациями по работе в самых опасных кварталах города.

Через два года Лика вернулась к себе во второе подразделение уже в роли его руководителя.

По характеру службы Лике приходилось немало контактировать с Тоей. К тому времени, как барсица стала руководить своим подразделением, Тоя уже четыре года командовала подразделением борьбы с организованной преступностью. Между ними быстро завязалась близкая дружба.

На первый взгляд леопардесса и барсица совершенно не походили друг на друга.

Лика Камо — исключительно практичная, быстрая в решениях и выхватывании пистолетов, в течение нескольких лет заслужила известность суровой воительницы. На неё старались равняться коллеги, ей подражали, она стала кумиром для всех, кто работал на улицах. Её фотографии и рисунки возможно было встретить едва ли не во всех тумбочках и планшетах — и не только в Управлении и у служащих Барцу, но и среди гражданских лиц.

Тоя Багенге — мечтательное создание, обожавшее искусство и грезившее об идеальном самце, который будет её обожать и боготворить. Она стала другим символом Управления — политика нового поколения, более гуманного, нежели предыдущие. Её оружием служили в первую очередь мозги, а не лапы с когтями и автоматом.

На деле всё обстояло намного иначе.

Лика отнюдь не являлась столь циничной и жестокой, как то казалось стороннему наблюдателю. Её модель поведения представляла собой лишь защитную маску, приобретённую в процессе выживания на улицах. Убей сам, иначе будешь убит — принцип, который она уяснила очень быстро, отправив на тот свет свою первую жертву, попытавшуюся сотворить нечто нехорошее с маленькой барсицей. Что именно — она узнать не успела.

Но запомнила сам смысл.

Ей тоже грезился симпатичный самец. Защитить себя она могла и сама. Но хотелось, чтобы кто-то любил. Обнимал и гладил, нашёптывая ласковые слова.

Она обожала природу — ручьи и листья деревьев, свежую траву и снующих по ней жуков. Редкие часы отдыха она проводила именно там — наблюдая и восхищаясь тем, чего были лишены миллионы жителей города, даже не представлявшие, каких красот они никогда не увидят за свою жизнь.

И она их жалела, с горечью проклиная свой дар и не понимая, почему он достался именно ей.

Тоя Багенге, кроме умения держать кисточку и карандаш, весьма хорошо умела держать пистолет. И пользоваться им. Она много участвовала в разработке социальных проектов, направленных на благоустройство жизни граждан Эйоланда, но также легко нажимала и на курок.

Иные картины на стенах её кабинета заставляли вздрагивать даже опытных оперативников Абрафо.

Разум леопардессы всегда оставался холодным и быстрым — словно горная река, которую, впрочем, она никогда не видела. Ближайший от Эйоланда хребет находился в полутора тысячах километрах на север.

Ей хотелось влюбиться до безумия. Но одновременно она боялась зависимости от любви.

Ей нравились решительные тери, уже имевшие кровь на лапах, умеющие убивать. Изредка, в минуты бессилия перед голодом по ласке, она отправлялась в ночной клуб и в полумраке, разбавленном кислотной музыкой и наркотическими видениями, легко находила себе партнёров. Тех, кто считал себя крутыми, познавшими вкус убийства и насилия, готовыми на всё и, как им казалось, не боявшимися ничего и никого.

А после ночи любви ей нравилось убивать наутро и их, приставив пистолет к голове и взглянув в удивлённые глаза, отражающие последний в своей жизни свет.

А потому Тоя никогда не искала партнёра среди коллег. Потому что боялась полюбить, несмотря на все свои грёзы. Боялась, что способна причинить боль любимому, и что на самом деле уже давно перестала отличаться от тех, кого сама убивала на улицах.

Таким образом, Лика и Тоя были всё же похожи. И близость друг к другу не давала им разувериться в окружающем мире, плыть по течению и предоставлять свою жизнь случаю и обстоятельствам. Они считали своим долгом служить городу. Служить, несмотря на свою не безгрешность и не безгрешность его жителей — которых, так или иначе, считали своими подопечными.

После полугода службы Лики в должности начальника второго подразделения, Тою Багенге перевели в святая святых — кабинет руководства Абрафо, на должность Левого. Ещё через три месяца ей пришлось пересесть на соседнее кресло и начать самой править полицейской системой мегаполиса. На освободившееся место Правого она без колебаний назначила свою близкую подругу.

Барсица одновременно с должностью получила почти абсолютную свободу в противодействии организованной преступности. Подготовив проект реформирования Барцу и запустив его — он стал очень удачным, подняв её престиж ещё выше — она сделала ставку на техническое оснащение всех подразделений Абрафо. Благодаря ей воплотили в жизнь давно разработанный проект Ти-Лэев — летательных аппаратов военно-полицейского назначения, оснащённых живым мозгом гепарда в качестве источника управления и обладающих полной автономностью.

Но всё же основным коньком Тои оставался поиск других тери. Её талант только совершенствовался — за сутки-двое она находила любого, на кого имелись хоть какие-то улики. Находила и приводила, если разыскиваемый страдал привязанностью к жизни. Либо приносила голову — если её хозяин оказывался несговорчив.

Её способность искать других дала трещину всего дважды. И оба случая стали сильной головной болью Эйоланда.

Первым в городе объявился Читемо — серийный маньяк убийца. Раз в два-три месяца он ночью нападал на больницы или квартиры с многодетными семьями, оставляя после себя множество трупов. Читемо избегал нападать на взрослых самцов, но в случае необходимости убивал и их.

За двенадцать известных эпизодов нападений они не смогли установить ничего, что помогло бы обезвредить убийцу. Читемо убивал своих жертв спящими, в дома проникал незаметно. Орудием убийства служил короткий изогнутый нож, которым он перерезал горло.

Тщательное обследование мест преступлений не позволило определить даже принадлежность Читемо к тому или иному виду проживающих в городе тери. Не удалось найти ни единой шерстинки или отпечатка лапы, которая хотя бы задала ориентир поисков. Абсолютно ни одной улики в делах не существовало до сих пор.

Убийцу в Абрафо прозвали Читемо, что означало «острый нож». Прозвище просочилось в прессу и быстро стало известно жителям города.

А спустя полгода после первого эпизода с Читемо так же неизвестно откуда в Эйоланд пришёл Алекс Багенге. Пришёл, словно пожар или чума, пожирая жизни обретавших на самом дне.

Он не скрывал кто он. Не скрывал своего имени. Места убийств были полны его следов.

Вот только поймать его тоже не удавалось.

Алекс Багенге охотился на Читемо — так он утверждал. Он неутомимо рыскал по самым опасным местам Эйоланда, оставляя за собой разорванные тела тери и горы стреляных гильз. Редкая неделя обходилась без новостей о небольшом леопарде, создавшем себе репутацию ужаса ещё большего, чем Читемо. Возможно, даже большего, чем само Абрафо.

Наверное, Алекс добивался именного этого.

А потом, возгордившись собственной неуязвимостью, он пригласил главу Абрафо, Тою Багенге, в ресторан, где говорил с ней о живописи и рассказывал о других мирах.

После чего и был арестован прямо на месте. Чрезвычайно обидевшись, что ему не позволили заплатить за ужин.

Интересно, прикинула Лика — правда ли он влюбился в Тою? Тоя — весьма красива, и многие пытались строить ей глазки. Надо сказать, что не будь Алекс безумным убийцей, у него имелись бы все шансы. Тоя опасалась заводить отношения с коллегами — не смотря на все своднические усилия Роя, а Алекс, даже учитывая небольшие для леопарда размеры, оказался удивительно смазлив. И не глуп.

Барсица, которой в отличие от Тои глазки никто не строил — все боялись, улыбнулась. Несмотря на разные виды, Алекс внешне её привлекал и возбуждал.

Она вновь бросила взгляд на лежащую неподвижно подругу, погруженную в короткий восстанавливающий сон.

Тоя и Лика. Лика Камо и Тоя Багенге. Про них больше всего слагалось городских легенд. Молва приписывала им самые разные подвиги, злодейства и пороки.

Они не совершали ни одного, ни другого, не обладали и третьим.

В отличие от Тои, Лика верила в другие миры, хотя и не совсем в такие, о которых рассказывал Алекс. Впрочем, это была даже не вера — она знала об их существовании.

Но она не верила Алексу.

***

Тоя Багенге пребывала в полунаркотическом сне, ввергнутая в него мощными стимуляторами.

Как и всякий поверхностный сон, ещё и сдобренный химией, он наполнял её видениями.

Как и всякий поверхностный сон, для стороннего наблюдателя он казался коротким. Для погруженного в него время текло иначе — от мимолётных секунд до пугающей перспективы вечности.

Видения постепенно проникали и в её нормальные сны, когда она ложилась спать в узкой клетушке, служившей ей спальней — в крохотной же серой квартирке, втиснутой в одно из зданий квартала Абрафо. Вызванные воздействием таблеток, лично для неё изготавливаемых в лаборатории ведомства, видения постепенно становились всё реальнее, грозя однажды затопить полностью и превратить сладкие минуты отдыха в ещё одну жизнь, проходящую параллельно первой.

И, возможно, не менее опасной.

На сей раз ей снилась пустыня. Бесконечное пространство горячего песка, в котором она стояла на коленях и всматривалась в марево горизонта, на проступавшие сквозь него величественные горы.

Почувствовав резь в глазах, но так и не рассмотрев толком ничего в дымке, она поднялась и обнаружила себя на обочине старой дороги. Постояв на ней, она направилась в сторону гор, ступая лапами по растрескавшейся красной земле.

Солнце быстро раскалило её жилетку, и она скинула её, оставшись лишь в чёрных уставных бриджах. Подумала, не скинуть ли и их, но не решилась.

Пейзаж не менялся. Горы не приближались, предпочитая держаться на удалении, красная пустыня тоже оставалась прежней. Лишь цепочка следов в тонком слое песка говорила об уже пройденном пути.

Оглянувшись, Тоя остановилась, присела и вгляделась в следы. Затем запустила руку в один из отпечатков, зачерпнула пыль и медленно ссыпала обратно. Пригляделась снова.

Ничего. Ничего, кроме разве что единственного факта — отпечатки немного различались по глубине и валику вытесненной из отпечатка пыли.

Другими словами, они выглядели по-настоящему.

Тоя вновь зачерпнула песок и понюхала его. Тот донёс еле слышимые запахи жжёной резины, машинного масла и неизвестной ей гари, слегка горьковатой и липкой, оставляющей в носу свой след ещё на некоторое время после выдоха.

Она поднялась и вновь двинулась вдоль дороги, вдоль отпечатков незнакомых ей шин и вдоль незнакомых и странных запахов.

Через полчаса поднялся лёгкий ветер, впрочем, не давший никакого облегчения от зноя — так как не принёс ни капли прохлады. Он лишь игриво щекотал морду твёрдыми песчинками и нашёптывал в уши одному ему известные слова.

Возможно, он мог рассказать ей новости иных пространств и миров, предупредить об опасности, посоветовать приют, поговорить о музыке, поэзии или даже политике. Возможно, он мог ещё больше.

А возможно — ничего из перечисленного.

Она не знала языка ветра, а потому и не понимала, о чём он шепчет и шепчет ли вообще.

Откуда-то сзади её слуха достиг монотонный тарахтящий звук, и Тоя обернулась, щуря глаза и всматриваясь в дымку.

Из марева на дороге вскоре показался автомобиль неизвестной ей конструкции — в Эйоланде подобных она не встречала.

Автомобиль представлял собой маленький грузовичок, с небольшими колёсами. Покрытый ржавчиной и, местами, выгоревшей синей краской, он трясся и потел сизым дымом, содрогаясь от собственных усилий.

Заметив её, грузовичок сбросил газ и остановился напротив. Помятые двери были начисто лишены стёкол — то ли ещё эпоху назад при рождении механизма, то ли в течение его нелёгкой жизни. За рулём грузовика сидел пожилой Ахан в широкополой серой шляпе. Он приветливо махнул ей рукой.

Тоя подошла к машине и бросила взгляд на кузов. Тот был заставлен плетёными корзинами, накрытыми одеялами. Букет запахов, ударивший ей в нос, не содержал ни одного знакомого.

— Ну же, мисс, залезайте скорее! — поторопил её барсук.

Тоя залезла в кабину. Ахан правой рукой дёрнул рычаг на полу. Под ним коротко проскрежетало, грузовик дёрнулся и, не торопясь, покатил по дороге.

— Нечасто здесь ходят путники, мисс, нечасто. Да ещё и налегке! — провозгласил надтреснутым голосом барсук.

Под капотом грузовика громко чихнуло, словно тот соглашался с хозяином.

— Куда держите путь, мисс? Не подумайте, что я навязываюсь, нет — скорее удивляюсь. Не каждый день нам со Старым Карлом доводиться подвозить в пустыне молоденьких девушек.

Говорил Ахан со странным акцентом. Под Старым Карлом он, видимо, подразумевал машину — запахов других тери она не чуяла. Слово «девушка» оказалось и вовсе не знакомым, но его смысл она уловила.

Странно, подумала она. Зачем давать имя неживой машине?

— Не знаю, — ответила она барсуку. — Куда-то туда.

— Можете не говорить, — махнул рукой тот. — Женские секреты и всё такое… Все мы были молодыми.

Ахан подмигнул.

— Старик Асан и так всё понимает. Ранчо Багенге совсем недалеко отсюда, всего милях в восьми. Я отвезу тебя к ним, но вначале заедем к Марж, я сгружу ей овощи и зелень, пока та не завяла на жаре. К тому же, никто в округе лучше Марж не варит кофе и не печёт пироги. Никогда не пробовала её пирогов?

Тоя, понятия не имевшая, что такое миля, овощи, зелень, кофе и пироги, ошарашено помотала головой.

— Не может быть! — кажется, Асан был потрясён до глубины души. — Не испробовать пирогов старухи Марж!

Он осуждающе покачал головой. Тоя прыснула в кулак. Затем, смутившись, виновато пожала плечами.

Асан посмотрел на неё и рассмеялся сам.

— Марж всегда делится рецептами, но даже моя Анабель не может повторить её стряпню, — он немного подумал и скромно заключил — Хотя кофе варит точно не хуже. А как твоё имя, дитя?

— Тоя. Тоя Багенге. — она почему-то чувствовала себя стеснительной школьницей.

— Оно понятно, что Багенге, — Асан вновь весело рассмеялся, стискивая баранку и объезжая колдобину. Потом пожевал пастью — Тоя… Хм… Память меня уже подводит, да и нечасто я к вам заезжаю-то. Хотя с дедом Влатом Багенге мы немало поохотились в своё время, даже как-то пару раз вооон до тех гор ездили.

Барсук ткнул рукой в сторону горизонта и снова рассмеялся.

— Весёлые были дни! Только было это годков сорок назад. А то и больше.

— И что там, в горах? — Тою охватило любопытство.

— Прохладно. И много травы, — мечтательно протянул Асан. — В небе полно птиц — не то, что у нас, одни падальщики. Там настоящие птицы… Маленькие и щебечущие, разноцветные. И козы нас совсем не боялись, словно на них никогда не охотились. Кстати, ты не голодна? Анабель положила мне сэндвичи с рыбой в дорогу и термос чая. Ехать от нас до Марж всего ничего, часа два, но Анабель всегда снаряжает меня как в последний путь. Едешь на день, говорит она, бери еды на два. Впрочем, однажды мой пикап сломался, и…

Но Тоя не успела выслушать, что случилось с грузовичком и спросить, почему его называют пикапом. Горы, на которые она смотрела сквозь пыльное пожелтевшее стекло, слушая болтовню старого Асана, сжались в точку и исчезли.

Вокруг разлилась тьма — всего на мгновение, сразу сменившись светом ламп её кабинета в управлении Абрафо.

***

Тоя Багенге шевельнулась на кресле и открыла глаза. Чистые и ясные, без похмелья дремы. Она зевнула, но сон уже соскользнул покрывалом вниз и растворился, обнажив готовое к работе сознание.

Ясное и прозрачное, словно только что отмытое стекло.

Тоя взглянула на часы, затем на календарь — и пометила карандашом под сегодняшним числом два крестика.

Четыре подобных хромоногих отметки там уже стояли по соседству. Слишком близкому соседству.

Хмуро их осмотрев, она резюмировала:

— Ты права, надо отсыпаться настоящим сном. И завязывать со стимуляторами. Иначе я свихнусь. В буквальном смысле слова.

Она задумалась на короткое время, бессознательно сжимая ладонями хвост.

Потом спросила:

— Лика, ты знаешь, что такое пикап? Или кофе?

Барсица всмотрелась в неё, словно оценивая её адекватность после пробуждения и опасность для окружающих. Что-то про себя прикинув, качнула головой.

— Нет. А что это?

— Не знаю. Нужно будет порыться в старых книгах… потом как-нибудь.

Она ещё немного подумала. Хвост она отпустила, тот сам собой сполз на пол и раздражённо дёрнул кончиком. Тоя тут же вернула его обратно на колени.

Она никогда не скрывала от подруги свои переживания и радости — независимо от их масштаба; не утаивала свои похождения в ночные клубы, делилась мечтаниями, доверяла влюблённости и обсуждала семейные отношения.

Она делилась с Ликой самым сокровенным.

Но всегда утаивала свои сны, кутаясь в стыд, словно в одеяло под кусачим холодом.

Чего же именно она стыдилась, понять не могла и сама.

Молчаливо взвесив за и против — рассказать или нет, в который раз она не решилась, захлопнув на замок тот тёмный чулан, где её подсознание хранило свои видения.

— Ты права насчёт Алекса — он необходим нам живым для показаний. Но просто так он не сдастся. И, если не застанешь его врасплох, уничтожит и тебя, и всех, кому не повезло оказаться рядом. А потому — не рискуй зря. Даже если ты убьёшь его, мы так или иначе распутаем этот клубок. Пусть и позже, чем хотелось бы.

Барсица слезла со стола, подошла к Тое и ласково обняла её за плечи, обвив хвостом вокруг талии.

— Да, конечно, — прошептала она. — Он тебе нравится?

— Алекс?

— Да.

— Не знаю.

— Скажи, ты хотела бы находиться с ним рядом? Слушать его голос, ощущать прикосновения, принимать ухаживания? А может, самой гладить его мех, стискивая в объятиях и нашёптывая в его уши нежности…

Тоя засмеялась.

— Если он захочет вновь пригласить меня в ресторан, я посоветую ему тебя. Будешь сама слушать его истории и смотреть картины.

— Но ведь они тебе понравились?

— Слушай, если забыть, что наш леопард массовый убийца — то, допустим, понравились. И сам Алекс — красавчик. Но вот только он всё же грёбаный убийца. А потому найди его и пристрели, как бешеную тварь, которой он, безусловно, и является. А операцию в Чумном квартале я проведу вместе с Орром.

Барсица отстранилась.

— Как скажете, мэм.

— Оперативник Лика Камо, для операции по выслеживанию особо опасного преступника Алекса Багенге можете задействовать все наши доступные ресурсы, в том числе технический отдел и крыло Ти-Лэев, за исключением трёх пилотов — они понадобятся нам с Орром. После операции в Чумном квартале я и их переведу в ваше распоряжение. Приоритет вашей операции — высший, до моего специального распоряжения. Жду доклада о ходе операции через двадцать четыре часа.

— Слушаюсь, госпожа полковник. Разрешите приступить к выполнению?

— Разрешаю.

Лика Камо бросила взгляд на рисунок повешенного Алекса. Тот висел не шевелясь. Один глаз зиял выклеванной дырой, но второй, полуприкрытый, поверх вывалившегося языка, глядел на неё осуждающе.

Барсица мысленно вздохнула, прикидывая, как ещё можно поговорить с Тоей по поводу её рисунков. Затем, также мысленно махнув лапой, развернулась и вышла из кабинета.

Проводив взглядом уходящую подругу, Тоя устало погладила уши и потянулась к телефону.

— Орр, жду вас у себя в кабинете через четверть часа.

— Так точно, мэм, — проурчал в трубку командир группы захвата.

Тоя откинулась на спинку кресла, забросила лапы на стол и обернулась хвостом, пытаясь собрать мысли в порядок.

Оружие в Эйоланде запрещалось к обороту и производству. По факту владели им почти все.

Несмотря на коренные изменения в обществе, произошедшие за последние три поколения, уровень преступности всё ещё оставался высоким, и выживание в громадном городе требовало умения постоять за себя.

Абрафо закрывало глаза на большинство самоделок в лапах населения, не состоявшего в многочисленных бандах. Последние, впрочем, гораздо реже представляли собой серьёзную угрозу, чем даже десять лет назад. Барцу, как правило, вовремя отслеживали тенденции по укрупнению группировок и переход их к стадии насилия.

На сегодняшний день банд стало, безусловно, меньше. В основном в результате зачисток и постройки жёсткой карательной системы.

Аналитики, однако, предупреждали о неизбежной эволюции организованной преступности и об очередном витке попыток установить в Эйоланде новую власть. Абрафо копало изо всех сил, но определить заинтересованных лиц, управляющих процессом, пока не могло — что наводило на мысли о причастности тех, кто уже стоял к власти достаточно близко.

На расстоянии даже не выстрела, а удара когтями.

Имелась, правда, существенная такая деталь расследования — все тери, входившие в аппарат управления мегаполисом, тоже проверялись напитком правды. А, значит, по умолчанию считались верными режиму.

Однако арест маленького убийцы-леопарда и последующие за этим события ставили под сомнение всю процедуру проверок на лояльность. Пусть под маленькое, но всё же сомнение.

И картина вырисовывалась у Тои безрадостная: с большей долей вероятности в мэрии сидел такой же крот, как и в Абрафо.

Злой рок, впрочем, игриво решил добавить в котёл с неприятностями ещё одну — несколько дней назад в городе всплыла странная партия оружия. Глядя на неё вновь сам собой возникал вопрос о причастности власть имущих.

В отличие от привычных самоделок, изъятые образцы огнестрельного оружия не являлись результатом кустарного производства. И даже не полукустарного.

Тоя бросила взгляд на стойку в захламленном углу. На ней стояли две винтовки. Первая — автоматический карабин, стоявший на вооружении Абрафо и Юда. Полиции и армии. Их изготавливали в небольших количествах на маленьком заводе, расположенном на территории квартала Юда. Выпуск не превышал тысячи винтовок в год, многие операции по сборке выполнялись вручную.

Вторую винтовку, стоявшую рядом, изъяли во время одной из операций, вместе с десятком ещё таких же. Она превосходила первую по мощности патрона в четыре раза, по точности стрельбы и прицельной дальности в три, плюс ещё в два раза меньше весила.

А ещё обладала гораздо большей скорострельностью и имела переключатель с автоматического огня на одиночный.

Эксперты пришли к неутешительному заключению: винтовка производилась конвейерным производством и повторить её силами, которыми располагали Абрафо и Эйоланд, не представлялось возможным.

Они попросту не располагали секретами изготовления подобной стали для ствола и компонентами для столь мощного пороха.

Аресты и опросы принесли мало. Оружие распространялось за сравнительно небольшую цену мелкими бандами, покупавшими его у другой банды. Те приобретали у третьей, а те, в свою очередь, у неизвестного одиночного торговца, развозившего свой товар по ночам в Чумном квартале.

Лика Камо, являясь специалистом по криминальному дну Эйоланда, только развела руками и занялась поисками. Она пропадала почти двое суток, но вернулась с определённым результатом, дав наводку на одно из зданий Чумного квартала. По её словам, даже если оружие производилось и не в его пределах, то, по крайней мере, в нём располагался один из складов. В качестве доказательства барсица принесла украденную оттуда винтовку.

Таким образом, Управление завязло в нескольких расследованиях высокого уровня сложности и важности. Постепенно, начав с одного и подключая следующие, они столкнулись с существенным распылением сил и ресурсов, а потому Тоя и Лика решили действовать методично и последовательно.

А значит, в первую очередь довести до конца расследование убийств, совершенных Читемо. И покончить с Алексом. А остальные дела хоть и продолжать вести, но понизить их приоритет.

Вряд ли в Чумном квартале мы найдём все ответы на вопросы — подумала Тоя. Чуялось ей, дело о винтовках станет гораздо большей занозой в заднице, чем казалось вначале.

И всё-таки, совпадение или нет? Почему всё произошло в один и тот же период времени? И происходит не просто до сих пор, а раскручивается по возрастающей спирали. Читемо, Алекс Багенге, новое оружие для банд, сломавшийся сервер. Что ещё? Ах да, возможное предательство в рядах Управления.

На Абрафо до недавнего времени она могла положиться целиком и полностью. Все служащие проходили проверку напитком правды раз в полгода. Даже она её проходила.

Но, случай в тюрьме, произошедший с Алексом Багенге, внушал беспокойство.

Тем не менее, даже если в Абрафо внедрили нескольких агентов, большой роли это не играло. Она сама являлась главой управления, созданного не только для борьбы с преступностью, но и для противовеса существующей власти и армии.

Но что если она видит не полную картину? Возможно ли, что противник раскрыл ещё не все ходы? Что он водит её за нос, отвлекая от главного и заставляя распыляться на второстепенные, на самом-то деле, расследования?

Допустим, находящемуся по ту сторону шахматной доски необходимо полностью оттянуть внимание и силы Абрафо. Отвлечь от политических и внешних процессов. Но, несмотря на все его старания, полностью этого не произошло. Чего-то в схеме противника не хватает.

Например, есть оружие, но слишком слабо активизировались банды.

Почему?

Ответ был очевиден.

Потому что с бандами приключился Алекс Багенге.

Она яростно сдавила шкуру на загривке и зарычала.

Если идти по данной логической цепочке, то леопард-убийца на их стороне и его вмешательство заметно облегчило ситуацию. Однако прямых тому доказательств нет, только умозаключения в её усталой голове.

Наверное, следует зайти с другой стороны.

Тоя скинула ноги со стола и взяла в лапы телефонную трубку. По памяти набрала номер дежурного в управлении Юда.

— Вы позвонили в Генеральное военное ведомство Юда, — откликнулся сухой мужской голос. — Чем могу вам помочь?

— Соедините с генералом Роем Багенге. Код доступа три-девять-четыре-один-пять-восемь.

— Да, мэм. После гудка подтвердите личность идентификационным номером.

Тоя дождалась сигнала и чётко продиктовала требуемое:

— Восемь-шесть-три-два-орёл.

— Соединяю, подполковник Тоя Багенге.

Генерал откликнулся почти сразу.

— Здравствуй, о глава ночного ужаса, — несмотря на возраст, голос был бодрым, весёлым и с нотками стали. Однако при обращении к Тое в нём отчётливо слышалась нежность.

Генерал очень любил свою единственную дочь, родившуюся так поздно, что никто из окружающих уже и не верил в подобное.

— Решила запрятать меня в свои подземелья?

— Здравствуй, пап. Брось, сам же знаешь — никаких подземелий не существует. Наша городская тюрьма совсем небольшая.

— Конечно, знаю. Я сам руководил её постройкой и разработкой законов, благодаря которым большинство попадающих к тебе в лапы сразу переезжает в крематорий через дорогу.

Тоя поморщилась. Она всегда принимала такие шутки на своё счёт. Другой вопрос, что многие подобные шутки были правдой.

— Ладно, ладно, — почуяв настроение дочери, сдал назад Рой. — Я пошутил. Ты позвонила, чтобы спросить как дела и напроситься в гости, или же твой хвост горит от работы? Фангэй города весьма обеспокоен ситуацией с Читемо. И с Алексом Багенге.

Тоя вздохнула. Её постоянно мучили угрызения совести за нечастое посещение отца.

— Пап, у тебя в Юда ничего не случалось в последнее время чего-нибудь необычного, странного?

— Гм, например?

— Не знаю. Того, что выбивается из общей картины.

Генерал помедлил.

— Чидженда докладывают о двух неизвестных базах в южных секторах Рубежа. Одна из них обычный, хоть и большой по численности лагерь внешних тери. С ними сейчас ведут переговоры. А вот второй лагерь — его совершенно случайно обнаружил Ти-Лэй. Он находится в лесистой части Рубежа, возможно даже размещается на базе какого-то довоенного бункера, который мы не смогли обнаружить ранее.

— Но ведь само по себе наличие лагеря тери, пусть даже в бункере — не является странным?

— Не является, — согласился генерал.

— Тогда что?

— Хм… трудно объяснить по телефону. Давай встретимся, скажем, через час?

Тоя, думая о том, почему вдруг стало трудно что-то объяснять по телефону о тери, начала бессознательно покусывать когти.

— У меня операция в квартале… — она запнулась, поняв, что её отец боится прослушивания линии. — В квартале Эну. Давай позавтракаем вместе завтра утром?

— Я совсем не против провести утро с любимой дочерью, — улыбнулся генерал. — Где обычно? В семь утра будет не слишком рано?

Вместе за всё время службы они позавтракали всего дважды, но в одной и той же крохотной столовой на десяток столиков в здании библиотеки.

— В семь утра в самый раз. Пока, пап, — она повесила трубку и бросила взгляд на часы.

Половина двенадцатого. Почти полночь. Операция начнётся через полчаса.

Плакал мой нормальный сон, подумала она.

***

Постучав в дверь, Орр Махойу распахнул её и вошёл в кабинет.

— Мэм?

— Проходите, Орр, — Тоя оглянулась в поисках незанятого бумагами стула, но махнула рукой. — Присаживайтесь где-нибудь. Можете сбросить бумаги на пол.

Орр, однако, облюбовал себе тот же краешек стола, на котором ранее сидела барсица.

По пути он украдкой попытался разглядеть себя на стенах. Не найдя, счёл это недурным знаком — хотя в подобную немилость не попадал ещё ни разу. Потом покосился на придвинутый вплотную к стенке третий стол, более остальных заваленный бумагами.

Кабинет главы такого громоздкого механизма, как Абрафо, рассчитывался на троих хозяев. Тоя Багенге с двумя помощниками образовывали триумвират, не столько распределяя обязанности, сколько разделяя их идейно.

Лика Камо — воплощение репрессивного органа власти, карающей длани. Её принципы — максимум действия и максимум эффективности. Её кредо — скорость и жестокость. Её место всегда справа от Тои.

Левый — стратег, мастер нестандартных решений, гуманист, для которого забота о населении и его процветании всегда на первом месте. Он общается с прессой и политиками, плетёт интриги с первыми и против вторых. Он — хитрый проныра, которого боятся не за способность к мгновенному убийству, а за способность находить взрывоопасную информацию и распоряжаться ею в интересах Абрафо и Эйоланда. Левый — уравновешивает Правого.

И стол Левого пустует уже почти как два года. Как раз со дня принятия в должность Тои Багенге.

Повышение до главы Управления для неё оказалось несколько неожиданным. Вскоре после её назначения в должность Левого, Каррен Изуба, выполнявший обязанности Правого, погиб в ожесточённой перестрелке с наркоторговцами из квартала Хирао.

Старый же Гейл Оуор, руководивший Абрафо последние одиннадцать лет, умер от инфаркта два дня спустя, так и не успев никого назначить на опустевшее место Правого.

Тоя же, назначив себе Правого, с подбором второго помощника не спешила. Собственно, ничего удивительного в ситуации не прослеживалось — должность Левого не являлась обязательной.

Не меньше половины всех тех, кто занимал когда либо пост главы Управления — а в большинстве случаев это были предки Тои Багенге, обходились только одним из помощников.

Тем не менее, другая половина предпочитала полный триумвират.

Орр Махойу не мог назвать себя консерватором, но отсутствие Левого не одобрял, хотя и молча. Но молчал он, поглядывая на сдвинутый стол, всегда многозначительно.

Задница тигра, бывшего в три раза больше Лики Камо, с трудом уместилась на чистый от бумаг пятачок. Впрочем, его хвост тут же дёрнулся, и бумажная куча завалилась на пол.

Орр мысленно выругался и заставил себя расслабить непослушную часть тела. Хвост вытянулся, свисая со стола, и свернулся колечком на стуле, поверх груды донесений.

Тигр командовал специальным подразделением, состоящим только из представителей вида Махойу, не много ни мало, а девять лет. А до принятия должности командира служил в этом же подразделении на протяжении семнадцати лет.

Двадцать шесть лет службы. Двадцать шесть лет опыта провальных и успешных операций. Уничтожение банд и ликвидация их лидеров, подавление гражданских беспорядков, пресечение покушений на политиков, освобождение заложников. Двадцать шесть лет перестрелок и подготовок к ним, беспрестанного риска и смерти вокруг себя — как чужих, так и своих.

За время службы Орр Махойу неоднократно награждался. А ещё имел неуступчивый характер. Но дело своё знал. Самое же главное — подчинённые уважали его и любили, как за силу и мастерство, так и за заботу о рядовом составе.

С самого начала службы Тои её отношения с Орром Махойу не задались.

Как и многие другие тери в Абрафо, особенно самки, поначалу юная Тоя восхищалась командиром спецподразделения. Уже тогда его шерсть начала покрываться лёгкой пылью седины, но бугры мышц на трёхсоткилограммовом теле производили впечатление на всех. Грубая и жестокая сексуальность заставляла прекрасную половину трепетно тешить себя мечтами, а сила и мощь оставшуюся половину почтительно склоняться и утопать в зависти.

Холодный к женскому вниманию, Орр, казалось, жёстко делил окружающих тери на своих и чужих. И если тигры его подразделения входили в категорию первых, то часть служащих Управления по каким-то одному ему ведомым признакам относилась ко вторым.

Тоя в его системе координат попала именно к последним.

Для него она оставалась пустым местом ровно до момента её назначения главой отдела по борьбе с организованной преступностью. Тогда Орр больше не мог её игнорировать — им приходилось работать вместе.

Конец ознакомительного фрагмента.