Аттила

Феликс Дан, 1888

Феликс Дан (1834–1912) – немецкий юрист, историк и поэт, родился в семье известного актера. С 1872 г. стал профессором немецкого и государственного права и философии в Кенигсберге, а в 1888 г. перешел в Бреславль. В 1854 г. Дан издал юридическую монографию; затем выступил как поэт, автор множества исторических стихов и поэм. Им написан также ряд комедий, драм и оперных либретто. В своих больших исторических трудах Дан предстает одним из тех чрезвычайно полезных исследователей, которые не прокладывают новых путей, но искусно подводят итоги всему сделанному. Как поэт, он мастер поэтического слога и проводник здравых идей, не возвышающийся, впрочем, над уровнем большинства других поэтов. Его исторические романы показывают серьезное изучение описываемой эпохи, читаются легко и увлекательно, а работы в области юриспруденции отличаются прекрасным методом и редкой ясностью изложения. В данном издании публикуется роман «Аттила», действие которого происходит в V в. новой эры, когда вождь племени гуннов Аттила вторгся в Италию и пошел на Рим, намереваясь сровнять его с землей. На фоне подлинных исторических событий показана непримиримая борьба, в которой происходило становление одних наций и исчезновение других.

III

На берегу ручья и на лужайке вновь воцарилась тишина. Веселая болтовня молодых девушек исчезла вместе с кибиткой за широкими воротами ограды, окружавшей поселок на вершине холма. Ильдихо с двумя своими подругами бродили под зелеными стройными буками на опушке леса. Деревья росли здесь не густо и пропускали сквозь свои ветви яркие солнечные лучи, отбрасывавшие узорчатые подвижные тени на темно-зеленый бархатистый мох, который покрывал землю словно дорогой ковер.

Королевна срывала тонкие веточки, сплетала вместе их стебельки, и вскоре в ее искусных руках оказалась длинная гирлянда, которую она связала венком. Из чащи леса, поднимавшегося на отлогую возвышенность, с мелодичным журчанием вытекал ручей. В прозрачной воде ежеминутно мелькали темные спинки пескарей, мелькали — и исчезали в глубине. Их пугало приближение человека: даже легкие шаги девушек и ложащиеся на поверхность воды тени. Между тем грациозная стрекоза с длинными и узкими решетчатыми крылышками уселась на золотистые кудри Ильдихо, будто упиваясь их ароматом, и долго не слетала прочь, хотя девушка продолжала идти вперед.

— Вот посланница Фригги! — вскричала Альбрун.

— Она принесла тебе привет от богини, Ильдихо, — подтвердила Ганна.

Но королевна замедлила шаги и молча указала пальцем вверх. Там, в густых ветвях высоких буков, раздавалось нежное воркованье.

— Дикая горлица! — прошептала Альбрун, а ее глаза заблестели от радости.

— Это ты первая услышала ее, госпожа! — заметила Ганна.

— Это предвещает…

–…свадьбу, замужество, — с улыбкой подсказала Ганна, прижимаясь к белой руке своей госпожи. — Фрейя^[5] также явно благоволит к тебе, потому что дикая горлинка — ее любимая птица.

Ильдихо покраснела, опустила темные ресницы и прибавила шагу.

— Прислушайтесь! — произнесла она, как бы желая отвлечь мысли своих спутниц в другую сторону. — Сейчас раздался голос другой птицы — издалека, из самой чащи леса. Слушайте: вот опять!.. Отрывистые, но такие сладкие звуки, такие манящие, таинственные…

— Э! Да это поет черный дрозд с желтой грудкой, — объяснила Альбрун.

— Золотая птица, которая умеет сделать свое гнездо невидимым!

— Да, да! Ведь это не простая птица, а заколдованный царевич! Его обратили в дрозда за то, что он подсмотрел, как купалась Остара, прелестная богиня утренней зари и весны.

— Его заколдовали, чтобы он не смог рассказать о том, что видел.

— Однако в его пении до сих пор слышится затаенный восторг.

— Но девушка, родившаяся в праздник Вотана, может разрушить чары и освободить царевича…

— Если она нежно поцелует птичку в золотое темечко…

— Трижды!

— Поцеловать птицу! Но это ведь нисколько не стыдно даже для самой целомудренной девственницы. Не так ли, Ильдихо? — спросила смуглянка Альбрун.

— Да, но ведь ты сознавала бы при этом, что целуешь мужчину, прекрасного царевича! — поддразнила подругу веселая Ганна. — Когда он сбросит с себя перья и птичий клюв…

— Ну, тогда придет его очередь целоваться.

— Ах вы, болтуньи! — побранила их королевна. — Разве можно говорить так громко о поцелуях между мужчиной и девушкой? Меня удивляет, как вам не стыдно!

— Э, что за беда, если о поцелуях говорится в шутку…

— Ведь мы пока не собираемся никого целовать…

— О ком умалчиваем с намерением!

— Ну да! А про царевича, обращенного в птицу, может толковать всякая девушка, и мечтать о нем, и…

Но Ильдихо нахмурила белый лоб и слегка сжала пунцовые губки. Ганна тотчас же заметила этот признак неудовольствия своей госпожи. Она потихоньку дернула свою подругу за курчавые спутанные волосы, чтобы та перестала докучать королевне.

— Подождите меня здесь, — сказала дочь Визигаста служанкам, указывая на причудливое ложе из мха. — Мой венок из буковых листьев готов. Мне надо увенчать им исток лесного ручья. Я дала такой обет.

— Лесной ключ посвящен Фригге, — серьезно заметила Ганна. — И по нему можно угадывать будущее. Пусть королевна идет одна — ее не должен видеть при этом ничей глаз!

Ганна потянула за плащ любопытную Альбрун, которой так хотелось подсмотреть, что станет делать молодая госпожа у священного источника…

Примечания

5

Ф р е й я — покровительница браков и любви, супруга Одура.