Таймер

Федор Михайлович Шилов (2024)

«Таймер» — вымышленное замкнутое пространство, где люди просто работают как часы на благо системы с периодом 28 дней и законными отпусками в тех местах, куда их привозит поезд. У них нет ничего своего — личных вещей, времени и друзей, по закону Таймера все выдается на необходимое время, а еще люди никогда не встречаются дважды. Кто-то не выдерживает и заканчивает цикл Таймера самоубийством, кто-то теряет границы человечности и опускается до некрофилии, но если в человеке остаются живые энергии и ум — он находит себя и друзей даже в таком запрограммированном мире.

Пролог

— Шáло…

Я шёпотом произнёс имя друга, потом вспомнил, что мы в комнате одни и повысил голос:

— Шало!

С соседней постели не послышалось ни единого шороха, тогда я метнул в темноту тяжёлую набивную подушку.

— Шало! Да проснись же ты наконец!

Мой снаряд не достиг цели. Я впопыхах вскочил, повязал простыню на манер римской тоги, как привык делать сызмальства, и босиком прошлёпал к постели друга.

— Шало! — я потряс его за плечо. — Шало! Ты никуда не поедешь! Слышишь? Тебе не надо никуда ехать! — возбуждённо бормотал я, тормоша сонное тело под одеялом, пока не услышал в ответ недовольное ворчание.

— Что случилось, Пай?

— Шало, тебе не надо никуда ехать, слышишь?

— Ты с ума сошёл? Мне надо завтра вернуться в Таймер, и тебе это известно не хуже меня!

— Да в том-то и дело, что — нет, Шало! Нет! Не нужно! — я почти задыхался от внезапно осенивших меня догадок. — Ты теперь всегда будешь жить здесь!

Друг резко сел, спустил с кровати босые ноги. Некоторое время, борясь со сном, он растирал ладонями лицо и уши, потом, глядя на меня сквозь темноту, хмыкнул:

— Лунатишь, Пай? Давай я уложу тебя.

Я присел на корточки перед ним.

— Я в порядке. И совсем не сплю. Я серьёзно тебе говорю — не надо завтра садиться в вагон!

Он положил руку мне на плечо и со вздохом сказал:

— Пай, если тебе приснился сон, то знай: это самый чудесный сон на свете, потому что меньше всего мне хотелось бы снова потерять тебя. Но сон так и останется сном, а я завтра сяду в поезд и уеду отсюда. На один Таймеровский цикл. На двенадцать смен длиной в двадцать восемь дней. А когда вернусь, тебя уже здесь не будет. Ложись спать и не трави мне душу.

Он отпустил моё плечо и снова лёг, отвернувшись лицом к стене.

— Шало… Я и сам не знаю пока, что будет… Просто не садись завтра в вагон…

Всё время — с нашей внезапной встречи и до нынешней минуты — в меня летели клочья воспоминаний, обрывки разговоров, случайные советы, мимолётные интонации, чем-то разительно отличавшиеся от слышанного прежде и непривычных для моего мира. Мира, который я считал своим, а сегодня ночью, проснувшись, вдруг понял, что всё в нём перевёрнуто с ног на голову и давно пора что-то изменить. Это было так, словно я всю жизнь ел основное блюдо, а тут вдруг обмакнул палец в соус и понял, что он создан более талантливым поваром и, пусть является всего лишь приправой, тем не менее достоин похвал, как самостоятельный кулинарный шедевр.

Возможно, мне в голову пришла самая нелепая чушь, какая только вообще способна рождаться в головах, но отчего-то хотелось, чтобы именно эта придумка воплотилась в жизнь

От волнения у меня перехватило горло. Признаться, я не ожидал от себя такой горячности. Но, если я встретил Шало, значит, однажды я смогу снова увидеть Ивис!

— Как ты себя чувствуешь, Пай? — ладонь друга заботливо легла мне на лоб: он был холоден, несмотря на то, что мысли мои пылали.

— Я ещё не понимаю. Необычно как-то… По-новому, но — хорошо! Определённо — очень хорошо!

И я толкнул Шало кулаком в плечо.

— Определённо, я чувствую себя замечательно.

Я засмеялся, уверенный, что грядут невероятные перемены.