Вожак стаи отпустил мальчика

Фарход Очилович Гулямов, 2022

"…Заря начала окрашивать край небосвода в розовый цвет. Но внизу, в котловане, еще темно. Посередине молчаливое кольцо бродячих собак. Большинство из них, даже сидя, смотрит сверху вниз на мальчика, который застыл в центре круга. Молчит стая, молчит мальчик. Лишь раздуваются звериные ноздри, вдыхая дразнящий запах свежего мяса с кровью…" Это маленький отрывок из девяноста с лишним новелл и эссе. Темы разные: любовь, история и политика, праздники и войны. Но везде – картинки и чувства яркие. Не случайно новелла "Вожак стаи отпустил мальчика" дала название всему сборнику. Откройте книжку и почувствуйте себя в центре круга.

Деревенские рассказы

Даже градусник не поставил!

Бабка Нюра ногу сломала. Или сломало? Не суть. После она попала на приём к фершалу — вот об чём речь.

С утречка бабка Нюра поставила картошку вариться, подоила козу и подбросила ей травки свежей с огорода. Надо бы ещё поросят покормить…

Батюшки! Смерзшийся за зиму слой соломы и навозу подтаял, хрюшам на радость: только ушки торчат! Открыла окошко, которое в огород, и вилы в руки! Хрюшки тут же копошатся под ногами, рыльцами подрывают: может, думают, игра такая?

Докопались до полу, а там «хрясь!» доска под ногами и провалилась. Чё ей не провалиться-ту? Изгнила вся. Тёс ещё дед Архип укладывал, царствие небесное!

Бабка Нюра в эту дыру левой ногой, прям в сапогах резиновых! Сапоги-то новые ыщо, седьмую весну только грязь месят. В общем, застряла нога, ни вверх, ни вниз. И больно-то как!

Очнулась — поросята под носом хрюкают, коза ещё орёт. Да чугунка на печи с картохой уж докипает. Чо делать-то?

Тут на воротах щеколда загремела и, как всегда, без стука в ограду вошла вездесущая Петькина Нинка:

— Нюр, а Нюр! Ты где?

Бывает же такое: чтоб радоваться приходу Нинки! Но стыдиться нечо: нога ведь, а не… как у Пашки с Зинкой.

В общем, свезли бабку Нюру тоже в город (того фершала в деревне давно Бог прибрал), одели ногу в беленький гипс, нарядненько так получилось. Строго-настрого предупредили: самой не то чтоб сымать, а касаться не сметь! А чешется-то как!

Проходит с недельку или две, в деревню присылают нового фершала. Доковыляла-таки баба Нюра до медпункта. Фершал, молоденькой такой, спросил когда и что, пощупал гипс и отправил обратно домой:

— Рано еще снимать!

Бабка Нюра ушла недовольная: плохой фершал, даже градусник не поставил!

2 июля 2021 г., Сочи

Кабан-акробат

Как-то я взял младшенького на руки, рядом еще трое детишек от пяти до 11 лет и мы пошли на нашу любимую лесную полянку недалеко от дома. Говорят, когда-то здесь стояла целая усадьба с пасекой. Сейчас и следа не осталось, разве что правильная прямоугольность полянки подсказывает, что когда-то именно человек вырубил здесь площадку для своих нужд. Как всегда с нами, как привязанные, черный баран и серебристая овечка.

По бокам узкой тропки труднопроходимая чащоба кустарников, впереди — просвет на нашу полянку. Мы обычно там устраиваем «маёвки»: собираем и выбираем грибы (я там и научил детей различать съедобные грибы от несъедобных), бегаем, играем, потом обедаем на лоне природы. Овечкам тоже раздолье.

Но в тот раз «маёвка» отменилась. Не успели выйти на полянку, как старшая дочка, которая шла впереди, тихонько пискнула и с расширенными от удивления глазами застыла. На углу полянки, по левую руку от нас, устроился кабан со своим диким семейством. Потомства у него было побольше, чем у меня — хрюшки копошились под брюхом у кабанихи. Но считать некогда, надо своё потомство увести от греха подальше. Я моментально зажал дочке ротик и прошептал остальным:

— Тихо! Идем назад!

Я понимал, что если кабан решит, что мы — это угроза, целыми и невредимыми нам не уйти. За секунды свое потомство мне не поднять ни на какое дерево — вдоль тропы низкорослый ольшаник с кустами шиповника и медвежьих ягод вперемежку. Кабаны бегают очень быстро, как таран пробивая такую преграду. То ли у него было сытое настроение, то ли наше появление было настолько неожиданным, что кабан подпрыгнул вверх, и, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, показал нам темно-серый зад.

Мы тихо углубились в тропинку. Я успокоился только тогда, когда мы вышли из лесу и показался наш дом.

2 августа 2021 г., Сочи

Тоша хороший

Летний день. Наша деревенька в одну улочку утопает в зелени. Покосившиеся от времени неказистые избушки смотрят на мир посветлевшими летними окошками в одну раму.

Как в иных деревнях, у нас не принято выпускать хрюшек на выгул. Поэтому глубокую колею, которую тоже почти не видно сквозь густую траву, топчут только куры и гуси, выискивая там свои лакомства.

Подхожу к нашему дому (низ каменный, а верх — бревенчатый) и слышу скрипучий:

— Тоша хороший! Тоша хороший!

Возле палисадника под деревом стоит летняя колясочка с маленьким Тимкой, а на ручке коляски, наклонив головку к ребенку, сидит яркий попугайчик и повторяет:

— Тоша хороший! Тоша хороший!

Тут выбежали из дома девочки и Тоша взлетел на ветку:

— Тоша хороший!

И улетел. Через пару дней по деревне прошлась незнакомая тетка, которая искала своего попугая. Увы, Тоша к нам больше не прилетал, хотя на привычном месте его ждал Тимка-приманка.

2 августа 2021 г., Сочи

Хрену — до хрена, картохи — ни хрена

Как и во всякой другой деревне, в Донных тоже молодёжи не стало вовсе: одни бабки с дедками, а то и без них. Но под закат Союза, особливо после него, городские вдруг вспомнили, нет, не о стариках-родителях, а об хозяйствах, которые те в меру своих сил поддерживали в продуктивном состоянии.

Сначала вернулась молодёжь к Нюрке Кочетовой: старшая Люська с детишками мал-мала меньше, да с мужем басурманином. К этому времени хозяин, Сан Саныч, царствие ему небесное, давно уже Богу душу отдал. Работящий, рукастый был мужик: он и плотник-баклушечник, и слесарь, и сварщик. Только уж пил больно. В рабочие дни — ни-ни, как пятница, так натяпаются с бабой своей, Нюркой значит, боже упаси! Все выходные пьют! Кабы она путная была, может, жил бы ещё.

Басурманин Люськин, справный тоже мужик, когда только женился, хотел остаться в деревне. А чо не остаться-то? Дом еще крепкий, самый видный в деревне: низ каменный — никаким ломом не возмёшь, верх — бревенчатый. Под крышей просторной ограды¹¹ — хлев, баня, колодец, сеновал, дровяник. Земля к тому же. Нюрка, тёща то есть, сама отворотила своим поведением.

Как-то Вовка — с легкой руки Нинки Петькиной жениха Люськинова стали так звать (кто выговорит и запомнит их басурманские имена?) — приготовил знатное угощение, накрыл на стол и пригласил в гости тётку Зою — это со стороны покойного Сан Саныча. Так Нюрка успела ещё до застолья нахрюкаться и мало что упала мордой в тарелку, дак ещё при таком портрете начала рассуждать всяко.

Зять недолго думал: забрал молодую жену и айда к себе в юрт. Такого позора не вынесла горная душа.

Союз еще был в силе, молодым хорошо жилось. Детишек успели настругать. Но молодка, то есть Люська, затосковала по родному дому. Вовка — мужик понимающий, собрал семейство с манатками и айда в деревню: и здесь, мол, жить можно. К тому же тёща бросила пить и тоже в одиночестве тоскует.

Басурманин этот в первое же лето баньку обновил, скотинку кой-какую завёл. И землицу под огородец удвоил, избу замыслил поставить новую. Под будущее хозяйство колодец глубокий поставил с насосом: тюкнешь пальцем на пипочку, дак вода фонтаном бежит, на два огорода с баней хватает. Сруб старого колодца, который ещё дед Архипыч в ограде поставил, рассыпался весь. Да ещё как потайка или дождь какой, верховой водой заливает: как пить-то такую?

Братовья Люськины, городские давно уже, не без помощи тёщь и жёнушек начали прозревать: так басурманин всё под себя подгребёт! Серафимовна, тёща Федькина, женщина грамотная, сорок лет в школе проработала, говорит:

— Федь, не будь тряпкой: на отцовской земле посади хоть бы картошку. Земля уже отошла от зимы. Позови сватью к нам в гости и сестру с семьей — всё обговорим за столом.

Так и сделали: как гости чуток разомлели от обильного стола с бутылками, Серафимовна начала издалека:

— Сватья, сама видишь: страна развалилась, стабильности не стало. В магазинах шаром покати! И зарплату на заводе через раз дают. Как в таких условиях детишек прокормить? Выдели Федьке дёру побольше, хоть картошку посадит: какая-никакая поддержка семье будет. Может, внучочки твои ещё крыжовничком да малинкой побалуются с огорода. Ты только побольше дёру выдели!

Сватья, которая внучочков не всех по именам-то знала, тем не менее, дожёвывая резиновую говядинку, утвердительно кивнула. Люська с мужем, понятное дело, ничего на это не сказали. Вовка, когда шурин явился в деревню всем семейством, своей лопатой и семенной картошкой, просто указал где копать.

Федька не стал распахивать вручную окаменевший дёрн: квадратно-гнездовым методом копнул ямку — воткнул проросшее дряблое семя, копнул другой раз — опять бросил семя. И так всю выделенную полосу осеменил. Не стал даже удалять заросли хрена, который прижился еще с отцовых времен, мол, тоже пригодится в хозяйстве. И пригодилось. Когда в августе приехал выкапывать картошку, собрал её меньше, чем в землю положил — одни горошины. А вот остатки хрена разгулялись в разбуженной почве на весь выделенный «дёр»: выкапывать «устанет рука»! И родилась басурманская шутка свежая:

— Хрену — до хрена, картохи — ни хрена!

29 августа 2021 г., Сочи

Фото в вечность

— Хóрóшó-то́ как! — баба Тоня заскорузлыми пальцами бережно взяла свой черно-белый портрет. — Будет чё нести перед гробом.

С одной стороны меня обрадовала её реакция, с другой — резануло, что сразу нашла такое печальное применение. Но зная, с каким трепетом она и её подруги относятся к моменту ухода к Богу, я успокоился.

У нас в деревне жили одни бабушки. Каждой — по восемьдесят-девяносто, а то и больше. У всех есть дети, внуки и правнуки, но где-то далеко. Поэтому, когда в деревне появились мы со своими малышами, всем коллективом взяли над нами опеку: кто баньку затопит (в начале у нас её не было), кто пирогов напечёт, кто кваском, соленьями или вареньями побалует. До сих пор во рту вкус пышненьких и румяненьких ватрушек, шанежек и пирожков с дымком, которые пекла баба Тоня у себя в русской печи.

Именно у бабы Тони я впервые попарился в бане по-чёрному. Небольшое деревянное помещение в ограде*, стены и потолок покрыты слоем чёрной копоти. Посередине очаг из груды камней, где в большом чугунке кипит вода. Прямо над очагом — щель-дымоход, который затыкают, когда прогорят дрова. Не смотря на сорокаградусный мороз на улице, в бане жарко. Но надо очень постараться, чтобы не запачкаться сажей.

После баньки баба Тоня обязательно приглашала к столу с шанежками-ватрушками только что с печи. И обязательно домашний квас. Квас она делала на хлебе, а наша соседка справа, баба Нюра — на моркови, предварительно томленой в русской печи. Квас стоял прямо в предбаннике. Такого кваса больше нигде не пробовал. У бабы Нюры и банька была другая — по-белому. Маленькая, два человека едва развернутся. Зато всё чистенько и аккуратненько.

Бабушки чем могли старались поддержать нашу молодую семью. Мы, в свою очередь, тоже отвечали взаимностью: что-то где-то подправить, вызвать трактор, чтобы расчистил от снега единственную дорогу — в те годы снегу так наваливало, что только печные трубы торчали.

Мне захотелось отблагодарить бабу Тоню по-особому. Как фотограф я в ней видел неповторимую модель Бабушки — вся в морщинах, но из неё так и прёт внутренним светом и силой. И я поснимал её, усадив на скамеечке перед палисадником. Получилось. Хоть сразу вези на самую престижную фотовыставку. Но у «фотомодели» оказались свои виды на портрет:

— Хóрóшó-то́ как! Будет чё нести перед гробом.

К сожалению, это случилось очень скоро. Только получилось наоборот: печальную процессию вели за собой её добрая улыбка и многомудрые глаза с черно-белого портрета.

Ноябрь 2021 г., Сочи

А он хотел талию…

Когда-то я был постоянным подписчиком журнала «Советское фото» и много лет собирал подшивки. Как-то двухлетний сын разложил на полу кипу журналов и лопочет:

— Наталию хочу, Наталию хочу!

А мы не можем понять: какая Наталия? Начали листать. Он увидел фото обнаженной девушки на пляже и тычет пальчиком:

— Талия! Талия!

Тут я вспомнил, что, листая свежий номер журнала, я показал на фото и сказал:

— Какая талия!

Мужичок, который тогда ползал по столу, оказывается, запомнил. И захотел еще раз посмотреть НА талию,

Представьте себе: то фото с «талией» запомнил и папа — через тридцать лет почти сразу в интернет-архиве нашел сдвоенный, 8-9, номер журнала «Советское фото» за 1991 г. с тем фото на стр. 54.

Так что Наталия иногда — это ТАЛИЯ!

24 апреля 2022 г., Сочи

Примечания

11

Ограда в деревенском доме — подсобные помещения под одной крышей.