Наглый. Дерзкий. Родной

Ульяна Романова, 2023

– Я все равно тебя добьюсь, Катерина Романовна, – нагло хмыкнул гопник. – Недели не пройдет, моя будешь.– Мальчик, поищи ровесницу, – сквозь зубы прорычала я.– Я тебя хочу, – прошептал он, и горячая ладонь оказалась на моей талии.– Я замужем, – пискнула я.– Но вакансия любовника свободна? – не желал сдаваться маргинал.– Ты… нахал! Знать тебя не желаю!Он представился Эдуардом. Гопник и не в меру творческий маргинал в оригинальном костюме.Невозможный наглец, дерзкий мальчишка. Но каждую новую встречу он открывается с неожиданной стороны. И… Не обманывает ли он, притворяясь не тем, кто есть на самом деле?

Глава 1

Катя

Я собиралась, а бывший муж, как и всегда, нашел тысячу причин, по которым он задержался.

— Стас, ты обещал! — прорычала я в трубку.

— Я еду, Катя, пробки! — рявкнул Стас.

— Нужно было выезжать раньше, а не в последний момент. Хотя… Ничего нового, — окончательно взорвалась я.

— Я через пять минут буду, скажи Феде, пусть обувается, — зло выдохнул бывший.

— Заберу его завтра в шесть, — отрезала я и отключилась, дабы не раздувать конфликт еще сильнее.

У нас с бывшим мужем не получалось говорить дольше пяти минут и не разругаться в хлам.

— Федя, ты рюкзак собрал? — крикнула я.

Сын не реагировал. Я сдула с лица прядь волос и потопала в его комнату. Федя сидел в наушниках и что-то смотрел в телефоне.

Я подошла ближе, несколько раз махнула рукой, обращая на себя внимание, а когда Федор нехотя достал из уха один наушник, сообщила:

— Одевайся, папа едет! Рюкзак собран?

— Забыл, — сын подскочил с места и засуетился.

— Поторопись, родной, я на работу опаздываю, — взмолилась я и дунула в кухню.

Собрала мусор в мусорный пакет, быстро закинула в посудомойку грязные тарелки с завтрака, убрала недоеденное в холодильник и осмотрелась, не забыла ли я что-то.

Все было идеально.

Я снова убрала прядь волос с лица и вернулась к сыну:

— Собрался? Отец звонит, приехал.

Я показала Федору мобильный, на экране которого моргало «Стас». Отклонила вызов и приказала сыну:

— Обувайся.

Федя молча поплелся в прихожую и нехотя начал выискивать на полке свои сандалии.

Как раз в тот момент в дверь позвонили, я открыла и впустила в квартиру бывшего мужа.

— У тебя пожар в салоне? Куда такая спешка?

Стас в принципе не любил спешку и срочность, я же жила в вечном цейтноте. Думаю, это была одна из целого списка причин, по которым мы расстались.

— Важная клиентка записалась, — пробубнила я. — Федя, ты оделся?

— Да, — бодро отчитался сын, накидывая на плечи рюкзак.

Я поцеловала Федю, махнула рукой Стасу, отвечая на рабочий звонок и одновременно запирая двери:

— Да.

— Катерина Романовна, Майя звонила, просила перенести запись на час вперед, — бодро отчиталась Таня, мой администратор.

— Она в двенадцать ночи звонила и умоляла принять ее пораньше, — пробурчала я, — у нее какое-то важное мероприятие! Ладно, подготовь все, я еду.

— Уже. Ждем.

Таня отключилась, а я тихонько выругалась. И зачем я так торопилась? Только на Стаса зря нарычала…

Еще раз проверила, выключила ли я газ и утюг, глянула на себя в зеркало, достала любимые туфли на высокой шпильке. Отдала за них половину месячной зарплаты, но ходить в них было невероятно удобно.

Надела туфли, подхватила пакет с мусором, подумала и вытащила свою старую дамскую сумку. Сумка была очень вместительная и служила мне верой и правдой много лет, но истрепалась, а выкинуть рука не поднималась.

Но в тот день я решила выбросить не только из квартиры, но из жизни весь ненужный хлам.

Утрамбовала небольшой мусорный пакет в сумку, застегнула, проверила прическу и макияж и наконец вышла из дома.

Заперла дверь, спустилась, открыла подъездную дверь и медленно пошла в сторону мусорных баков, оглашая улицу стуком своих шпилек.

В тот момент произошло два события.

— Привет, красавица, — услышала я.

Решив не реагировать на глупые подкаты, задрала нос повыше и продолжила свой путь.

Но не прошла и двух шагов, как кто-то очень смелый пробежал мимо, выхватывая из моей руки дамскую сумочку, в которой лежал мусор.

Я охнула, смотря вслед грабителю, а мимо меня пронесся шторм, сворачивая вслед за воришкой за угол.

И пока я соображала, кричать «Караул!» или порадоваться, что украли мусор, тот, второй, вернулся. С моей сумочкой, которая должна была отправиться в помойное ведро.

— Привет! — очаровательно улыбнулся ОН.

Кажется, я приросла к полу, рассматривая неожиданно появившееся чудо. Парень выглядел… Оригинально. Даже для меня.

Высокий и очень крупный молодой мужчина смотрел на меня наглыми синими глазищами, пряча самоуверенную ухмылку. В каждом движении незнакомца сквозила непрошибаемая уверенность в себе, взгляд пригвождал к асфальту, а черная бровь, выбритая к кончику, насмешливо вздымалась.

Он медленно надвигался на меня, крутя на кисти ремешки моей старой сумочки, а я пыталась справиться с культурным шоком и оценивала непревзойденный внешний вид незнакомца, явно продиктованный безупречным чувством стиля и современных веяний моды.

Я медленно вела взглядом с его ног, обутых в классические туфли с длинным носом, из-под которых весело проклевывались носочки цыплячье-желтого цвета, продолжаясь в спортивных штанах типа «Адидас». Медленно переместилась выше, натыкаясь на голый торс, который маргинал стыдливо прикрыл спортивной же кофтой на замке из той же серии, что и штаны. Замок был застегнут ровно до крепкой груди с редкой порослью волос и татуировкой. А завершала сногсшибательный образ серая кепка на голове. Что-то подобное носил мой дедушка в те годы, когда я ходила в садик.

Дар речи пропал и возвращаться не планировал, а маргинал оказался совсем близко и улыбался так, словно его наняли ходячей рекламой зубной пасты.

— Держи. Твое, — он протянул мне сумочку.

Я сглотнула, но взяла, машинально отмечая, что даже на высоких каблуках доставала ему только до плеча.

Я молчала, не в силах выдавить ни звука, продолжая созерцать это самоуверенное чудо в желтых носочках.

— Испугалась? — заботливо поинтересовался стиляга. — Я ему там напинал за углом, но если ты пострадала, ща вернусь — добью. Будет к вечеру в раю незабудки топтать.

Я судорожно вспоминала последний выпуск экстренных новостей, в котором говорили, что из дурдома сбежал опасный псих.

Этот точно опасный. И псих!

Подняла взгляд, всматриваясь в его лицо, и поняла, что парень очень молод. Явно младше меня.

— Б-благодарю, — ожила я, сглатывая.

— Ага. Принимается. Я Эдуард!

Он протянул мне ладонь размером с ласту и ждал.

— Катерина Романовна.

Шок шоком, но я вежливая, воспитанная женщина.

— Романовна? — насмешливо хмыкнул гопник, пряча ладонь, которую я так и не пожала.

Кажется, еще пара минут, и незабудки в раю топтать буду я.

— Слушайте, — я прокашлялась, — Эдуард. Спасибо огромное за помощь. Я пойду.

Постаралась гопника обойти, но он легко шагнул в сторону, преграждая мне путь.

— Что? Денег дать? — не поняла я.

— Номерочек бы, — блаженно выдохнул он.

— Чей?

Чуть не ляпнула «Психиатрической клиники?», но вовремя прикусила язык.

— Твой, Катя, — как для слабоумной пояснил Эдуард.

— А может, все-таки денег? — с надеждой поинтересовалась я и разозлилась. — Мальчик, иди ровесниц клей, ладно? За сумку огромное спасибо, от денег ты отказался, а мне пора!

— Какая строгая Катерина Романовна, — насмешливо хмыкнул гопник, — зря отказываешься, Катя. Это судьба. Просто мы, две одиноких души, встретились в большом городе, как две снежинки вчерашнего снега.

Последняя его фраза сильно царапнула мозг, но вспоминать было некогда. Я убегала от наглого и не в меру творческого маргинала с задатками поэта.

Обошла его по дуге, но этот индивидуум увязался за мной. Мы совершали променад до мусорных баков молча, но когда я подошла совсем близко и выбросила спасенную Эдуардом сумочку, то точно смогла его ошарашить:

— Катерина свет Романовна, ты че, от радости забыла, куда шла?

— Спасибо, Эдуард, что так героически спасли мой мусор и… напинали воришке, — величественно произнесла я, с удовольствием наблюдая, как вытягивалось его лицо.

Кажется, я даже слышала, как у него в голове начали щелкаться семечки!

— Ну, ты, конечно, оригинальная, — уважительно протянул он.

— Ты тоже, — не осталась я в долгу, — простимся на этой оптимистичной ноте и попрощаемся навсегда.

— Не, говорю же, это судьба, Катя. Ты куда? Давай провожу?

— Спасибо, я сама! — решительно отрезала я, снова рассматривая его с ног до головы.

— Там этот чепушила еще гуляет…

— Ты же ему уже напинал, — протянула я, — да и воровать у меня больше нечего.

— А вдруг тебя сворует? — выдал новую идею маргинал.

У меня сложилось впечатление, что когда неделею назад у нас на районе перекапывали асфальт и чинили трубы, там обнаружили месторождения гопников и принялись активно его осваивать.

До того дня у нас был тихий, спокойный район, где самым ужасным был крик тети Томы, когда соседские дети, и мой в том числе, топтали ее любимую клумбу с цветами во дворе.

А теперь у нас тут целых два гопника-оригинала свободно разгуливают. И если первый был стандартный, то второй точно эксклюзивный.

— Простите, Эдуард, а чем вы вдохновлялись при выборе наряда? — не удержалась я.

— Хватал не глядя, — выдохнул он, — нравится? А подкрадули оценила?

— Что? — не поняла я, но машинально ответила: — Оценила…

— Тапки мои, — он выставил ногу вперед, хвастаясь туфлями, а я схватила второй культурный шок подряд.

— Оценила, — стараясь, чтобы вышло не слишком иронично, повторила я, — вам определенно нужно чаще гулять на улице, чтобы как можно больше людей были поражены вашим образом. А мне на работу пора.

— Где работаешь? — маргинал отставать не желал, вызывая практически панику.

— В военкомате, — отрезала я.

— Тю, напугать хотела? Не выйдет, Катерина Романовна, я служил. От звонка до звонка плац топтал.

— В стройбате? — нервно хмыкнула я.

— Бери выше — ВДВ. У меня тридцать полетов с парашютом.

— И все бракованные были, да? Ни один не раскрылся?

— Язычок у тебя, Катюха, без костылей, — он неодобрительно покачал головой.

— Без костей, — машинально поправила я.

Глаза Эдуарда насмешливо сверкнули, а губы скривились в ухмылке.

— Так что? Я провожу, да?

— А теперь слушай меня, Эдуард. Не знаю, что тебе от меня нужно, но если ты, мальчик, ищешь маму, то тебе не по адресу. И другу своему скажи, что финт с воровством сумки неоригинальный. Прости, подкат не засчитан. Прощай, или, как говорят у вас, маргиналов, оревуар!

Я махнула рукой, развернулась и, грозно цокая шпильками, пошла к своей машине, кожей чувствуя взгляд гопника, направленный на меня.

Вот же нахал!

Дошла до машины, припаркованной у подъезда, отключила сигнализацию и испуганно обернулась.

Эдуард стоял на том же месте, глядел на меня с шальной улыбкой и горящими глазами. Буквально раздевал взглядом. Его желание было настолько явным, что я смутилась, покраснела и опять разозлилась.

Запрыгнула в машину, завела мотор и вздрогнула, когда включилась магнитола.

— Все для тебя, рассветы и туманы, — выводил Стас.

Сжала зубы, переключила рычаг коробки передач, и машина сорвалась с места.

Когда я проезжала мимо маргинала, это чудо сделало шутливый поклон и коснулось кончиками пальцев кепки на голове, отдавая честь. Он дерзко подмигнул, а я увеличила скорость, стремясь оказаться как можно дальше от слишком эксцентричного Эдуарда…