Из рода Мартинес 1

Ульяна Лебеда, 2021

Я – Фрэнсис Мартинес, потомок проклятого рода. Мои волосы белы как снег, а глаза чернее преисподней. Мое право – молчать, пока не позволят говорить, не поднимать глаз, всегда прятать волосы под платок. Словно я лишена зрения, слуха и голоса.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Из рода Мартинес

Глава 1

Я плохо помню те времена, когда город Упадка ещё держался на плаву. Когда ещё только начинал набирать обороты процесс разрушения, чтобы к настоящему времени превратиться в то, что теперь и городом то назвать сложно.

Раньше здесь все было иначе, ещё до того, как появились Колонисты и родилась я

Возможно, Велма помнит больше. По нашим подсчётам ей уже исполнилось не меньше двадцати четырех. Но сестра не спешит делиться своими знаниями, хотя я допускаю, что помнит она не так и много.

А ещё я понятия не имею, где живёт Вел. Она не позволяет ходить на западную сторону города и гонит прочь, едва я приближаюсь на опасное расстояние.

Так было не всегда. В далёком уже прошлом, мы жили вместе. Все под одной крышей разрушенного дома, с остатками полустертой вывески, где ещё можно было различить надпись"Аптека"

И город Упадка в те времена был намного милосерднее; пищи хватало с лихвой и одежды не были такими выцветшими и истлевшими.

Тогда ещё была жива мама. Она часто пела. А еще каждый вечер заботливо поправляла одеяла и целовала щеки. Но мамы давно нет, а песни до сих пор звучат в моей голове. Так жаль, что черты лица почти стёрлись из памяти, выцвели. Как и многое из прошлого.

Иногда мне кажется, что я слышу голоса,

Нежный смех женщин. Тогда я закрываю глаза и представляю, как длинные пряди волос щекочут мое лицо. И черноглазые красавицы склоняются надо мной, лежащей в колыбели.

Не уверена, что это настоящие воспоминания, вполне вероятно я просто их выдумала.

Но то, что случилось потом, очень даже реально. В город вошли Колонисты. Словно безумные боги, огромные и шумные, вступили на территорию Упадка и принесли хаос и смерть. Оставив после себя тошнотворный запах горелого мяса и горы трупов.

С тех пор крики умирающих и невыносимая сладковатая вонь преследуют меня неотрывно

День за днём.

В тот год мне едва исполнилось четыре. Велме десять. Год, когда мы остались одни. Две девочки в огромном городе. Напуганные и беззащитные.

За тринадцать прошедших лет я много раз видела людей, но лишь единожды настолько близко, что шрамы украсившие мою спину после этой встречи, навсегда отбили охоту пытаться подходить к ним.

Именно тогда я и узнала, кто мы на самом деле. И отчего внешность сынов Баргура настолько отлична от нашей, дочерей Маргарет.

Я — Фрэнсис Мартинес, потомок проклятого рода. Мои волосы белы как снег, а глаза чернее преисподней. Я не имею права поднимать взгляд, чтобы видеть лица сынов и дочерей Седвика. Мои волосы, должны быть всегда тщательно спрятаны под платок, дабы не осквернять своим видом взоров окружающих. Мое право — молчать, тупо уставившись в землю под ногами. Так, словно я лишена голоса, зрения и слуха.

Но в семилетнем возрасте плохо воспринимаешь мрачную действительность. Потому однажды наивно выбежав навстречу пятерым, пересекавшим площадь, женщинам — беженкам с земель, куда вступили Колонисты, приветливо улыбнулась.

Чем всё закончилось?

Я получила семь плетей и бесконечное количество проклятий.

Сцепив зубы, чтобы не выпустить наружу стоны, тем самым доставив удовольствие потомкам Баргура, чьи разъярённые выкрики сыпались на меня сверху и били ничуть не хуже плетей, я терпеливо сносила побои.

— Прикрой свои космы, мерзкая ведьма! И не смей пучить дьявольские бельма на дочерей человеческих! Проклятая! Проклятая!

Распластавшись в дорожной пыли и корчась от сыплющихся ударов, я смотрела лишь в одно место. В глаза Велмы. С бесстрастным лицом, наблюдавшей за расправой из узкого оконца подвала, куда она успела шмыгнуть и спрятаться.

Когда меня наконец оставили в покое, бросив прямо посреди заваленного мусором переулка, избитую и окровавленную, лишь время от времени ёжившуюся от пронизывающей тело боли, я так и пролежала там до самых сумерек.

Но лишь солнце начало клониться к закату, только тогда сестра, решив что с меня хватит и я уже достаточно наказана, помогла добраться до спасительной темноты убежища в подвале.

Рухнув на старый, изъеденный временем, продавленный тюфяк я тихо застонала. Но Велма, не проявив и капли сочувствия, назидательно отчеканила — Надеюсь ты усвоила урок? Считай, тебе повезло — ты осталась жива. Но я не уверена, что глупышка Фрэн неожиданно поумнеет настолько, что я смогу спокойно спать, не опасаясь за собственную жизнь. Рано или поздно ты попадешь в нехорошую историю, а я вовсе не хочу стать жертвой по твоей милости. Не имею ни малейшего желания рисковать, и потому уйду. Первое время ты можешь рассчитывать на помощь с моей стороны, но дальше дело за тобой. Либо прекращаешь быть идиоткой и прислушиваешься к голосу разума, либо погибнешь. Сыновья Баргура раздавят тебя без всякого сожаления, словно крысу. Так случалось со всеми женщинами рода Мартинес. Со всеми, кто не был достаточно осторожен. Сейчас остались только мы. Но если тебе не хватит мозгов, чтобы принять истину, то пеняй на себя. Не жди, что буду вмешиваться и вытаскивать из беды, в которую ты обязательно вляпаешься.

А так как я предпочла промолчать, переваривая услышанное и страшась перемен что пророчила сестра, она продолжила — Маргарет. Вот причина всех бед обрушившихся на наш род. Она и её мерзкий любовник, Седрик Самиар Баргур, которого эта идиотка и уничтожила. Его и всех остальных. Предала, тем самым в дальнейшем обрекая свой род на погибель. Запомни раз и навсегда — Не смотреть. Не говорить. Не приближаться. И ненавидеть в ответ. Печать, что лежит на челе дочери Мартинес проклята, но нам приходится нести её, несмотря ни на что.

Поморщившись от нестерпимой боли, я тогда шепнула — А Маргарет Мартинес? Что случилось с ней?

— Колонисты обманули ее, не предоставили защиты, как обещали. А поселенцы сожгли предательницу. Бросили заживо в костер, словно бешеную собаку. Не забывай об этом Фрэнсис. Особенно в те минуты, когда вновь захочется привлечь внимание потомков Седрика Баргура.

Из тягостных воспоминаний меня вырвал грохот, раздавшийся со стороны площади Трёх Столбов.

На пару секунд растерянно замерев, я осторожно приблизилась к проёму подвального оконца, и как раз вовремя, чтобы заметить клубы черного дыма, поднимающегося над развалинами.

Тут снова бабахнуло и к начавшей было рассеиваться черноте, прибавилась новая порция. Сгорая от страха и любопытства я не думая о последствиях, торопливо вскарабкалась по шатким ступеням ведущим к выходу, где и натолкнулась на раздражённую Велму. Которая зашипела — Брысь! Исчезни. Немедленно! Возвращайся обратно. И даже не думай высовываться.

Не обращая внимания на угрозы, я словно завороженная, наблюдала за все возрастающим черным грибом, разросшемся в объеме раза в три — Что происходит, Вел?

Сестра нахмурилась и констатировала — Колонисты убивают сыновей Баргура. Или наоборот, хотя вряд ли. В любом случае нам нет до этого дела. И то и другое лишь во благо А теперь проваливай, Фрэнсис. И сиди тихо, как мышка в норке!

Не желая злить и без того находящуюся на пределе Велму, я развернулась и спустилась вниз. Обратно в спасительную темноту убежища. Но и отсюда мне было прекрасно слышно все, что происходило за стенами подвала.

Крики, вопли раненых и оглушительный грохот. Вся эта какафония продолжалась вплоть до самого рассвета, не давая и глаз сомкнуть. И лишь, когда взошло солнце, все стихло словно по мановению волшебной палочки. Жуткая завеса рассеялась и установилась мертвая тишина.

Не решаясь высунуть носа, я до самого полудня просидела в промозглом подвальном закутке, скрючившись у крошечного окна. Готовая при любом подозрительном шорохе обратиться в бегство, скатившись по полусгнившим ступеням, ещё ниже, во тьму катакомб.

Наконец, собрав остатки храбрости, но не желая рисковать больше чем следует, я поспешно упрятала непослушные пряди под платок и нерешительно шагнула в сторону выхода.

Покружив некоторое время у ближайших развалин, ступила на территорию площади Упадка. Но тут же об этом пожалела.

Картина, что развернулась перед моими глазами, заставила остолбенеть. Чувствуя, как струйки холодного пота, устремляются по спине вниз, в ужасе огляделась.

Вся площадь, на сколько хватало глаз, было усеяна искаверканными, изломанными, сожжеными телами. Синяя форма Колонистов вперемешку с простыми холщовыми рубахами сынов Седрика.

Слой пепла густо покрывал и сами тела, плавающие в лужах загустевший крови, и все вокруг них. Глаза мертвецов недвижимые, широко распахнутые, слепо обращённые к небу, невероятно пугали.

Прежде крепкие и уверенные в собственных силах, теперь они не представляли никакой опасности. Кроме разве что трупного яда, чьи миазмы скоро напитают воздух города.

Хрипло выдохнув при виде жуткого зрелища, я опасливо ступила вперед, намереваясь обойти площадь. Сосредоточившись на том, куда ступаю, чтобы ненароком не вляпаться в лужу крови или не наступить на раздробленные конечности, я время от времени поднимала взгляд и настороженно осматривалась. Но кроме меня, здесь были лишь мертвые.

Натыкаясь взглядом на лица солдат искаженные предсмертными муками, я видела и очень молодых, едва вышедших из детского возраста. И уже достаточно старых для того чтобы воевать. Пытаясь подавить ростки сожаления и не так громко клацать зубами, пробормотала — Жалость ни к чему, Фрэнсис, они враги. Убийцы. Их должно ненавидеть.

Но ненависть не приходила. Растерянно остановившись, не понимая что со мной происходит и одновременно страшась столь неправильных чувств, я круто развернулась и бросилась прочь.

Единственное верное решение — укрыться в доме, возможно там мне удастся спокойно разобраться со своими ощущениями.

Не разбирая дороги и уже не смотря под ноги, я торопилась как можно быстрее покинуть территорию Трёх Столбов, и потому тут же споткнулась и растянулась поперек распластанного по земле тела.

Взвизгнув от страха и мгновенно подскочив, тут же вновь упала, теперь уже зацепившись о торчащий обломок копья.

Задыхаясь от ужаса и пережитого волнения, я взглянула в лицо мертвеца и тут же обомлела. Длинные густые ресницы, лежащие веером на щеках напоминали крылья подбитой птицы. Твёрдый изогнутый лук губ плотно сжат.

Осмотрев тело с ног до головы, печально констатировала; довольно молод и крепок, длинные ноги, широкие плечи. Прекрасный представитель сынов Седрика. Осторожно прикоснувшись к его запястью, с удивлением осознала, что парень ещё даже не успел остыть. Раскидав руки по разные стороны, он словно спал, утомившись на солнцепёке. Однако, перепачканная кровью одежда и торчащий из под ребер слева наконечник копья, говорили об обратном. Не желая нарушать покой погибшего оскорбительным вниманием, я невольно залюбовалась совершенством его тела. Никогда раньше мне не приходилось видеть настолько близко мужчин рода Баргура.

Напоследок склонившись над бездыханным, я печально пробормотала — Как жаль, что такая красота жестока и способна лишь на одно — убивать. Или быть убитым.

И тут же с визгом отпрянула, так как мертвец неожиданно выгнулся, тело его пронзило судорогой и ресницы затрепетав, взметнулись вверх, явив миру молочные белые радужки глаз. Не видящие. Опаленные огнем Велнира, что извергали из своих палок Колонисты. Пару раз моргнув, раненый едва слышно прохрипел:

— Элевер, как больно…Как больно, Элевер баррен…

Прижав ладонь к губам, инстинктивно сдерживая себя от повторного вскрика, я отползла подальше и замерла.

Сын Седрика не осознавая ни моего присутствия, ни того жив ли он сам, тяжело выдохнул, отчего на губах тут же вздулись весьма нехорошие розовые пузыри, и вновь впал в беспамятство.

Просидев неподвижно ещё некоторое время и убедившись, что умирающий больше не собирается подавать признаков жизни, я поднялась на ноги и покачав головой, буркнула — Всё равно не жилец. К утру пробитое лёгкое сдуется и ты присоединишься к остальным.

И резко повернувшись спиной, торопливо зашагала прочь. Но отдалившись всего на пару—тройку шагов застыла на месте. Он ведь ещё жив! Один среди нескольких сотен.

И что ты собираешься делать, Фрэнсис? Не думаешь ли помочь ему? Это был бы самый глупый поступок в твоей и без того, жалкой жизни. Глупее даже, чем предыдущий! Разве мало того, что твоя спина изрезана шрамами, до сих пор беспокоящими по ночам?

Этот человек один из тех, кто не задумываясь убьет просто за то, что ты существуешь, дочь Мартинес.

Ну уж нет, пусть всё остаётся как есть. Он всё равно умрет, какая разница чуть раньше или чуть позже. А я не собираюсь помогать ему ни в одном ни в другом. Жить или умереть несчастному решать богам, а не мне.

Глава 2

Скрипнув зубами и глухо застонав, я со злостью подопнула кусок сухой штукатурки и подхватив с земли сброшенный кем то, в пылу сражения, широченный тканный плащ побрела обратно, к месту где лежал израненный сын Седрика Баргура.

Дьявол меня раздери! Проклятая совесть не позволяет бросить умирающего, и это самое худшее, что можно сделать в данной ситуации.

Развернув плащ по земле и мгновение поразмышляв, осторожно коснулась запястья лежащего питая надежду что сердце не выдержало и парень скончался. Удостоверившись, что это не так я вновь пробормотала под нос проклятье и попыталась перекатить тяжеленное тело.

Через некоторое время запыхавшись, но вполне удовлетворенная результатом собственного труда, аккуратно раздвинула края разорванной в клочья рубахи, чтобы оценить ранение.

Рана была ужасна. Она все равно сведёт сына Баргура в могилу сколько бы я не старалась.

Со вздохом взглянув в расслабленное, обманчиво беззащитное лицо, проворчала — Велма была права, ты идиотка Фрэнсис Вейл. Этот парень просто огромный и если по счастливой случайности он выживет и прозреет, то тут же прихлопнет тебя, словно блоху.

И нахмурившись, с укоризной добавила обращаясь к раненному — Надеюсь, ты это оценишь. Хотя вряд ли. Но многого я и не ожидаю. Пожалуй, с твоей стороны можно было быть хоть чуточку полегче, а ещё лучше — постараться не убить меня в дальнейшем. Если бы вы не кромсали друг друга, словно капустные листы, то тебе не пришлось лежать здесь истекая кровью. Но нет, вы же не умеете жить в мире.

Разогнувшись, я как можно крепче связала края плаща и изо всех сил потянула на себя.

Черт! Этот парень, словно каменная глыба. Ну ладно, то что нельзя унести можно дотащить волоком. Искренне на это надеюсь.

— Не сметь этого делать! Немедленно прекрати!

Подскочив на месте от неожиданности, я испуганно обернулась. И встретившись с разъяренным взглядом сестры, тут же невольно отшатнулась.

— Ты окончательно спятила? Оставь эту нелепую затею. Единственное, что можно сделать, как можно скорее прикончить мерзкое существо. Убирайся с дороги, Фрэнсис! Если ты не в состоянии добить Баргура, мне это по силам.

Уже было покорно отступив, я вдруг ощутила волну несвойственно мне гнева и шагнув вперёд решительно выкрикнула — Даже не думай, Велма! Дочери Мартинес не убийцы, мы знахарки. Сколько раз ты твердила о неприятии жестокости? Ненавидела тех, кто промышляет убийством. Так почему же теперь всё изменилось настолько, что ты готова добить беззащитного?

Кинув быстрый взгляд в сторону полумертвого парня, сестра презрительно сощурилась и прошипела — Тебя подкупила красота сына Седрика? Глупая Фрэн, мой тебе совет — не будь дурой. Раз не можешь убить, брось его здесь. Вспомни о матери и остальных, которых не пожалели. О тех, кто был невиновен, но их все равно уничтожили, такие же мерзавцы.

На мгновение смутившись, я тем не менее, произнесла — Сын Седрика слишком молод. В те времена он ещё был ребенком, как ты и я.

— И что изменилось? Он солдат, а солдаты убивали во все времена. Оглянись вокруг, разве мертвецы, которыми усеяна площадь, не доказательство моей правоты? Откажись от своего замысла, тем самым ты обрекаешь себя на смерть.

Красота Баргура прямой путь в могилу. А я не приду к тебе, чтобы помочь.

Упрямо покачав головой, я выдавила — Мне стоит забрать человека и попытаться вылечить.

— Едва открыв глаза поселенец убьет тебя.

— Нет. Глаза сына Баргура слепы. Огонь Велнира временно обезопасит. А пока он действует мне ничего не угрожает. Лишь только солдат начнет прозревать, я уйду. И он никогда не узнает кто я на самом деле.

— Надеюсь, ты не собираешься впутывать и меня в это дерьмо?

— И в голову такое не приходило. Можешь быть спокойна, Велма.

— Спокойна я буду только тогда, когда этот мерзавец сдохнет. Что если его товарищи нагрянут в город в поисках пропавших? Что тогда? Ты станешь звать на помощь меня? Говорю заранее, даже не смей!

— Не стану. Как не стала и в прошлый раз

Сестра разочарованно покачала головой — Раз уж ты решила, что жалкое существование в этом мире чересчур затянулось, это твой выбор. А передумаешь, знай — я останусь в городе не дольше, чем на неделю. И это самый крайний срок, пока ядовитое зловоние мертвых ублюдков окончательно не отравило воздух Упадка. Дольше оставаться не имеет смысла. Видишь, даже после смерти они не могут оставить нас в покое. Оба их рода несут зло.

Едва волоча ноги, я перевалила тяжеленное, безвольное тело через порог подвала и рухнув следом на приятно холодивший бетонный пол, прохрипела — Только за одно это, ты обязан выжить.

Полежав некоторое время без движения, я перевернулась на бок и с тревогой вгляделась в судорожно вздымавшуюся грудь Баргура. Лицо его, белое словно мел, исказилось. Губы, пересохшие и потрескавшиеся, приобрели синюшный оттенок.

Коснувшись ладонью пылающего лба раненного я выругалась. Начиналась лихорадка.

Со страхом взглянув на торчащий из тела обрубок копья, наконечник которого ушел глубоко в плоть, невольно простонала — О, боги, мне не по силам извлечь эту штуку. Святая Маргарет пощади. Мне не хватит ни духа ни храбрости. Даже представить невозможно, как можно справиться с железякой.

Но нельзя просто взять и утащить его обратно. Велма не поможет, как ни проси. Она просто добьет поселенца и дело с концом. Хотя, судя по кошмарной дыре под ребрами это не самый плохой вариант.

С трудом заставив себя подняться на ноги, я в растерянности огляделась. Затем решительно дернула с веревки кусок марлевой ткани, отшвырнула в сторону колченогий табурет и склонившись над маминым сундуком, принялась вынимать оттуда необходимое, между делом бормоча — Святая Маргарет, помоги мне справиться и не убить сына Седрика. Дай смелости и сил, ибо я не желаю зла этому засранцу свалившемуся на мою голову, а хочу сохранить ему жизнь…

Обнажив рану и невольно поежившись при виде развороченной плоти из которой, словно мачта корабля торчало сломанное древко, я на мгновение зажмурилась, а затем не медля принялась за работу.

Пропитав марлевку настойкой дегилия, содрогаясь от отвращения, обмотала ветошью обломок и ухватившись за него как можно крепче, взвыла от ужаса и рванула инородное тело.

Раздался хруст и отвратительно причмокнув, наконечник покинул тело. Умирающий резко выгнулся, глаза широко распахнулись, захрипев он судорожно дернулся, но тут же расслабившись, вновь опустил ресницы и затих. Обеспокоенно взглянув на обмягшее тело, я все ещё зажимавшая руками отверстие в груди парня, невольно ослабила хватку. Но хлынувшие реки крови заставили отмереть и взяться за дело.

Хриплые стоны, словно раскаленные иглы, вгрызаются в мозг и с трудом поднявшись бреду в сторону, где уже третьи сутки мечется сын Седрика.

Сама полубольная после бессонных ночей и усталости, склоняюсь над мучителем и тронув обжигающий лоб, раздражённо ворчу — Я сделала только хуже. Нужно было позволить ему умереть. Кем бы ни был этот человек, он не заслуживает таких мучений. Никто не должен настолько сильно страдать.

Жар ни на минуту не спадал с того самого дня, как зашив и обработав рану, я уложила несчастного на топчан.

Дети Маргарет Вейл лекари по призванию. По зову сердца, если угодно. Но в данный момент я ощущаю себя неловкой и беспомощной девчонкой, наблюдая как содрогаясь от приступов лихорадки сын Баргура время от времени выныривает на поверхность и распахнув веки, слепо шарит глазами по потолочным балкам. Терзает упрямо изогнутые губы. Он так себя искусал, что я только успевала утирать ручейки крови с его подбородка. Сын Седрика не кричит и почти не стонет. А вот я иногда делаю и то и другое. Проклиная себя за глупость и чрезмерную самоуверенность.

На четвертые сутки температура спала. Но на смену ей пришел озноб. Парня подбрасывало так, словно через тело пропускали электрический разряд. Боясь, что швы разойдутся, мне пришлось привязать поселенца к тахте. К вечеру руки и ноги его обледенели, а дыхание стало редким и прерывистым.

И я с обреченностью призналась — дни бедолаги сочтены, началось заражение.

К пяти утра Баргур расслабился и затих. А я измученная, истощенная физически и морально, немедленно провалилась в сон.

Едва разлепив налитые тяжестью веки первое что я увидела — лучи солнца на отсыревшей стене подвала. В лучах этих было нечто неправильное. Стараясь понять что именно, я нахмурилась и только тогда поняла что не так. Судя по положению солнца время послеполуденное. Это означает, что проспала я более шестнадцати часов. За всё время раненный ни разу не потревожил мой сон, а это очень нехорошее предзнаменование.

В комнатке стояла абсолютная тишина, ни тебе хрипов ни свистящего дыхания. Вновь сомкнув веки я выдохнула — Поселенец умер. И скорее всего уже давно.

Через силу заставив двигаться непослушное тело, поднялась на ноги и приблизилась к лежащему, чтобы с изумлением присвистнуть. Грудь парня размеренно вздымалась и опадала. Всё ещё не доверяя собственным глазам, я протянула дрожащую ладонь и коснулась запястья сына Седрика. Ни жара ни озноба. Ровное сердцебиение, как часы. Стараясь сдержать рвущееся наружу ликование, пробормотала — Вот же, какая штукенция. Ты живой.

Раньше мне не доводилось настолько близко наблюдать мужское тело. Да честно сказать, даже издали. При приближении поселенцев я предпочитала отворачиваться и спасаться бегством. А теперь была поражена тем, насколько мы различны. Сын Седрика Баргура был, гхм…другой. Совершенно не такой, как я или Велма.

Испытывая смущение, а так же огромный интерес, я в смятении осматривала его стройное длинное тело, так беззастенчиво распластавшееся передо мной

Мысли всплывали в голове и словно жертвы кораблекрушения, шли на дно. Ни один здравомыслящий мужчина никогда не приблизиться к дочерям Мартинес, не коснется ни рукой ни взором. Не осквернит тела и духа. Ты не должна забывать об этом, Фрэнсис. Мы все лишены того, что позволено остальным. Ослушаешься — погибнешь. Тебя уничтожат, как впрочем и того глупца посмевшего быть рядом. И он и ты, оба станете изгоями. Непростительной ошибкой своего рода. Это тяжёлый крест, он преследует всех дочерей Маргарет. Как наши глаза и волосы

Гневно тряхнув головой, я поспешно отвела взгляд от раненого и на всякий случай отступив подальше, проворчала — Вот так. И впредь нужно более тщательно следить за собой и своими мыслями, Вейл. Он чужак. Опасный чужак. Каким бы невинным сейчас не казался, сын Баргура в первую очередь солдат. А солдаты умеют убивать. Чтобы помнить об этом, достаточно потянуть носом. Время беспощадно и уже запустило механизм разложения. Вонь со стороны площади долетала до самых отдаленных уголков Упадка. Ещё немного и дышать станет намного тяжелей. Тогда нужно будет поторопиться и убраться из города как можно дальше. Колонисты Авлера и поселенцы несут смерть и разрушения повсюду, где бы они не появлялись.

Вот ещё одно доказательство того, что стоит опасаться впускать сына Седрика в собственную голову. Самое лучшее что можно сделать — исчезнуть при первой же возможности. Так должно быть. И это правильно.

Вот уже пятые сутки Велма стойко игнорирует меня. Порой я вижу наблюдающую издали, застывшую фигурку. Но сестра не делает попыток приблизиться. Возможно ожидает чем закончится история, в которую умудрилась вляпаться младшая сестрёнка.

Ну, а я благодарна уже за то, что Велма до сих пор не вломилась в мое жилище и не прикончила ненавистного ей поселенца.

Глава 3

— Где я?…

Едва успев сдержаться, чтобы не заорать от ужаса при звуке хриплого голоса за спиной, я зажав ладонями рот медленно развернулась и уставилась на ободранную тахту, где лежал раненый.

Теперь он не больше не спал, а изумлённо таращился в потолок.Часто моргая, в бесплодной попытке рассмотреть окружающее пространство.

Шагнув навстречу я заглянула ему в лицо и убедившись, что радужки по прежнему подернуты белой пеленой, прошептала — Город Упадка. Ты всё ещё в городе.

Машинально повернув голову туда, откуда доносился голос, сын Седрика раздражённо буркнул — Проклятое место! Мертвый город, да, я помню…Какого дьявола здесь так темно? Мы что, в подземелье? В плену Авлеранцев?

— Э-э, огонь Велнира. Но всё поправимо, не беспокойся. Через какое-то время зрение восстановится, нужно лишь запастись терпением.

Тихо чертыхнувшись, молодой мужчина нащупал рукой повязку и я поспешив опередить вопрос, проговорила — Я нашла тебя, среди остальных, на площади Трёх Столбов. Ты был ранен.

— Ладно. И сколько ещё?

— Прости?

Нетерпеливо поморщившись он уточнил — Сколько ещё выживших?

— Только ты.

Пробормотав проклятье, парень выдохнул — А женщины? Сколько женщин осталось?

— Женщины? Их не было.

— Тогда кто же ты? Мы сопровождали людей в Тенмах, разве ты не одна из поселенок?

Пытаясь сообразить о чем он говорит, я неожиданно выпалила — Да, ты прав. Но ещё в самом начале, когда случилась заварушка, кто-то ударил меня по голове и я отключилась. После того, как очнулась, все мужчины были мертвы, а женщины исчезли.

Черт возьми, что я плету? Но раненный, казалось не обратил внимания на ложь, а лишь утвердительно кивнул — Так я и думал. Авлеру нужны женщины. Именно из за них они и напали.

На некоторое время между нами установилась тишина. Я молчала потому что опасалась задать какой-либо глупый вопрос, который помог бы сыну Седрика вычислить моё враньё, а он просто задумчиво уставился в потолок. — Пожалуй, мне стоит немного прогуляться и набрать хвороста для растопки. Скоро вернусь…

— Судя по голосу ты молода. Как тебя зовут?

Растерянно замерев, к собственному ужасу понимая, что мне и в голову не пришло придумать хоть какое-то имя, соответствующее собственной легенде, я наконец выдала первое попавшееся на ум — Нэрф. Мое имя Нэрф — и замерла в ожидании ответа.

Но сын Баргура лишь улыбнулся и произнес — Ты спасла меня, Нерф. Теперь я в неоплаченным долгу перед тобой. Обещаю, что когда мне станет легче, мы снова продолжим путь.

— Продолжим путь?

Удивлённо приподняв брови, он утвердительно кивнул — Конечно. Нас ждут в Тенмахе. И прости, я такой болван. Задал кучу вопросов, но сам даже не представился. Кайл Нейт. Родом из Нареда. Мне двадцать один год. Семь из которых я отдал войне.

— Ты стал солдатом в четырнадцать лет?!

— Конечно. А разве в Разделе, откуда ты родом, иначе?

Сообразив, что допустила очередную оплошность, я вяло промямлила — С пятнадцати.

— Ну, не велика разница. Очень жаль, что поселение разорили, а вам пришлось покинуть насиженные места. А теперь ещё и это. Мы не подозревали что Колонисты следуют за нами по пятам, иначе были бы готовы. Нас застали врасплох. Прости. Сколько тебе лет, Нерф?

Поморщившись при звуке непривычного имени, я произнесла — Восемнадцать.

Набрав охапку сухих веток для растопки, я сосредоточенно лавировала между завалами, стараясь не споткнуться, когда услышала — Сын Седрика уже окочурился и ты готовишься разжечь жертвенный огонь из его бренных останков?

Сердито взглянув вверх на ухмыляющуюся Вендил, я буркнула — Нет, собираюсь растопить камин и приготовить ужин. Думаю ты и сама прекрасно знаешь, что Кайл жив.

— Кайл? Моя сестра опустилась до того, что называет убийцу по имени? Вдвойне сожалею, что он не сдох. Но впрочем я не удивлена живучести этих тварей.

Стараясь не обращать внимания на нарочитую грубость Вэл, я сдержанно процедила — К чему распылять ненависть? Ее и так предостаточно.

— Раз уж сын Седрика выкарабкался, не пора ли уйти? Скоро здесь будет не продохнуть от смрада его товарищей.

Наблюдая за тем как опасно сверкнули глаза сестры, я покачала головой — Зрение ещё не восстановилось. Парень слеп.

С интересом присмотревшись ко мне, словно к букашке под микроскопом, сестра проворковала — Сдается не все так просто. И ты заставляешь меня злиться, Фрэнни. Оставив в живых сына Баргура ты уже предала память погибших, но и этого мало. Теперь сестренка хочет стать ещё ближе, чем сейчас?

— Прекрати! Это глупо, я всего лишь помогаю раненому, а не взращиваю убийц.

— Завтра на рассвете я ухожу. Так как не собираюсь и дальше вдыхать отвратительное зловоние. И если в тебе сохранилась хоть капля достоинства, ты присоединишься ко мне.

Получив в ответ молчание, она с раздражением выплюнула — Так я и думала. Идиотка! Я правильно поступила отпнув тебя как можно дальше. Видела бы мама, что выросло из ее младшей дочери!

— Мама говорила, мы должны проявлять милосердие и стараться держаться вместе.

— Она ошибалась. Мягкотелость, которая тебе свойственна не приведет ни к чему хорошему. В этом не единожды придется убедиться, Фрэн. Прощай. Надо бы пожелать тебе удачи, но я не стану. Ибо удача не твой конёк.

С удовлетворением осмотрев почти затянувшуюся рану, я сменила повязку и невольно потянула носом. Велма права запах становится гуще, оставаться в городе надолго равносильно самоубийству.

И аккуратно разложив на краю тахты то, что смогла отыскать пробормотала — Одежда не в лучшем состоянии, но это всё, что можно найти. Оставлю её здесь. А пока ты одеваешься, схожу за водой.

Попятившись в сторону двери, я поспешно выскочила наружу и прихватив бидон, направилась к реке.

Вчера Кайл сказал, что начинает различать отблески пламени. Для меня его прогресс означает одно — нужно торопиться. К тому времени как сын Баргура окончательно прозреет, мне следует оказаться как можно дальше.

Неважно насколько я помогла и какую благодарность должен он испытывать. Ненависть к дочерям Мартинес сделает свой выбор.

Но это не единственное, что пугает. Всё чаще начинаю ловить себя на мысли, чтобы парень как можно дольше оставался незрячим и беспомощным

Очень эгоистично. Почти как красть чужую жизнь.

Жизнь, которая никогда не станет доступной. Жизнь, где есть много людей, смотрящих друг другу в лица, не страшась быть избитыми и униженными. Где не выслушивают проклятий и не прячут волосы под ненавистные платки. Никто не обвиняет в колдовстве.

И возможно там, откуда родом Кайл остался некто, мечтающий о его возвращении. Ожидающий его больше остальных.

Некто, кто знает его упрямые губы на вкус, прикосновения крепких рук и считает это обыденным. Само собой разумеющимся.

Однажды я погибну, но совсем иным способом. Не тем, что предрекала сестра. Погибну, пожелав невозможного — почувствовать то, что не дозволено ни одной из нас.

И этот шанс предоставила мне судьба. Я могу им воспользоваться и сгореть, а могу отвернуться и сожалеть об этом до конца своих дней.

С облегчением сдернув с головы смертельно надоевший платок, я подхватила бидон, наполненный водой и распахнув двери, шагнула через порог. Чтобы тут же застыть соляным столбом.

Прижав ладонь к губам я молча наблюдала как сын Седрика выпрямившись во весь рост и едва касаясь затылком потолочной балки, слепо шарит руками по стене, пытаясь определить куда ему двигаться. Широкие плечи развернулись, спина расправилась и в целом поселенец являл собой весьма устрашающее зрелище. Словно великан случайно попавший в жилище гнома.

С трудом подавив охватившую меня панику, я хрипло прокаркала:

— Вижу одежда немного тебе мала…

На что Нейт виновато пожал плечами:

— Немного, но в остальном терпимо. Чувствую себя неуклюжим придурком. Ноги трясутся так, словно я впервые принял вертикальное положение. Но думаю дело идёт на поправку.

Всё ещё в шоке от увиденного, я согласно выдохнула — Э-э…Скорее всего ты прав.

И прижавшись спиной к двери вдруг представила как мощные руки сына Седрика сдавливают мою хрупкую шею и шутя переламывают ее, словно сухую ветку. Не имея ни малейшего понятия о моих страхах, Кайл дружелюбно улыбнулся и пошатнувшись, опустился обратно на тахту — Надеюсь зрение тоже скоро восстановится и тогда мы уйдем.

Сглотнув, вставший поперек горла ком, я проблеяла — Уйдем…

— Конечно, мы ведь уже говорили об этом, Нерф. А как иначе? Я не оставлю тебя здесь совсем одну. До Тенмаха достаточно далеко, но в поселении хватает хороших, крепких семей, чьи корни уходят…Черт знает в какие глубины они уходят. У тебя будет выбор что надо. Это точно.

Губы Нейта изогнулись уголками вниз, и не желая развивать затронутую им самим тему, парень примолк.

Я же растерянно похлопала ресницами, но так ничего и не поняв, что он пытался сказать, успокоилась. Учитывая моё положение я никогда не смогу попасть в таинственный Тенмах, ни куда бы то ни было ещё, а значит выбор у меня весьма ограничен. Потому просто наполнила стакан свежей водой и приблизившись, сунула его парню в руки.

Неуловимым движением он вдруг обхватил моё запястье крепкими пальцами и склонившись, коснулся губами его тыльной стороны — Я в долгу перед тобой, Нерф. Не забывай об этом никогда.

Я же пытаясь унять дрожь, нервно выдохнула — Бросить умирающего жестокий поступок. Этому нет прощения.

— Ты странная. Очень. И это необычно. Авлер отнял надежду у многих. Почти всё стало недоступным и недозволенным.

— Я не совсем понимаю. Прости.

— Чувства больше не правят миром. Всё изменилось. Но тебя это не коснется. Ты получишь достойного человека, того кого выберешь сама.

Если бы мне не было так грустно, то я бы расхохоталась. Выбор. Это точно. Дочери Мартинес свободны во всем, что касается выбора. Будь покорной или умри. У меня никогда не будет ни достойного, ни любого другого.. Даже последний мерзавец не согласится на подобную сделку. Но откуда Кайлу об этом знать.

И словно желая причинить себе дополнительную порцию боли, выдавила — А твоя женщина, какая она?

На мгновение Нейт замер, затем непонимающе приподнял бровь и растерянно произнес — Женщина? Но ведь я солдат. Мне запрещено даже думать о подобном. Разве ты не знаешь?

Вот дьявол! Мой проклятый язык снова подвёл меня.

— Э-э, понимаешь…У нас все несколько иначе.

— Иначе? Странно. Мне казалось закон един для всех поселений. У таких как я нет семьи.

С сомнением оглядев парня с ног до головы, я мысленно возмутилась, что за дурацкие правила у сынов? Просто нелепость.

Нейт же между тем продолжил — Для совместного существования требуется не только состояние, но и титул. Разрешение главы поселения. Ничего из этого у меня нет. Женщина — непозволительная роскошь. Вас осталось так мало. На семь сотен мужчин в поселении приходится не больше сотни женщин. Поверь, вам есть из кого выбирать. Девушки — ценность, особенно после того как Авлер забрал большую часть. Это трагедия. Если учесть, что мы до сих пор не теряем надежды на продолжение рода, ещё и великая потеря. Дети не рождаются, женщины стареют. Если так пойдет дальше, то скоро никого не останется. А когда мы вернёмся в Тенмах, все будут рады даже одной тебе.

Угу, а затем женщины твоего поселения забьют меня камнями, а мужчины сожгут на костре.

— На тебе оранжевая туника, верно?

Со страхом взглянув в молочные радужки Нейта, я уныло протянула — Да, это так.

Глава 4

Знать не хочу, как обстоят дела с недозволенным в поселениях, но в одном Кайл ошибается, недозволенное и запретное можно получить. И единственный путь к этому называется просто — воровство.

Украсть и спрятаться настолько далеко, чтобы никто и никогда не смог отнять украденное однажды. Но мне стоит поторопиться. Набраться храбрости и осуществить задуманное.

Второго шанса не будет. Никогда.

Расплетая толстые косы, я позволила копне волос свободно рассыпаться по спине и взглянув в собственное отражение в зеркальном осколке, безжалостно показавшим черные радужки глаз, шепнула — Сейчас или никогда. Будь храброй, Фрэнсис. Никто не узнает кто ты такая. Даже сам Нейт.

Обернувшись на ничего не подозревающего парня, который в сумерках уходящего дня жадно всматривался в яркие отблески пылающего камина, я судорожно выдохнула и решительно шагнула навстречу.

Не знаю чем бы закончилось история оттолкни он меня прочь.

Смогла бы я простить себя за столь необдуманное решение, но этого не произошло. И лишь только мои губы приблизились и несмело коснулись изогнутого лука губ сына Седрика, как он молниеносно развернулся и резко обхватив бедра ладонями, подмял под себя мое податливое тело. Испуганно пискнув, я сжалась в тугой комок и решив что пришло моё время, приготовилась умереть. Но парень и не думал причинять боль. Я осознала это сразу, как только губы его раскрылись и поглотили мой рот.

Издав тихий стон Кайл ещё крепче вдавил меня в своё тело

Пальцы его погрузившись в копну белоснежных волос, очень нежно обхватили мой затылок. И лишь тогда я расслабилась и наконец смогла дотронуться до столь желанного места на его щеке, где время от времени появлялась такая притягательная ямочка.

Дальше осознание происходящего то появлялось, то напрочь ускользало от моего внимания. В какое-то время вынырнув на поверхность я поняла, что вся одежда испарилась словно по волшебству, и абсолютно нагая я бесстыдно вжимаюсь в столь щедрого на ласки Нейта.

Собственные стоны перемешанные с хриплым дыханием сына Седрика, сливались воедино.

Лишь его шепот, щекочущий мочку уха — Скажи мне, если я должен остановиться, Нерф. Скажи, и я немедленно это сделаю. Пока ещё не слишком поздно.

Отрицательно помотав головой, я как можно сильнее прижалась к подрагивающему телу и он застонав, тут же подался мне навстречу, одним ударом снеся все преграды.

Вскрикнув от боли, я на мгновение замерла и тут же услышала его недоверчивое — О, боги! Ты чистая. Тебе не следовало позволять мне…Прости, я не думал, что ты невинна. Как такое может быть?

Поспешно прервав виноватое бормотание Кайла, я шепнула — Сейчас я могу позволить себе всё что угодно. Я могу это сделать.

Едва только рассветные лучи показались на горизонте, как я переступила границу города Упадка. Оставляя за спиной и дом в котором я прожила всю свою недолгую жизнь и Кайла Нейта память о котором останется со мной навсегда.

Неизбежность. Вот что это такое. Невозможность что-либо изменить. Жизнь нелепа и опрометчивые поступки постоянные ее спутники.

Если бы кто-нибудь спросил, испытываю ли я муки совести или сожаления по поводу совершенного, я определенно сказала бы нет. Сожалений нет и не будет. Желание познать запретное, единственное, что толкнуло меня нарушить правило. Возможно, когда-то так поступила и сама Маргарет. Я не в коем случае не оправдываю подлый поступок своей предшественницы, но предательство и искушение абсолютно разные вещи.

Всё кончено. Надеюсь лишь на то, что боги будут достаточно милосердны и не позволят Нейту узнать, что с ним сотворила дочь Маргарет Мартинес.

Оставив сыну Седрика вдоволь и еды и питья, я искренне надеялась на то, что в течении пары дней зрение полностью восстановится. К тому времени я буду достаточно далеко.

Я получила то что хотела, но что отдала взамен? Лишь забвение. Так будет лучше и для Кайла и для меня.

Чем больше я отдаляюсь, тем громче звучит во мне голос города Упадка, он сливается со словами брошенными мне сыном Баргура, в порыве страсти — Твои волосы пахнут океаном, океаном и мятой.

И это очень важно. Хотя я никогда не видела океана.

В каком — то смысле мы похожи, я и Нейт. Оба лишены права на жизнь, ограничены окружением и предрассудками. Пусть по разным причинам, но это не отменяет идентичности. Я не стану биться в истерике утверждая, что буду любить и скучать по нечаянному гостю подарившемо толику так нужного тепла. Случайностей не бывает, а значит так было задумано.

Значит и накручивать себя не стоит, ибо изменить ничего невозможно…

Тридцать восемь дней и двенадцать часов спустя.

Больше месяца миновало с того времени, как я покинула Упадок.

Проклятье! Знать бы заранее, насколько этот мир огромен, я бы ушла куда как раньше.

Я представляла себе Упадок достаточно вместительным, но с некоторых пор мое представление о размерах весьма и весьма изменилось.

То, что казалось большим съежилось до размеров напёрстка перед лицом того, что удалось увидеть за эти дни. Нелегкие дни, дьявол меня раздери!

Мысли о том, чтобы разыскать сестру кажутся теперь смехотворными. Надежда найти Велму тает день ото дня

Хуже всего дело обстоит с едой и ночевками. Чтобы отыскать первое требуется немыслимая сноровка, а насчёт второго… с уединением возникает масса проблем. Повсюду шныряют либо старухи Варенды, либо потерявшие человеческий облик Турины.

И те и другие мне не по нраву. От них можно ожидать чего угодно. Типа фокуса с ножом в спину.

Варенды, хоть и кажутся спокойными, промышляют туманными предсказаниями и марадёрством. Им ничего не стоит прирезать зазевавшегося путника, а затем обчистить его до нитки.

Турины, те так вообще могут запросто сожрать. Дикие, они пугали меня тем, что время от времени выскакивали на дорогу и корча ужасающие рожи недвусмысленно щелкали остатками зубов. Бр-р

Всё они ютились на мелких, обходных дорогах. Которые предпочитала и я сама, стараясь обходить стороной крупные города и редкие поселения Баргуров.

Унылые пейзажи разрушенных городов сменялись великолепными видами природы, нетронутой уже многие годы рукой человека.

Порой я останавливаюсь и оседаю на одном месте и если никто не тревожит остаюсь там на несколько дней, но не более. Меня постоянно что то подстёгивает, гонит вперёд, а что я и сама не могу понять.

Едва заснув, тут же попадаю в тревожные сновидения. Иногда я вижу маму или сестру, но чаще всего Нейта, который склоняется и едва касаясь моих губ яростно шепчет — Ведьма. Сжечь ее на костре! Ведьма Мартинес!Тогда я умираю и вырываюсь из объятий сна с ног до головы покрытая липким потом.

Конец ознакомительного фрагмента.