Из «Антологии антологий. Поэты Великобритании». Романтизм. Лейкисты

Уильям Вордсворт

Следующий из серии сборников, представляющих в переводах составителя самую знаменитую часть творчества поэтов, собранных в уникальных антологиях — «Антологии антологий. Поэты США» и «Антологии антологий. Поэты Великобритании».

Ode: Intimations of Immortality from Recollections of Early Childhood

There was a time when meadow, grove, and stream…

Ода: Намеки на бессмертие из воспоминаний раннего детства

Все Люди — родом из Детей;

И я хочу, чтоб дни мои

Как в детстве — свято протекли.

I

То были дни, когда ручей и лес,

Обычный мир казался мне иным,

И был он весь

Пропитан светом неземным,

Сиянием и свежестью чудес.

Свет этих дней погас давным-давно; —

И даже если вновь прийти туда,

Мне никогда

Увидеть мир таким, как в детстве, не дано.

II

Как Радуга горит,

Как Роз прелестен вид,

Восторженно Луна

Глядит вокруг с прозрачнейших высот,

Сиянья звезд полна

Гладь полуночных вод;

Рождаем свыше — свет небес;

Но знаю я, что для меня

Тот дивный ореол вокруг всего — исчез.

III

И вот, под трели птиц со всех сторон,

Когда прыжки ягнят

Как тамбурин звучат,

Моя душа печалью смущена:

Излить печаль в словах мне власть дана,

И снова я силён:

Трубят потоки, вниз летя со скал;

Не страшен больше тот унынья час,

Мне вторит Эхо с гор за разом раз

Сквозь сонные луга; весь мир предстал

Нарядный и большой:

Земля

Играет с Морем, веселясь,

И с майскою душой

Ликует мир живой; —

Дитя лугов,

Кричи окрест, дай слышать твой,

счастливый пастушок, веселый зов!

IV

Созданья Божьи, слышу здесь и там

Ваш крик; улыбкой небосвод

Встречает ваших празднеств хоровод;

Мне по душе ваш карнавал,

Венком увита голова,

Блаженством вашим полн, я с вами — с вами сам…

О, черный день! я мрачнею,

Хотя Земля, расцветая

В сияньи мая,

Украшает аллеи

И там, и тут

Разноцветьем, и Дети венки плетут;

Всё теплее солнце и всё звучней

Смех Младенцев, пение Матерей:—

Я слышу, слышу, счастья полн!

— Но вижу здесь, где детство протекло,

Поляну ту и Дерево на ней, —

Они твердят о чем-то, что ушло.

И той фиалки вид

Мне также повторит:

Куда исчез тот призрак красоты?

Где прежний блеск и прежние мечты?

V

Рожденье наше — сон лишь и забвенье;

Звезда всей жизни — нас Душа ведет,

Не здесь ее владенья —

Издалека идет:

Не в совершенном забытье,

И не в полнейшей наготе,

Но в свете Божьей славы мы идем

От Бога, кто — наш дом:

Рай возле нас в младенчестве лежит!

Над Мальчиком растущим мир, жесток,

Сгущает жизни тьму,

Но видит Свет он и его исток,

И радостно ему;

Еще с Природой Юноша, влеком

Все дальше от Востока с каждым днем,

Но и ему Виденье

Тех лет ласкает зренье;

Осознаёт Мужчина смерти зло:

Свет растворился в буднях, все прошло.

VI

Земля полнится щедростью своей;

Хранитель наш, все делает она,

Едва ль не материнских чувств полна,

Естественных забот,

Стремясь к тому, чтоб, наконец,

Ее Дитя приемное, Жилец

Забыл сиянье прежних дней

И тот чертог, откуда он идет.

VII

Смотри — Дитя в его блаженства час,

Любимец шестилетний всех вокруг!

Игрушками заполнив свой досуг,

Лежит под светом из отцовских глаз,

Волнуем лаской материнских рук!

Смотри, у ног, — рисунок небольшой,

Плод грез его о жизни, сотворен

Тем даром, что явился сам собой:

Венчанье, праздник ли какой,

Прощанье ли, заупокой;

Сейчас он здесь душой,

И этим песнь его звучит:

В ней свой язык полнит

Словами дел, борьбы и страсти он;

Но миг — и позабыт

Тот мир, где ныне жив, —

Другой звучит мотив,

Малыш-Актер играет акт иной,

В «забавных сценах» показать готов

Все Персонажи, вплоть до Стариков,

Телеги Жизни, полной до краев;

Как будто в подражаньи

И есть его призванье.

VIII

Ты, с чьей безмерной не сравнить Душой

Твой облик небольшой;

Философ лучший, кто свое хранит

Наследие, ты — Зрячий меж слепых,

Кто, глух и нем, читает Мир, что скрыт

От повседневных помыслов людских, —

Пророк святейший! в ком

Всех истин (мы с трудом

Ценой всей жизни открываем их,

Во тьме могил теряя вновь) оплот;

О ты, над кем — Хозяин над Рабом —

Твое Бессмертье словно День встает,

Невидимо присутствуя на всём;

[Тебе лишь сном

Смерть представляется — без чувства, без тепла,

Без света, где тела

Ждут лишь того, что, верим, нам грядет;]²

Зачем, Дитя, могуществом своим

Высокого рождения храним,

С горячностью торопишь каждый год,

Чтоб обрести взамен ярмо забот

Так безрассудно счастью вопреки?

Ведь вскоре обрастет Душа земным,

Привычки сдавят обручем стальным,

Как тяжкий лед — биение реки!

IX

О счастье! в прошлом-пепле

Но тлеет жизнь — едва —

И память все же теплит

Мгновенья торжества!

Благословляю мысленно года

Прожитые: не только те, когда

Оставлен был во мне блаженством след:

Свобода и восторги — простота

Святая детства, в играх или нет —

С надеждой, воспаряющей на свет:

Не столько дням благим

Благодаренья гимн,

Но любопытству к чувствам и вещам,

Что мир, даруя нам,

И забирает сам;

Пустые опасения Созданья

Среди ему неведомых миров,

Где, смертный среди высшего сознанья,

Дрожь, как преступник, ощутить готов.

Но первых чувств желаньям,

Теням-воспоминаньям,

Какими б ни были они,

Что озаряют жизни нашей дни

И есть первоисток мировоззренья,

Хранят нас и способны превратить

Гвалт наших лет земных в одно мгновенье

Бессмертной Тишины: не исказить

Тех истин вечных,

Которые ни буйство, ни беспечность,

Ни лень, ни прыть,

Ни вся вражда, которой не избыть,

Не смогут ни разрушить, ни убить!

В дни ясной, солнечной погоды

Провидят Души вдалеке

Тот вечный океан, чьи налегке

Приносят воды

Нас в этот мир,

уносят через годы,

И слышен смех Детей вдоль берегов,

И виден вечный бег изменчивых валов.

X

Так пойте, Птицы, пойте счастью гимн!

И пусть прыжки ягнят

Как тамбурин звучат!

С вами мысленно летим,

Дети неба и полей,

Кто вмещает всех полней

Сердцем радость майских дней!

Что ж, пусть сиянье, чей был ярок свет,

С годами навсегда сошло на нет,

Пусть не вернуть назад часов

Величия травы и нимба у цветов;

Не оплачем, — обретем

Силу в прожитом своем;

В сострадании, тепле,

Что должны быть на земле;

И в смиреньи, что идет

От страданий и невзгод;

В вере: жизни нет преград,

В годах, несущих философский взгляд.

XI

И вы, Луга, Холмы, Леса, Ключи,

Любви к вам ничему не омрачить!

Я в вашей власти сердцем и душой;

Всего одной я радости лишен:

Жить так, чтоб с вами быть еще тесней.

Люблю Ручьев, свой путь торящих, плеск

(Я мчал когда-то так же!) всё сильней;

И так люблю новорожденных Дней

невинный блеск;

Рой Облаков в закатный краткий миг

Окрашен мягко Оком, что с высот

Мир смертных сторожит из года в год;

Рождением иной — иных вершин достиг:

Благодаря душе, живущей в нас,

Волнений полной, нежности и грез,

Невзрачнейший цветок вдали от глаз

Так часто тронет чуть ли не до слез.

Рейтинг оды — 203. Оду переводили также Г. Кружков и Я. Пробштейн (сайт Стихи.ру). Восемь строк из десятой части Оды переводила также О. Седакова.

Примечания

2

Напечатано в изданиях 1807 и 1815 годов; опущено в издании 1820 года и всех последующих.