Под водой, в небесах, на паркете. Том 2

Т. Н. Борисов

Сборник рассказов о службе автора в ВМФ СССР и России, его путь от курсанта Высшего военно-морского инженерного училища до вице-адмирала, одного из высших чиновников государства российского. Название книги полностью соответствует его послужному списку. В книге много смешных и трагичных эпизодов, случаев, неизвестных широкой публике, анализ катастроф АПЛ «Комсомолец» и «Курск», описание особенностей работы в Правительстве РФ и Администрации Президента РФ, Главной военной инспекции РФ…

За прекрасную даму!

Новый 1994 год для меня начался 2 января с крупного совещания: наступал второй, завершающий, этап подготовки к изоляции на грунте «потекшей» АПЛ «Комсомолец», затонувшей в Норвежском море пятью годами ранее описываемых событий. Дело спорилось, все присутствующие на совещании были специалистами высочайшего класса, так что понимали друг друга буквально с полуслова. На мне лежала полная ответственность за успех всей операции. Когда я как-то раз попытался на очередном заседании Правительства РФ доложить о намечаемых возглавляемым мною КОПРОНом (Комитетом по проведению подводных работ особого назначения при Правительстве РФ) работах, меня довольно резко попросили «не засорять» головы присутствующих техническими подробностями. После этого я решал все инженерные вопросы самостоятельно, консультируясь с лучшими представителями отечественной науки и промышленности.

На следующий день, первый «официальный» рабочий, 3 января, меня неожиданно пригласил первый вице-премьер Правительства РФ Олег Николаевич Сосковец, один из двух первых вице-премьеров, курирующих мою тематику (вторым был Владимир Филиппович Шумейко).

— Собирайся, вылетаешь в Лондон, — сходу озадачил он меня, — нужно согласовать наши действия с англичанами.

— Так я же «невыездной», Олег Николаевич!

— Еще как выедешь! По высшему разряду! С диппаспортом. Я уже распорядился, завтра вылетаешь. Отправляйся к Квасову, он тебе все объяснит. Понимаешь, англичане — законодатели мод в подводно-технических делах. Сейчас все шавки поднимут вой, что мы неправильно нейтрализуем «текущую» АПЛ, а если эти господа одобрят твои действия, то никто и вякнуть не посмеет. Словом, без их одобрения обратно можешь не возвращаться!

Слова первого вице-премьера имели смысл, хотя, как потом оказалось, несколько иной. Владимир Петрович Квасов, руководитель Аппарата Правительства РФ, был немногословен. Подтвердив чрезвычайную важность моей миссии, он обещал всемерную поддержку со своей стороны и просил не стесняясь звонить ему напрямую в случае любых проблем. Не знаю, какие были пущены рычаги в ход, но через несколько часов мне на стол положили зеленый «дипломатический» загранпаспорт с открытой визой (!), командировочное предписание, билеты на самолет и приличную сумму в фунтах стерлингов. Одновременно в моем кабинете появился некий невзрачный субъект среднего роста и неопределенного возраста, представившийся начальником управления Аппарата Правительства РФ и заявивший, что летит вместе со мной (за свой счет, точнее — за счет Аппарата Правительства РФ). Вторым сопровождающим был назначен (кем?!) улыбчивый молодой человек с безукоризненным пробором, блестящим английским и сверкающей улыбкой.

— Владимир Владимирович, — скромно представился он.

В те времена я еще ничего не знал о Владимире Владимировиче Путине, но если б я имел честь тогда общаться с нашим будущим президентом и премьер-министром, то тот факт, что они не только тезки, но и коллеги, отметил бы непременно.

На следующий день наша «веселая» компания вылетела в Лондон. Я впервые отправлялся за границу не в подводном положении, а по воздуху, к тому же совершенно легально. Несколько беспокоило то, как пойдут переговоры, ибо шутливый намек Олега Николаевича на, мягко говоря, нецелесообразность возвращения без английского «одобрямс», содержал лишь долю шутки… Лондон встретил нас пасмурной погодой. Посольство лихорадило. Предыдущий посол, Борис Дмитриевич Панкин, был освобожден Указом Президента России от своей должности 16 сентября 1993 года, а до назначения следующего, Анатолия Леонидовича Адамишина, оставалось еще долгих восемь месяцев (5.9.1994). Хмурый и. о. посла восторга по поводу моего прибытия в столицу Великобритании явно не испытывал. Коротко поздоровавшись, он попросил держать его в курсе дел и, извинившись, откланялся, поручив нас заботам одного из своих советников.

Переговоры начались в тот же день. Посольская машина доставила нас к старинному монументальному зданию в центре Лондона ровно за шесть минут до начала переговоров. Наша пятерка (к нам присоединились сотрудник посольства и официальный переводчик) в сопровождении мрачного субъекта в строгой тройке цвета маренго проследовала в зал переговоров. Английская делегация была многочисленна, но состояла, на мой взгляд, из совершенно случайных людей. Глава делегации, лорд Дерик Вуоден, пэр Англии, безукоризненно одетый пожилой джентльмен, вошел в зал, сильно прихрамывая, даже изящная трость с вычурной ручкой из слоновой кости не слишком облегчала его передвижение. Я уже знал, что лорд — бывший морской летчик, много лет назад повредил ногу во время аварийной посадки пилотируемого им самолета. Весь его вид внушал уважение — начиная от благородных седин и аристократических черт лица до белоснежных манжет и матово поблескивающих штиблет, не говоря уже о вышеупомянутой трости. Остальных членов английской делегации я особо не запомнил, за исключением своего коллеги, представителя ВМС Великобритании в звании капитана 3 ранга. Запомнился он мне по нескольким причинам. Во-первых, для переговоров такого уровня он был слишком молод и погоны его были слишком малы, во-вторых, он был надводником, и как я быстро понял, абсолютно не разбирался в вопросах, связанных с подводно-техническими работами. Третья, основная, причина — неприкрытая ненависть ко всему русскому и беспрецедентное хамство. Мне стало от души жаль английского переводчика, которому пришлось здорово попотеть, чтобы переводить оскорбительные реплики каптри на более или менее пристойные фразы на русском. В какой-то момент, на особо язвительное замечание английского моряка, я не сдержался и, не дожидаясь, когда переводчик попытается облечь его слова в некую парламентскую форму, попросил своего английского коллегу вести себя прилично. Не помню точно, что я тогда наговорил ему, но закончил словами:

— Мне стыдно за вас как морского офицера. Ведите себя прилично, тем более что я старше вас по званию. Я не просто руководитель федерального органа исполнительной власти Российской Федерации, а подводник, действующий капитан 1 ранга российского ВМФ, и прошу проявлять должное уважение.

Очевидно, каптри был включен в состав комиссии в последний момент, или он подменял кого-то другого, но он оказался явно не готов к такому повороту событий. Мои слова произвели на него потрясающий эффект: его глаза округлились, щеки побелели, а уши приобрели малиновый оттенок. Больше в этот день он не произнес ни слова. Тем не менее переговоры явно буксовали. На следующий день, также не принесший каких-либо положительных подвижек, лорд Вуоден неожиданно пригласил меня с Владимиром Владимировичем на ужин в Пэл-Мэл Клаб. Мы приняли его приглашение, вызвав крайнее неудовольствие прилетевшего с нами начальника департамента и представителя посольства, не удостоившихся такой чести.

В 19:00 мы встретились у здания клуба, точнее у одного из них, ибо клуб состоит из двух отдельно стоящих зданий, одно из которых имеют право посещать только члены королевской семьи и епископ Кентерберийский, а второе — английские лорды и их гости. Лорд Вуоден взялся лично знакомить нас с достопримечательностями этого старинного здания. Гвоздем программы, с точки зрения лорда, была центральная мраморная лестница, знаменитая тем, что адмирал Нельсон после очередного скандала со своей благоверной (вновь отказавшейся дать ему свободу) привел себя в нетрезвое состояние путем употребления спиртных напитков, попытался въехать по ней на второй этаж, но не справился с управлением кобылой, сорвался и сломал себе руку. Лестница была действительно великолепна, но значительно больше меня поразили морские картины, в основном изображавшие батальные сцены, авторы которых, к моему стыду, мне были неизвестны. Я с детства знал, что самые выдающиеся маринисты — это наши соотечественники: Айвазовский, Боголюбов, Чехович… Увы, как далеко им до этих неизвестных мне английских маринистов, создавших подлинные шедевры. Море на их картинах было живым, корабли просто поражали достоверностью и проработанностью деталей, пороховой дым и пламя пожаров завораживали. Каждая картина была помещена в массивную позолоченную раму и снабжена серебряной табличкой. Помимо названия картины и автора, она содержала и сведения о том, кто и когда подарил данное произведение искусства родному клубу. Стандартная надпись выглядела примерно так: «Бой у мыса Трафальгар 21.10.1805. Художник — Джозеф Меллорд Ульям Тернер (1806 г.). Подарок первого лорда Адмиралтейства, адмирала Вильямса 12.10.1872»… После осмотра центрального зала, где мы обозрели портреты всех царствовавших в Великобритании особ, нас провели в небольшой ресторан при клубе. В полутемном зале было малолюдно. Мы уселись за круглый стол из мореного дуба. Бесшумно появился метрдотель во фраке. Перед нами легли на стол папки с меню. Лорд Воуден любезно предложил мне выбрать подходящее блюдо. Я смело открыл папку и понял, что заказать что-либо не в силах, ибо практически ни одно название мне ровным счетом ничего не говорило. Надо было срочно искать выход из положения. Невольно огляделся. Метрдотель понял мое движение как желание проконсультироваться и склонился ко мне в полупоклоне. Только сейчас, когда скудный свет осветил этого уже немолодого человека, я понял, что, несмотря на весь его британский лоск, он явно «лицо кавказской национальности», как принято писать в наших милицейских протоколах. Меня осенило:

— Нерецек, дук хаес? (Простите, вы армянин?)

Наверное, если б дубовый стол заговорил по-английски, эффект был бы менее заметен. Он вздрогнул, брови его поползли вверх:

— Ха, ес хаем, байц инчпесек ду имацав? (Да, я армянин, но как вы узнали?)

После этого заказ ужина был, как говорится, делом техники. Попутно выяснилось, что родители Амаяка бежали в Иран во время геноцида армян в 1915 году, побродили по миру и лет 45 назад осели в столице Великобритании. Он сам работал в этом заведении уже 41 год, пройдя все ступени служебной лестницы, и достиг ее вершины в 1980 году. Нам стало неудобно продолжать общение на языке, недоступном лорду, и извинившись, Амаяк отбыл по своим делам, а мы с Дериком вновь перешли к обсуждению клубных правил и традиций. Я был проинформирован, что являюсь то ли третьим, то ли четвертым гражданином СССР и России, побывавшим в данном заведении за всю его историю. Получив еще ряд подобных «важных» сведений, я был поражен, обнаружив перед собой тарелки с различными яствами. Когда они появились, я не заметил — Амаяк был действительно профессионалом. После обильного изысканного ужина, уже в фойе, прощаясь, лорд поинтересовался, можно ли задать мне один вопрос, и получив положительный ответ, спросил:

— Простите, на каком языке вы говорили с нашим служащим? Видите ли, это не совсем праздное любопытство: я посещаю данный клуб уже около 40 лет, но меня еще ни разу так не обслуживали… Кстати, у меня есть деловое предложение. Нашей делегации надо детально разобраться с вашими материалами, поэтому давайте завтра с утра посетим Тауэр, поверьте, там есть на что посмотреть. Вечером же прошу ко мне в Вуоден-Холл, на ужин, а послезавтра, на свежую голову, посмотрим, что наработают за сутки наши специалисты. Принимается?

Мы приняли предложение пэра Англии.

Собственно говоря, у нас все равно не было другого выбора…

Лорд задал мне сложную задачу. Посещение дома официального лица такого уровня без соответствующего согласования с Москвой и получения всех необходимых разрешений в те времена могло быть расценено как государственная измена. Но невыполнение служебного задания было бы классифицировано точно так же. Я попросил наших «спецов» из посольства просветить меня относительно Дерика Вуодена и подобных приглашений на ужин. Через пару часов я уже знал, что 64-летний пэр Англии, лорд Вуоден — потомственный аристократ, один из самых уважаемых и почитаемых членов палаты лордов. Человек с безукоризненной репутацией. Вдовец, имеет дочь 40 лет. Пару лет назад женился на Анжелике Альба, 42 года, из рода герцогов Альба, получивших свой титул в далеком 1400 году. Родовое поместье лорда, Вуоден-Холл, находится в 20 милях от Лондона. Несколько недель назад, в самом конце 1993 года, на территории его поместья археологи откопали останки какого-то динозавра. Попутно выяснилось, что приглашение на обед в Англии обычно выдается малозначимым гостям, а ВИП-персоны приглашаются именно на ужин.

Подготовка к посещению родового гнезда лорда была омрачена истерикой, которую мне и и. о. посла закатил начальник департамента, прилетевший с нами, но уже второй раз проигнорированный лордом Вуоденом. После его воплей пришлось решать другую довольно сложную задачу — что можно подарить супругам подобного уровня. Проще всего оказалось с подарком герцогине. Корзина прекрасных белых роз отвечала всем требованиям этикета и явно была подобрана флористом с безукоризненным вкусом. Сложнее оказалось с лордом, да еще и пэром Англии. Так ничего и не решив, мы отправились на экскурсию в Тауэр. Красочно одетые в средневековые одежды отставные морские пехотинцы, охраняющие замок, торжественная смена караула в высоких шапках из медвежьего меха, потрясающие коллекции старинного оружия и всяких древностей, собранные со всего мира, сокровищница королевства, и наконец, огромные иссиня-черные вороны, важно прогуливающиеся по газонам исторического парка, настроение мне не улучшили. Воронам было хорошо. Их предки много веков назад спасли крепость от приближающихся врагов, разбудив ее защитников своим громким карканьем, и теперь они пользовались привилегиями, наверняка большими, чем многие служители в человеческом обличии. Все же мои мысли были заняты составлением плана дальнейших действий. Переговоры с английской стороной явно зашли в тупик. Мне, откровенно говоря, было абсолютно безразлично, что думают по поводу нашего проекта «законодатели моды» в данной области — я был убежден в правильности выбранного решения по изоляции потекшей субмарины непосредственно на грунте. Другого реального пути локализации последствий катастрофы просто не существовало, и это признавали все авторитеты в области подводно-технических работ. Другое дело — большая политика и реакция наших чиновников на любой «чих из-за бугра». Перестраховщики — они и в Англии, и в России перестраховщики. Мне могли просто запретить дальнейшие работы по изоляции АПЛ, вплоть до «всестороннего рассмотрения проблемы „компетентными“ специалистами» и «согласующими комиссиями», в том числе международными, элементарно «заболтав» проблему, и довести дело до загрязнения акватории и дна Норвежского моря радиоактивными веществами, со всеми вытекающими для России последствиями. Впрочем, это могло многих из действующих на тот момент на российской политической арене персонажей и устроить, ибо их лозунг был предельно прост — чем хуже, тем лучше. Хуже — для страны, лучше, разумеется — для них. Этого нельзя было допустить ни при каком раскладе. Насмотревшись на корону, церемониальные мечи, королевскую мантию из горностая и прочие атрибуты правящей династии, мы вернулись в посольство с тем, чтобы, наскоро пообедав, отправиться в Вуоден-Холл. На душе скребли кошки. Чем больше я размышлял о перспективах своей миссии, тем большие сомнения в ее успешном завершении меня одолевали. Шансы добиться одобрения нашего проекта от этих холодных, вежливых снобов были исчезающе малы…

Замок лорда Вуодена был плохо освещен снаружи, и его громада, выступающая из тумана, представилась нам мрачным тюремным зданием. Впрочем, это могло мне просто показаться в силу моего отвратительного настроения… Дверь отворилась практически сразу после звонка. На пороге стоял пэр Англии, лорд Дерик Вуоден собственной персоной, опираясь на толстую трость, на этот раз с литой серебряной ручкой в виде головы слона.

— А мы с Анжелой отпустили на сегодня всю прислугу, нам сегодня вечером никто не помешает, — лицо старого летчика просто излучало доброжелательность. От его английской чопорности не осталось и следа.

Я уже знал от советника посольства, устроившего мне ликбез по местным обычаям и нравам, что прием, когда в доме отсутствует вся прислуга и ее функции берут на себя хозяева — это проявление высшего уважения к гостям, так что смог оценить слова и дела лорда по достоинству. Мы вошли в просторный холл старого замка. Первым, что бросилось в глаза, был настоящий пропеллер от самолета, висевший на противоположной от входа стене. Концы лопастей были завернуты «розочкой».

— Да, это все, что осталось у меня на память от той посадки, не считая искалеченной ноги, разумеется, — лорд перехватил мой взгляд. — Увы, не всегда все проходит благополучно, бывают и проблемы…

Вокруг немого свидетеля ошибки его пилотирования разместилась коллекция старинного оружия. Индийские тальвары, фиранги, непальские кукри, вперемешку с кутарами и пеш-кабзами, мирно сосуществовали с афганскими шамширами и персидскими кардами, штыками от винтовок всевозможных систем и абордажными саблями корсаров Ее Величества. Среди восточных клинков как-то нелепо выглядела российская полицейская «селедка» (шашка образца 1881 года), невесть как оказавшаяся в данной коллекции. Я невольно вздохнул с облегчением — по крайней мере, тема для начала разговора уже была. Два коллекционера всегда найдут о чем поговорить… Мы так увлеклись обсуждением достоинств кавалерийской паты XVII века, что я пропустил момент появления в холле хозяйки дома.

— Добрый вечер, — потрясающей красоты невысокая женщина, казалось, осветила своим присутствием все окружающее пространство.

Пролепетав что-то невразумительное в ответ, я преподнес герцогине Альба заготовленную корзину роз, по всей вероятности действительно пришедшихся ей по душе, во всяком случае, она очаровательно улыбнулась, а на смуглых щеках проступил легкий румянец, сделав ее еще прекраснее. Я не мог оторвать глаз от этого шедевра природы испанского происхождения, пока лорд деликатно не кашлянул у меня за спиной и не пригласил нас в каминный зал. Мы уселись в глубокие старинные кресла, хозяйка дома подала высокие бокалы с аперитивом. Стаканы представляли собой типичный образец английского юмора. Примерно в пяти миллиметрах от их дна была черточка и изображение женской фигурки. Еще пятью миллиметрами выше, у очередной черты, фигурка в цилиндре и с тросточкой ограничивала допустимую дозу для джентльменов. Примерно десятью сантиметрами выше, в паре сантиметров от края стаканов, жирная черта соседствовала с не менее жирной свиньей, прозрачно намекая на состояние, в которое данная доза может привести любого поклонника Бахуса. И в завершение этой своеобразной шкалы, под самый обрез, рядом с волнистой чертой (!) был изображен моряк в тельняшке! Золотистая жидкость, налитая щедрой рукой хозяйки замка, плескалась на уровне его бескозырки, по всей вероятности, в честь гостя-моряка.

— Вы полагаете, что если русский моряк, то алкоголик? — улыбнулся я лорду.

— Ничего не могу сказать о российских моряках, но наши — алкаши точно!

Мой взгляд упал на горку, в витринке которой были выставлены разные статуэтки и вазочки, а также коллекция жилетных часов, и меня осенило. Я снял с руки часы с изображением подводной лодки на циферблате и, сказав несколько приличествующих случаю слов, вручил их лорду. Это были, разумеется, не те часы, за десятки тысяч евро, которые недавно дарил наш бывший президент и нынешний премьер-министр Владимир Владимирович Путин простым российским гражданам, но лорд, далеко не простой и даже не российский гражданин, пришел в полный восторг. Забегая несколько вперед, скажу, что спустя пару лет Дерик прислал мне поздравительную открытку (кажется, с Рождеством), в которой постскриптум написал, что ходит с моими часами на заседания английского парламента и его коллеги ему сильно завидуют. Но я отвлекся. Перейти к служебным делам никак не удавалось. Обстановка явно не располагала. Лорд сыпал шутками и анекдотами, навсегда подорвав мое доверие к описанию англосаксов как холодных, чопорных людей, являющихся заложниками своих традиций и соответствующего воспитания. Он с большим чувством юмора описал быт и нравы английских моряков, в первую очередь своих коллег — лордов-адмиралов. Мы от души смеялись над его анекдотами, героями которых были адмиралы Нельсон, Битти, Фишер и бог знает кто еще. Экскурс в историю прервала герцогиня, пригласившая нас к ужину. Огромный дубовый стол был накрыт на четыре персоны. Хозяин замка занял свое почетное место в его торце, мне предложили сесть по правую руку лорда, Владимиру Владимировичу — по левую. Анжела села рядом с ВВ, впрочем, села — не совсем правильное определение, ибо она постоянно отлучалась, выставляя на стол все новые и новые яства, приготовленные собственными руками. Лорд Вуден явно был, что называется, по уши влюблен в свою новую супругу. Этому, несомненно, способствовали как ее молодость (на 22 года младше лорда), так и ее сказочная красота, сочетающаяся с идеальной фигурой. Невысокого роста, с чуть смуглой кожей, она смотрелась изящной статуэткой в этом старинном замке. Дерик Вуоден разлил вино, взял свой бокал в руку. Я полагал, что сейчас последует тост, попытался представить, что я могу сказать в ответном слове, но лорд довольствовался тем, что просто пояснил нам, урожая какого года и какого сорта виноград пошел на его изготовление, в какие бочки оно было разлито, и пообещал как-нибудь показать свой винный погреб. Тоста не последовало. Бокалы были пополнены, но тоста от пэра Англии мы так и не дождались. Я лихорадочно соображал, как себя вести. Произнести тост? Но как это воспримут хозяева? Не нарушу ли я этим какие-либо английские или испанские традиции? Что делать с нашим злосчастным проектом? Что сказать и. о. посла о результатах визита? Вопросов было явно многовато. От мрачных размышлений меня оторвала Анжелика Альба, поставившая на стол блюдо с каким-то очередным кулинарным шедевром собственного производства, и я решился:

— Господин Вуоден! Я должен признаться, что, к своему стыду, не знаю ваших традиций и, возможно, невольно нарушу некие неписаные правила, но не могу не произнести один тост, а вы, в свою очередь, должны извинить меня по крайней мере по трем причинам!

— Это по каким же причинам? — лорд был явно заинтригован моим вступлением.

— Во-первых, я ваш гость, а гостю в любой стране многое прощается.

Царственный кивок подтвердил правомерность моего предположения.

— Во-вторых, я родом с Кавказа, а в-третьих, я, как вам известно, морской офицер, и по этим причинам не могу не поднять бокал за вашу прелестную супругу! Ваше здоровье, герцогиня!

Я попал в яблочко. Лорд был явно польщен. Счастливая улыбка осветила лицо, а его взгляд, обращенный к супруге, говорил выразительнее любых слов. Кровь прилила к лицу Анжелики. Она была смущена и довольна одновременно. Поблагодарив меня за здравницу в ее честь и одарив восхитительным взглядом, она направилась на кухню, пояснив, что идет за фруктами. Я мысленно вытер холодный пот со лба: кажется, пронесло, ничего лишнего не сказал, не нарушил, никого не обидел, словом, международным скандалом с моим участием вроде не пахнет! Закусить я не успел. Лорд хлопнул меня по плечу и, словно читая мои мысли, весело произнес столь долгожданные для меня слова:

— Ни о чем не беспокойтесь, завтра все подпишем!

— Благодарю вас за понимание, господин Вуоден!

— Какой я господин?! Для вас я просто Дерик и никак иначе!

…Пэр Англии сдержал свое слово. На следующий день все технические вопросы были улажены буквально за пару часов, а итоговый документ с незначительными правками — подписан. Теперь я имел полное право трясти этой бумагой перед носом наших чиновников (да и чужих тоже), вздумавших бы совать палки в колеса научно-технического прогресса. Наш проект был признан разумным, отвечающим всем требованиям безопасности и технически грамотным. А главное, в документе подчеркивался тот факт, что в сложившихся условиях и в отпущенное природой время ничего более радикального предпринять просто не представляется возможным. Это была полная победа!

Сердечно распрощавшись с членами английской делегации (при этом даже вышеупомянутый каптри попытался изобразить некое подобие улыбки и выразил уверенность в успешном завершении нашего проекта), мы расшаркались с Дериком и от всей души пожелали друг другу удачи.

Когда я доложил и. о. посла об успешном завершении переговоров, на его лице не отразилось ровным счетом ничего. Мог бы хоть улыбнуться, что ли. Но нет, никаких эмоций, просто сухие официальные поздравления и осторожный вопрос: когда мы собираемся покинуть добрую старую Англию? «Вот это школа! — подумал я. — Так управлять своими чувствами!» Но — ошибся. Узнав, что мы вылетаем ближайшим рейсом, дипломат был, мягко говоря, озадачен. Удивление было столь явственно написано на его лице, что я в свою очередь поинтересовался, что мы делаем не так?

— Да нет, просто до вас прилетала делегация из ГКЧС (Государственного комитета по чрезвычайным ситуациям), так мы их еле выпроводили: все дела завершили за пару дней, а потом прочесывали магазины дней 10, пока деньги не закончились…

…Самолет вырулил на старт. Мы с начальником департамента Аппарата Правительства РФ уютно расположились в широких кожаных креслах салона первого класса. Владимир Владимирович, согласно «Табелю о рангах», расположился в эконом-классе.

— Если бы я знал вас раньше, наверное, многое пошло бы по-другому, — задумчиво проговорил чиновник.

— Что вы имеете в виду?

— Да так, — он сделал неопределенный жест рукой и не стал развивать эту тему.

…Вернулся он к ней перед самой посадкой, спустя три с лишним часа полета и примерно полтора десятка рюмок коньяка, бесплатно и без ограничений подаваемого пассажирам первого класса:

— Да!…они все! Послали меня присматривать за вами, чтобы не вернулись раньше времени! А теперь все!.. Поезд ушел, а я чувствую себя подлецом! — мутные глаза собеседника слезились. — Если б вы знали, какие слухи о вас распускают!… они все! Тьфу! — с чувством закончил начдеп и откинулся на спинку кресла.

Предчувствие чего-то нехорошего сдавило сердце. Аппаратчик явно знал больше, чем говорил… Колеса с глухим стуком коснулись бетонки Шереметьево-2. Мой спутник неожиданно открыл глаза и, глядя в пространство перед собой, совершенно трезвым глухим голосом произнес:

— Проведена реорганизация Правительства России. Ваш КОПРОН ликвидирован. Завтра Указ Президента будет опубликован. Постарайтесь не принимать близко к сердцу… Вы думаете, эта бумажка, — кивок на дипломат, лежащий у меня на коленях, — кому-нибудь там, — он ткнул пальцем вверх, — нужна? Святая наивность. Просто вы мешали в Москве определенному кругу лиц проворачивать свои дела. Учитесь, у вас еще вся жизнь впереди. Это я уже вышел в тираж. Извините…

Указ Президента России был подготовлен келейно и пописан, минуя все промежуточные инстанции. Такова аппаратная практика в нашей стране. Если человека или его детище надо ликвидировать, изничтожить как класс, то это делается тихо, в его отсутствие. Как говорят французы, отсутствующий всегда неправ. Обычно дожидаются очередного отпуска намеченной жертвы, из которого ей уже некуда возвращаться. Достаточно вспомнить отставку Никиты Сергеевича Хрущева, мирно отдыхавшего от трудов праведных (или не очень, как посмотреть) в Крыму. Попытка смещения Михаила Сергеевича Горбачева, когда он с семьей находился в Фаросе. Если же ли «клиент» нетерпелив (или хорошо проплачивает), то ему могут пойти навстречу, отправив законного хозяина приглянувшегося кресла в срочную командировку, как в моем случае…

Когда я изложил все, что думаю по этому поводу, своему старому знакомому, генералу госбезопасности, многое и многих повидавшему на своем веку, он философски заметил:

— Скажи спасибо, что отделался потерей должности. Во времена моей молодости тебя просто посадили бы или шлепнули где-нибудь в подвале, повод всегда найдется…

Времена были уже не те, так что мне предложили другую должность, и даже с повышением, в Администрации Президента России, но уникальный комитет был ликвидирован. Его влили во вновь создаваемое МЧС на правах департамента, затем быстро ужали до управления, а в настоящее время от него остался лишь маленький, практически недееспособный отдел. В мае 2000 года я в одном из своих интервью отметил, что в России не осталось организации, способной в случае серьезной аварии с подводной лодкой оказать последней реальную помощь. Три месяца спустя катастрофа АПЛ «Курск», унесшая 118 человеческих жизней, подтвердила мои слова.

МЧС не смогло решить задачу, возложенную на него за шесть с половиной лет до катастрофы «Курска» Указом Президента России. Даже и не пыталось!!! 23 человеческих жизни в первые двое суток после взрыва на АПЛ еще можно было спасти, но было некому…

«Великая морская держава», Россия в своих лучших традициях второй раз с треском наступила на одни и те же грабли: сперва в 50-х годах прошлого века был ликвидирован легендарный ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения), который в 20—50-е годы вывел нищую и голодную страну на передовые рубежи подводно-технических работ, сделав СССР законодателем мировой «моды» в данном вопросе. Второй раз — уничтожив КОПРОН, где были собраны лучшие специалисты в области подводных технологий. Места в МЧС для них не нашлось…

Недавно мы установили 30-сантиметровый флажок на дне Северного Ледовитого океана с координатами, обозначенными на всех картах одними нулями. 4300 метров ниже уровня морской поверхности. Об этом трубили все СМИ. Увы, мало кто в нашей стране знает то, о чем СМИ умолчали — что аппараты «Мир», принесшие этим погружением несколько Золотых звезд Героев России участникам экспедиции, а позднее прокатившие нашего премьер-министра на дно озера Байкал и обратно, финской постройки более чем 25-летней давности. Отечественной техники подобного класса пока нет. Если руководство России действительно хочет сделать нашу страну великой морской державой, то надо думать не о закупке французских вертолетоносцев (которые даже неизвестно как использовать), а о развитии собственных подводных технологий и техники. И дешевле, и полезнее, как говорится, два в одном флаконе. Но «сейчас на это нет денег».

Я обычно люблю в своих статьях приводить подходящие к случаю слова великих исторических персонажей. На этот раз хочу закончить данный опус словами кота Матроскина из полюбившегося всем мультфильма «Трое из Простоквашино»:

— Не денег у нас нет. Мозгов у нас нет!

Остается надеяться, что в новой Администрации они найдутся.

Честь имею!