Сваликхита Дживани. Автобиография Бхактивинода Тхакура

Тхакур Бхактивинод

«Сваликхита Дживани» представляет собой автобиографию, написанную в 1896 Кедаранатхом Даттой (также известным как Бхактивинод Тхакур) – видным деятелем бенгальского ренессанса, философом, поэтом и реформатором Гаудия Вайшнавизма, который способствовал его возрождению в конце 19-го и начале 20-го столетий, и рассматривается учёными и последователями традиции Бхакти как самый влиятельный Гаудия Вайшнавский лидер своего времени.

Первые размышления о жизни, смерти и Боге

Ещё в то время, когда был жив отец, меня стали посещать мысли: «Что такое этот мир? Кто мы такие?». Эти два вопроса возникали у меня, когда мне было десять лет. Иногда мне казалось, что у меня есть ответы, в другие дни ответов не было. Однажды вечером, когда восходила луна, а я прогуливался по крыше отцовского кабинета, я заметил, что луна двигается вместе со мной. Я подумал, что это, должно быть, та же самая луна, которую мы видели в Кришнанагаре, и что этот маленький диск присутствует повсюду, оставаясь неизменным. До этого я считал, что в разных местах были разные луны. Некоторые из наших женщин говорили, что луна и солнце были двумя братьями, которых пригласили на обед. Их мать сказала: «Принесите изысканные яства». Месяц принёс²⁴ сандешу на кончике пальца, а солнце ничего не принёс. Поэтому их мать благословила луну бессмертием, а солнце прокляла, со словами: «Ты будешь высушивать мочу и испражнения этого мира».

Очень скоро я понял, что эти истории — полная чепуха. Я читал Рамаяну, Махабхарату, Кали Пурану, Аннада Мангалу и т. д. в переводе на бенгальский и благодаря этому получал разные сведения. Все эти назидательные предметы я обсуждал со всеми встречными, которые были хоть сколько-нибудь образованны. Халадхара Мишра поклонялся Дурге, Кали, Шиве и т. д. Я думал, что Халадхара беседует с богами. Однажды я задал ему вопрос об этом, и он ответил, что порой действительно общается с богами. Я поверил ему и спросил: «Очень хорошо, господин Мишра; Вачаспати Махашая дни и ночи проводит в доме Божеств. Он тоже беседует с Божеством?» Мишра ответил: «Беседует». Я попросил Вачаспати Мишру прокомментировать этот разговор. Тот сказал, что Халадхара Мишра лжёт, и что в Кали-югу смертные не беседуют с богами.

Вачаспати Махашая был тучным и учёным, и я утратил веру в Халадхару Мишру. Иногда в полдень, во время второй прахары, когда никого не было поблизости, я разговаривал с мурти в разных храмах Шивы, открытых на тот момент. Мне отвечало только эхо. Я думал, что Шива, наверное, дразнит меня. Я касался Его и убегал. Я рассуждал: если Шива реален, то Он схватит меня и станет мучить. Шива бездействовал, и я понял, что то мурти Шивы лишено внутренней субстанции.

Однажды я отправился поесть плодов гамарул в саду рядом с кабинетом отца. Я слышал, что во фруктовом дереве жил дух, и в тот день я убежал, в страхе перед ним. В другой день я подумал, что, если использовать некое средство, то я смогу есть фрукты, не опасаясь духа. В жаркую погоду плоды гамарула особенно вкусны. Я расспрашивал многих людей о том, как обходиться с духами, и никто не сказал, что духов не существует. Очень встревоженный, я обратился к Вачаспати Махашае, который сказал, что духи (привидения) представляют собой особую разновидность живых существ. Их форма подобна ветру, а глаза — фруктам Кунча (очень маленьким и красным). Услышав разъяснение Вачаспати Махашайи, я стал ещё больше бояться духов. Но где нет гамарула, там нет еды. Мать Чибы была большой специалисткой в оккультных вопросах. Она занималась изгнанием духов и следила за кладовой моего деда.

Я обратился к ней, и она сообщила, что страх перед духами покидает того, кто призывает имя Рамы. Она призвала Джаякали, и явился слуга, который сказал то же самое. В качестве эксперимента я отправился к дереву гамарул, где стал призывать имя Рамы, и не увидел ни малейших признаков присутствия духов. Я сбил с дерева несколько плодов и съел две четверти плодов. Я понял, что имя Рамы служит защитой от духов. Я стал призывать имя Рамы на закате. Гуляя по улицам и аллеям, я постоянно повторял Рама Наму. Я был чрезвычайно доволен и принимал это лекарство от духов на протяжении долгого времени. Люди говорили, что дух живёт в здании хомы. С помощью имени Рамы я изгнал духа из здания пуджи. Отныне я не опасался выходить на улицу по вечерам.

Один старый плотник делал декорации для богини Джагаддхатри. Я навещал его и расспрашивал о множестве разных вещей. Он отвечал на все мои вопросы. Однажды я спросил: «Когда богиня входит в статую?». Плотник ответил, что богиня начинает обитать в статуе с того момента, как появляются глаза. В тот же день, вскоре после этого, я с нетерпением отправился посмотреть, как богиня будет входить в статую, но не увидел этого. Я сказал плотнику, что Голока Пал делал статую сперва из соломы, затем из глины, а потом использовал мел и краску. И ни на одном из этапов Богиня не являлась на самом деле. Тогда старый плотник заявил, что богиня является в статуе, когда брахманы декламируют мантры. Я попытался увидеть её явление в это время, но ничего не увидел. Вернувшись в дом старого мудрого плотника, я задал ему вопрос о причинах этого. Он ответил: «У меня нет веры в поклонение статуям. Я думаю, что те брамины занимаются обманом. Они зарабатывают деньги при помощи социальных традиций».

Я питал особый пиетет к словам этого старого скульптора. Я попросил его рассказать мне о Парамешваре, и он сказал: «Пусть люди говорят, что угодно, я имею веру лишь в Парамешвару. Боги и богини — порождения человеческой фантазии. Каждый день я поклоняюсь Парамешваре». Я поверил словам старика.

Я стал ещё более пытлив. У нас был охранник по имени Голама Кхан, который сторожил вход в Кошадхан, комнату, где хранились ценности. Я обратился с расспросами к нему, и он сказал, что имя Бога — Кхода. Он был Один, и не было никого другого. Кхода взял некую грязь (мал) из собственного тела, вылепил её в рути²⁵ и швырнул в морскую воду. Верхняя часть рути стала небом, а нижняя — землёй. Так был создан мир, после чего был сотворён человек, в виде Адама и Евы. Мы все — потомки Адама. Слыша все эти истории, я попросил: «Пожалуйста, расскажи мне, кто такой Рама». Он отвечал, что Рама и Рахим суть одно, и что Он и есть Кхода. Затем я получил от него подтверждение мантры для изгнания духов. Голам Кхан рассказал мне о духах, и заметил, что все духи являются сыновьями Сатаны. Они боятся имени Рахима. Мои мысли об истинной сути Святого Имени Рамы получили подтверждение.

Я много размышлял о первопричине мироздания и тому подобных вещах. Однажды я подумал, что этот мир ложен, и только Ишвара — реален. А я был Ишварой. Подобно человеку, которому снится сон, я всего лишь воображал, что страдаю. Когда сон завершится, я посмеюсь над этой иллюзией Ишвары. Далее, решил я, только я являюсь творцом. Я часто забывал собственное положение и тогда испытывал эти страдания. Затем у меня родилась мысль о том, что я являюсь Ишварой, а это (страдания) — моя лила. Своим могуществом лила порождала все заблуждения и забвение.

В старом здании жил отец дяди Парашурама Акхил Мустафи. По утрам он садился и читал Веданту. Затем, развязав качу (заднюю часть дхоти), он повторял калму (мусульманскую молитву). После этого он вставал на колени и поклонялся Ишваре как христианин. Он не питал никакой веры в глиняных богов-истуканов. Многие говорили, что он очень мудр, а другие утверждали, что он не настоящий христианин. Однажды я явился к нему с вопросами. По его словам, только Ишвара является Пурушей. Веды знают Его, как Брахмана, Коран — как Аллаха, а Библия — как Бога. Я поверил ему. Он предостерёг меня от общения с Парашурамом, который, по его словам, был атеистом.

Его сын Парашурама Мустафи изучал юриспруденцию. Сперва он питал некоторую веру в Ишвару. Позже он стал отвергать идею Ишвары. Пока он верил в Ишвару, у него было два ученика — Рагху Мама и Насу Мама. После того, как он отказался от веры в Ишвару, Рагху Мама и Насу Мама приняли своим гуру Рамамохана Раю. Я пребывал в состоянии крайней растерянности. Я был простодушен и имел множество вопросов.

Я видел все эти расхождения во мнениях, и мой ум был неспокоен. Парашурама Мама сказал мне: «О, баба, всё происходит из Природы. Природа и есть Ишвара. Нет ничего, помимо Природы». Слыша все эти суждения, я обращался к ученикам Бхаттачарий, но их ответы запутывали меня ещё больше. Поскольку все эти заключения не были окончательными, я никогда не оставлял имя Рамы, которое изгоняло страх перед духами.

Мне было одиннадцать лет, когда отец покинул мир. С тех пор я был независим. Но какая судьба мне уготована? Эта мысль не давала мне покоя. Куда бы ни обращался мой взор, я видел лишь тьму. У меня не было кровных родственников, которые позаботились бы о моём благополучии. В школе я просто учил всё, что мне преподавали. Ты знаешь, что в сельской школе чтению и письму учат в известных пределах. В то время глава школы Хемачандра Бандхйопадхьяя покинул Улу, и Рамачандра Даса, гордость касты каивартта, стал директором школы. Я прилежно занимался, однако не было никого, кто помогал бы мне, поэтому мой прогресс был самым незначительным. Так или иначе, мне удалось достичь определённых успехов в литературе. Я изучал литературу, грамматику и географию.

__________________________________

✒ Первые литературные опыты

Только математика давалась мне с великим трудом. Канти Бхаттачарья и Лал Гопала Гхоша были хорошими учениками по сравнению со мной. Тем не менее, учителя относились ко мне с большой любовью. Но я был беспомощен и занимался всё хуже и хуже. Не знаю почему, но я впал в полную апатию и уже не ходил по разным местам и людям, как в прошлом. В страхе перед школой я втайне пил касторовое масло, с тем, чтобы расстроить желудок. Моя застарелая лихорадка возвращалась снова и снова. В двух словах: я могу сказать о том периоде лишь одну хорошую вещь — я не стал жертвой дурной компании. Я размышлял о многих предметах и пытался облечь свои размышления в поэтическую форму.

В тот период я написал Улачанди Махатмью²⁶. Эта книга бесследно утрачена.

После смерти моего отца мой дед, испытывая крайнюю скорбь, поселился в Бхаванипуре. Закрыв на засовы двери во внешнее здание пуджи, он открыл проход между внешним зданием и старым зданием. Я жил в кабинете Дашу Мама, и дед очистил покои (махалати) семейных Божеств. Там обитали Хануман Синха, Баладев Синха, Шубха Синха и Ситал Теояри Дараоян.

Мать считала, что мне с трудом дастся дальнейшее обучение. Она чувствовала, что муж и все сыновья покинули её. Никакой собственности из дома свёкра она не получила. Дед подарил ей дом в Набале и сделал письменное распоряжение о том, чтобы ей выплачивали часть доходов от Дихи Дукхады, которая была утрачена из-за обмана со стороны неких мошенников. Помимо владений в Чотимангалпуре, у неё не было никаких богатств. Два джентльмена, Ядучандра и Умачарана Вишвас, пытались помочь ей в этом отношении, но безуспешно.

Таким образом, я был единственным сыном, а Хемлата, семилетняя девочка в ту пору, — единственной дочерью. Моя няня гадала и так, и эдак, но не могла прийти к заключению о том, какая участь нас ждёт. Все в доме думали, выживет ли этот мальчик. Слуги говорили матери: «Один за другим, столь многие другие дети, которые были подобны Карттике (крепки и красивы), умерли, так как можно надеяться на то, что этот уродливый мальчик останется в живых? Поэтому, если ты скажешь, что твоё богатство заключено в этом ребёнке, то сама расстанешься с жизнью». Слыша такие речи, мать продала меня за девять каури, а мою сестру Хемлату за пять каури Дхатри Мате. Спустя несколько месяцев мать узнала, что моя тётка Медж устроила женитьбу моего кузена Махеша Дада.

__________________________________

✒ Первый брак

Она подумала: «Женитьба моего сына принесёт нам светлое будущее». Она озвучила эту мысль, и начались брачные переговоры. На тот момент определённые переговоры такого рода уже шли. Махеш Дада поговорил с моим дедом, а также с Кришнамати, дочерью Кришны Мукхопадхьяи, который часто приходил к нам домой. В тот период Джагат Бхаттачарья Махашая помогал нашей семье во многих отношениях. Он делал для нас покупки. В дни Экадаши брамин готовил для нас особую вегетарианскую пищу.

Мать послала Кришнамати в Ранагхат с целью посмотреть кандидатку в невестки. Девочку звали Саямани; то была пятилетняя дочь первой жены Шриюкты Мадхусуданы Митры. Она была внучкой Симхадиги Кхисмара. Митра Махашая был очень надёжным человеком. Он работал финансовым инспектором семьи Палакотхур. Он приехал посмотреть на меня верхом на слоне, после чего уехал. Познакомившись с девочкой, Кришнамати явилась к моей матери и сказала: «О, твоя будущая невестка такая красивая. Хотя она немного смугловата, я не знаю другой такой красотки».

По мнению Кришнамати, в девочке не было ничего, что мужчина счёл бы неприемлемым. Высказав матери такое суждение, она отказалась рассматривать другие кандидатуры. Лала Гопал заметил, что цвет кожи девочки напоминает хуку. Мать сказала: «У неё благоприятный лоб, это и есть её красота, какое нам дело до кожи?». Стороны пришли к соглашению о браке. Дасу Мама выступал в роли главы семьи. Нанда Кумар начал изготавливать драгоценности. Похитив у матери большое количество золота, он создал разные украшения для девочки в количестве, достаточном, чтобы покрыть всё её тело. Дасу Мама всё одобрил. Расходы были велики.

Элементами свадебной церемонии были прогулочная лодка, паланкин, декорации, освещение, английская музыка и т. д. То была свадьба двенадцатилетнего мальчика и пятилетней девочки, и она в точности напоминала детскую кукольную свадьбу. Был устроен необычайно пышный приём. Многочисленные джентльмены, принадлежавшие к касте Тели (производители и продавцы масла), в ярких и разноцветных одеждах и джари, были в числе гоcтей. Хотя я был совсем мал, я понимал, что, за исключением каястх и браминов, которые были прекрасно одеты, красивые одежды и украшения не смотрелись на других. Я узнал, что пришли дети из семьи Панти. Услышав имя «Панти», я вспомнил свою куклу панти. Хотя они не напоминали в точности мою куклу, мои глаза не видели красоты детей Панти. Два чтеца декламировали историю родов Митра и Датта.

Наконец свадебная церемония завершилась. Я заявил, что не могу жить один в доме тестя, поэтому приехала моя няня и стала жить в моём обществе. По прошествии одной ночи все в доме считали меня собственным сыном. На следующий день новобрачные прибыли в Улу. Все в доме говорили, что свадьба походила на прекрасную кукольную свадьбу. Спустя какое-то время после свадьбы Улы достигли известия о болезни и смерти моего деда. Мать отправилась в Бхаванипур в обществе девочки-невестки увидеться со своей мачехой.

Затем мы приплыли в Калькутту на лодке. В те дни Калькутта была устрашающим местом. Как только мы достигли города, мой нос поразила ужасная вонь. Этот отвратительный запах лишил меня аппетита. Проведя несколько дней в Бхаванипуре, мы посетили множество мест в Калькутте и Бхаванипуре. Мы побывали в Калигхате. Крайне расстроенный, я не мог по достоинству оценить увиденное. Когда мы вернулись в Улу, я первый сошёл на берег. По возвращении в Улу Махеш Дада, которого я считал старшим братом, Меджа Мами, и её брат, Раджа Бабу, совершили шраддху²⁷ по моему деду.

Проведя несколько дней в Уле, Махеш Дада вернулся в Калькутту. Как и прежде, я оставался в Уле. С большим трудом мне давались декламация стихов и повторение уроков. Я очень переживал. По указанию старшего брата (Махеша Дада) я совершил пуджу коровам на холме Бходга и подобающее поклонение Божеству, потратив на это деньги от продажи кокосов из наших владений и те скромные средства, которые нам прислали. Поклонение не было достойным. У меня никогда не было качеств, позволяющих…

пробел в оригинале

__________________________________

✒ Дальнейшая жизнь в Уле

…некоторой собственности, она утратила всё своё богатство. В то время как мой отец отправился в Муршидабад, он взял у матери 1500 рупий. Эти деньги были утрачены. В другой раз мой отец поехал помочь одному из сыновей Мукхерджи и занял 2500 рупий у семьи моей матери под гарантии в виде драгоценностей. Большая часть этой суммы так и не была возвращена. Моя свадьба обошлась почти в 2000 рупий, и мать заплатила половину этой суммы. Йога Пиши имела долги, и мой отец выплатил их. Таким образом, расходы были многочисленны, и мать осталась с пустыми руками. Я испытывал серьёзнейшее беспокойство.

Дом моего деда был велик. Стража была немногочисленна, и по ночам я опасался воров, поэтому дал охранникам бамбуковые палки. В этом отношении я не проявлял вялости. Я вновь стал заниматься, но по-прежнему был крайне слаб в математике.

Мата Тхакурани послала Суру Сингху в Чотимангалпур. Когда рабочие рыли яму в полу дома в Чотимангалпуре, они откопали урну, полную золотых монет и драгоценностей. Однако эти сокровища попали в налоговую инспекцию. В надежде получить эти монеты и украшения, мать послала в Чоти Суру Сингху. Однако полномочия поверенного были отданы Парамешвару Махати. Мой дед по отцу Раджаваллабха Датта получил монеты с помощью этого юриста и выплатил многие долги. Поэтому спустя несколько месяцев Сура Сингх вернулся только с несколькими латунными сосудами. На средства, вырученные от продажи сосудов, Мата Тхакурани со вздохом отчаяния выплатила несколько последних месячных окладов. Видя всё это, я чрезвычайно страдал.

В ту пору мне было четырнадцать лет. Однажды в качестве мужа внучки Симхи Кхишмы я отправился в его дом. Там обитали многочисленные знатоки игры в шахматы, посвящавшие этому всё своё время. Из-за обильных трапез мой желудок расстроился. Я вернулся в Улу в обществе Саткари Мама. Когда мы гостили в Кхисме, брат нашей младшей тёти Яду Чандра готовил нам козлятину, которой мы лакомились. В ту пору, встречая военных-англичан, я подходил к ним и заговаривал. Видя изящно одетых англичанок, я испытывал большое любопытство. Когда в город приезжали миссионеры, я ходил их послушать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

24

Месяц, как и солнце, мужского рода в индийской традиции.

25

Рути — лепёшка

26

Бенгальская поэма «Улачанди Махатмья» («Величие Чанди (Дурги) Улы» была написана одиннадцатилетним Кедаром в 1849. Произведение представляло собой восхваление Богини Чанди, главного божества его родной Улы/Бирнагара.

27

Шраддха — заупокойный обряд в индуизме