Традиции & авангард. Выпуск № 4

Коллектив авторов, 2019

В новом номере журнала «Традиции amp; Авангард» читателя ожидает новая встреча с современной литературой. Наряду с художественной прозой и поэзией в выпуск вошла публицистика разных жанров – очерк, критика, биографическая проза, а также уникальный образец фольклорных интервью. Также публикуется продолжение документального романа Полины Жеребцовой «45-ая параллель».

Александр Снегирёв

Александр Снегирёв родился в 1980 году в Москве. Учился в Московском архитектурном институте, окончил Российский университет дружбы народов, магистр политологии. Публиковался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь». Автор нескольких книг прозы, в том числе «Нефтяная Венера», «Тщеславие», «Чувство вины», «Вера», «Призрачная дорога». Лауреат премии «Русский Букер». Живёт в Москве.

Делал как для себя

Рассказ

Прежде чем найти вход, я долго шёл вдоль монументальной стены.

Зачем такая основательность: чтобы никто не проник снаружи или внутри томятся узники, требующие надёжной ограды?

Как бы то ни было, рак у нас в почёте.

Прошёл внутрь, сообщил имя врача, к которому записан.

Точнее, к которой.

Отправил личное сообщение: «Я тут».

Получил ответ: «Сейчас спущусь».

Зашёл в аптеку, глазею.

Повсюду лекарства, лекарства, одни чёртовы лекарства и ни одного презерватива.

Бахилы есть, фальшивые сиськи есть, причём поштучно, а резинок нет.

Заглянул в соседнюю лавку, с париками.

Стою, чешу лысину.

— Можно примерить?

— Это женские.

— Мне всегда хотелось экстравагантную причёску, может, это последний шанс, неужели вы мне откажете?

Я сам удивился тому, как мой рот сменил интонации. Мой рот самостоятельно намекнул продавщице, что лысина у меня типа не просто так и я типа не посторонний зевака.

Продавщица окинула меня взглядом гробовщика, делающего примерку. Я сделал жалобные глаза и втянул щёки.

— Мужчина, — сказала продавщица голосом, которым обращаются к распоясавшимся тридцативосьмилетним шалопаям. — Мужчина, чего вы дурью маетесь, вам же не надо.

— Откуда вы знаете, что мне не надо?!

— Видно.

— Без парика холодно, — пожаловался я.

— Купите шапку, дешевле выйдет.

После неудачи с шевелюрой я отправился в конфетный магазинчик.

По пути обогнал старика с катетером, болтающимся у пояса словно прозрачная фляжка с фантой.

* * *

В магазинчике конфеты.

Самые немыслимые коробки и коробочки. Будущие презенты для персонала любого калибра, от нянечки до главврача.

У нас докторам дарят столько конфет, что съесть их невозможно. Не удивлюсь, если местные сотрудники содержат магазинчик вскладчину — просто сдают подаренное обратно. Таким образом каждая коробка может быть продана бесчисленное множество раз, пока не истечёт срок годности.

Я решил отдать дань традиции, примерился к австрийскому шоколаду, к швейцарскому. В итоге взял куличики с посыпкой из какао.

А вот и доктор.

* * *

Идём длинными коридорами, белый халат ей к лицу.

И к лицу, и к талии, и к ногам.

В лифте я крепко беру её за волосы — не парик.

* * *

В кабинете располагаются двое: моя и коллега. У коллеги на лице синяки от косметических уколов. Выразительно посмотрев на меня, коллега вышла.

— Раздевайся, ложись.

Я разделся и лёг.

Она намазала мой живот слизью и принялась водить по нему фаллоимитатором, присоединённым к аппарату ультразвуковой диагностики.

Разумеется, это не фаллоимитатор, просто у меня болезненное воображение.

— Какая красивая печень.

Она смотрела на экран, а я — на неё.

— В смысле, красивая?

— Такая плотная.

Дверь в кабинет распахнута, из коридора доносятся разговоры ожидающих своей очереди пациентов, кушетка, на которой я лежу, скрыта ширмой.

— На ультразвуке узнаёшь о людях всё, — она размазывает по мне слизь.

— Что именно узнаёшь?

— Ты сыт или голоден, хочешь в туалет или не хочешь.

— Расскажи про меня.

— Ты сыт.

— Но я ничего не ел, как ты и велела.

— Совсем ничего? Чай не пил?

— Не пил.

— Совсем?

— Совсем.

— Совсем-совсем?

— Чай не пил, но…

— Что «но»?

— Кофе пил.

— И всё?

— Всё.

— Один пустой кофе?

— Да, один пустой кофе. Со сливками.

— Так.

— Что «так»? Разве кофе со сливками — это еда?

— Кофе со сливками не еда, а вот бутербродик…

— Что бутербродик?

— Бутербродик ты случайно не ел, чисто символически? — Она надавила мне на живот.

— Бутербродик?

— Да, бутербродик.

— Разве что совсем маленький.

— Один?

— Три.

— А тортик?

— Эклер, — признался я чуть ли не со слезами. — Ванильный.

— Поздравляю, у тебя всё в пределах нормы, хоть ты и не натощак. — Она протянула мне салфетку.

— Вытри ты, — сказал я.

Она с нажимом протёрла мой живот, а я подумал, что приятно ощущать силу собственных мышц, противостоящих её ладони.

Она подошла к окну, высунулась, сорвала с ветки сливу, помыла заодно с руками и протянула мне.

— Каждый год урожай. Тут везде аппараты облучения. Умеренная радиация растениям тоже полезна.

Я свесил ноги с кушетки и стал есть сливу.

Она оказалась сочной и сладкой, как будто с рынка.

— Извини, я не купил резинки, — сказал я. — В последний момент спохватился, а они у вас не продаются.

— Плохой мальчик. — Она взяла меня за ухо, я коснулся губами её руки. — Сама удивляюсь, почему они здесь не продаются. Видимо, считается, что смертельно больные думают только о лекарствах и совсем не думают о вечном.

Я всегда приношу ей презервативы. Иногда она со своим ультразвуковым фаллоимитатором должна проникать внутрь пациентов. Без резинки не обойтись. А больница не обеспечивает, приходится за свой счёт покупать.

* * *

На прощание, глядя на её декольте, я сказал, что грудь получилась очень хорошо.

— Нравится? — оживилась она.

— Хочется там жить, — ответил я и склонился, чтобы поцеловать внушительные выпуклости в вырезе халата.

— Знакомый хирург делал. Как для себя.

Мы оба рассмеялись этой двусмысленности.

— Ладно, иди, а то увидят. Напишу после суток.

Она написала раньше.

Очень вкусные конфеты.

Вкусные… значит, обратно в лавку не перепродала.