Вдали от безумной толпы

Томас Харди (Гарди) (1874)

В романе «Вдали от безумной толпы» Гарди раскрывает великую и вечную драму отношений мужчины и женщины. В свое время яркая, непростая история любовного треугольника независимой и гордой Батшебы, унаследовавшей ферму в глуши Северной Англии, крестьянина Габриэля Оука и «пришельца из городской цивилизации» сержанта Троя стала настоящим литературным скандалом. Что интересно, роман Гарди по-прежнему считается скандальным и нарушающим «основы основ» уже нынешнего общества. Так как же удалось Гарди затронуть струны души читателей трех столетий?..

Глава VII

Возобновлённое знакомство. Боязливая девушка

Батшеба отступила в тень, не зная, счесть ли столь удивительную встречу забавной или же неловкой. В том, что она теперь испытывала, была небольшая доля жалости и крошечная доля ликования. Первое чувство относилось к положению Оука, второе — к ее собственному. Нет, хозяйка фермы вовсе не смутилась, а о признании в любви на Норкомбском холме она вспомнила лишь затем, чтобы отметить про себя, что почти о нем позабыла.

— Да, — ответила Батшеба, приняв горделивый вид. Впрочем, когда она вновь поглядела на Габриэля, цвет ее щек сделался чуть теплее. — Пастух мне нужен, но…

— Работник он что надо, мэм, — тихо сказал житель деревни, стоявший рядом.

Убежденность одного укрепляет убежденность другого.

— Вот уж верно! — подтвердил второй крестьянин.

— Дельный парень! — от сердца прибавил третий.

— Толковый! — с горячностью воскликнул четвертый.

— Раз так, пускай поговорит с управляющим, — решила Батшеба.

Как прозаически сложились обстоятельства этой встречи, которая могла бы быть исполнена поэзии, если бы двое свиделись летним вечером вдали от посторонних глаз!

Габриэлю указали управляющего, и он отправился обсудить с ним условия найма. Поднеся руку к груди, Оук ощутил, как забилось сердце, оттого что Астарта^[11], явившаяся ему в столь своеобразном обличии, есть та самая Венера, которую он знал и которой восхищался.

Тем временем огонь угас.

— Люди! — обратилась Батшеба к своим работникам. — Вы трудились в неурочный час и теперь должны подкрепить силы. Прошу всех в дом.

— Нам было б куда привольней, мисс, если б вы послали угощенье в солодовню Уоррена, — ответил один из крестьян — выразитель общего мнения.

Батшеба на пони скрылась в темноте, а ее работники, разбившись по парам и тройкам, побрели к деревне. Оук и управляющий остались возле риги вдвоем.

— Пожалуй, мы все с тобою уладили, — сказал последний. — Пойду-ка я к себе. Доброй ночи, пастух.

— Не поможете ли мне с жильем? — спросил Габриэль.

— Чего не могу, того не могу, — ответил управляющий, проходя мимо Оука, как христианин проходит мимо тарелки с пожертвованиями, когда не желает расставаться с монетой. — Ступай по той дороге в солодовню Уоррена, куда все пошли подкрепиться. Там тебе подскажут, где заночевать. А пока прощай, пастух.

Показав, до чего он чтит заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», управляющий зашагал вверх по склону холма, а Оук направился в деревню, все еще потрясенный недавнею встречей. Он рад был тому, что оказался подле Батшебы, и поражен тем, с какою быстротою простая девушка из Норкомба преобразилась в степенную владелицу фермы. Порой женщины очень скоро приспосабливаются к переменам в жизни.

Размышлять, однако, было не время. Сперва Габриэлю следовало подыскать себе ночлег. Обходя церковный двор вдоль ограды, он очутился под сенью вековых деревьев. Шум его шагов поглотила трава, не утратившая мягкости даже в зимнюю пору, когда все вокруг сковывал холод. Приблизясь к стволу, казавшемуся еще старее других, Оук увидел, что за деревом кто-то стоит. Не замедлив шага, Габриэль случайно задел ногою камень, и тот покатился, издав звук, заставивший неподвижную фигуру вздрогнуть. За деревом стояла худенькая девушка, слишком легко одетая.

— Доброй ночи, — сердечно приветствовал ее Габриэль.

— Доброй ночи, — отозвалась она, приняв непринужденную позу.

Голос девушки оказался на удивление приятен: низкий и нежный, он сулил отраду любви — такие голоса нередки в романах, однако редки в жизни.

— Скажи, верно ли я иду к солодовне Уоррена? — спросил Габриэль, словно лишь для того, чтобы не сбиться с дороги, но в глубине души желая опять услышать мелодичные звуки.

— Верно. Солодовня будет, как спуститесь с холма. А знаете ли вы… — Девушка помолчала. — Знаете ли вы, до которого часа открыт постоялый двор «Голова оленя»?

По всей видимости, ее очаровала приветливость Габриэля, а Габриэля заворожил ее голос.

— Об этом постоялом дворе мне ничего не известно. А ты направляешься туда?

— Туда… — Незнакомка вновь замолчала. Более сказать было нечего, и то, что она все же нашлась, как продолжить разговор, свидетельствовало о несознаваемом желании изобразить непринужденность — у людей, не привыкших кривить душою, такие намерения обыкновенно заметны. — Вы не из Уэзербери будете? — робко осведомилась девушка.

— Нет, я новый пастух. Только что прибыл.

— Всего лишь пастух? А держитесь почти как фермер…

— Всего лишь пастух, — повторил Оук, понизив голос, и в его словах прозвучала печаль безысходности.

Мысли Габриэля обратились в прошлое, а взгляд — под ноги молодой особы, и тут только он заметил лежавший на земле узелок. Девушка, по-видимому, проследила за переменою в его лице и потому вкрадчиво произнесла:

— Вы ведь никому в приходе не скажете, что встретили меня здесь? Хотя бы день или два?

— Я буду молчать, раз ты об этом просишь.

— Вот спасибо! Я бедна и хочу, чтобы обо мне никто ничего не знал.

Девушка, умолкнув, поежилась.

— В такую ночь не помешало бы пальтишко, — заметил Габриэль. — Не лучше ли тебе укрыться в каком-нибудь доме?

— Ах, нет. Прошу вас, идите своею дорогой, а меня оставьте. Спасибо за добрые слова.

— Я пойду, — сказал Оук и, подумав, прибавил: — Если ты в затруднении, то, может, согласишься принять от меня этот пустяк? Всего только шиллинг, большим я помочь не могу.

— Да, приму, — благодарно проговорила девушка и протянула руку, а Габриэль протянул свою.

Несколько мгновений они искали в темноте ладони друг друга, чтобы передать монету, и за столь малое время произошло нечто, говорившее о многом. Пальцы Оука тронули запястье девушки, и он почувствовал, с какою трагической быстротою и силою бьется под кожей жилка. Точно так стучала кровь в жилах его ягнят, когда их гнали слишком быстро. Видно, незнакомка, как и они, принуждена была с чрезмерной расточительностью расходовать жизненные соки, которые у нее теперь почти иссякли, ежели судить по очертаниям субтильного тела.

— Что с тобою?

— Ничего.

— Но я вижу!

— Нет, нет, нет! Никому не говорите, что меня повстречали.

— Хорошо. Не скажу. Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Девушка так и осталась неподвижно стоять у дерева, а Габриэль пошел в деревню Уэзербери, именуемую также Нижним Прудом. Ему казалось, будто, соприкоснувшись с незнакомым хрупким созданием, он погрузился во тьму глубочайшей скорби. Однако мудрость велит нам не слишком доверять впечатлениям, и Габриэль старался не думать более о той встрече.

Примечания

11

Астарта (Иштар) — ближневосточная богиня любви.