Скопа

Тихон Владимирович Тверез, 2022

Первая «итераторная революция» произошла. Мир разделился на «иншеров», чьи сознания живут в сети, и «внешек», которым приходится жить в заброшенном, постапокалиптическом мире. И на долю тринадцатилетнего Вертуча и десятилетней Кнопки выпадает нелегкая задача – найти семь свитков, способных изменить природу человека, сделать его энергоряд поистине многомерным. Ибо только такой человек сможет попасть в закрытый иншмир, где хранится древнее устройство, способное изменить энергоряд хоть части иншеров, пробудить в них желание жить в реальном, естественном для их тел и сознаний мире и тем возродить брошенную Скопу. Противостояние не на жизнь, а насмерть начинается между хозяевами иншсетей – итераторами и подпольщиками – внешками и иншерами, друзьями, которых подростки встречают на своем нелегком пути.

Глава 1

Осторожно, «на мягких лапах», постоянно меняя углы освещения, двигаясь рывками и замирая, как бы вынюхивая темные уголки в торчащих корешках книг и наваленных древних свитках, тонкий лучик света пробивался сквозь полутьму. Взвихренные напоследок дунувшим через приоткрытую мембрану окна, исчезнувшим в сумерках бойким ветерком, тучи бумажной пыли разлетелись по помещению, яркими огоньками наигрывая в так неожиданно появившемся лучике света. Пыль, медленно кружась, оседала на иллюзорно-мистических под дымкой техногенного тумана предметах в комнате, обволакивала стеллажи, пуфики-тумбы, столы-трансформеры, еле угадываемые под слоем пылевых частиц коврики-грелки на полу. Очертания мелких предметов можно было угадать только на ближайшем к окну столе — там недолгий сквознячок раздувал затхлое пространство длинного, вытянутого изгибами, погруженного в темноту помещения.

Верткий замирающий лучик обследовал ближайший стеллаж и переместился дальше, скользнул по полу, остановился, чуть поменяв оттенок. Рядом проявился другой, с другого направления, завертелся вокруг первого, тоже мерцая вихляющимися искорками. Движение увеличилось, и, когда уже было невозможно различить лучи, раздался негромкий хлопок — и на полу появилась тускло горевшая точка. Полыхнула оранжевым, потемнела, превращаясь во что-то материальное, и сразу помещение осветилось. Теперь потоки фотонов отражались уже от всех невообразимых поверхностей, стало светло как на лужайке в яркий солнечный день, даже висящая клубами в пространстве пыль не затемняла обзор, а, казалось, наоборот, подсвечивала обстановку. Мембрана окна раздвинулась немного, впрочем, совсем не добавив дневного света, и внутрь просунулся какой-то предмет, встряхнулся и полетел вдоль стеллажей. От дрона побежали волны сканирующей сетки, проглаживали скрытые уголки, изгибаясь под нереальными углами, лучики вились, казалось, даже вокруг пылинок.

— Нет тут ничего, я ж говорю, только время зря потратим, — голос, тонкий и по-детски дребезжащий, звучал немного раздраженно и как-то покорно-тоскливо.

— Тебе бы только пожрать. Я же говорил, возьми побольше фрукенов, а ты — хватит нам, я есть не захочу, тащить тяжело, — второй голос звучал весело-осуждающе, и чувствовалось, что — явно человек, — занят чем-то совершенно другим, кроме простого разговора.

— У меня еще два осталось…, — послышалось шебуршание, треск раскрывающейся липучки. — Будешь?

— Ага. Сейчас все брошу и фрукены твои жевать начну, — скептически прозвучавший голос перемежался со всасыванием-жеванием.

— Съела? Не мешай и займись делом. Держи периметр, у меня всего два глаза и два уха. Сейчас заходить буду.

Мембрана на окне расширилась еще больше, показалась явно детская нога, обутая в невообразимо раскрашенный древний, вышедший из моды шнурованный ботинок, потыкалась в пыль, нашла опору. Сразу появилась и вторая, на пол помещения был поставлен рюкзачок, и внутрь проскользнул мальчуган, всклокоченный, с настороженными и немного удивленными глазами и курносым носиком. Отерев взмокший лоб, попутно яростно расчесав шевелюру, мальчуган поправил громадные не по размеру наушники, вернул на нос маску-визор и двинулся вдоль стеллажей. Успел пройти шага три, когда сзади раздался треск и сквозь бессильно повисшую, давно не рабочую защитную мембрану вывалился еще один — еще более всклокоченный, да так, что явно давно не мытые патлы закрывали всю голову и часть спины. Обернулся, блеснул улыбкой — стало видно, что это девчушка с перемазанной каким-то соком физиономией, с такими же настороженными глазами и курносым носиком-кнопкой.

— Кнопка, ты чего творишь? — голос первого звучал что-то уж очень строго. — Мы сто раз договаривались, что вместе заходим только в проверенные места.

— Да ты ж проверил. А снаружи никого нет, — девчушка захлопала глазками и скорчила испуганную рожицу. — Кто сюда заберется-то — это ж десятый уровень секторов. Тут же три сектора под нами, две десятых километра. Ты ж сам говорил, тут безопасно. — Девчушка собралась было тараторить еще, но властный жест остановил поток выстреливаемых слов.

— Снаружи, может, и ничего, а внутри могли ловушки стоять. Еще те, древние, против грабителей. Помнишь, Кнопка, как мы на побережье в высотку залезли?

— Помню, — Кнопка на секунду задумалась, почесала ладонь. Посредине ладони явно было сквозное отверстие, сейчас заклеенное с двух сторон биоклипсами. Судя по неуемному любопытству в глазах и написанной на личике веселой жажде приключений, травма Кнопке совсем не мешала. Она наметилась на рюкзачок — перебить ей аппетит не могло ничто. Мальчуган, явно старший, дернул рюкзачок к себе, махнул рукой в сторону прохода.

— Вот когда выберемся, тогда и поешь! И вообще береги свои причмоки, а то, случись чего, будешь на сухпае сидеть.

Кнопка посопела носом и двинулась за братом. На нее чудом не действовала пыль, хотя девочка была без маски, и даже глаза не слезились. Да и действительно, опыт лазания по таким местам у парочки был большой. Да и пыль была не самым страшным бедствием, которое можно встретить в давно заброшенных, когда-то жилых секторах.

По жилым сегментам застройки, преимущественно закрытым сад-кампусам, лазать было вообще-то безопаснее всего, а так «заброшки» — и промышленной, и военной, и любой другой хватало на всех трех обжитых планетах — на Земле, в Лунном городке, на Корпомарсе и даже на орбиталках. Но о таком Вертуч с Кнопкой могли только мечтать, довольствуясь не менее интересными и порой продуктивно-полезными походами по родной планете Земля. Таким «сталкерством» занимались многие «внешки», добровольно отказавшиеся от погружения в сеть, предпочитающие реальность, но и на этом поисковом поприще конкуренция была высока, что создавало, помимо прочего, дополнительную опасность. Поэтому брат с сестрой предпочитали именно когда-то жилые сектора заброшки — здесь риск нарваться на банду неадекватов был минимален, да и доход какой-никакой был, помимо того, что «долгоиграющие» пищевые стаб-блоки попадались частенько. А это было важно — Кнопку мало удовлетворяли бурно разросшиеся, когда-то окультуренные заросли, где можно было найти и фрукты, и овощи, и даже ягоды, а частенько и рыбку или лягушку в бассейнах поймать, ей всегда хотелось, чего повкуснее, — желательно того, что уже давным-давно не производят и не продают.

Кнопке было десять, так получилось, что настоящей, живой Скопы ни, естественно, в период подъема, ни в период упадка, они с братом никогда и не видели. Родилась она уже после «итераторной революции», когда большая, несравнимо большая часть населения существовала уже только в иншмирах, забросив реальность бытия, как ненужную вещь, непродуктивный пережиток. Итераторная сеть — тридцать аналогов предыдущей — давала пользователям не просто иншмиры, а стабильные иншмиры, в которых можно было переживать почти реальную жизнь существа, не беспокоясь об отмерянном биовремени в реальности. Да и сравнивать жизнь, в полном смысле этого слова, с жизнью в стабильном иншмире было бы бессмысленно — в сети исчезала куча проблем, преследующих живых на всем жизненном пути, а дополнительные возможности были огромны. Замедлять время, меняя иншмиры, не думать о старости или болезнях — пока работает биореген, не думать о голоде, холоде, о скуке или неуютности и даже банальной неудовлетворенности — иншмир можно было создать любой. Или попасть в любой, иногда и враждебный. Там, наряду с возможностью летать, стать невидимым или побеждать врагов мановением пальца, можно было и просто умереть — все-таки правила стабильных иншмиров были посерьезнее и никакой современный биореген не спас бы энергоряд существа от возможного разрушения. А врагов на неисчислимых просторах иншсетей было предостаточно — одни иншеры, инш-существа, не имеющие тела в реальности, клонированные итераторами по образу обыкновенных пользователей, чего стоили! Правда, сейчас иншерами называли уже всех добровольно ушедших в сети, а в противовес им, предпочитающих реальность, называли внешками — к такому, относительно небольшому сообществу и относились Вертуч и Кнопка.

Для поддержания какой-никакой жизни на трех планетах людей требовалось немного. И главное для иншеров, а их было от полутора до трех триллионов энергорядов! — точнее посчитать было возможно не всем, данные скрывались итераторами очень тщательно — внешки были нужны для поддержания стабильной работы иншсетей и связанных с ними, включенных в процесс погружения, необходимых структур и обеспечительных предприятий. Квантоумные кристаллы тратили минимум энергии, благодаря примененному итераторами устройству, многомерная сеть получала энергию от самой Вселенной и с этим справлялись небольшие операторские центры на местах. Кристалловые фермы, сами операторские квантоумы и инфокапсулы, где в изолированных и хорошо защищенных бесконечных помещениях находились миллиарды существ, требовали энергии гораздо меньше, чем их же существование в реальном мире. А обеспечивали работу нужных служб и структур или нанятые для этого внешки, или сами иншеры, периодически «возвращаясь» в реальность.

Планеты, да и все жизненное пространство скопян, оказалось заброшено, процессы замерли или прекратились совсем. Кардинальные изменения не тронули только планету Чуя, планету-дом фогги, большую часть сегментов систем «странных», не видящих много интересного в использовании иншсетей, планету Уйму, где почти не было людей, и небольшое количество пространственных объектов, отстоящих далеко от трех основных планет. И совсем немного скопян в Солнечной системе — меньше двух миллиардов, из больше чем тридцати, обеспечивали работу жизненно важных сегментов «скопянского общества», не теряя надежды когда-нибудь восстановить былое могущество системы. Правда, еще столько же предпочитали обеспечивать свое существование другим способом — на заброшенных планетах было много не только пассивных, махнувших на все рукой или заботящихся в такой ситуации только о себе, но и активных, быстро и с удовольствием перешедших на нелегальное положение, организующихся в структуры полукриминальные. Да и явный криминал, в отсутствие должной работы полиции, армии или спецвойск, могущих решать теперь только конкретные, точечные задачи на столь огромных территориях, разросся неимоверным комом.

Потому-то Вертуч, уже и совсем не помнящий своего настоящего имени, и его сестра Кнопка, по сути простые внешки в таком «замершем в движении» постапокалиптическом мире, оказались на положении простых «выживальщиков». Отец их или погиб, или просто исчез в каких-то иншмирах, мать, как многие и многие, ушла в себя и опасалась не только иншсетей, но и за порог дома выходить, социальная лестница, начиная от школы, была разрушена и не работала, и так случилось, что брат с сестрой оказались предоставлены сами себе. И быстро нашли себе занятие — древнее «сталкерство», исследование новых для них когда-то заброшенных территорий и поиск не только пропитания, но и некоторых артефактов, которые, в случае удачи, можно было продать или обменять на что-то полезное.

Явно что-то полезное Кнопка нашла сразу — не долго думая, развернула брата лицом к утопленной в стене дверце, где в углу за перегородкой было некое подобие кухоньки, аскетично представленной объемистым диспенсером для воды, синтез комбайном и переработчиком отходов, являющемся еще и единственным стулом в помещении. Вообще, здесь явно жил человек, не любящий часто выходить наружу или собирающийся затворничать, об этом говорила и огромная библиотека с удобным диваном-трансформером, и древний газовый камин перед ним, и контейнеры у входа — запасы продуктов и необходимого. А также отсутствие наружного комбеза и средств защиты, да и многочисленные чеки доставки на полу у контейнеров. За диваном обнаружился сейф, когда-то скрытый маскировочными полями, — явно оружейный, судя по форме. Его Вертуч оставил на потом, а сейчас, игнорируя Кнопкины хотения, прошел к дальней приоткрытой, когда-то явно замаскированной стеллажом с книгами, мембране прохода. Там и нашлась разгадка — еще при входе, обследуя защитную мембрану, Вертуч обратил внимание, что жилье никто не покидал.

В маленьком помещении, переоборудованном санузле, стояла рядом с унитазом довольно современная инфокапсула. Табло на ней еще горело сиреневым — пользователь был внутри и был явно давно мертв. Вертуч потрогал экранчик — биореген не работал, напоследок сообщив о смерти и себя, и хозяина. Открывать капсулу Вертуч не стал, мельком осмотрев помещение, пошел было обратно, но под ногами что-то шаркнуло. Пошарив в налетевшей сюда из комнаты пыли, нашел идентификационную карточку, наверное, хозяина. Сквозь мембрану заглянула любопытная Кнопкина мордашка, снова жующая и уже чем-то перемазанная еще больше.

— Сто раз тебе говорил, не ешь ничего, не проверив! — Кнопка, судя по довольной улыбке, явно не собиралась внимать выговору. — Анализ сделала?

— Евстевственно! Ты вообще за кого меня принимаешь?

— Вот когда выберемся отсюда, я тебе и скажу, за кого, — Вертуч, вообще-то тринадцатилетний мальчуган, выглядел повзрослевшим и каким-то устало-строгим.

— Это хозяин? — Кнопка рассматривала инфокапсулу, тоже перестав улыбаться. — Вер?

— Наверное. Пойдем отсюда. — Дети тихонько проскользнули мембрану и остановились напротив кухоньки.

— И что у тебя тут? — Вертуч рассматривал вместительный стаб-отсек, там рядами стояли герметики с яркими этикетками, упаковки синтез-капсул, пространственные тубы с напитками, даже семена растений были в пакетах, и внизу отсека, судя по всему, тщательно запакованный биогрунт и даже баллоны с газозаменителем воды.

— Он тут надолго зависнуть собирался, — Вер кивнул на санузел с инфокапсулой. — Выходить почему-то не хотел, но опасность его подстерегла не снаружи, а именно в иншсетях. А может, сам помер или биореген сломался.

— А там кто? — Кнопка явно погрустнела. — Мужчина или женщина?

— Не знаю, — Вер осмотрелся повнимательнее. — Тебе не кажется, что тут никто и не жил?

— Даа… Смотри, никаких личных вещей нет, даже голопроектора нет, только книги и свитки.

— Ну это уже просто пыль. Мы же высоко над поверхностью, тут перепады огромные, бумага, да и биопласт-то не всегда сохраниться может. Инфосферы нет?

— Не-а. Он тут что, только книги читал? Питекантроп какой-то, — Кнопка попыталась взять одну из книг, но та рассыпалась в пальцах. — И давно он тут?

— Может, и не он, а она. Открывать инфокапу я бы не рискнул. — Кнопка поспешно покивала. — Я думаю, лет двадцать сюда никто не заглядывал.

— Почему?

— А кому это надо? Тут тысячи и тысячи жилых отсеков, и в них по определению ничего ценного, сектор-то нищенский. А что ты снова жуешь?

— Батончик. Это кола-лад, представляешь? — Кнопка выбросила обертку.

— Ты!? Ты чего, совсем что ли? — Вертуч чуть не выхватил у сестры очередной батончик. — Это же наркотик, это отрава, я читал. Брось немедленно!

— Это напиток отрава, я тоже читала. А кола-лад — это полезный такой… вкусный и сладкий… Он раньше на деревьях рос.

— Да не он рос, а зерна такие были, горькие. Их деревянными камнями били, в порошок стирали. А потом…, — мальчуган наморщил лоб, отчего физиономия приняла комичное выражение. Кнопка прыснула. — Да не смейся ты.. Эти зерна потом еще с листьями мешали и с соком каким-то. И ели, чтобы боли не чувствовать и сил себе в бою прибавлять. Эти… берсеры… кажется.

— Да не берсеры, а индейцы. Я точно читала. Кола-лад — это очень полезно для здоровья и…и…. женщине тоже.

— Понятно. Смотри вот, заболит живот, будешь знать! Анализ делать не забывай, — Вер ткнул в висящий на поясе девочки сканер. — А там что?

В ряду книжных полок один отсек был закрыт прозрачной защитой. Внутри стояло несколько книг и лежали свитки.

— Это, наверное, самое ценное тут, — Кнопка насмешливо скривилась. — Открывать?

— Давай! — Вертуч нацелился на более важный объект — продолговатый сейф за диваном, явно очень современный.

— Тут стазис-поле было. Ага, вот, — Кнопка вытащила книгу, обложка держалась, в пыль не рассыпалась. — Досто-евский, вот.

— Чего? — мальчуган сразу вскочил, оставив сейф. — Если Достоевский, то это точно можно продать! И не за кредиты ненужные.

— Еще…ашев какой-то, не видно. Сергей. И еще книги есть. Свитки рассыпались, — Кнопка отряхнула руки. — Только давай сначала прочитаем!

— Ладно. Еды тут и так наберем, а потом и поменяем книги на что-нибудь ценное. Нам, кстати, реактор на лодью новый нужен, этот совсем не тянет.

— Набираю еду? — Кнопка уже упаковала книги в припасенный пакет и затем в рюкзачок.

— Набирай, только не больше одного, — Вер подтолкнул к Кнопке стоящий на полу продолговатый контейнер. — Движок у нас старый, лучше потом еще раз придем. И кола-лад свой много не бери, лучше медблоки посмотри. — Вертуч посмотрел сестре в глаза. — Маме отвезем.

— Понятно. Я знаю, — девочка продолжала рыться в стаб-отсеке. — Килограмм на десять наберу?

— Набирай. Хотя нет, не спеши, — Вер снова нацелился на сейф. — Как же его открыть-то?

— А что там? — Кнопка оказалась сразу за спиной, чему брат постоянно удивлялся — как ей удается так ловко подкрадываться!

— А представляешь, если оружие? — Оружие парочке «сталкеров» еще никогда не попадалось, что и немудрено — жесткий запрет на хранение и использование действовал давно.

— Вряд ли. Тут, наверное, инш-код нужен или сам хозяин, — Кнопка покосилась на санузел. — Или хозяйка.

— Сейф явно современный, как и инфокапа. Значит, там хранили что-то очень ценное, остальное-то хлам, — Вертуч повел вокруг рукой.

— Вер, может, не надо? — Кнопка подергала брата за руку, тот дернулся, из кармана вывалилось что-то мелкое. — Вдруг он с иншсетями связан? Помнишь, как мы инфокапу на берегу открыли, и полиция сразу прилетела?

— Это не полиция была. Конечно, помню, — Вер вертел в руках обломок карточки. — Смотри, как странно. Карточку специально обрезали, ни имени, ни фото.

— Ага. Странно, — теперь и Кнопка рассматривала обрезок. — А зачем это?

— Это я у инфокапы подобрал. Дай-ка сканер. — Приложил обрезок, посмотрел на экранчик. — Тут просто инш-код, но защита серьезная. Может, быть он от сейфа?

— Не надо, Вер. Это может быть посерьезнее инфокапы.

— Да подожди ты! Смотри, начинку на карточке меняли, — ребята рассматривали явно вклеенный энергорисунок кристаллика-снежинки. — Мастер сработал. Это значит, сначала на карточке сменили код-доступа на закрытый, чтобы только своим сообщал, а не полиции, к примеру. Или вообще никому, кроме хозяина. И энергокод хозяина удалили. А потом еще и данные с карточки обрезали.

— Ох, Вер, что-то тут не то, я вот животом чувствую.

— Угу, поесть нужно, — Вертуч улыбнулся. — Давай так. Мы сейчас няшки грузим и лодью снаряжаем. Потом ты сидишь там, а я сейф попытаюсь открыть. Мне только карточку вставить, других способов нет. Если сразу не откроется — уходим. Ладно? — Кнопка раздумчиво покивала. — Только полем закройся.

— Давай, только лодью подальше отведем, до конца балкона. Если полиция появится, я сообщу, и ты сразу беги. А то они сразу движок нам накроют — и не улетим.

— Точно! Иншкарту тоже смотри. Может, и не полиция появится, мало ли кто тут жил.

Кнопку опять охватили сомнения, но Вертуч уже тащил контейнер наружу. Сразу за мембраной у входа стояла лодья — когда-то простой детский двухместный глисс, но форма корпуса, для быстрой и глубокой активации полей, была другая — по виду как лодка-поплавок. Да и начинка была совсем не детская, и маленький кораблик мог не просто мимикрировать или нырнуть в наведенную многомерную маскировку на несколько ри, но и проходить специализированные порталы вместе с экипажем и даже нырять в порталы инш-перехода. По сути это было нечто среднее между глиссом и инфокапсулой, естественный уровень развития маломерных судов, впрочем, не совсем — некоторые технологии даже немного опережали свое время. Просто у «внешек», большей частью считающихся изгоями общества, и выбора другого не было, кроме как заниматься усовершенствованием доступных образцов — слишком много было желающих забрать то, что им принадлежит. Да и жизнь тех, кто не служил итераторам, не был частью иншсетей или не помогал в их обслуживании, стоила немного — приходилось всегда думать о безопасном и своевременном уходе. Кнопка сразу забралась внутрь, активировала инфосферу, сканируя пространство, не забывая поглядывать и на иншкарту. Портал тут был всего один и довольно далеко, за соседним кампусом. Зато активных точек иншкарта давала несколько, и совсем рядом, наверное, туристы в поисках экзотики. Сектор застройки, бывшие «трущобы», каких немало было вокруг, в реальности никем не посещался, разве что редкими одиночками — искать тут нечего, а вот риск нарваться на неприятности был высок. Вертуч сейчас и оглядывал туманное на такой высоте пространство, впрочем, видно было только соседнюю высотку да маленький чистый клочок неба прямо вверху.

Поняв, что ничего не происходит, даже и звуков не слышно, хотя птиц на таких строениях бывало в излишке, дернул книзу визор нахлобученного, явно не по размеру, полушлема и постучал по боковому обзорнику лодьи. Кнопка не соизволила отвлечься, только улыбнулась и покивала. Уверившись, что все спокойно, Вер открепил фалл, ослабив лебедку на поясе, накинул конец на фаркоп и, не сильно дернув, легко потащил лодью вдоль старинной вычурной балюстрады с прозрачными столбиками. Пройдя мимо частью поломанных входных мембран полукруг метров пятьдесят, отцепил и втянул фалл и, оставив лодью с Кнопкой висеть в пространстве на двухсотметровой высоте, вернулся назад. Тут все было по-прежнему, только нерабочая мембрана знакомого входа еще больше выгнулась под ветром.

Скан-дрон внутри все так же продолжал сетить пространство комнаты. Вер прошел к дивану, перепрыгнул, чуть не грохнувшись на покрытом пылью полу, и присел перед продолговатым ящиком сейфа. Посмотрел на него пристально — вдруг почувствует опасность! — но никакой опасности не почувствовал, только показалось, что за мембраной санузла что-то шевельнулось. Ничего там нет! — Вер вдруг понял, что опасность он чувствует уже давно, она ощущалась сразу, еще снаружи, когда они с Кнопкой выбирали этот отсек. А еще страннее было то, что его сюда тянуло, хотелось попасть именно за эту поломанную стихией мембрану входа. И, как сейчас и понял Вер, тянуло именно к этому. К чему-то, что находится внутри этого странного заброшенного двадцать лет назад продолговатого ящика. Еще не успев полностью осознать поразившую его мысль, как рука сама достала карточку и приложила к экранчику. Тот засветился зеленым, мигнул, и странный сейф сразу раскрылся на две равные части. Оторопело уставившись на поднимающиеся над полом половинки, дрейфующие почему-то в сторону санузла, Вер заглянул внутрь.

Никакого секретного оружия там не было. И не секретного тоже. Вообще ничего не было, кроме маленького свитка из бежевого материала, не длиннее ладони, уютно лежащего в коконе стаб-полей. Сейф замер, экранчик мигнул еще раз и засветился уже салатовым оттенком, после чего поля исчезли. Решив, что это приглашение взять предмет, Вер протянул руку и схватил свиток. И потерял сознание. Мир вокруг исчез, сознание свернулось, но что-то внутри Вертуча непонятным образом продолжало воспринимать открывающиеся перед ним с огромной скоростью картины.

— Пожрал? — Пока Вер соображал к кому вопрос, к нему или к запрыгнувшему на полукресло и тершемуся прямо по инфоклипсе коту, за спинкой кресла появилась мама, и кот, недовольно мявкнув, полетел в сторону. Мягонько шлепнулся там об пол, крякнул недовольно и гордо прошел к своей «пальме». Взодрался наверх и за событиями, разворачивающимися в доме, следил уже оттуда.

— А ты ел?

Инфоклипсу за ухом Вер благоразумно прижал рукой, но до роутера дотянуться не успел. Мама, уже натренировавшись, ловко ткнула в сенсор, отрубив от сети именно Вера. Отключить отца она не пыталась — и скандал может быть, и опасно это все-таки, мало ли где глава семьи, черную дыру ему за ухо, может сейчас находиться.

— Мама, он ел, — Кнопка, еще совсем маленькая, пропищала откуда-то сбоку. Посмотрев туда, Вер увидел улыбающуюся физиономию, явно «не при чем», свою инфоклипсу сестренка успела спрятать.

— А ты ела, горе луковое? — мама уже улыбалась, но еще старалась казаться строгой. — Совсем с ума посходили с этими сетями, пора в полицию сообщать. Отрубят вам ваши игрушки, может, хоть тогда очнетесь, да семью побережете. — Последнее время мама частенько грозила вызвать полицию и лишить дом иншсвязи, но угрозу никогда не приводила в действие. Да и бессмысленно это было. Во-первых, виртуал-отец мог обидеться на такое ограничение свобод и найти другую инфокапсулу для выхода, а дома потом мог и неделями не появляться. А во-вторых, никакая полиция, да и вообще кто-либо, не смогли бы лишить любое существо находиться в сети столько, сколько ему угодно. На страже иншера всегда стояли законы, и виноватой могла оказаться сама мама. И ответственность могла быть серьезной — вплоть до ограничения свободы, а потом и лишения статуса родителя. Так что трогать иншсети было себе дороже, но и «мягкая политика» последнее время совсем не приносила результата — в ограниченных иншсетях уже плотно сидела и маленькая Кнопочка.

Давно уже и время обеда прошло, но никто в доме ничего и не ел. Отец давно не выходил к столу, предпочитая питаться из диспенсера биорегена, а дети, только проснувшись, сразу ныряли в иншмиры, и завтраки в доме стали редкостью. Сейчас мама строго взяла Кнопку за руку и увела на кухню — хоть кого-то накормить! Вер отговорился срочным делом и на этот раз смог вернуться в полюбившийся игровой, он же и обучающий, как утверждали провайдеры, иншмир. И сразу вспомнил о своем важном и на сегодня запланированном деле. Как же он мог забыть-то?! Это все игрушка виновата, где он никак не мог достичь приемлемого для продвижения вперед уровня.

Неделю назад в доме был какой-то праздник, семейный, наверное, Вер подзабыл, — и отец вышел из иншстей на несколько часов. Вообще-то это было уже само по себе праздником, и Вер помнил, как мама заставила всех «драить» дом, сама готовила праздничный обед, потом, как появился отец, все сидели за столом, радовались и смеялись. Вер и психосферу в доме помнил — чуть напряженную, радостно-ожидаемую. Закончилось все скандалом со слезами — Вера и Кнопку отправили наверх, а внизу мама безуспешно пыталась убедить отца побыть несколько дней в реальности.

Ничего у нее не получилось, сразу после скандала отец снова ушел в сеть, даже не пройдя курс положенной восстанавливающей терапии. Но случилось и еще кое-что — отец зачем-то перенастраивал инфокапсулу, вводил какие-то данные, тестировал. А когда через пару часов Вер заглянул к нему в комнату, на столике с живыми цветами, заботливо поставленными сюда мамой — в надежде показать иншеру, что и реальный мир тоже хорош, обнаружил оставленный отцом кристаллик накопителя. Накопитель когда-то принадлежал самому Веру, но отец за несколько месяцев до этого попросил найти ему свободный, Вер и отдал. Теперь кристаллик лежал забытый, а может, и уже не нужный. Вер кристаллик забрал, так, чтобы мама не выбросила. А потом уже вечером, выйдя из очередного погружения, решил проверить, что там. А там оказались настройки нескольких прыжков, наверное, тех иншмиров, где и работал и, может быть, и играл отец.

Прыжковой капсулы, тем более для возможно-стабильных иншмиров, у ребенка, конечно, быть не могло, но создать похожие иншмиры даже с инфоклипсой было возможно. А может быть, и получится подойти вплотную к стабильным иншмирам отца и даже понять, чем же там отец все-таки занят. Мало ли что, может, ему помощь понадобится, да и вообще он уже давно взрослый и тоже имеет право!

Тогда прыжок в глубину действительно удался — настройки, как оказалось, активировали цепочку иншмиров перехода, точнее, создавали нужные иншмиры даже с помощью ограниченной инфоклипсы. Правда, вскоре Вер, еле дождавшийся, когда в доме уснут мать с сестрой, и наконец-то активировавший вход, убедился в том, что делать этого все-таки не стоило.

Непривычный переход, в виде туннеля, закончился сразу, но за ним начался еще один, потом еще и еще. Неожиданно прерывающиеся и появляющиеся вновь туннели следовали один за другим, сменялись чуть заметными изгибами, но никуда не исчезали. Вер уже хотел прервать поднадоевшую иллюзию, когда возникло ощущение, что он смотрит на туннели со стороны и, кажется, даже видит там себя. Судя по всему, он попал во фрактальные иншмиры, аналоги сетей, причем куда-то недалеко от центра, а здесь встретить иншеров было очень легко, что не очень-то и хотелось. И уж совсем не хотелось попасть в какой-нибудь иншмир, где можно встретить клона собственного энергоряда. Или нескольких! Вер уже точно решил убираться подобру-поздорову, когда услышал голоса, и один из них точно был знакомым.

–…и что? Что тогда? — голос явно был раздражен и звучал с каким-то бульканьем. Можно было представить толстяка с огромным пузом, массивной шеей и отвисшими брыльями щек, через толстенные губы слова вылетали отрывисто, еле успевали зазвучать меж громким посвистом-одышкой. — Да послушайте вы меня!

— Мы уже послушали, — второй голос, тонкий и звенящий, принадлежал человеку лет сорока, но интонации были какими-то нервными, как у неудовлетворенного окружающим миром подростка. — Это просто безответственно! — голос сорвался на фальцет. — Вы права не имеете, не имеете права принимать такие решения единолично. Вы…

— А что вы, собственно, ждали? Чтобы я в поисках вас по иншмирам бегал? — одышка явно мешала человеку говорить, что было странно. Чего у него, биореген что ли сломался? В реальности Вер не встречал человека с такой одышкой никогда.

— Вы могли найти хотя бы нескольких, они бы нашли других. Мы же договаривались, что по всем серьезным вопросам нужно собираться вместе.

— Ага, вместе. Совет что ли собрать? Чтобы итераторы нас засекли? Мне в прошлый раз хватило, когда половину моих иншмиров перекрыли. Я вообще тут самый пострадавший!

— Это вы-то пострадавший?! — еще один тонкий голос, явно женский. — У меня тогда любовь всей моей жизни пропала!

— Давайте без мелодрам, — строгий, уверенный голос заставил всех замолчать, даже сипение прекратилось. — Вы можете сейчас вернуть этот свиток? Подумайте, я спрашиваю, можете ли вы сейчас попасть в те стаб-миры?

— Нет. Я же говорил, я уже пытался. Я не думаю, что модераторы знают про свиток, но они точно что-то подозревают. Зачем тогда нужно было всю цепочку иншмиров перекрывать?

— Вы трогали свиток? Этот артефакт меняет энергоряд и иншера, и простого человека необратимо. Ну, только, как говорят, достойного человека. — Вер прямо почувствовал презрительный взгляд, направленный на толстяка. — Если вы его касались, итераторы могли понять это.

— Я что, глупый? — раздались смешки и восклицания. Народу в иншмире было, наверное, человек пятнадцать. — Свиток в стаб-поле был, я ничего не трогал.

— Нужно его проверить!

— Нужно было принести свиток сюда, вызвать меня.

— Я боялся, что меня обнаружат. Видели бы вы, что случилось в том архиве, когда я его нашел. Там сразу полиция появилась и модераторы еще, наверное.

— Прекратите врать, никого там не было! — голос, перебивший толстячка, был тот же самый, но говорил враз, как будто говоривший раздвоился. Ясно, клон, это же какое-то собрание иншеров! И точно у них там не все чисто.

— Я пойду. — Воцарилась тишина, но дыхание перехватило не только у кого-то из иншеров, Вер тоже чуть не подпрыгнул — это был голос отца.

— Это опасно не только для вас, — строгий голос звучал чуть удивленно. — Это опасно для всех. Если вас поймают, просканируют энергоряд, потом найдут и нас. Надо ли напоминать, чем мы рискуем.

— Я не боюсь ни изоляции, ни смерти. А энергоряд мы почистим заранее, на случай, если поймают. Но там свиток оставлять нельзя. У меня больше всех возможностей проникнуть туда незаметно.

— Нужно обсудить. Я сразу предлагаю послать кого-нибудь другого. Свиток уже может быть для нас потерян, но еще и вас потерять мы не можем.

Иншеры заговорили враз, эмоции разрастались, но послушать происходящее дальше не удалось. Пространство окуталось туманом, стало растягиваться, изгибаться, звуки зазвучали как на древней замедленной пластинке — однажды Вер обнаружил такую технику в каком-то недоразграбленном музее — и вскоре совсем исчезли. Сознание снова полетело по туннелям, затягивалось куда-то, и потом иншмир совсем исчез — автоматика вернула пользователя в реальность.

Боль в виске и где-то за ухом держалась долго. Вер и на кровать ложился, и руками голову тер, и умылся даже — ничего не помогало. В доме уже все спали, стояла тишина. Подросток открыл окно, но ветерок, еле живой, тяжелый и влажный, давил духотой, наносил запахи старого района трущоб — подкисших продуктов, машинной смазки переработки и чего-то явно замершего давным-давно где-то в прошлом. Три куцых деревца перед окном — целый парк по меркам района, дом-то был еще престижный — еле колыхались сонными тяжелыми листьями, чуть поблескивали в полутьме от пролетающих над ними дронов.

Окно пришлось закрыть, легче-то от этого не стало. Наоборот, стало как-то муторно на душе, нерадостно — улица навевала не совсем приятные для подростка-одиночки ассоциации. Вер уставился сквозь прозрачную мембрану вверх на звезды. Вот бы куда попасть-то! Там, наверное, хорошо, много места и можно быть одному и заниматься, чем хочется. Ну, не совсем одному — Кнопку с мамой Вер бы обязательно забрал с собой. И отца тоже. Наверное, им бы там понравилось, там — ну не там, но где-то ведь точно должна быть настоящая, хорошая реальность! Взгляд Вера переместился с еле видимых звездочек на торчащий, нелепый на фоне живого неба шпиль — обеспечительное здание местной провайдерской компании, и сразу настроение пропало окончательно. Нет, лазать по иншмирам, особенно по игровым, подросток, конечно, любил, но реальность ему нравилась больше — зачем тогда этот мир, если не узнать, что в нем. И пусть, кому надо, по иншмирам и сидят — тут тоже немало тайн для исследователя!

Голова не проходила, и Вер решил выбить клин клином — снова погрузиться в сеть. Играть не хотелось, совсем не хотелось испытывать никаких эмоций, ну а что ж тогда? Вер решил полазить по новостным каналам, только вот бесплатные каналы всегда забиты так, что и не протолкнуться. Подумав, подросток развернул настольный экран и потыкал поднадоевший интерфейс — мож чего и нового найдется. Нашелся приватный чат-канал. Ну, это не проблема! Нужно только взломщик найти не палевый. Через несколько минут Вер свернул экран, подергал инфоклипсу за ухом, откинулся в кресле. И тут же накатило жуткое ощущение раздвоенности.

Народу, правда, было немного — человек сорок, все иншеры на первый взгляд, хотя с краю толпы стояло и несколько явно одиночек. Хотя кто ж их знает на самом деле. Вон у той бабушки с сумасшедшими глазами явно несколько клонов по сети бродит, чего ж она такая дерганая! А чего она стоит-то? Бабушка, словно читая мысли, повернулась, сформировала себе кресло — иншмир позволял, и уселась. Только не лицом к сцене — там как раз заканчивалась очередная музыкальная композиция, а боком, повернувшись к одинокой голосфере. Там, судя по всему, было что-то явно для бабушки интересное — еще один какой-то музыкальный концерт, но там было совсем уж что-то древнее и непонятное. Четверка артистов играла на странных древних инструментах, периодически подпевая себе. Вал всматриваться не стал, хорошо, что хоть звука не слышно, — такую архаику он не любил.

На главной сцене композиция закончилась, голограммы артистов убрали инструменты — несколько гаджетов и интерактивный мелофон, и исчезли. Это-то, конечно, посовременнее, но Вал сюда не за этим шел. А где ж новости-то? Ожидаемое не заставило себя ждать. Сцена изменилась, на фоне объемной картинки какого-то древнего производственного комплекса — ну кто ж сомневался-то, это ж, наверное, чат-канал ретро-любителей! — появилась девушка, явно ведущий новостной ленты.

— Этот час мы начнем необычно, но не пугайтесь — начнем мы его так, как вы и ожидали. — Раздался гул одобрения, даже бабушка развернула кресло к сцене. — Я вижу, что на наших каналах народу прибавилось. — Теперь гул почти перерос в восторженный рев, впрочем, ненадолго, опытная ведущая сразу взяла толпу под контроль. Вер догадался, что смотрят ее не только эти сорок ретро-любителей — новостная лента шла по нескольким закрытым сетям.

— Но сначала я скажу о том, что заполняет мои мысли уже несколько часов. Как всем известно, наше инш-сообщество является квинтэссенцией всех этапов — и непростых для нас этапов, этапов всей эволюции нескольких рас, временной отрезок которой уходит во мрак тысячелетий. Но не это главное в нас, главное — это идеалы, разделяемые всем сообществом. Мы впитываем в себя толерантность с начала эволюции энергоряда, мы взращиваем мудрость с самого осознавания своей сущности, и мы увеличиваем постоянно спектр наших возможностей во благо нашей иншерной расы. Мы — иншеры, и наши возможности постоянно возрастают во благо всем живущим! Мы помогаем даже внешкам победить в себе прирожденную лень и глупость, помогаем им встать на единственно истинный путь. Ведь не секрет, что уже давно итераторы могли бы обходиться совсем без них, управлять ограниченной реальностью можно и из наших миров. Мы можем все. И оборонять наш сегмент Вселенной, и, если захотим, освоить новый, и научить рожденных в реальности новому для них, настоящему миру. Но это не все, — девушка сделала паузу, кокетливо махнула ресницами.

— Настоящие иншеры, те, кто мудростью итераторов, отцов и матерей нашего мира, обладают гораздо большими возможностями, чем привязанные к своим телам, несут ответственность за остальных. Я иншер, рожденный в сети, и хоть мои возможности выше и нас больше в несколько раз, я всегда хорошо относилась к другим. По законам нашего инш-сообщества иншеры вправе менять свой энергоряд, чтобы достичь высот, данных, например, мне про праву рождения, но есть одно но.., — девушка снова замолчала.

— Это очень важное «но». Они, и вообще никто не вправе злоумышлять что-либо против нашего сообщества и, главное, злоумышлять что-то против итераторов — тех, кто нас создал. А между тем в нашем свободном обществе намечается раскол. Некоторые иншеры давно не придерживаются наших идеалов, они не считают нашу жизнь естественной и желают нам зла. Они не толерантны, обижены и озлобленны, им не нравится их положение в обществе, они жаждут большего. Они жаждут власти. Жажда власти над другими — это грех, это кара, это, неверное, ограниченное развитие энергоряда. Бойтесь таких иншеров. Их нужно выявлять и обезвреживать простыми действиями — сообщать «полиции совести», и вскоре их пагубные действия нейтрализуют. Действуйте смело, итераторы верят в ваши моральные принципы и полностью освобождают вашу совесть от каких-либо ненужных терзаний. Ничего не существует выше идеалов нашего сообщества. Только этот главный виток эволюции завершает все остальные, и сами итераторы, создавшие нас, тому порукой. Вы дети их, и ваши отцы и матери возьмут на себя все ваши грехи, позволяя вам лететь дальше и выше! — ведущая прямо задохнулась от избытка чувств.

— Меняйте свой энергоряд, как хотите, — итераторы дали вам полную свободу, создавайте новые вехи на вашем пути, устраняйте ненужное, отталкивайтесь — и летите вверх. Наши благодетели дают вам все возможности, и вы не ограничены в своем совершенстве и познании иншмиров. — Голограмма девушки зарябила, наверное, тоже от сильных эмоций. Слушатели восторженно передохнули.

— Но помните, эти иншеры-отщепенцы действуют не одни! Им помогают внешки, которых тоже поразила болезнь глупости. Это простой криминал, это террористы, желающие другим только зла. Находите их и нейтрализуйте. Ибо сказано итераторами — организм сам должен себя лечить, не боясь ни средств, ни методов. Не бойтесь, вскоре наше сообщество будет здорово, — девушка сложила руки, опустила длиннющие ресницы, наверное, в знак неизбежности грядущего.

— А теперь я покажу вам то, что вы, наверное, и ждали. В нашем новом выпуске «Рубрика глупости» самые высокие рейтинги набрали несколько внешек и, вы не поверите, даже два иншера. Они сами выбрали свою кривую дорогу, и давайте начнем с них.

Внутренняя часть голограммы свернулась — и в пространстве возникла сфера, четкими контурами отделяясь от окружающего иншмира. Внутри сформировалось пространство помещения какого-то, наверное, учебного центра. Небольшая аудитория там покатывалась со смеху, вслушиваясь в полголоса ведущийся разговор между аляповато раскрашенной, с множеством имплантов на лице и руках девушки лет пятнадцати и седым, с куцей бородкой старичком в мантии учителя-наставника. Несмотря на негромкий разговор, спор там происходил нешуточный.

— А как тогда сформировалась Скопа? Вы что, считаете, что кто-то обманул всех и ради захвата власти в объединенном пространстве выдумал это название?

— Конечно! Всем известно, что уже тогда, точнее нет, лет пятьдесят до этого, мудрые правители, нет, директора ведущих корпораций с помощью подчиненных им научных команд придумали возможность жить в иншмирах. Это в основном были корпорации Корпомарса.

— Инш… Но ведь Корпомарса тогда еще не было, была просто планета Марс.

— Не! Корпомарс был всегда, только ему не давали работать! Всем известно, я меня самые свежие данные из сетей, что несколько корпораций Земли, всего-то из двух эксклавов, узурпировали самые важные технологии, в том числе технологии ПЛ-полей и ПЛ-контуров и вообще всего, что связано с Ливитом. Тогда и обкраденный ими Союз Корпораций, где люди голодали, — Представляете! — от недостатка пищи, был вынужден начать свои разработки. Тогда эти два террористических эксклава начали войну. Они ничего не умели, ходили голыми и босыми, но смогли договориться с расой фогги, которые за них и воевали!

— Фогги воевали за эксклавы Русия и Поднебесный, как я понимаю вас?

— А вы как думали?! Но тогда директора корпораций, доказав свою толерантность и приверженность свободам, сумели договориться с этой воинственной расой, и фогги даже переместили свою планету сюда к нам, на орбиту Земли. Они всячески помогали сначала Союзу Корпораций, а потом Корпомарсу. Директора Корпомарса хотели сделать счастливыми всех живущих и дать всем достойные возможности развития, и это, между прочим, делают сейчас итераторы! И это… помочь всем!

— Мдаа… понятно. А тогда скажите, какую роль во всех этих событиях сыграли инверсы и наблюдатели?

— Не было никаких инверсов и наблюдателей! Это сказка, которой пичкают детей и свободную молодежь, особенно.. неважно. Это сказка, это все знают. Ваша Скопа появилась потому, что этим двум террористическим эксклавам понадобилось запретить все другие технологии развития, они жаждали только власти! Я знаю, я читала и смотрела инфопотоки, как они уничтожили несколько миллионов человек только в одном Корпомарсе!

— Подождите. Но ведь это известный факт, что уничтожил их захватчик Корпомарса, сепаратист Асер Гугли. Он, чтобы сберечь свою власть над планетой, и совершил этот чудовищный массовый эксперимент над энергорядами людей, попросту превратив их в растения, а потом и совсем уничтожив. Это было сделано для гарантий невмешательства Скопы в дела сепаратистского Корпомарса. Ведь тогда снова появились иинверсы и наблюдатели, а они не терпят сведения сознания к одномерному состоянию, и тогдашний совет Глав согласился на невмешательство под угрозой больших жертв.

— Вот так и есть! Все ваши суждения построены на лжи, вы даже современную сеть не посещаете, я уверена. Не было никаких ни инверсов, ни наблюдателей! Об этом говорят сами итераторы! Об этом говорит вся их непревзойденная никем наука!

— Наука итераторов? Это вы о чем?

— А вы что, сомневаетесь? Таак… Давайте-ка я расскажу вам, как все было на самом деле. Между прочим, название Скопа означает всего-то боевую группу из нескольких воинствующих варваров в древние темные времена. Наверное, предков тех самых террористов, которые и создали эти два террористических эксклава. И, между прочим, вы не можете с этим спорить, в той далекой катастрофе, когда погибла треть населения Земли, виноваты ни корпорации, а союзник этих двух эксклавов — Ливит. Из-за него все это и произошло!

— Вы не правы. Это произошло, во-первых, из-за причин галактического масштаба, о которых вы, к сожалению, не имеете представления. А во-вторых, из-за насыщения ядерным и другим оружием нашей планеты. Насыщением, за которое ответственны мировые корпорации того времени, желающие только денег и власти. И в третьих, из-за разобщенности и неспособности справиться с катаклизмом, в чем огромная доля вины тех же самых корпораций, установивших свою власть в большинстве регионов планеты.

— Все сказали? Я выслушала этот бред только из-за уважения к вашей мантии наставника, но это уважение почти исчезло. Так вот…

Сфера перед собравшимися в чат-канале стала затухать, снова появилась давешняя девушка-диктор.

— На этом моменте, я думаю, мы прервемся. Дальше там видно, что как бы ни старалась эта умная девушка, недалекого наставника ей не переубедить. Но не волнуйтесь, ситуация уже взята на контроль, и вскоре компетентными органами будет вынесено решение об уровне образования этого, так называемого, наставника. А теперь самое интересное — этот сюжет действительно занял первое место в нашем рейтинге. Сразу скажу, что смотреть такое можно не всем, да и вообще, показ такого немного нарушает действующее законодательство в сфере освещения событий современности. Но мы показываем любой бред, даже и немного вредный. Наш чат-канал не боится нарушить закон. Порукой нам слова самих итераторов о свободе слова и безгрешности праведных помыслов! Для нас самое важное — это вы, наша аудитория и, естественно, продвинутое состояние энергоряда всех и каждого. Поэтому смотрим, и, надеюсь, нам дадут досмотреть.

Сфера снова изменилась, на этот раз показав пространство, явно реальности. На фоне полуразрушенных строений группа глиссов, открытых, но уж точно снабженных защитой, загоняла в тупичок двух неопрятных и оборванных людей — женщину и мужчину. Мужчина уже был ранен, передвигался с трудом, опираясь на женщину. Парочка добежала до завалов и нырнула внутрь, выставив между собой и нападающими преграду. На сиденьях глиссов верхом сидели по двое, явно бандитской наружности, размахивали какими-то палками, но у двоих были лазерки. Водитель отвел глисс чуть подальше, сидящий сзади вскинул оружие — и кусок композита с верхних этажей рухнул чуть ли не на головы пытающихся укрыться в развалинах людей. Правда, удар достиг как раз обратного — от удара трещина в стене здания расширилась, раненый мужчина нырнул туда сразу, а женщина обернулась, тронула пояс и, закрывшись коконом щита, вскинула вверх руку с каким-то предметом. Глиссы рванули назад, наверное, решив, что это какой-то ударный комплекс, но это оказался всего лишь древний громкоговоритель. Держа руку повыше, женщина заговорила, и прерывистый усталый голос зазвучал и в чат-канале.

— Я не советую вам ходить за нами, это уже не ваша территория. Вы знаете, что будете уничтожены, и еще, всем будет известно, что ваша банда нарушает границы с оружием. Сейчас сюда десяток дронов смотрит, — женщина подняла вторую руку вверх, в руке был какой-то небольшой белесый предмет, и указала за спины группы. Там вскинули головы, явно раздались ругательства, пара глиссов начала нарезать круги у завалов, но импровизированную линию не пересекали. — У нас нет ничего ценного для вас, а то, что хотелось бы, вам не достанется. Но послушайте меня! — Глиссы прекратили вертеться, замерли, сбившись в кучку. — Мы с вами не враги! Вам сложно это понять, вы озлоблены на всех и вся и даже среди своих видите врагов. Но это не так. Наши общие, настоящие враги — это итераторы. Есть еще небольшая часть иншеров, но эти просто не понимают, что творят, подобно вам. Остальные иншеры, особенно не имеющие тела в реальности, — это те, кто не представляет иной жизни, кроме итераторных сетей. Это вражеские пособники. Но итераторы никогда не отдадут возможность быть выше всех и управлять процессами в опустившемся от безысходности сообществе людей. Посмотрите! — Женщина указала рукой вверх, и Вер снова увидел знакомый белесый предмет. — Отсюда не видно, но вон там находится планета фогги, мирной расы существ, когда-то относившихся к нам хорошо. Они и сейчас относятся к нам хорошо, только не видят смысла в общении с тем, во что выродилась Скопа. А где-то вон там, на самой границе Солнечной системы, находится объем Ливита, когда-то называвшийся Центром Связи. Как вы думаете, почему Ливит переместился от нас подальше, на самую окраину системы? А это потому, что ему не о чем с нами разговаривать! Да, вы думаете, что Ливит — это бесполезный…

Сфера неожиданно потухла, иншмир вокруг потемнел. Люди заговорили враз, некоторые вставали с наведенных кресел, собираясь уходить. Та самая вертлявая бабушка осмотрелась по сторонам и быстро засеменила в сторону, открывая портал. Ага! Значит бабушка тут точно не в первый раз. Вер еще не успел додумать догадку, когда порталы начали открываться сразу со всех сторон, просто выплескивая внутрь людей в ярко-зеленой форме.

— Совестники! — крик заглох сразу, кричавшего тинейджера просто сбили с ног, сразу спеленав нарушителя в силовой кокон. «Полиция совести» действовала споро, окружила толпу, разделяя ее на группы, и в ход пошли парализаторы. Сразу то тут, то там, как кочки на болоте, возникали бугорки лежащих, спелёнатых в коконы людей.

Вер сообразил, что портал открыть не успеть и дернулся в сторону, ища выход. Его и группу одиночек, стоящих в стороне, пока не охватили в кольцо, наверное, решили, что здесь просто новенькие, а не матерые завсегдатаи чат-канала. Быстро пройдя сквозь стайку оторопелых одиночек, Вер обнаружил, что бабушкин портал еще активен, и бросился к нему, размышляя на бегу. На этот раз — здесь Вер ощутил явственно, что он переживает просто воспоминания о давнем событии, — концовка у драмы пошла по другому сценарию. Добежать до портала, как когда-то в другом времени детства, повзрослевший подросток не успел. Все накрыла мутная, вязкая пелена, глуша крики и свет, и сознание провалилось куда-то вверх. Через секунду жуткая боль в висках вернула подростка в реальность.

Рука еще сжимала свиток, но тело болело, как после долгого лежания в неудобной позе. Взгляд сложно фокусировался на окружающих предметах, где-то в голове за глазными яблоками сверлила тупая боль, затылок ломило. Сколько прошло времени, Вер не мог сообразить, впрочем, в помещении тоже чуть потемнело. Может, табло на сейфе просто потухло, а может, и… это… давление — в глазах-то темно. Вер с трудом уселся на полу, но сразу вскочил — браслет на руке вибрировал и дико мигал тревожным светом. Постучав себя ладонями по ушам, скривившись от боли, Вер понял, что сигнал от лодьи пищит уже давно. Нужно было срочно выбираться.

Кнопка вызывала не зря. Едва подросток выбрался на балкон, сквозь балюстраду мелькнул поднимающийся снизу патрульный катер. Так и есть! Или полиция совести или еще кто посерьезнее. После странной потери сознания Вер бы уже ничему не удивился. Пригнувшись, стараясь быть как можно незаметнее, подросток побежал вдоль балкона к лодье.

Не пробежав и двадцати метров, Вер понял, что лодьи на месте нет. Кнопка никогда бы его не бросила, значит, или еще что-то случилось, или она просто догадалась отвести лодью подальше. Так и оказалось. Лодья со стоящей рядом Кнопкой обнаружилась почти с другой стороны здания, хорошо, что завалов на кружном балконе было немного. Впрочем, Кнопка, наверное, и это взяла в расчет. Вот молодец, девчонка, даром что сестренка! Вер еще не успел подбежать, как увидел расширившиеся от страха Кнопкины глаза и осунувшееся, перекошенное лицо. Рот был полуоткрыт, как будто сестренка собиралась высказать непутевому братцу, что она о нем думает. Но оказалось другое.

— Цепляй фалл, я внутрь, — Пока Вер соображал, Кнопка уже показывала куда-то вниз. — Тут труба вниз идет и пролом на нижний этаж. — Подтолкнула замешкавшегося Вера. — Там пролом широкий, заведем лодью и спрячемся. Затянешь меня. Быстрее! Маршевый включать нельзя.

— Один катер там?

— Я же говорю, делай, как я говорю! — Кнопка подпрыгивала от нетерпения, залезая внутрь глисса. — Это не полиция, там несколько катеров. Я сразу, как увидела, сканеры отрубила. Нужно быстро внутрь лодьи залезть.

— Понял, — внутрь лодьи, действительно, нужно было попасть, как можно скорее, там корпус экранированный. Иначе быстро обнаружат, там у них такие сканеры!

Уже спускаясь по трубе, Вер понял, что даже не успел заметить, как зацепил фалл, руки сами сделали нужное. Мельком осмотрев пролом и помещение за ним, потянул. Тянуть лодью было легко, требовалась только осторожность. Упасть вниз грава не даст, а вот об стенку лодью приложить… За несколько секунд Вер взмок так, будто бы полкилометра тащил десяти килограммовый контейнер.

Лодья в пролом влезла как раз впритирку. Уже затаскивая судно внутрь помещения, за, кстати, попавшийся закрытый стеллаж, Вер боковым зрением увидел мелькнувшее далеко в проломе темное пятно. Дальше тянуть было нельзя. Подросток дернул открепившийся фалл, скомкал его и запрыгнул внутрь капсулы-глисса. Кнопка на переднем сидении сразу стянула мембрану входа и отрубила граву. Ладья рухнула с полуметровой высоты на пол, подпрыгнувшая в кресле Кнопка повернулась и приложила палец к губам. Дети прислушались.

— Громко стукнулись, — Вер говорил одними губами, прямо сестренке в ухо.

— Ничего не громко, там амортизаторы.

— Проверь! — Кнопка повернулась вперед.

— Отключены. Слушай, а ты чего так долго?

— Так получилось. Смотри, — Вер раскрыл поясную сумку и достал бежевый свиток. Сестренка было потянулась к нему, но Вер отвел руку, а потом вообще засунул находку поглубже в Кнопкин рюкзак.

— Его нельзя трогать, он как-то на людей воздействует, меняет энергоряд.

— Ты откуда знаешь?

— Не знаю. Не знаю откуда. Я его как коснулся, сразу сознание потерял. А потом было какое-то погружение в иншмиры, только как сон, я как бы и присутствовал там, и не было меня. — Кнопка недоверчиво и внимательно посмотрела на брата.

— Да нормальный я, нормальный. Знаешь, я там маму увидел и папу, только в детстве, давно еще. Как мы жили. А потом там еще иншмиры были, и вот там я и узнал, что этого свитка касаться было нельзя.

— От кого узнал? — Кнопка явно устала шептать, но заговорить в полный голос не решалась.

— Так. Неважно. Надо выбираться отсюда. Этот свиток, наверное, полиция совести и ищет.

— Зачем? Он что, ценный?

— Не знаю. Но, может быть, такой же свиток искал отец, — Вер посмотрел в расширившиеся Кнопкины глаза. — Это я тоже там узнал. Нужно этот свиток отнести нашим.

— И всех подставить?! — Теперь уже Вер приложил палец к губам, призывая к тишине. — Давай лучше его выбросим.

— Я не могу, — Вер не знал, как объяснить, почему не может. — Давай сначала выберемся отсюда, а там посмотрим.

— Ладно. А если я его коснусь, папу увижу?

— Не знаю, Кнопка. Сейчас лучше экспериментировать не будем. Нас вроде не нашли. Давай отдохнем полчаса и потихоньку просканируем, что вокруг.

Полчаса пролетели незаметно, дети как-то сразу погрузились в воспоминания — и время исчезло. Наконец, первым очнулся Вер, прислушался. Было тихо. Толкнул Кнопку, глазами показывая на сканер. Девчонка подалась вперед, потыкала пальцем в сенсоры, над панелью управления загорелась маленькая инфосфера.

— Никого вроде, — Кнопка меняла режимы сканирования. — Там точно катера три было. Один салатовый такой, полицейский, и еще два — не знаю откуда. Темные такие.

— Теперь и мне это все не нравится. — Лицо Кнопки изменилось, и Вер сразу поправился. — Нравится, не нравится, пока ничего страшного. Что мы от полиции не прятались, что ли? Давай выбираться. Открывай.

Подросток вылез и осторожно прошел к пролому, выглянул. В обозримом пространстве никаких катеров не было. А что же это тогда было? Вер задумчиво повернулся, махнул выглянувшей Кнопке. Та включила граву, и вскоре Вер, стараясь не шаркать о стенки, вывел лодью наружу. Кнопка распахнула мембрану, осталось только залезть внутрь.

— Один катер на сфере, триста двадцать на десять часов, — дрожащий голос сестренки будто подстегнул. Не заметив как, Вер оказался внутри, Кнопка уже направила лодью вниз.

— Стой! — движение замедлилось, в боковом обзорнике перестали мелькать этажи. — Вниз нельзя. Там точно нас ждут, если засаду устроили. Давай вон за то здание, и потом вверх.

— Заглушат нас и зависнем.

— Не успеют, — Вер сжал зубы. — Там переходы начинаются, и вон там мост идет. Давай туда. — За обзорником уже мелькали этажи соседней высотки. — Вон мост. — Вер вытянулся вперед, показывая пальцем. — Портал есть где?

— Пристегнись. Там и есть портал общий. Нужны настройки. Вер! Катера близко! — Кнопка уже кричала.

— Тише ты, веди ровно, а то дай я поведу.

— Я сама, — лицо Кнопки выражало небывалую для ребенка сосредоточенность. — Вер, они окружают.

— Давай в портал.

— Там точно нас ждут.

— Давай любой иншмир, во всех не ждут.

— Какой?! — Кнопка, держа штурвал-джойстик одной рукой, другой набирала команды на панели управления. По инфосфере побежали строчки данных — все красного и оранжевого цвета. Столбик быстро убегал вверх, дети смотрели то на него, то на приближающийся портал. Наконец, когда до него оставалась пара десятков метров, мелькнула зеленая строчка, и Кнопка, проявив чудеса реакции, долбанула по сенсору. За секунду до иншпортала воздух в салоне помутнел, обзорники закрылись. Еще через полсекунды все огоньки панели управления потухли, исчезла инфосфера, и лодья, не успевшая выровняться запоздавшей Кнопкой, как-то боком ввалилась в портал. Ничто мелькнуло и исчезло.

* * *

— Бабушкааа! Бабушка, ты тут?! — Роймата скинула рюкзачок в прихожей и по старым нагретым иллюзорным солнцем половикам прошла в круглую комнату. Стены комнаты и полукруглый потолок вроде и были, но это было заметно только по окружности пола, тоже заваленного половиками. В метре от него, прерываясь тенью от одиноко стоящего кресла-качалки, весь пол был залит солнечным светом. На метровой высоте свет терялся, съедался темнотой, чуть подсвеченной другим, холодным светом. Здесь начинался космос — и иллюзорные стены круглой комнаты, и купольный потолок, являли собой реальную карту звездного неба. Летели в хороводе планеты, горели звезды-солнца, медленно, почти не двигаясь, прямо над бабушкиным креслом пролетал-зависал маленький астероид. Какая это галактика, Роймата определить не смогла, как ни всматривалась, а увеличить или уменьшить картинку не представлялось возможным — все-таки в этом иншмире одна хозяйка, ее бабушка.

— Бабушкааа!

— Вот с младых ногтей твоих тебе говорю-говорю — не ори. А ты орешь, как в чистом поле за деревом потерялась! Ась? Не слышу, — появившаяся из портала прямо посреди комнаты бабушка прошла к своему креслу и забралась в него прямо с ногами. Вязанье, сколотое спицами с тремя разноцветными клубками, повисло в пространстве космоса рядом с креслом. — Чего молчишь, говори.

— Здравствуй, бабушка, — Роймата улыбалась, предвкушая веселые шутки-причуды от доброй старушки. Здесь, у бабушки дома, всегда такая милая, добрая захватывающая атмосфера, что моментально убегали куда-то далеко все проблемы и горести. Старушка была иншером, дома в реальности почти не появлялась, особенно после того, как врачи настоятельно рекомендовали ей по нескольку часов в сутки находиться в биорегене. Инфокапсула совместила все — и необходимое лечение, и неуемный бабушкин нрав и жажду новизны. Так старушка и лазила по иншмирам, уже несколько десятилетий. Немудрено, что и собственный дом она устроила в иншмире.

— А где волшебный клубочек?

— Какой клу… Ааа, снова шутишь?

— Это не шутка. Когда-то давным-давно была такая славянская сказка про прекрасную девушку, которую с течением времени в старую бабку превратили.

— Славянская?

— Ничего вы, молодежь, не знаете, даже своей истории. — Роймате было уже под сорок, но для стадвадцатилетней старушки она оставалась маленькой девочкой. Совсем недавно бабушка перешла от обращения «дети» к «молодежи». — Когда-то человечество было разделено по расам и этносам. И вот был такой этнос славяне, точнее, это просто форма, название части еще более древнего и большего этноса. А тот этнос часть еще более древнего. Менялись и люди, и энергоряды, но до какого-то момента они хотя бы помнили о своей родовой нити, о своих корнях. А сейчас Скопа — это тоже этнос, только глобальный. И даже не совсем человеческий. Тут все сложнее. У разных рас разные родовые нити, но именно в Скопе Сознаний и была найдена та грань, та мера, когда и людской, внове сложившийся этнос бережёт свои различные родовые нити, свитые в одну, и другие расы делают тоже. Только Скопа Сознаний дает им еще одну нить, общую для всех, и те древние, бесконечные и не исчезающие нити дают силу всем сознаниям. Понимаешь? Это как веник из прутиков, я тебе рассказывала.

— Понимаю. Когда ты говоришь, бабушка, у меня сразу все в голове выстраивается. А вот сказки, это что?

— А у сказок тоже своя жизнь. Они так же видоизменяются, как и настройки энергоряда, живут своей жизнью. По сути, когда-то давным-давно, древние сказки, как и другие формы наполнения энергоряда-накопителя, и несли главную функцию — сохранения энергоряда-сознания мыслящего существа в изначальной, правдивой, праведной форме. Когда сознание способно действительно развиваться, а не так, как сейчас.

— Ну, итераторная сеть тоже многое дает. Это же стабильные иншмиры, там, например, можно летать..

— Летать, ползать… Какая разница? Это все равно иллюзии. Я вот уверена, что когда-то давным-давно настрой энергоряда — а тогда развивались совсем другие его сегменты, позволял действительно летать, без всяких иншмиров, — старая женщина погрустнела. — Я надеюсь, что это просто такой период, такой виток эволюции. Не тот виток, которым бредят твои итераторы, а настоящий, глобальный.

— Бабушка, они не мои, — Роймата даже чуть обиделась.

— Знаю, внучка, знаю. А у меня для тебя новость.

— Хорошая?

— Наверное, — бабушка поудобнее устроилась в кресле и занялась вязанием. Спицы мелькали, как кулерные лопасти, клубки подрагивали в пространстве. Белый закатился куда-то вообще за звезду-солнце. — Я нашла твой свиток.

— Ба… Вот это да! Ааа!?

— Вот тебе и ааа… Не совсем свиток. Недавно в чат-канале, вместо исторического блока, шоу это ваше итераторное было, как его… что-то про глупость. А потом, когда на этом шоу палку перегнули, полиция совести всех и повязала, — старушка рассмеялась.

— Бабушка…

— Ну, бабушка и что? Дома мне теперь сиднем сидеть? Я как совестников этих увидела, сразу в портал и прыгнула, ищи меня. А до этого там один мальчонка был, лет семи. — Роймата посмотрела на бабушку внимательнее. — Только ему сейчас не семь, а тринадцать.

— Это как?

— Помнишь, внучка, ты ко мне обратилась, где бы то устройство спрятать?

— Прототип нейрошлема?

— Какого шлема? Ааа…, наверное. А по-моему, это компараторный мультиплексорный инш-дифференциальный адаптер. Только работает этот бред в стабильных иншмирах, и спрятать его можно только там. Я и посоветовала спрятать его на Уйме, в иншмирах звонаря.

— Ну да. Только звонарь сменил иншмиры, и теперь доступ к этому… компаратору закрыт. Я-то это устройство и не видела, но эта штука создана прямо в иншмирах тем самым ученым, Николой Ивановичем. К нему доступ тоже закрыт, вообще неизвестно, где в многомерности находится и сам ученый, и его работы. А там с ним еще и его родственники. Да я тебе рассказывала.

— Конечно, не волнуйся, я все помню, не двести же мне лет, — бабушка заулыбалась. — Значит, вам с Артёмычем зачем-то понадобился этот адаптер?

— Ну, он все равно когда-нибудь понадобится, ведь только с его помощью возможно вернуть все в прошлое состояние и сделать это так, чтобы иншеры, те, которые без тела, не пострадали. Это устройство даст возможность людям вспомнить, что они люди, а не персонажи в игровых иншмирах. Оно вернет настройки энергряда в ну…

— Знаю, знаю. Я уже говорила, что ты, внучка, не права. Энергоряд в положенное состояние вернет не какое-то устройство, а только намерение самого сознания. И вообще нельзя вернуть все так, как было. Ну, ладно. Так вот, о чем это я? — Роймата улыбнулась. — Ааа… Так вот, вы тогда устройство спрятали и доступ к нему заложили в наведенный иншмир, выйти в который может только человек, изменивший свой энергоряд с помощью семи свитков. Свитки ты потом раскидала по… хмм… всей Вселенной. Ты говорила, что итераторы будут их искать, чтобы уничтожить, и что так безопаснее.

— Ну уж, Вселенной. Немного в реальности, немного в иншмирах. Только они утеряны.

— Как говорили древние, начало — уже полдела. Один свиток у нас есть, я его сохранила, просто не говорила про это.

— Бабушка, да ты… ты… ты же просто молодец!

— Молодец, — согласилась старушка. — А теперь я нашла того мальчугана, который воспользовался другим свитком, может быть, случайно. Но свиток его принял — и теперь этот мальчуган и есть носитель необходимых настроек энергоряда, только остальных шести свитков не хватает. Не знаю, понял ли он, что произошло, и как он примет то, что теперь способен находиться в двух иншмирах и в двух временах одновременно. А время… Надеюсь, это не приведет к чему-то нехорошему.

— Нужно его найти! И как можно скорее, пока его не нашли итераторы!

— Вот и давай искать, — бабушка преувеличенно спокойно принялась за прерванное было вязание, но было видно, что она усиленно соображает, что делать. Роймата тоже прикидывала варианты действий, молчала, стараясь не мешать старому человеку.