Никто не видел Мандей
Мрачный психологический триллер об исчезновении подростка и ужасающей правде, стоящей за этим. Книга, способная свести с ума сложным переплетением сюжетных линий и холодящим финалом. Будучи дебютным романом американской писательницы бестселлеров NYT Тиффани Джексон, «Никто не видел Мандей» добился высоких положительных рецензий со стороны критиков и СМИ. Сама писательница является обладателем премии «Новые таланты». Это история исчезновения моей лучшей подруги. История того, как никто, кроме меня, не заметил этого исчезновения. И как никому не было до этого дела, пока ее не нашли… год спустя. Мандей не пришла в школу. Ни на этой неделе. Ни на следующей. Исчезла, не сказав ничего даже Клодии – своей лучшей подруге. А ведь они ближе, чем сестры – между ними нет и не было никаких секретов. Тем более, Мандей никогда не бросила бы ее вот так – после той фотографии и сплетен, один на один с заклятыми врагами… Учителям и социальным службам все равно, от родителей помощи не дождешься… Никто даже не помнит, когда девушку видели в последний раз. Кажется, только Клодия понимает, что случилось нечто ужасное. Она должна найти подругу, пока не стало слишком поздно… Пронзительный психологический триллер о дружбе, жестокости, унижении и травмирующих последствиях правды. В чем тайна исчезновения девушки? И почему никто ничего не замечает? «Реалистичный и буквально испепеляющий». – Kirkus Reviews «Сложные персонажи, тревожная ситуация и безнадежно размытая грань между добром и злом. Хорошо продуманный и прописанный, этот дебютный роман исключителен». – Publishers Weekly «Напряженный, но без эмоционального манипулирования, убедительный, но без пустого нагнетания, это жестко закрученный дебют, который борется с сильными идеями и заканчивается резким поворотом, заставляющим вернуться к началу». – Booklist
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Никто не видел Мандей предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Октябрь
Красные флажки.
Не румяно-красные, оранжево-красные, винно-красные или рубиново-красные. Нет, кроваво-красные флажки. Ты их видела, Клодия? Видела?
«Ты видела какие-нибудь красные флажки?»
Это вопрос, который мне задавали снова и снова, пытаясь найти ответ. Надеясь понять то, что никто не мог понять. Признаки. Были ли какие-нибудь признаки того, что у Мандей проблемы? Видела ли ты что-нибудь странное, что-нибудь необычное? Нет. Ничего.
Одним словом, меня называли лгуньей. Это было даже больнее, чем потерять лучшую подругу.
Если б Мандей была цветом, то только красным. Ярким, резким, бросающимся в глаза — такой ни за что не проглядишь. Как огонь свечи в темной комнате, как горящее пламя в ночи.
Я видела так много красного, что это сделало меня слепой к любым сигнальным флажкам.
Прежде
Настал и прошел сентябрь, а Мандей так и не появилась. Я звонила каждый день, но тот же самый женский голос на автоответчике твердил мне, что я ошиблась в своих дурацких попытках. В прошлый раз мы не виделись так долго — по крайней мере, во время учебного года, — когда Мандей подхватила ужасный грипп и заразила им всю семью. С температурой под сорок она не могла даже говорить, и мама ни за что не позволила бы мне навестить ее.
Я пыталась чем-то занять себя. Рисовала, подпиливала ногти, смотрела вместе с папой футбольные матчи с участием «Вашингтон редскинз»[10]. Мы даже ездили на вечеринку перед игрой на стадионе «Федэкс-филд», и мама готовила ребрышки барбекю в кузове пикапа дяди Робби. Папа учил меня футболу с тех пор, как я начала ползать. Иногда мне кажется, что он хотел иметь сына, хотя сам утверждает, будто ему нравится жить в доме, где одни женщины.
Но в школе мне было… одиноко. Каждый день без Мандей делал ее отсутствие все более ощутимым; это давило где-то у меня в мозгу, словно опухоль, от которой умерла моя двоюродная бабушка Джеки.
— Значит, твоей подружки так и нет, — сказала Шейла, нависая над моим столом, пока я пыталась доделать задание по английскому языку. — О-о-о, скучаешь по своей сладкой девочке? Вы больше не можете обжиматься в туалете?
Я закатила глаза и попыталась сосредоточиться на задании, представляя себя в огромном пузыре, защищающем меня. Шейла протянула руку и схватила листок с моего стола. Другие девочки захихикали.
— Тупица, все уже закончили. Почему ты такая медлительная?
Смех позади нее стал только громче. Моя рука дрогнула, когда я потянулась за своей работой. Шейла бросила листок на пол и потопталась по нему своими бордовыми кроссовками, оставляя следы, похожие на отпечатки шин. Я вскочила, забыв о том, что Шейла на добрую голову выше меня.
Мисс О’Доннелл постучала по столу линейкой.
— Эй, юные леди! — сердито крикнула она. — Что у вас там происходит?
Девочки разбежались обратно по своим местам.
— Клодия, тебе следует сосредоточиться на задании, а не болтать с подружками. Ты единственная, кто еще не сдал работу.
— Но она первая начала! — возразила я срывающимся голосом.
— Ябеда, — пробормотал тихонько кто-то.
Я опустилась на свое место; губы дрожали, желудок стянуло узлом.
— Она мне не подруга, — фыркнула Шейла. — У нее вообще нет подруг.
Весь класс засмеялся, когда Шейла дала «пять» Эшли, как будто только что забила решающий гол.
— Хватит! Все открываем учебники и читаем третью главу! — велела мисс О’Доннелл. — Я хочу, чтобы это задание было сдано сегодня, Клодия.
Все уже закончили письменное задание, а я была только на третьей странице.
Очередь за обедом тянулась вдоль всей стены школьной столовой. Чтобы забрать поднос с едой, нужно было целых двадцать минут, и оставалось всего десять на то, чтобы поесть. Мы с Мандей обычно развлекались в очереди, играя в «камень-ножницы-бумага», планируя танцевальные репетиции или выбирая наши любимые гоу-гоу-ремиксы. До второго класса мама каждый день давала мне с собой обед. Миссис Чарльз не могла позволить себе такого, поэтому я сказала маме, что хочу обедать в школьной столовой. Так мы с Мандей могли всегда быть вместе — неразлучные близнецы.
Без нее время в очереди тянулось целую вечность. Без нее я ела в одиночестве. Но одиночество делало меня целью, а у меня не было времени на тупых мальчишек, кидающихся едой. Поэтому в тот день я пропустила обед — макароны с тефтелями, — и пошла искать единственную во всей школе учительницу, которая хорошо знала Мандей.
— Клодия? Что ты здесь делаешь?
Мисс Валенте, преподававшая у нас английский в седьмом классе, была моей самой любимой учительницей за все школьные годы. Она стирала надписи маркером с белой доски. Мисс Валенте была молодой, умной и практичной, одевалась неизменно стильно и знала всю музыку, которую слушали мы, ученики. Мама сказала, что она напоминает ей Хэлли Берри[11], и папа охотно согласился.
— Здрасьте, мисс Валенте.
— Нечего тут «здраськать». Почему ты не в столовой вместе с Мандей?
Я едва не споткнулась на ровном месте.
— Вы видели ее? Где?
Она скрестила руки на груди, а губы дрогнули в намеке на улыбку.
— Нет, сегодня не видела. Но я знаю, что Мандей здесь. Видит бог, она ни единого учебного дня не пропустила.
Разочарование было подобно ведру ледяной воды, и все мои надежды стекли на пол, как эта вода.
— Ее здесь нет, — промямлила я.
Мисс Валенте моргнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Она не ходит в школу.
— Тогда… где же она?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Я надеялась, что, может быть, вы знаете или слышали что-нибудь…
Мисс Валенте нахмурилась и положила губку на стол.
— Пойдем. Зайдем в школьный офис и посмотрим, что нам удастся узнать.
Мы вместе направились по коридору в главный офис. Мисс Валенте рассказала мне о своей свадьбе, состоявшейся летом, и о свадебном путешествии по Европе вместе с женой. Я рассказала, как провела лето у бабушки. Мне всегда казалось, что на мисс Валенте можно положиться, поэтому я без проблем призналась ей в том, что не видела Мандей с июня и ужасно за нее волнуюсь.
— Я уверена, что есть какое-то логичное объяснение, — сказала она, мягко подтолкнув меня плечом. — Такую девушку, как Мандей, трудно потерять.
Я кивнула, молясь о том, чтобы это было правдой.
— Так почему сегодня я вижу вас в первый раз? — спросила я. — Где вы прятались?
— Ха! Ты что, соскучилась по мне, или как?
Я хихикнула.
— Ну, вроде того. Все остальные учителя жутко… скучные.
— В школе нехватка персонала, поэтому меня попросили вести уроки у пятиклассников и побыть классным руководителем, поэтому в этом году я постоянно торчу в восточном крыле. Но, знаешь… если ты по мне скучаешь, то всегда можешь перейти на «Темную сторону», и я дам тебе дополнительное домашнее задание. Я знаю, тебе это понравится.
— Все лучше, чем у мисс О’Доннелл.
Мисс Валенте подняла брови и хмыкнула.
— А-а… Она человек тяжелый, но справедливый. Она хорошо подготовит тебя к старшей школе. Я видела, как ученики приходили навестить мисс О’Доннелл и признавались, что ошибались на ее счет.
— Посмотрим… — я вздохнула. — Жаль только, что Мандей нет сейчас вместе со мной.
— Ну, может быть, вы будете вместе в одном классе на следующий год — в старшей школе… К слову говоря, ты уже надумала, куда хочешь поступать?
— В школу Баннекера[12], — выпалила я отрепетированный ответ. Это было решение, которое Мандей приняла за нас обеих.
— Ого!.. Что ж, это хорошая школа. Я знаю нескольких учеников, которые туда перешли.
— Да, но ведь туда очень трудно поступить, верно?
— Я не стала бы волноваться об этом. Ты очень умная, так что отлично справишься. А о каких-нибудь других школах ты не думала?
Я задержала дыхание и поскребла ногтем рукав.
— Э-э… Я не знаю. Все зависит от того, куда хочет пойти Мандей.
— Знаю. Но куда хочешь пойти ты?
Я пожала плечами. Честно говоря, я особо не думала об этом.
Мисс Валенте засмеялась; мы были уже у дверей школьного офиса.
— Вы с ней — два сапога пара, это уж точно.
Мисс Кларк сидела за компьютером в приемной, разложив перед собой обед: бутерброды из белого хлеба с тунцом и пакет крабовых чипсов. Такие же любила Мандей.
— Привет, Сьюзен. Ты можешь быстренько мне помочь? Я ищу свою прошлогоднюю ученицу, Мандей Чарльз.
Мисс Кларк кивнула и откусила бутерброд, прежде чем нажать несколько клавиш. Я балансировала на пятках, стараясь сдержать улыбку. Мисс Валенте похлопала меня по плечу, но я не могла успокоиться. Сейчас мы найдем Мандей!
Мисс Кларк перестала печатать и посмотрела в монитор поверх своих огромных очков.
— Хм-м… Не зарегистрирована.
— Э-э… ладно. А как насчет ее младшего брата? Огаст Чарльз.
Мисс Кларк ухмыльнулась.
— Погодите, эту девушку зовут Мандей, а ее младшего брата — Огаст?
Мисс Валенте подняла бровь и поджала губы.
— Да, как знаменитого драматурга Огаста Уилсона.
— И Тьюздей Чарльз, — добавила я. — Она должна была пойти в детский сад.
Мисс Кларк пожала плечами и снова защелкала клавишами компьютера со скучающим видом. Потом покачала головой.
— Тоже не зарегистрированы. Они не могли переехать?
Мисс Валенте посмотрела на меня.
— Ее мать все еще живет в том же самом доме. Я… э-э… видела ее.
— Но не видела Мандей?
Мисс Валенте оглянулась на мисс Кларк и напряженно улыбнулась.
— Я знаю, что преподаю в этой школе всего пару лет, но во время моей работы в Нью-Йорке, если ученик не появлялся на уроках и оказывался не зарегистрирован в школе, то этот случай расследовали. Разве здесь не так?
— Многие ученики в этом году не пришли снова в школу. Большинству пришлось переехать из-за высокой квартплаты и всего такого прочего. Но я напишу записку.
После
Дорогая Мандей!
Мисс Мэнис пиривела меня в пятую группу в джаззе! Со старшыкласницами! Она зделала так токо для меня. Тут девушки учатся в танцывальных командах — и гостролируют! Я, мама и папа ходили в «Чили», чтобы это отпразновать. Жаль, что тебя не было.
— Как она попала в этот класс? — Девушка с короткими густыми волосами вытянулась вверх, потом склонилась к своим ступням, не сдвигаясь с места, и позволила рукам свободно свисать до самого деревянного пола студии. Она подняла голову и посмотрела на мое отражение в настенном зеркале «Женской танцевальной школы Мэнис». — И сколько ей — лет двенадцать?
Другая девушка непринужденно сидела на шпагате рядом с ней; ее волосы были затянуты в высокий пучок. У обеих была кожа цвета кофе со сливками, и обе были одеты в черные трико, розовые лосины и танцевальные шорты.
— Не, она не настолько маленькая. И ты видела ее на прошлой репетиции. Она там зажгла!
В классе было десять девочек: несколько учениц из разных классов старшей школы, одна второкурсница и три первокурсницы — и странное дополнение в виде меня. Гнедая лошадка в стаде единорогов.
— Да, но разве этого достаточно, чтобы перейти из четвертой группы?
Сохраняя дистанцию, я разминалась в углу у окна, прослушивая на своем «Айподе» последний альбом папиной группы. Гоу-гоу — не классическая музыка, но мне нужен был заряд адреналина.
Я развернула носки черных балеток, которые купил мне папа, в сторону окна, и ухватила себя за подъем ступней, чувствуя, как напрягаются еще не размявшиеся сухожилия. Разогретые мышцы позволят тебе подпрыгнуть выше и приземлиться, как перышко, а не кирпич. Так говорила нам мисс Мэнис. Именно это больше всего нравилось мне в ней. То, как она умела объяснить все правильными запоминающимися словами, то, как она вводила в наши выступления движения из хип-хопа, джаза и балета, то, какую музыку она выбирала, что у меня даже не возникало желания уснуть.
Еще одна девушка, более полная, чем две других, с тяжелым вздохом забросила ногу на станок перед зеркалом.
— Разве ей не следует быть с малявками, потому что…
Улыбка девушки с высоким пучком погасла.
— Шеннон, хватит задираться. Мисс Мэнис велела оставить ее в покое. Так что оставь ее в покое.
Девушка с короткой стрижкой выдохнула, прогибаясь назад.
— Ну ладно, пока она не портит нам репетиции и не выставляет нас всех идиотками…
Я сделала несколько коротких нервных вдохов, притворяясь сосредоточенной, но моя уверенность ускользала сквозь дрожащие пальцы. Что, если я не впишусь в пятую группу? Что, если я недостаточно хороша? А если и достаточно, не станут ли другие девочки в классе ненавидеть меня за это? У меня и так было достаточно проблем в обычной школе, а добавлять к этому такие же проблемы в танцевальной мне совсем не хотелось.
— Интересно, какую песню мисс Мэнис даст ей для соло, — произнесла Высокий Пучок, вращая шеей против часовой стрелки.
Я могла бы пройти весь танцевальный сезон, не сказав ни слова девушкам из моего класса. У меня не получалось заводить новых друзей, да и никогда не было в этом нужды. Мандей вполне достаточно. Но когда она исчезла, оставшаяся после нее пустота расползалась во все стороны, неожиданно захватив все части моей жизни. Я ловила себя на том, что гадаю: а как поступила бы Мандей?
Вошла мисс Мэнис и хлопнула в ладоши, привлекая наше внимание. Мы построились, заиграла музыка. После разминки начались более интенсивные упражнения. Стоя в дальнем углу комнаты, я отсчитывала ритм и наблюдала за танцевальной поступью мисс Мэнис, стараясь не встречаться взглядом с другими девочками. Они оценивали меня, словно измеряя незримой портновской лентой. Но я должна была пробиться. Я представляла, что нахожусь в невидимом пузыре, где их сплетни не могут мне навредить; воображала, что меня охраняет непроницаемое силовое поле.
В последние двадцать минут занятия мы начали разучивать первые шаги связки, которая в итоге должна была стать частью большого выступления в июне. Наша танцевальная школа для темнокожих девушек находилась прямо в центре Вашингтона и собирала на концертах до пяти сотен зрителей — включая мэра и сенаторов с Капитолийского холма. Девушки из пятой группы выступали в отдельной категории, а потом у каждой было сольное выступление, и в финале — общий танец. Это должно было быть моим первым соло. У меня были кое-какие идеи для выступления, но мне нужна была Мандей — она помогла бы отточить движения до полного совершенства.
Мисс Мэнис отсчитывала шаги, а мы все по очереди проделывали связку. Короткая Стрижка выступала первой. Она скользила по залу и высокомерно усмехалась в мою сторону. Предпоследней вышла Высокий Пучок, грациозно ступая и не сбиваясь со счета. После каждого прыжка она приземлялась просто идеально. Я перекатывалась с пятки на носок, ожидая своей очереди. Когда подошел мой черед, я прыгнула, высоко вскинув ногу, и развернулась перед тем, как остановиться. Мисс Мэнис одобрительно улыбнулась.
— Превосходно, Клодия.
Мой затылок прожигали завистливые взгляды, и я до конца занятия спряталась в свой пузырь. Кажется, подобная демонстрация была не лучшим способом завести знакомства.
— Я же говорила, что она хорошо танцует, — по пути к раздевалке пробормотала Высокий Пучок и подмигнула Короткой Стрижке.
— Угу. Ну и ладно.
Прежде
Нам следовало упражняться.
Это все, о чем я думала, пока альбом папиной группы играл через мини-колонку в гостиной. Когда Мандей вернется оттуда, где она спряталась, нам нужно будет как следует поработать. Мы не можем бездельничать. Нам нужно быть суперкрутыми, чтобы в старшей школе попасть в танцевальную команду. Мы даже обе можем стать капитанами команды. Все захотят быть похожими на нас — лучшими танцовщицами и самыми популярными девчонками в школе.
Увлекшись ритмами гоу-гоу, я мимолетом увидела свое отражение в настенном зеркале и заметила, как раскачиваются мои ягодицы от движений бедер. Я медленно присела, уперевшись ладонями в колени и выпятив зад; довольно непривычно было задействовать эти мышцы во время танца, и сейчас буквально приходилось заставлять их двигаться так, как мне хотелось.
Мандей иногда делала так — тверкала[13] перед зеркалом, как девушки в роликах, которые мы смотрели. Лицо бесстрастное и сосредоточенное, как будто она решала мировые проблемы, и я смеялась над этим до слез, но теперь увидела ключевой момент этого. Притягательность. То, как эти несколько движений превращали меня из маленькой девочки в горячую девушку. Сексуальную. Я никогда не применяла к себе это слово, но сейчас увидела в себе отблеск этой сексуальности. И мне понравилось.
Мама спустилась до середины лестничного пролета и рассмеялась.
— Не покалечься так, дочка!
— Мам! — вскрикнула я, убегая из гостиной.
— Не позволяй отцу увидеть, как ты танцуешь это. Пойдем, вытащим тебя из дома ненадолго.
Мы припарковались у торгового центра. Машин на стоянке было много — суббота все-таки… Я толкала тележку, а мама сверялась с длинным списком. Она планировала обеды заранее, потому что папа мог в одиночку съесть целую курицу, оставив нам только голые косточки.
Мама шипела и обзывала его «пылесосом», но только в шутку. Ей нравилось, что он так любит ее стряпню.
— Только не слишком жирное, Крис, — сказала мама мяснику за прилавком. — Моему старичку вредно столько холестерина.
Мясник засмеялся.
— Да, госпожа начальница… Что-нибудь еще?
Мама знала, как флиртовать с мясниками, чтобы они выбрали для нее лучшие куски, а те ценили ее любовь к ростбифам и бараньим отбивным.
— Говядина для обжарки, — добавила мама, глядя в список. — Но полоски нужны потолще.
— Понятно.
Я прислонилась к тележке, полной консервов и свежих овощей, и уткнулась в журнал «Севентин», прячась от усмешки, которую мама выдавала всякий раз, когда смотрела на меня.
— О-о-о, мам, ты посмотри, какой красный цвет! — сказала я, указывая на рекламу лака для ногтей.
— Горошинка, разве у тебя мало красных лаков?
— Это не просто красный — это синий красный! И это гелевое покрытие! К нему даже набор прилагается.
Мама покачала головой и переключила внимание на горку индюшачьих гузок.
— Видит бог, только ты способна найти отличие…
В этот момент что-то промелькнуло на краю моего поля зрения. Я подняла взгляд и увидела ее. Мандей. Она стояла около хлебного отдела. Даже со спины я не могла не узнать эту джинсовую куртку с воротником в красную полоску и стразами. Ту куртку, которую отдала ей я. Колени у меня так подкосились, что пришлось навалиться на тележку, чтобы не упасть.
— Мандей? — выдохнула я.
Она не услышала меня и свернула налево, к следующему отделу. Бросив журнал в тележку, я кинулась за Мандей так, что заскрипели подошвы кроссовок по полу.
— Мандей! — крикнула я, слыша облегчение в собственном голосе. В груди у меня пульсировала радость. Никогда прежде мне не приходилось бегать так быстро — это была погоня за мечтой после пережитого кошмара. Я обогнула угол — и мое сердце разбилось о стену. Вблизи девушка в моей куртке, идущая по проходу между полок, оказалась намного выше, но я все равно вытолкала из горла имя:
— Мандей?
Девушка вздрогнула, словно от выстрела, и медленно обернулась. Я задохнулась, едва-едва узнав ее лицо.
— Эйприл?
Ее плечи поникли, как будто сама мысль откликнуться на собственное имя лишала сил.
— Чего тебе? — выдохнула она; голос ее звучал тихо и угрюмо. Старшая сестра Мандей выглядела… старше. Кожа у нее словно выцвела, под глазами виднелись большие черные мешки; она походила скорее на мать моих ровесников, чем на шестнадцатилетнюю девушку.
— Э-э… а где Мандей? — спросила я, продолжая пялиться на свою куртку.
Эйприл сжала губы, глядя мне прямо в глаза.
— Она… гостит у нашей тети.
— У вашей тети? — У Мандей действительно была тетя в Лореле, в Мэриленде. Но моя подруга уже много лет не упоминала о ней.
Я заглянула в тележку Эйприл. Три упаковки макарон с сыром, пакет сырных подушечек, белый хлеб, фруктовая смесь для пунша и банка арахисового масла. Мандей нельзя было есть арахисовое масло.
— Э-э… да.
— Она переехала к ней, что ли? Она уже пропустила целый месяц в школе.
Эйприл втянула воздух сквозь зубы.
— Не знаю.
Я сглотнула, не в состоянии достаточно быстро собраться с мыслями.
— А ты можешь дать мне ее номер, чтобы позвонить?
— У моей тети сейчас нет телефона, — ответила Эйприл, стискивая ручку тележки. — И вообще, мне нужно идти.
Я лихорадочно старалась придумать еще какие-нибудь вопросы, чтобы задержать ее подольше. Пусть даже Эйприл изображала глыбу льда — она была сестрой Мандей. Ниточкой, ведущей к моей лучшей подруге.
— Но… как ты думаешь, когда Мандей вернется домой?
Эйприл мрачно посмотрела на меня и еще крепче сжала ручку тележки, так что побелели костяшки пальцев.
— Клодия, просто… не лезь в это, ладно? — Я отшатнулась назад, когда она наклонилась прямо к моему лицу. — Держись подальше и не суйся. Не надо.
С этими словами она быстрым шагом направилась прочь, оставив меня в одиночестве стоять посреди прохода.
Не лезть? Она знала, что я приходила к их дому. А если знала она, то могла знать и Мандей. А если так — почему она мне не позвонила?
За год до прежде
— Не может быть? Так-таки и никто?
Скривив губы, Мандей сидела напротив меня на полу; нам опять пришлось торчать после школы в библиотеке. Мы болтались в дальней части зала, среди полок с журналами, и ждали, пока приедет церковная машина, чтобы отвезти меня на танцы. Огаст, еще слишком маленький, чтобы идти домой в одиночку, листал книги в детском уголке и жевал пластинки фруктового мармелада.
— Не-а, — ответила я, пожимая плечами.
— Врешь и не краснеешь! Хочешь сказать, что тебе никто не нравится? Ты что, никого не считаешь симпатичным? Даже Тирелла или Деметриуса?
Постукивая карандашом по блокноту, я силилась дописать эссе.
— Ну, они, конечно, милые, но в этом смысле мне не нравятся.
— Тогда кто? — не сдавалась она. — Ну же, признавайся!
Я вздохнула, утомленная тем, что теперь все наши разговоры сводились к новой увлеченности Мандей — парням.
— Должен же быть хоть один парень. — Она ухмыльнулась и подняла бровь. — Если только… это не девочка… ну, ты понимаешь. Кто-то, кто тебе нравится.
Я резко подняла взгляд от блокнота.
— Никто.
Она засмеялась.
— Дурочка, я просто шучу!
Под этим градом вопросов у меня начали пылать щеки. Ведь и в самом деле не было парня, который бы мне понравился или показался симпатичным. Для меня они все были отвратительными и глупыми.
— Ну… есть один парень, — неуверенно произнесла я, стараясь придать своей лжи достоверность. — Он милый, но… старше нас.
Мандей засмеялась.
— Конечно, тебе нравятся парни постарше, старушка.
— Неважно. Не каждый может влюбиться с первого взгляда, как ты.
Она прикрыла глаза, сияя улыбкой.
— Я рассказывала тебе, что мы сидели рядом на истории?
— Да. Тысячу раз. Или две.
Продолжая улыбаться, она наклонилась и вывела в моем блокноте: «Джейкоб + Мандей».
Джейкоб Миллер, конечно же, был самым красивым парнем в нашей школе. Всегда таким был. Он нравился всем девочкам и прекрасно знал об этом. И из-за своей заносчивости был мне отвратителен. Джейкоб расхаживал с таким видом, словно был королем всего Юго-Востока, настолько переполненным важностью, что мог бы воспарить в воздухе. Кому под силу устоять перед его миндалевидными глазами, коварной улыбкой, ямочками на щеках и пышной шевелюрой мягких каштановых кудрей, стянутых сзади широкой резинкой?
Мандей была влюблена в него так давно, что я не могла припомнить, чтобы она смотрела на какого-нибудь другого парня, кроме него. Когда она говорила о нем, глаза у нее мерцали, как будто под ресницами мелькали искры.
— Я слышала, как он говорил мисс Оде, что на следующий год будет поступать в школу Баннекера. — Она повалилась на пол, притворяясь, будто сдерживает крик. — Разве не круто? Мы будем ходить в одну и ту же старшую школу! Он будет в баскетбольной команде, а мы — в танцевальной… Боже, боже, боже! Может быть, он пригласит меня на свидание! Вот поэтому надо и тебе найти пару, чтобы ходить на свидания вместе, и все такое.
— Не ставь телегу впереди лошади. Вы с ним даже ни разу не разговаривали!
— Так только старухи выражаются… Я работаю над этим, но ты должна мне помочь.
Я засмеялась и открыла папку.
— Неважно. Вот, прочти мое эссе.
Она выхватила у меня из рук листок бумаги и озорно улыбнулась.
— Только если ты поможешь мне заарканить Джейкоба.
— Да, да, да. Просто прочитай это.
Она пробежалась глазами по странице, и мое сердце сжалось, когда я увидела, как быстро угасает ее улыбка. Мандей посмотрела на меня с нескрываемым недовольством.
— Клодия! Что я тебе говорила насчет этого? — рявкнула она, тыча пальцем в листок. Я даже думать не хотела, что могло оказаться не так. Очень многое. — Ты должна стараться! Мы не попадем в Баннекер, если тебя запихнут в класс для умственно отсталых. А мы должны пойти в одну и ту же старшую школу!
Я отшатнулась от ее обескураживающего гнева.
— Извини, — промямлила я, сдерживая слезы и теребя нитку, вылезшую из моего носка. Мандей вздохнула, и ее взгляд смягчился.
— Все хорошо. Давай, я просто… перепишу это за тебя.
Без колебаний я протянула ей свою тетрадь. Втайне у меня была надежда, что она это предложит. Все равно Мандей писала эссе лучше меня, но это был первый раз, когда она набросилась на меня из-за школьного задания. Обычно она разговаривала со мной мягче. Мысль о том, чтобы пойти в старшую школу вместе с Джейкобом Миллером, буквально сводила ее с ума.
— Знаешь, если так выйдет… ты можешь пойти в школу Баннекера без меня.
Мандей подняла голову.
— Что?
— Я имею в виду, ты можешь пойти туда… с Джейкобом.
— Что ты несешь? Я без тебя не пойду ни в какую школу!
— Ну, ладно, — заключила я, доставая раскраску; мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы успокоить свое раненое самолюбие.
— У нас есть план! Все будет в порядке.
— Дей-Дей! — позвал тонкий голосок. — Дей-Дей, ты где?
— Ш-ш-ш! Огаст, мы здесь! Не кричи так.
Маленькие ножки затопали в нашу сторону, и из-за угла вылетел Огаст. Он улыбался, на полной скорости несясь мимо стеллажей; рюкзак с картинкой из «Трансформеров» полураскрыт, в руке коробочка с соком, на лице крошки от печенья, косички расплелись.
— Ты почему такой неряха? Заправь рубашку!
— Смотри! Мисс Пол дала мне сок, — сказал Огаст, плюхаясь на пол.
— Это не оправдывает твой вид. И что стряслось с твоими волосами?
— Они чешутся, — хныкнул он, скребя ногтями голову.
— Это не значит, то ты можешь расплетать их при всех, — простонала Мандей. — Иди сюда! Нельзя идти домой, когда ты так выглядишь. Мама меня убьет!
Огаст кувырком подкатился к Мандей. Она достала из своего рюкзака расческу с длинными зубцами и запустила ее в кудри брата.
— Ой! — вскрикнул он. — Ой-ой-ой!
Мандей втянула воздух сквозь сжатые зубы.
— Заткнись! И ничего тебе не больно!
Огаст хныкал, крутя пуговицы на рубашке. Он с самого рождения был непоседливым ребенком и даже минуту не мог усидеть спокойно.
— Дей-Дей, мы пойдем плавать?
Она взмахнула расческой над его ухом.
— Хватит болтать ерунду! Ты вообще не умеешь плавать!
— Но…
— Заткнись! — прорычала она. — Помолчи хоть немного!
Отношения брата и сестры напоминали скорее материнскую диктатуру по отношению к сыну с суровой дисциплиной. Мандей невероятно уставала от того, что после школы ей приходится нянчиться с Огастом.
К тому времени, как я успела докрасить красный хвост дракончика, Мандей почти закончила с прической брата.
— Ого, как быстро!
Она пожала плечами.
— Я просто привыкла к этому.
— Знаю, но я имею в виду, что ты, наверное, можешь так же быстро делать прически и другим. Может, даже открыть парикмахерскую и заработать немного денег. — Я засмеялась. — Ты же видела в школе всех этих болванов с кошмаром на голове. Ты можешь зацепить их модными прическами. Они даже могут заплатить тебе.
Мандей не ответила — она старательно и быстро заплетала волосы брата в косички до самых кончиков. Неожиданно расческа выпала у нее из рук. Огаст подхватил расческу и стал с ней играть.
— Йо, подруга! — выдохнула Мандей и широко улыбнулась. — Ты гений!
На следующий день в школе Мандей вела себя куда более дерзко, чем обычно.
— Поверить не могу, что ты собираешься это сделать, — прошептала я, видя, как она разглядывает Джейкоба, Тревора, Карла и других парней из нашего класса, сгрудившихся во дворе.
— Это ты подала мне идею, — поддразнила она, трогая свои недавно уложенные волосы. Сложный узор из тоненьких косичек сплетался, словно прутья корзины, образуя две косы. Должно быть, Мандей потратила на эту прическу полночи.
— Да, но не так же!
Она ухмыльнулась и сунула мне в руки сумку, полную парикмахерских принадлежностей: расчески, бутылочка-пульверизатор с водой и крошечные черные резинки.
Мандей обладала той безрассудной храбростью, вызывавшей у меня желание схватить ее за горло и впихнуть ей в голову немного здравого смысла — словно мокрую одежду в сушилку.
— Не, макушка смешалась? Нажми стоп-кнопку! — «Ты с ума сошла? Не делай этого!»
Глубоко вдохнув, она направилась к парням. Будучи уверенной в неизбежности катастрофы, я пошла следом за ней.
— Эй, послушайте! — начала Мандей, высоко задрав голову; голос ее звучал бодро и непринужденно. — У меня к вам вопрос.
Парни, изумленные тем, что она к ним обращается, повернулись и умолкли. Шейла и Эшли, ошивавшиеся возле входа, сместились ближе; все во дворе смотрели на Мандей. Я покрепче сжала ее сумку, готовясь к бегству.
— Ну, чего? — хмыкнул Тревор, поглядывая на других парней и явно ничего не понимая.
Мандей ухмыльнулась.
— Кому-нибудь из вас нужно сделать прическу?
Парни в замешательстве переглянулись.
— Что?
— Я могу заплести вам всем волосы. Семь долларов с головы. Интересует? — спросила она, устремив взгляд на Джейкоба, чьи волосы были стянуты на затылке в неаккуратный хвост.
— Семь баксов, только и всего? — переспросил Карл — его густые волосы выглядели так, словно он не причесывался неделю.
— Ага.
Он хмыкнул.
— Ладно. Давай.
— Карл, откуда тебе знать, что она умеет это делать? — предостерег Тревор. — Будешь еще ходить после всего этого, как дурак!
— Оттуда, что она девчонка! Посмотри на ее волосы. Да она своего младшего брата заплетает, и вид у него просто зашибенный. Двоюродная сестра берет с меня пятнадцать баксов, так и разориться можно.
Парни пожали плечами — они явно все еще не были уверены, — но Карл отмахнулся от них.
— Ну можете и дальше клювом щелкать, — сказал он и повернулся к Мандей. — Где будешь плести?
— Вот там, — улыбнулась она, указывая на скамью позади нас.
Парни встали вокруг них полукругом, как будто Мандей собиралась показывать фокусы; Джейкоб торчал позади всех. Мандей сделала глубокий вдох и приступила к работе. Сначала она сбрызнула волосы Карла водой, чтобы сделать их мягче, потом решительно принялась расчесывать и распутывать узлы. Карл вздрогнул под ее беспощадной рукой, и парни зафыркали. Мандей разделила его шевелюру на несколько частей, заколола ненужные пряди, и ее пальцы быстро задвигались. Шейла и Эшли стояли поблизости, притворяясь, будто заняты разговором между собой, но каждые полминуты оглядывались через плечо.
Полчаса спустя все парни стояли и смотрели в полнейшем потрясении. Мандей кивнула мне, и я достала маленькое карманное зеркальце.
— Йо! Она так круто заплела меня! — воскликнул Карл. — А я вам говорил!
Тревор кивнул, соглашаясь.
— Можно, я следующий?
Позже в тот вечер мы с Мандей хихикали, сидя над курицей под соусом мамбо в нашей импровизированной палатке и вспоминая подробности этого дня.
— Боже, я в шоке, — взвизгнула Мандей, заплетая косы одной из моих кукол. — А какое у Шейлы было лицо… Она прямо вся извертелась!
— Слушай, я прям не дышала, пока на тебя смотрела! Я бы ни за что так не смогла!
— Нет, смогла бы. Нужно просто притворяться, будто умеешь делать всю эту фигню, пока на самом деле не сможешь, — возразила она, с бесшабашной улыбкой набивая рот курятиной. — Значит, так! Если брать по семь долларов с головы и заплетать, скажем, по четыре парня в неделю, это получится двадцать восемь долларов в неделю.
— А как насчет девочек? Ты, наверное, могла бы и им укладки делать!
— Черт, а правда… И ты! — Она села на колени лицом ко мне. — Ты могла бы брать деньги за маникюр. Можно открыть в школе целый салон красоты.
— Мы можем стать… э-э… как это называется?
— Частными предпринимателями?
— Да, именно!
Мандей порылась в пакете из-под еды и достала две банки «Кока-колы».
— За хорошую прибыль… партнер.
Я улыбнулась, вскрывая свою колу.
— Точно, партнер!
Мы чокнулись банками и припали к ним. Мандей, смеясь, пыталась опустошить свою первой.
— Ха, я тебя сделала! — воскликнула она, утирая губы тыльной стороной ладони.
— Ладно, ты победила! — выдавила я, хватая ртом воздух. — Хочешь перед сном посмотреть кино внизу или как?
— Ага. Сначала давай переоденемся в пижамы и принесем одеяла, — ответила она, выползая из палатки и отворачиваясь, чтобы стянуть свитер. — Ты же знаешь, мы наверняка просто уснем у телика.
Я тоже принялась выбираться из палатки — и замерла на полпути; мой рот сам собой приоткрылся при виде сине-красных пятен у нее на спине.
— Ого, что это у тебя за синяки?
Мандей одернула футболку и развернулась. Ее глаза расширились от ужаса, словно она забыла, кто перед ней.
— Я… я… э-э… — Добрых тридцать секунд ее лицо было совершенно пустым, а потом она рассмеялась гортанным смехом, больше похожим на кашель. — Я упала с кровати. — Пожала плечами, стискивая в пальцах край футболки. — Ты же знаешь, я во сне верчусь, как бешеная.
Она вовсе не вертелась во сне — наоборот, спала, словно придавленная невидимым валуном. Редко шевелилась, едва дышала, не чувствуя ничего.
— Опять? — спросила я, качая головой. — Может, тебе следует переехать на нижнюю койку?
— Ха! Эйприл на это не согласится. Она уже заняла половину комнаты своим барахлом.
Спальня Мандей была для меня абсолютной загадкой. Я всегда просила ее рассказать про эту комнату, потому что не могла побывать у нее дома. Но она только давала расплывчатое описание, заканчивавшееся пожатием плеч и словами «она не такая уж большая». У меня были собственные представления об ее спальне: огромная комната с кремовыми стенами, безупречно-чистый ковер цвета слоновой кости, золотистая двухъярусная кровать с пушистыми бледно-розовыми покрывалами, лампы в хрустальных абажурах и динамики для «Айпода». Не знаю, почему я вообразила ее именно такой — может быть, потому, что хотела для Мандей только самого лучшего.
— Так что будем смотреть? — спросила она. — Думаю, что-нибудь смешное, а?
И в одно мгновение снова стала сама собой. И хотя спина ее выглядела так, словно Мандей избила целая армия троллей с бейсбольными битами, как я могла не поверить ей? Она была моей лучшей подругой. Если она и лгала, у нее были на то веские причины.
Правда?
Прежде
Тема, предложенная для эссе, заставила мой желудок сжаться в комок. Я не думала, что какая-либо часть тела способна так сжиматься.
Тема: Опишите, почему вы хотите учиться в старшей академической школе имени Бенджамина Баннекера.
Я понятия не имела почему.
Мы с Мандей должны были работать над этим эссе вместе. В одиночку я могла выжать из себя лишь предельно глупый ответ: моя лучшая подруга хотела пойти туда, и мы договорились сделать это вместе.
— Клодия, ты меня слышишь?
Пришлось снова сосредоточить внимание на мистере Хилле, моем школьном консультанте; он сидел за рабочим столом, на котором царил идеальный порядок, в тесном и бесцветном кабинете.
— Э-э… что, извините?
— Я сказал, что школа Баннекера — сложный вариант. — Он вздохнул, протирая очки. — Кроме того, что для нее требуется средний аттестационный балл три-ноль и уверенная степень в DC CAS[14], тебе понадобятся также расширенное эссе и рекомендательные письма от директора, преподавателей математики, английского и от меня лично. Еще будет собеседование, которое обычно проводится весной. Ты уверена, что готова ко всему этому?
Старшая школа имени Бенджамина Баннекера — одна из десятка лучших школ в нашем городе с жесткой системой отбора. Это подразумевает трудности — а у меня и в средней школе было достаточно проблем. Было загадкой, почему Мандей так сильно хотела попасть именно туда. Но зная, насколько она одержима этим, я полагала, что у нее, очевидно, был какой-то план подготовки, и я должна была последовать ему.
— Да, уверена.
Мистер Хилл сжал губы и поправил галстук.
— Клодия, они также очень придирчиво относятся к выпускным тестам средней школы и среднему аттестационному баллу. Судя по тому, что я видел, твои оценки в этом семестре… заметно снизились. У тебя все в порядке?
Математика, естествознание и Мандей были единственными причинами, по которым мой средний балл еще не пробил дно, — до нынешнего года. За несколько коротких недель, прошедших после исчезновения Мандей, учебники так и остались непрочитанными, домашняя работа — несделанной, а тесты и классные задания я и вовсе была не в силах сделать.
Почему часы тянутся так долго, а дни пролетают мгновенно?
— Просто в этом году весь материал сложнее. Но я не одна такая! Другие ученики тоже жалуются на это.
Мистер Хилл кивнул и улыбнулся.
— Да, я слышал об этом. Но им предложено после школы посещать репетиторов в учебном центре. Может быть, тебе тоже следует подумать об этом.
Я подскочила так, словно подо мной развели небольшой костер — слова «учебный центр» сработали, подобно спусковому крючку.
— Нет! Я имею в виду, у меня все в порядке, — сказала я, засовывая бланк школы Баннекера в рюкзак между учебников и отступая к двери. — Я буду стараться лучше. Обещаю.
— Что ж, ладно.
Классная фотография, висящая на стене возле двери, навела меня на одну мысль.
— Мистер Хилл, вы не знаете, почему Мандей Чарльз больше не ходит в школу?
— Мандей Чарльз? — задумчиво протянул он. — Ах да, Мандей! Ну-у… не могу сказать точно. Думаю, она переехала куда-нибудь, так?
Я нахмурилась.
— Нет, она не переехала.
— Э-э… ну, ладно.
— Я пыталась дозвониться до нее, но телефон все время выключен.
— Хм… Кажется, у меня есть два ее телефонных номера. Я поищу и позвоню ей.
— Правда? — Я улыбнулась. — Спасибо вам!
Мистер Хилл встал.
— Пожалуйста. Ты уверена насчет репетиторов из учебного центра? — еще раз поинтересовался он. — Потому что я мог бы…
— Спасибо за предложение, мистер Хилл. До свидания!
Я развернулась, едва не врезавшись в закрытую дверь, жутко спеша оставить позади эти пылающие слова, и помчалась по коридору так, будто они гнались за мной.
— Все в порядке. Все в порядке. Все в порядке, — бормотала я себе под нос во время большой перемены. Ноги начинали дрожать всякий раз, когда я видела бланк, торчащий среди учебников. Стенки пузыря, в котором я пряталась, смыкались вокруг меня. Если Мандей не вернется в скором времени и не поможет мне раздвинуть их, я задохнусь в своем мирке, который сама создала для себя.
— Как ты думаешь, мать Мандей отослала ее подальше, потому что они были лесбиянками? — прошептал чей-то голос у меня за спиной.
— Скорее всего, — ответил другой голос. — Ты слыхала, их в прошлом году застукали в туалете, когда они там занимались всякими гадостями.
Я не хотела оборачиваться, хоть эти слова прожигали дыры в моем пузыре.
— Это просто сплетни.
— Ха! Какие могут быть сплетни, если кое-кто видел это своими глазами?
— Говорят, Мандей встречалась и с парнями, и с девочками. Шлюха по жизни… как и ее сестра.
— Ты слыхала, что «Эд Боро» скоро прикроют?
— Да… но городские власти говорят, что потом люди смогут вернуться на старое место. После того, как построят новые дома или что-то еще.
— Ха! Моя двоюродная сестра жила в комплексе «Кэпперс». С ними было то же самое. Снесли бульдозерами все дома, и ни одна из тех семей обратно не вернулась. Из «Темпл-Кёртс» просто сделали парковку. Сейчас кузина с сестрой живут где-то на краю света…
Библиотека хранила миллионы историй, заключенных в стеклянном здании. Один бросок камня — и все эти истории утекли бы наружу. Именно так я ощущала себя в пузыре. Один острый камень — и все мои секреты хлынут вовне. «Но мистер Хилл найдет ее, она скоро вернется», — надеялась я.
— Здравствуйте, мисс Пол!
Она подняла взгляд от стола и посмотрела на меня поверх стопки книг.
— Здравствуй, милая. Как у тебя дела?
Сейчас, когда Мандей не было рядом, а папа и мама пропадали на работе, дом казался пустым и гулким. В библиотеке, по крайней мере, становилось немного легче.
— Все в порядке. Хочу немного позаниматься в медиацентре.
— Хорошо. Я сообщу твоей маме, что ты здесь.
— Круто, — отозвалась я, направляясь в дальнюю часть здания.
— Ах да, Клодия… Ты знаешь, я уже довольно давно не видела Мандей. Как она поживает?
— Она… у нее все хорошо, — солгала я. — Просто она занята.
— А, ладно. Я так привыкла к тому, что она все лето болталась здесь, и теперь решила, что она переехала…
— Вы привыкли видеть ее… все лето?
Мисс Пол хмыкнула.
— Почти каждый день. Сестра записала ее в образовательный лагерь.
Мандей никогда не упоминала о том, что ходила в лагерь. Она утверждала, будто каждое лето только и делала, что торчала дома с братом и сестрами или ошивалась на баскетбольных площадках, наблюдая за матчами.
— Ну, неважно; я видела ее в списке должников и подумала, что она, наверное, переехала и забыла сдать книгу.
Не может быть. Мандей всегда беспокоилась о том, чтобы вовремя сдавать книги. Она готова была идти в библиотеку и в дождь, и в метель, лишь бы не платить штраф за задержку.
Я выдавила улыбку.
— Ну, я сообщу ей, что вы ее ищете. Подскажите, какую книгу она задержала?
— Э-э… вот, «Цветы на чердаке».
В желудке опять образовался тяжелый ком, и я отступила от стойки.
— Хорошо. Спасибо, мисс Пол, я напомню ей, чтобы она ее вернула.
Домчавшись до медиатеки, я остановилась, отчаянно пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Мандей взяла эту книгу за неделю до моего отъезда в Джорджию. Она брала ее много раз. Я запомнила обложку, странное название, уголки страниц, которые Мандей загибала, читая книгу в нашей палатке. Почему она все еще у нее?
С третьего класса мы с Мандей вместе ходили на Хеллоуин требовать угощения, наряжаясь в разные костюмы. Феи, клоуны, ведьмы… яйца с беконом. Но теперь мы готовились перейти в старшую школу, и нам нужно было придумать более взрослые и сложные образы. Я размышляла над идеей ангелов или французских горничных, пока не наткнулась в журнале на идеальный костюм: сексуальная полицейская форма в комплекте с пушистыми наручниками.
Конечно, наш план был таков.
Вечером в субботу, за неделю до Хеллоуина, я сидела за кухонным столом, намереваясь всю следующую неделю посвятить крупному проекту по истории. Мы с Мандей всегда работали над проектами вместе. Я занималась творческой частью: плакаты, обрамленные идеально выведенными узорами, заголовки, вырезанные из ватмана, макеты древних городов, сделанные из старых газет и втулок от бумажных полотенец. Мандей обеспечивала содержание. Так мы делали всегда. Мы. Неизменно — мы. Я не знала, как работать в одиночку. Почти каждый день я заглядывала в кабинет мистера Хилла, чтобы узнать, нет ли новостей о Мандей. И каждый раз мистер Хилл говорил мне, что известит меня, когда что-нибудь узнает. Мне начинало казаться, что этот день никогда не наступит.
— Время летит так быстро, что я даже не заметила, как подошел Хеллоуин, — сказала мама, чистя яблоки над раковиной, чтобы приготовить их в карамели для костюмированной вечеринки в честь дня рождения какого-то ребенка; в праздники у нее всегда была куча заказов. — Если б не эта вечеринка, я совсем забыла бы про него!
Я вздохнула, пролистывая учебник в поисках фраз и цитат. Это нечестно, но что еще мне делать! Мой проект грозил обернуться полным провалом. А слова… они выглядели как-то неправильно. Что-то в них казалось не таким, сколько бы раз я их ни переписывала. Я смяла еще один лист бумаги и швырнула на пол к остальным комкам, окружавшим меня.
— Кстати, странно, что ты еще не заговорила о покупке костюма. Или ты уже слишком большая для этого?
Я покачала головой, рассеянно раскрашивая поля в своем блокноте. Внутри пузыря клубился пар, словно под крышкой кастрюли, готовой закипеть.
Мама оглянулась через плечо на мой недоеденный ужин.
— Горошинка, что случилось? Ты не хочешь есть?
Закусив губу, я отвернулась от этих вопросов, бередивших рану, нанесенную исчезновением Мандей.
«Что случилось? С тобой все в порядке? Все хорошо?» Снова, снова и снова…
— Разве ты не рада Хеллоуину?
— Нет, — пробормотала я, вонзая ногти в собственное бедро.
— Правда? Почему? Вы с Мандей всегда веселились как сумасшедшие, когда наступало время ходить за угощениями.
От одного упоминания имени Мандей мне стало нехорошо. Меня охватила неудержимая дрожь, а потом слезы, копившиеся в течение нескольких недель, наконец-то вырвались наружу.
— Потому что мы с Мандей должны были нарядиться сексуальными копами, а теперь она пропала, и мне не с кем пойти выпрашивать сладости, потому что меня никто не любит!
Мама уронила яблоки в раковину и бросилась ко мне, когда я с размаху уронила голову на тетрадь.
— Ну-ну-ну, — заворковала она, гладя меня по спине нежными круговыми движениями. — Зачем ты говоришь такие глупости? Конечно же, у тебя есть подруги!
— Нет, нету! — рыдала я. — Меня никто не любит! Никто не хочет со мной дружить!
Мама покачала головой, словно говоря: «Глупышка!» — и вытерла мне слезы посудным полотенцем. Она не верила, что ее единственный ребенок может быть изгоем. Вздохнув, убрала остатки еды с моей тарелки и достала из морозильника упаковку мороженого. Я всхлипнула; слезы размывали строки в моей тетради.
— А как насчет… может быть, нам наведаться домой к Мандей после церкви? — спросила мама, стоя спиной ко мне. Она говорила неуверенно, раскладывая в две миски мороженое с шоколадной крошкой. — Я поговорю с ее мамой, и мы посмотрим… Как тебе такое?
Она села рядом, протянула мне ложку и натянуто улыбнулась. Было заметно, что ей не нравится эта идея, но она сделает что угодно, лишь бы порадовать меня. Я кивнула, хлюпнув носом, и потянулась за ложкой, но мама отвела ее.
— При одном условии. Я хочу, чтобы ты вступила в группу юных прихожан нашей церкви.
— Фу-у… мам, нет, — простонала я, снова опустив голову на стол.
Мама каждый год пыталась заставить меня вступить в группу юных прихожан — сборище чокнутых фанатов Библии. Если в школе узнают об этом, то к длинному списку прозвищ, летящих в мой адрес, добавится еще одно.
— Тебе это будет полезно, и там ты сможешь завести друзей. Новых друзей, я имею в виду. Они даже устраивают маленькую хеллоуинскую вечеринку. Ну, то есть в честь Праздника урожая, но там будут угощения и игры. Я уверена, ты хорошо проведешь время.
Как по мне, так это ничем не лучше ада. Особенно потому, что я не была ни на одном празднестве, чтениях Библии или в воскресной школе с тех пор, как ушла из церковного танцевального кружка. Примут ли они меня вообще обратно?
— Ну, что скажешь? Ты вступаешь в группу, а я поговорю с мамой Мандей. Договорились?
Особого выбора у меня не было.
— Ладно, договорились.
После
Дорогая Мандей, веселово тебя Хилоуина! Думаю, в этом году никаких секси-копов не будит. В церковь в таком нелзя. Надо выглидеть строго, поэтому я одену все черное. А мой оранживый кардеган у тебя? Никак не могу его найти. Это будит самая скушная хилоуинская вечеринка в мире. Никаких фильмов ужасов, никаких костюмов. Наверное даже сладкова не будит.
Церковный подвал — это обширное открытое пространство с полом, выложенным плитками из желтого линолеума, кремовыми стенами и цитатами из Писания, начертанными темно-синим курсивом рядом с изображениями черного Иисуса. Слева находится большая, словно в каком-нибудь кафе, кухня, где мама на добровольных началах трудится во время праздников и ежегодного Дня благотворительных обедов. Справа располагаются три маленьких класса, где проходят занятия воскресной школы. Во время таких событий, как Хеллоуин (точнее, День урожая, потому что ни один добропорядочный христианин не станет отмечать дьявольские праздники), вдоль стен, исписанных христианскими нравоучениями, расставляют стулья и столы, а из динамиков, которые вешает церковная медиагруппа, негромко звучат гимны.
Я стояла возле стола с закусками, накрытого оранжевой пластиковой скатертью с осенними листьями, держала в руке стаканчик с лимонадом и тарелку с последним куском маминого яблочного пирога, который она испекла для вечеринки. В своем красном свитере я была самой нарядной девушкой в зале. Чтобы люди на празднике могли потанцевать, нужна подходящая музыка, но трудно было вообразить, как это сборище танцует, скажем, тверк.
— Ты так и собираешься стоять здесь весь вечер? — спросил голос сзади меня.
«Какого черта кто-то следит за мной, как дежурный в школе?» — подумала я, оборачиваясь на виновника беспокойства. Парень — высокий, мускулистый, с темной, как у моего папы, кожей, одетый в черные брюки и лимонно-желтую рубашку под цвет пола, — стоял, прислонившись к стене позади столика с закусками.
— Ты за целый час даже не сдвинулась с места, — хмыкнул он.
Я потрясенно приоткрыла рот.
— Ты… новенький здесь или как?
Он засмеялся.
— Шутишь? Мы с первого класса вместе ходили в воскресную школу. Клодия, это же я, Майкл.
Шагнув ближе, я получше пригляделась, пока не узнала его по глазам. Они обычно сильно щурились, когда он улыбался; толстые щеки практически полностью закрывали глаза.
— А, привет, Майки.
Его улыбка угасла.
— Не Майки. Майкл. Ненавижу, когда меня называют Майки.
— Прошу прощения, Майкл, — с усмешкой сказала я, закатив глаза. Конечно, я знала его всю жизнь, но Майки (и называть его по-другому у меня язык не поворачивался) всегда был низеньким толстеньким мальчишкой из воскресной школы. Я не видела его с июня, когда церковная община вручила ему поздравительную открытку за отличное окончание средней школы. За эти несколько месяцев он стал настоящим великаном, а лишний вес сполз с него, как растопленное масло.
— А ты не слишком крут, чтобы тусоваться с малышами в церкви? Тебя же даже называют по-другому, и все такое.
— Ничего, как-нибудь потерплю, — отозвался он, подхватив горсть сырных подушечек и закидывая одну в рот. — К тому же миссис Дункан просила меня помочь расставить диджейское оборудование.
— Диджейское оборудование? Пока что я слышу только сплошные церковные гимны.
— Да ну, не делай вид, будто не можешь веселиться под Кирка Франклина[15], — сказал он, дернув плечом.
Я не помнила, чтобы Майки был таким забавным. В прежние времена он редко говорил мне больше трех слов кряду и все время был занят тем, что помогал медиагруппе во время церковных служб и празднований.
— Ты прав, ты прав.
— А-а-а, погоди, я и забыл… Ты же любишь гоу-гоу. Есть заявки на какие-нибудь гоу-гоу-гимны?
Я засмеялась, и от этого мне стало лучше.
— Ну… да. У вас есть группы «Агапе», «Радикал прейз», «Нью фаунд лав»? У них есть хиты, под которые вполне можно танцевать.
Его лицо прояснилось.
— А, так ты хочешь танцевать? Значит, хочешь вернуться и снова вступить в танцевальную группу при приходе?
Я перестала улыбаться.
— Нет. Я просто… очень занята… всяким.
— Ну да. Просто я подумал, ты… ну, ты очень хорошо танцуешь. Но все равно, раз уж пришла, наверное, тебе нужно остаться и повеселиться… Я был рад тебя увидеть.
— Э-э… да, — в замешательстве пробормотала я. Мы никогда особо не дружили, и я практически не обращала на него внимания. Почему он ведет себя так дружелюбно? И когда успел стать таким симпатичным?
— Что тебя так удивляет? — засмеялся он.
— Ничего, — ответила я, чувствуя, как мое лицо заливается краской, и поспешила сменить тему: — И как тебе старшая школа?
Он склонил голову набок, с любопытством глядя на меня, потом широко улыбнулся.
— С ума сойти, как там круто. Сам выбираешь себе расписание, не надо носить форму… И народу намного больше. А еще меня взяли в футбольную команду!
— Это там ты потерял лишний вес? — Вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела остановиться.
Майкл пожал плечами.
— Наверное, да. Но я и не был таким уж толстым, верно?
— Э-э… нет. Не совсем.
Несколько девушек, стоящих кружком, перешептывались и хихикали, глядя на нас. Я на шаг отступила от Майкла и поправила волосы, жалея, что не оделась получше.
— Ты никогда раньше не приходила на Праздник урожая, — заметил Майкл, протягивая мне сырную подушечку. — Почему?
Я не знала, что ответить, чтобы это не прозвучало смешно. Ну, то есть как я могла объяснить то, чего сама не понимала? Моя лучшая подруга исчезла с лица Земли, и у меня не было других друзей, чтобы ходить с ними по району и требовать угощений.
— Просто раньше я ходила за сладостями… вместе с подругой.
— А-а… — выдохнул Майкл, широко раскрыв глаза, словно кто-то ударил его в живот.
— Но… это детские забавы! — быстро добавила я, пытаясь как-то сдать назад.
Он с легкой улыбкой обвел жестом зал.
— А здесь лучше?
— Черт, ты задаешь столько вопросов!
Он отступил, явно обидевшись.
— Послушай, я просто разговариваю. Но ты совсем не умеешь общаться. Что за ерунда?
Мои мышцы напряглись, когда я подумала о Мандей. Как поступила бы она? Ей всегда легко удавалось заводить друзей, даже когда мне не хотелось, чтобы она это делала.
— Извини, — пробормотала я. — Просто… я совсем не собиралась приходить сюда сегодня вечером. Но планы поменялись.
Его лицо просветлело.
— Как говорит мой папаша, жопа стряслась.
— Майкл! Как ты можешь выражаться в доме Господа!
— Ха, мы у него в подвале. Он поймет, — засмеялся Майкл. — Знаешь, неплохо бы как-нибудь прогуляться вместе.
Я снова оглянулась на девушек в углу, надеясь, что они не расслышали его слов и не заметили, как я стремительно краснею.
— Ну-у… а почему ты вдруг захотел погулять со мной? Мы едва-едва знакомы.
Майкл пожал плечами.
— Не знаю. Просто подумал, раз уж мы ходим в одну церковь и все такое…
— Да, наверное, — согласилась я, все еще чувствуя себя неуверенно.
— И мне кажется, тебе было бы нелишне с кем-нибудь подружиться.
— А откуда ты знаешь… погоди, это моя мама тебя подослала?
Его губы сжались в прямую линию.
— Ну, я видел, как она уходила… и понял…
Я бросила свой стаканчик в мусорку и побежала прочь.
За два года до прежде
— Идемте, девочки! Сумки можете бросить вон там, — сказала миссис Чарльз с широкой улыбкой и принялась расчищать место на нашем кухонном столе. Огаст, одетый в красно-синий костюмчик кого-то из трансформеров, цеплялся за ее ногу. — Я хочу проверить ваши лакомства, прежде чем вы начнете их есть. Люди часто засовывают туда таблетки, лезвия от бритвы и все такое.
Мы с Мандей впорхнули в дом — две пчелы в полосатых черно-желтых платьях, с усиками на головах и горшочками для меда под мышками. Мама вошла следом за нами и, посмеиваясь, закрыла дверь.
— Бз-з-з-з-з! — хихикала Мандей, обегая меня по кругу.
— Привет, Эйприл, — сказала мама, кивнув. — Как у вас тут?
Эйприл подняла восторженный взгляд; она сидела на нашем диване, держа на руках маленькую Тьюздей. Эйприл сама вызвалась остаться дома с ребенком и посмотреть фильмы ужасов, пока мы ходим за угощениями.
— Привет, — прошептала она; на губах у нее играла мягкая улыбка. — Она уже заснула — так крепко!
Мама на цыпочках подошла к дивану, глядя на Тьюздей, наряженную в костюм маленькой тыквочки.
— О-о-о… какая милая! — шепнула мама, осторожно погладив Тьюздей по щечке. Эйприл гордо сияла.
— Да. Думаю, она станет маленькой моделью или актрисой. Нужно только сделать несколько хороших ее фотографий и отправить их в какое-нибудь голливудское агентство.
Мама кивнула, соглашаясь; в глазах у нее стояла печаль.
— Да. Она… прекрасна.
Я сглотнула и поспешила к ней.
— Э-э… мам! Мам!
Она очнулась от транса и заморгала, как будто в комнате неожиданно зажегся свет.
— Да, Горошинка? Извини, я не слышала, что ты сказала.
— Э-э… можно, Мандей сегодня останется у нас?
— Да, конечно, — пробормотала она.
Мы пошли на кухню и обнаружили, что Огаст кувыркается под столом, а Мандей внимательно следит за своей матерью, чтобы та не присвоила наши с таким трудом заработанные сладости.
— Клодия! — воскликнула мама, взглянув на стол. — Вы хоть одну конфету оставили остальным детям в Вашингтоне?
— Да! Я оставила им целую кучу тех жевательных конфет, которые так любит бабушка!
Мандей схватила пакет клюквенного сока. Миссис Чарльз пристально следила за каждым ее движением.
— Джанет, — негромко сказала она, — ты видела лицо Дедрии, когда она открыла им дверь?
Я невольно насторожила уши при упоминании имени матери Шейлы. Мы с Мандей встретились взглядами. Мама поджала губы.
— Да, видела.
Миссис Чарльз покачала головой.
— Похоже, в этот раз мужик ударил ее ногой по лицу.
Мама вздохнула и покосилась на меня. Мы с Мандей притворились, будто ничего не слышим, и принялись неспешно разливать сок по стаканам.
— Что ж, я помолюсь за нее.
— Мы должны не только молиться, но и сделать что-нибудь, — возразила миссис Чарльз. — Он может убить ее.
— Это их личное дело, раз они женаты.
Миссис Чарльз вскинула голову.
— Уже не такое личное, когда у нее на лице буквально все написано.
— Нельзя сказать женщине, чтобы она бросила мужа.
— Тогда что ты им предложишь? Чтобы они пошли на терапию или как?
— Конечно, нет. С чего вдруг какой-то врач будет им говорить, как улаживать дела в семье?
— Ну, по крайней мере, в этом мы сошлись. Но мужчина не должен бить женщину. Никогда! Я каждый день учу этому своих девочек. Я достаточно долго прожила с таким, чтобы знать.
— Понимаю… но нельзя же приказать женщине делать то, чего она не хочет.
— Да, но ты можешь поговорить с ее матерью. Она прислушается. Вы ведь ходите в одну церковь, так? Подумай о ее дочери! Ты бы хотела, чтобы Клодия оказалась на ее месте?
Мама моргнула и сильно сощурилась; атмосфера в комнате стала очень напряженной. Мы с Мандей нервно переглянулись. Наши матери никогда не были хорошими подругами. Они просто терпели друг друга ради нас. Поэтому мы часто пытались погасить конфликт прежде, чем он разрастется дальше.
— Извини, мам, — робко произнесла я. — Можно, мы сядем за компьютер?
Мама фыркнула и отвела сердитый взгляд от миссис Чарльз.
— Он так и не работает, Горошинка. Твой отец считает, что туда попал какой-то вирус.
Миссис Чарльз хмыкнула:
— В любом случае нечего лазить по компьютерам. Правительство следит за нами через эти штуки. Видит каждый наш шаг. Они проверяют, какую еду ты покупаешь, какую музыку слушаешь… черт, да они даже отслеживают, какие книги ты берешь в библиотеке.
— А зачем им следить за нами в библиотеке? — спросила я, не успев вовремя остановиться.
— Потому что они хотят знать, что ты читаешь. — Она ткнула себя пальцем в висок. — Залезть тебе в башку и узнать, о чем ты думаешь, чтобы они могли…
— Девочки! — рявкнула мама, но, спохватившись, откашлялась и сбавила тон. — Уже поздно. Вам нужно идти наверх и готовиться ко сну.
Мандей схватила свой стакан и быстро направилась прочь.
— Эй, торопыга! — процедила сквозь зубы миссис Чарльз. — А где мой поцелуй на ночь?
Мандей застыла и вся напряглась. Затем на цыпочках просеменила обратно и медленно клюнула миссис Чарльз в щеку. Та фыркнула:
— Вот так-то, веди себя прилично!
Мандей быстро закивала и выскочила из кухни. Я пошла за ней и начала медленно подниматься по лестнице, опасаясь оставить наших мам наедине.
— Ладно, ты собираешься завтра поговорить с матерью Дедрии или как?
Я остановилась и посмотрела вниз поверх перил.
Мама покачала головой.
— Патти, если она уйдет от него, пусть сделает это по своей воле. Это не мое дело.
Миссис Чарльз сердито уставилась на нее.
— Джанет, этот мужчина рано или поздно убьет ее! И ты сможешь после этого спокойно смотреться в зеркало?
Мамино лицо вытянулось; она заломила руки и, подняв голову, посмотрела прямо на меня, стоящую на ступенях. Я бросилась в свою комнату и нырнула в палатку, упав рядом с Мандей.
Мы прихлебывали сок, слушая, как миссис Чарльз, Эйприл, Огаст и Тьюздей грузятся в машину и отправляются восвояси.
— Ты ведь тоже видела лицо мамы Шейлы, верно? — пробубнила Мандей, не глядя на меня. — Все в синяках.
— Да, — призналась я. — Шейла сказала, что это был несчастный случай.
Мандей хмыкнула.
— Да, очень несчастный случай, когда ее папа бьет маму кулаком по физиономии.
— Ты не знаешь, было ли это так.
Она поджала губы.
— А ты не знаешь, было ли это не так.
Затем выбралась из палатки, встала у окна и без всякого выражения уставилась на здание библиотеки.
— Что такое? Ты там кого-то увидела? — полушутливо спросила я и присоединилась к ней, любуясь нашими отражениями в стекле; мы были совсем как близнецы.
Она скрестила руки на груди.
— Ты действительно думаешь, что они следят за нами? Ну, правительство?
Я пожала плечами.
— Если и следят, то увидят только кучу детских книжек. И эти книги совсем не значат, что мы хотим захватить мир.
— Верно, — она рассмеялась. — Эй, я слыхала, что в досуговом центре тоже устраивали хеллоуинскую вечеринку!
— Ты хотела пойти туда?
Мандей всегда утверждала, будто терпеть не может досуговый центр «Эд Боро». Слишком много детей из ее района ходили туда, и она старалась держаться от них подальше.
Мандей пожала плечами.
— Может быть…
На следующий день в церкви мама поговорила с бабушкой Шейлы, а миссис Чарльз — с представителями школы. И папа Шейлы ударился в бега.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Никто не видел Мандей предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
10
«Вашингтон редскинз» — команда по американскому футболу, выступающая в Национальной футбольной лиге; с 2020 г. в силу соображений политкорректности носит название «Футбольная команда из Вашингтона».
