Фортуна благоволит грешным

Тереза Ромейн, 2016

Что может быть общего у двух столь разных людей, как мужественный и благородный лейтенант военно-морского флота в отставке Бенедикт Фрост и роскошная куртизанка Шарлотта Перри? Оба они отчаянно нуждаются в деньгах, нуждаются настолько, что не задумываясь отправляются по следу преступников, укравших у казны огромную сумму золотом. Поначалу Бенедикт и Шарлотта были лишь вынужденными союзниками, готовыми поставить на кон собственную жизнь, чтобы добиться желаемого. Но постепенно их союзничество переросло в дружбу и взаимную преданность, а дружба незаметно стала сменяться куда более нежным чувством…

Глава 3

— Видите ли, в здешних местах я известна как мисс Перри, незамужняя дочь преподобного Джона Перри и его жены, — продолжала Шарлотта. — Я не живу в доме викария постоянно. Добрые жители Строфилда считают, что бо́льшую часть времени я провожу в путешествиях, занимаясь разными богоугодными делами.

Бенедикт молча кивнул, наслаждаясь мелодичным голосом собеседницы. Он не имел возможности любоваться округлостями женских грудей и линиями бедер, но ему очень нравился голос этой женщины и аромат, ее окутывавший. От миссис-Смит-она-же-мисс-Перри пахло свежим бризом, пропитанным обещанием дождя. Бенедикт с облегчением вдохнул. Его путь через деревню к дому викария был извилист и часто прерывался, потому что нужно было спрашивать дорогу у тех, кто попадался ему на пути. Но теперь он ликовал. Впервые за долгое время рекомендательное письмо Хьюго к мистеру и миссис Перри казалось ему большой удачей, а не просто еще одной тростью, на которую можно было опереться.

Мисс Перри молчала, явно ожидая ответа, и Бенедикт, улыбнувшись, сказал:

— Вы сообщили мне о том, что думают жители Строфилда, — но мне-то что следует думать о вас?

— Мистер Фрост, вы можете думать все что угодно, что пожелаете. Но все же поверьте, я действительно дочь хозяев этого дома, урожденная мисс Перри. Однако я редко здесь бываю.

— А что касается богоугодных дел, то это, выходит, неправда?

Собеседница снова улыбнулась — он услышал улыбку в ее голосе.

— Ну, это зависит от того, какие занятия считать богоугодными.

— Признаться, мисс Перри, вы меня заинтриговали своими рассуждениями о добродетели.

— Мистер Фрост, у нас говорят: «Когда ты в Строфилде — делай как строфилдцы». Что же до моих представлений о добродетели, то они в данный момент обсуждению не подлежат.

В данный момент — да, возможно. Но все же эта женщина вызывала у Бенедикта все больший интерес.

— Видите ли, мистер Фрост… — Шарлотта тихонько вздохнула. — Я не назвала вам свое настоящее имя прежде всего потому, что не рассчитывала когда-нибудь снова вас увидеть.

— Не кажется ли вам, что в таком объяснении нет логики? Ведь все наоборот… Люди чаще рассказывают правду именно тогда, когда ничем не рискуют.

— Но ко мне это не относится. Во всяком случае — здесь, где всем знакомо имя Шарлотты Перри, дочери местного викария, весьма скромного человека.

Значит, Шарлотта… Наконец-то его новая знакомая вдобавок ко всем своим фамилиям назвала и свое имя. Бенедикт уже мог сказать, что она среднего роста — среднего для женщины, конечно же. А звуки ее имени наводили на мысль о пушистых локонах, дерзко вздернутом носике и прекрасных голубых глазах. Возможно, он ошибался по всем этим пунктам, но все равно… Значит, Шарлотта. Ему очень нравилось ее имя. И он охотно принял ее объяснения.

— То есть вы хотите, чтобы местные жители знали вас только в роли дочери викария, верно?

— Да, именно так. Но я приехала сюда по тем же причинам, что и вы, мистер Фрост. Я ищу украденные монеты, чтобы получить королевскую награду.

— Значит, мы с вами союзники в нашем общем деле.

— Или конкуренты, — заметила Шарлотта.

Проклятие! Бенедикт не мог понять, шутила она или нет.

— Но как же мне теперь вас называть? — спросил он.

Шарлотта медлила с ответом. Наконец тихо сказала:

— Пока мы в доме викария, зовите меня мисс Перри. Но не думаю, что мы встретимся где-нибудь еще.

«Хм… насчет этого мы еще посмотрим», — подумал Бенедикт. Весело улыбнувшись, он произнес:

— А у меня везде одно и то же имя. Если хотите, можете называть меня просто Фростом. А теперь мне хотелось бы встретиться с остальными членами вашей семьи.

— Да-да, конечно, — отозвалась Шарлотта. — Мы и так уже слишком долго стоим у порога. Давайте пройдем в дом. Сделайте один шаг вперед, потом один вверх.

Бенедикт так и поступил. Затем протянул руку и провел пальцами по дверному косяку.

— А дальше?

— Прямо вперед… примерно три ярда. Потом будет поворот налево. Мой отец ждет вас в передней гостиной. — Шарлотта закрыла за гостем дверь и отступила в сторону.

Бенедикт стукнул тростью в пол — удар давал глухой отголосок, и, следовательно, они находились в прихожей. А теперь… Теперь, значит, три ярда. А потом она предоставила ему самому найти дорогу. Что ж, очень хорошо.

Шарлотта быстро прошла в гостиную и сказала несколько слов отцу. Викарий тотчас кивнул и проговорил:

— Лейтенант Фрост, для меня большая честь познакомиться с вами. Письмо от лорда Хьюго Старлинга… — Викарий на мгновение замялся. — В общем, он сообщил мне о ваших достижениях.

Но Бенедикт не знал, что именно Хьюго написал викарию. По-видимому, его друг упустил одну очень существенную подробность…

— Господин, викарий, это для меня огромная честь — познакомиться с вами. Спасибо за ваше гостеприимство. Надеюсь, вы меня простите, если вам покажется, что я говорю, не глядя вам в лицо? Видите ли, я совершенно слеп. — Бенедикт издал короткий смешок. — Полагаю, Хьюго забыл об этом упомянуть. Он иногда бывает очень забывчив.

— Вы зовете лорда Старлинга просто по имени?.. — изумился викарий. — Хотя… Да-да, конечно. Друг есть друг.

Бенедикту казалось, что преподобный Джон Перри занимал слишком узкое место в пространстве. И, судя по всему, он был довольно высок. К тому же викарий был явно не в своей тарелке. Потому что гость оказался не таким, как он ожидал? Или он всегда так себя вел?

— Э-э… а вы действительно написали книгу? — поинтересовался викарий.

— Я надеялся, что будет книга. Но пока это всего лишь рукопись. Отчет о моих недавних путешествиях по Европе.

— И вы… э-э… написали ее сами?

— Каждую строчку. — Викарий был так растерян, что Бенедикту стало его жаль. — Я использовал специальное приспособление под названием ноктограф. Если хотите, я позже могу вам показать, как оно действует. Ноктограф позволяет писать в полной темноте.

— Маме бы это пригодилось под конец работы, когда свеча догорает, — негромко заметила Шарлотта.

— О, это удивительный прибор. Если миссис Перри любит работать, когда уже темнеет, она может найти его весьма полезным, — сказал Бенедикт. — Она дома? Могу я познакомиться с хозяйкой?

— О да, конечно! — воскликнул викарий. — Только… лучше не беспокоить ее в кабинете.

— Мистер Фрост, моя мать будет счастлива с вами познакомиться, как только поймет, что вы приехали. Но это может произойти не сразу.

И снова Шарлотта пришла ему на помощь. Бенедикт мысленно улыбнулся и вновь заговорил:

— Я прекрасно все понимаю, поскольку дружу с лордом Хьюго. И еще потому, что я вырос при книжном магазине, которым владели мои родители. О, я знаю, каковы ученые… Вспышку вдохновения нельзя прерывать ни при каких обстоятельствах, кроме пожара или наводнения.

— Насчет наводнения не уверена, — заметила Шарлотта. — А пока… Не хотите ли чаю?

— Нет, спасибо. Я основательно подкрепился в «Свинье и пледе».

— А как же ваш багаж? Скоро он прибудет?

— Багаж остался в «Свинье и пледе». Хозяин обещал доставить его еще до обеда.

— Но вы, вероятно, захотите немного освежиться, — сказал викарий. И тут же шепотом обратился к дочери: — Шарлотта, я не знаю, заказала ли твоя мать обед.

— Папа, я об этом позаботилась. Все сделано. Мы обедаем в пять.

Мисс Перри сказала, что редко бывала в доме викария. Но он, Бенедикт, находился здесь всего несколько минут, а уже не мог представить, как ее родители управлялись без нее.

— Мистер Фрост, позвольте проводить вас в вашу комнату, — сказала она.

Викарий издал звук протеста? Или ему показалось? Если и издал, то мисс Перри явно решила поступить по-своему. И Бенедикт снова мысленно улыбнулся. Он с удовольствием пойдет с Шарлоттой Перри.

Как только они вышли в коридор, ее аромат в узком пространстве стал вполне отчетливым. Запах по-прежнему напоминал Бенедикту бриз и сочную траву после дождя. А если более прозаично… Вероятно, дело в том, что она шла по высокой траве. Но иногда проза бессильна.

— Кабинет моей матери — направо, — сказала Шарлотта. — Когда мама там, то дверь закрыта, и ее не открывают, если только, как вы предположили, не случится пожар или потоп. Она владеет древнегреческим так же свободно, как английским. Ее переводы высоко ценят по всей Англии.

— Да, это так, — согласился гость. — Они привлекли внимание и лорда Хьюго.

Казалось, на Шарлотту это имя не производило такого впечатления, как на ее отца.

— Столовая — чуть дальше, — продолжала она. — А здесь — лестница на второй этаж. Сосчитать для вас ступеньки?

— Да, пожалуйста.

Послышался тихий шепот Шарлотты.

— Всего — восемнадцать, — подытожила она. — И они низкие, так что ставьте ноги осторожно. Служанка не раз роняла поднос с чаем, оступившись на этой лестнице.

— Буду иметь в виду. Спасибо, мисс Перри.

Про себя Бенедикт отметил и другое: очевидно, слуги не пользовались черной лестницей. Интересно, почему? Наверное, дом викария был очень старый и ветхий, поэтому все ходили по одной лестнице. Вероятно, и комнаты здесь маленькие…

На втором этаже Шарлотта показала ему дорогу в ванную комнату и как действовать насосом. Оказалось, что для этого ручку следовало повернуть довольно мудреным способом. Затем она объяснила, где расположены спальни членов семьи, после чего сказала:

— А сейчас я объясню вам, где находится комната для гостей. Так, дайте-ка подумать, как описать вашу комнату… Ну, если входная дверь на юге, то выходит, что дверь вашей комнаты обращена на север. Да-да, дверь на севере, а камин… на западе. Поскольку день теплый, камин сейчас не горит, но вы можете позвонить слуге, если захотите, чтобы развели огонь. А на ночь, конечно, слуга растопит камин, — добавила Шарлотта.

Потом она стала объяснять ему расположение всего остального. Кровать, столик для умывания с кувшином и тазом, письменный стол и стул… Когда Шарлотта закончила объяснения, послышался вдруг тихий скрип двери в противоположном конце коридора — как будто дверь быстро открылась и закрылась.

— В доме есть еще кто-то? — спросил Бенедикт. — Я слышал, как скрипнула дверь.

— Это Мэгги, — пояснила Шарлотта. — Вы встретитесь с ней за обедом. Мэгги — внучка моих родителей, милая десятилетняя девочка.

— Ваша племянница?

— Да. Дочь моей покойной сестры Маргарет, названная в ее честь.

Человек зрячий, возможно, не уловил бы легкой дрожи в ее голосе. Но такой человек, вероятно, прочел бы что-то на лице, возможно — скорбь. А он слышал, что Шарлотте было больно произносить эти слова.

— Сожалею о вашей потере, — сказал Бенедикт.

— Благодарю вас. — После очень короткой паузы Шарлотта снова заговорила, на этот раз — скороговоркой. — Шнурок звонка для вызова слуги — справа, к северу от кровати. Чтобы задернуть занавески на окнах или полог на кровати, вы просто…

— Мисс Перри, остановитесь. Вы объяснили все, что я только мог пожелать, и даже сверх того. — Как будто у него могла возникнуть нужда задернуть шторы! С тех пор, как зрение стало его подводить, ухудшаясь с каждым днем, ему стало все равно, попадает ли солнце в комнату или нет.

Она на мгновение замерла. Затем села на кровать — судя по звуку. А потом вдруг вскочила и проговорила:

— Что ж, мистер Фрост, а теперь я вас покидаю до обеда. — Шарлотта направилась к двери.

Она явно была напряжена — с той самой секунды, как упомянула сестру и племянницу. А Бенедикту хотелось, чтобы она расслабилась.

— Прошу вас, подождите, — пробормотал он. — Скажите, какого цвета… все здесь?

— Простите, вы о чем?

— Ну, какого цвета покрывало на кровати, шторы… Как они выглядят? — Он замялся. — Видите ли, я лишился зрения всего лишь четыре года назад, и мне не хватает подробностей…

Она снова к нему приблизилась.

— Да, действительно, я ведь дала вам неполную картину, только контуры — и никаких красок.

— Вы говорите, как художник.

— О боже, нет, конечно! Но я довольно много времени провела среди этих ветреных созданий. — Шарлотта откашлялась. — А вы интересуетесь искусством? То есть раньше интересовались?

— Не больше, чем все остальные люди. Но теперь живопись для меня потеряна. Хотя… Если договориться с каким-нибудь другом, чтобы он отвлек смотрителя музея, то я еще смогу получить удовольствие, проводя пальцами по скульптуре.

Собеседница закашлялась, потом со смехом сказала:

— Что может быть большей честью для скульптора, чем знать, что его шедевр ощупывают.

Бенедикт тоже рассмеялся. Шарлотта же подошла к нему еще ближе и остановилась с ним рядом.

— Никто из нас не художник, — сказала она, — но думаю, вас вполне удовлетворит мое описание комнаты.

— Я тоже так думаю, — кивнул Бенедикт.

— Но с чего бы начать? — Шарлотта снова кашлянула. — Так, умывальник — из темного орехового дерева. Сверху на нем есть царапины, в том месте, где множество раз ставили кувшин и двигали таз, когда наливали и выливали воду. Драпировки на окне — оливковые, из окна же открывается вид на земли нашего соседа Селвина. Мы находимся на краю вересковой пустоши, а у Селвина есть прекрасные пастбища.

— Кто такой этот Селвин?

— Эдвард Селвин — местный сквайр. — Она на несколько шагов отошла. — Кроме того, он… В общем, это одна из тех легкомысленных художественных натур, о которых я упоминала. В наших краях Селвины — одни из самых крупных землевладельцев.

Бенедикт вытянул руку и нащупал кроватный столбик.

— А кровать? Как она выглядит?

— Покрывало на кровати — лоскутное, с цветочным орнаментом, светлого шелка. Остов кровати — из такого же темного ореха, как умывальник, но в лучшем состоянии. А кроватные шишечки часто полируют.

Бенедикт с трудом удержался от улыбки.

— Вы имеете в виду — на столбиках со стороны изголовья?

— Да, конечно. Что еще я могла иметь в виду?

— Не могу себе представить, — отозвался Бенедикт. Он вдруг понял, что ему очень хотелось провести пальцами по лицу Шарлотты. Словно она была той самой скульптурой, которую он с удовольствием бы ощупал в музее. Но если бы он начал к ней прикасаться, ему бы не захотелось останавливаться. А действительно, каково это — провести пальцами по ее лицу, проследить линию шеи, а затем — накрыть ладонью грудь и вдохнуть ее аромат… Конечно, такая женщина — с ее-то тайнами — никак не могла быть девицей. И если бы он попросил разрешения до нее дотронуться, то она вполне могла бы ответить «да». Но он не должен об этом просить. Он приехал сюда в поисках денег, а не ради возни между простынями. Привязать к себе женщину, будь то на день, на неделю или на всю жизнь, — в этом нет для него награды.

— Возможно, это будет слишком дерзко с моей стороны, однако… — Бенедикт на мгновение умолк. — Могли бы вы описать… свою внешность?

— Мистер Фрост, а имеет ли это значение?

Она явно насторожилась. Наверное, ему следовало бы ответить «нет», но все же…

— Конечно, имеет. По крайней мере — не меньшее, чем царапины на умывальнике, а о них вы мне рассказали с готовностью.

— Весомый аргумент. — Она вздохнула. — Итак, мой рост… Полагаю, вы его уже определили. А волосы у меня такие же темные, как у вас, но прямые, тогда как ваши вьются.

Значит, все-таки у нее темные волосы. Бенедикт помнил, что в волосах его отца проседь появилась еще до того, как отцу исполнилось тридцать. Интересно, седели ли его волосы таким же образом? Как странно — не знать оттенок собственных волос…

— А какого цвета ваши глаза?

— Зеленые, но не ярко-зеленые. И, предваряя ваш следующий вопрос, сообщаю: у меня нет веснушек. Нос же у меня среднего размера, все зубы на месте.

— Последнее обстоятельство особенно радует, — с усмешкой пробормотал Бенедикт.

Описание внешности Шарлотты казалось довольно подробным, но все же оно не давало представления о том, как она выглядела. Однако он понял: впечатление этакой воздушной мягкости оказалось совершенно ошибочным. Шарлотта Перри была не облачком, а бризом в человеческом обличье — освежающим и сильным, сильнее, чем можно было бы ожидать.

— У вас еще есть вопросы? — послышался ее голос.

— Ни одного, который я бы осмелился сейчас задать, — ответил Бенедикт с плутоватой улыбкой. «Пускай подумает над этой загадкой», — добавил он мысленно.

Тут донесся какой-то стук, и Шарлотта тотчас шагнула к двери.

— Вероятно, доставили ваш багаж из «Свиньи и пледа», — сказала она. — А слуги сейчас заняты обедом и стиркой, поэтому не подходят к двери. У нас так часто бывает. Мистер Фрост, может, мне спуститься и поговорить с человеком из постоялого двора? Или вы предпочитаете сами это сделать?

— А вдруг это какой-то гость к вам? Я не хочу мешать. Сделаем так… Я провожу вас до лестницы, а если потребуется, то спущусь.

Он сосчитал шаги от двери комнаты до лестницы. И всего лишь один раз коснулся стены. Шарлотта же быстро спустилась по восемнадцати ступеням, и вскоре с первого этажа донесся голос викария:

— Не могу допустить, чтобы этот ужасный стук беспокоил твою мать!

Затем входная дверь открылась, и раздался голос хозяина постоялого двора:

— Викарий, вы срочно нужны!.. — Причем этот человек говорил так, что было ясно: он немного запыхался. — Да-да, вы срочно нужны в гостинице, срочно…

— Мистер Поттер, — это был голос Шарлотты, — а вы привезли вещи мистера Фроста? Ведь вы же…

— Мне нужен викарий, — перебил взволнованный хозяин гостиницы. — Нэнси, мою служанку, ударили ножом. Мы уже сообщили об этом констеблю и сыщику с Боу-стрит. А также и вызвали доктора. Но они ничем не могут ей помочь. Викарий, придите и помолитесь над бедняжкой… на случай, если она скончается.