Рыжий, вперед. Продолжение

Темный (2024)

Тяжело быть рыжим, особенно когда ты в душе совсем не такой. Вот только окружающему миру нет дела до цвета твоей души, он просто твердит всего одно заклинание. Рыжий вперед!

глава вторая

Построение на плацу перед строем юнкеров под крики родственников. Толпа четырнадцатилетних оболтусов со страхом взирает на четкое построение напротив. Юнкера стоят молча, с презрением взирая на суетливых… возможно будущих товарищей. Звучит команда, вновь поступившие постепенно замолкают, только еще доносятся голоса родственников. Над плацем звенит горн, труба выводит сигнал к выносу знамени, юнкера вытягиваются еще больше, поступившие стоят как могут и только открытые рты отмечают движение знамени. Я стою в третьем ряду, ростом не вышел для передних рядов, но так даже лучше, меньше внимания. Речь генерал-лейтенанта скупа, слова падают как будто сваи забивает. Честь, гордость, слава Русского оружия… Все правильно, все так, пусть слышал подобное не раз, но все равно в сердце горит гордость за то что и я получил подобную честь. Юнкера маршируют мимо новеньких, печатая шаг и звеня значками. Потом и нас пытаются вести в ногу, эх, фельдфебелей бы сюда, быстро бы порядок навели!

Следующее построение уже перед дортуаром, назначаются дневальные и дежурные, распределяются койки. Быстро раскладываю вещи в тумбочке и присматриваюсь к соседям. Ближайшие года мы все будем делать вместе, есть, спать, бегать и даже сидеть на толчке, так что присматриваемся. Снова построение, теперь на первое занятие, так называемое придание формы. Думал что здесь будет как во всех военных частях, шуточки с размерами и расцветкой белья, но все было очень строго. Четыре офицера внимательно следили за снятием мерок и переодеванием. Форма без погон и нашивок, интересно, почему? Всех проверили и объявили построение, снова строем маршируем куда-то. Строевые занятия, прием пищи, снова строевая. После вечерней поверки офицеры исчезли и в расположении появились юнкера. Три шеврона, это что, третий курс?

— Кадет! Ко мне! — Ломким баском выдал один из пришедших.

Интересно, кого он назвал кадетом? Нас тут тридцать человек без погон, так что…

— Оглох? — Третьекурсник скользнул к парню с повязкой дневального и отвесил ему леща. — Смирно команду подать надо! При появлении старшего по званию, ты кадет, должен в голос подать команду смирно! Ну?

— Руки убрал, пацан. — Вот чего меня понесло? — Пока самому не влетело, старший по званию.

–Что?! Смирно, кадет! — Крикливый юнкер дернулся, но был остановлен другим парнем, с широкой полосой на курсантском погоне.

— Погоди, Семен. Дай гляну на смельчака.

Парень был раза в два шире меня и на две головы выше, он тут только железо таскал что ли? Кулаки с мою голову! Вот только все равно я считал его несмышленым юнцом, пыжащимся перед сверстниками.

— Ты что-то сказал, кадет?

— Я сказал. — Голос дал петуха и меня бросило в жар. — Руки не распускать.

— А то что? — Голос у третьекурсника был насмешливый, но в глазах веселья не было. — Ударишь старшего по званию?

— Когда у вас воспитательный процесс проходит? После отбоя? Вот тогда и приходите. — Развернулся к дневальному. — Запомни, здесь наше расположение и чужим тут делать нечего. Увидишь таких, объявляй тревогу, а если хоть пальцем тронут, бей в ответ, ты при исполнении.

— Ух ты! Устав почитал, да? После отбоя в умывальне! — Крикливый снова дернулся было ко мне, но был остановлен насмешливым взглядом своего вожака. — Не дай Бог не придешь! Все узнают какое ты сыкло!

Когда двери закрылись, ко мне подошел дневальный, которому прилетел подзатыльник.

— Ты чего в драку лезешь? Без тебя бы разобрался! — Парень смерил меня взглядом. — Командуешь тут. После отбоя получишь, тогда посмотрим как запоешь.

Честно говоря, меня несколько удивило такое отношение к произошедшему. Пожал плечами и пошел к своему месту. До вечерней поверки и отбоя время есть, надо освежить в памяти знания по предметам, а то это Леша экзамены сдавал, а не я. Учебники стояли на полочке, все что понадобится на первое полугодие уже лежало в тумбочке, считай армейский порядок. Открыл учебник литературы, да… Вот уж точно, судьба! Роман Достоевского «Преступление и наказание», путь героя… Захлопнул и сунул обратно, буду к вечерней поверке готовиться.

После отбоя, буквально стоило дежурному сдать рапорт и назначенный ответственным офицер ушел, в дверях появился рослый парень.

— Эй, кадеты! Бегом в умывальню, десять секунд на все!

Ну, в умывальню, значит в умывальню. Прихватил полотенце с мылом, мы же в умывальню идем? Зашел практически последним из сослуживцев, неуверенной толпой собравшихся у стены. Напротив расположились рослые, тренированные парни, на пару голов точно выше любого из нас.

— Слушайте сюда, кадетки! Цуг, это традиция! Зарубите себе на носу!

— Ага! Вот и самый борзый явился! — Вперед вылез крикливый третьекурсник.

Вот он почему-то был не таким крупным и вроде даже ниже ростом. Остальные как из одного инкубатора, квадратные, а этот… кость что ли тонкая?

— Что, сдрейфил? Чего молчишь, кадетик?

— Жду когда ты орать закончишь. Вы чего сюда приперлись? Мораль читать? Так мне это не интересно. Если все же решили подраться, то сначала правила расскажи, ну и начнем, спать очень охота.

— Правила?! Ах ты… — На плечо ему легла широкая ладонь и парень чуть успокоился. — Убийство карается смертью, не калечить, глаза и яйца не трогать, все понятно? Тогда ты…

Мы все, что только поступившие, что третий курс, были в трусах и майках, да тапочки на босу ногу. Точнее все, кроме меня, мои тапочки стояли у койки. Поэтому удар пяткой в челюсть снизу провел не ерзая ногами в попытках скинуть тапочек. Челюсть паренька звонко хрустнула, глаза его закатились и тело плашмя упало на руки стоявших позади. Свистнуло полотенце с затянутым узлом на конце, кусок мыла в узле придал дополнительную энергию. Пошла потеха!!! Ну, конечно, что могут подростки весом под пятьдесят против молодых мужчин массой за девяносто? Пусть нас было больше, но в драку ведь не все полезли. Полотенце вырвали на третьем или четвертом ударе, пришлось уворачиваться и во всю напрягать хилые мышцы, пытаясь точечными ударами вырубать нападавших. Сколько на моем счету? Трое, четверо? Дальше все закончилось. Закончилась выносливость, закончилась сила, прервалось дыхание, меня просто свалили и уже не дали подняться.

— Отставить! Разошлись! — Рев команды прекратил избиение. — Кадеты к умывальникам! Юнкера к стене!

В дверях застыли двое, в спортивных костюмах с пятью полосками. Одним глазом удалось таки их рассмотреть, второй заплыл до изумления.

— Вот, Савелий Игоревич, все таки не стоило так рано позволять трешкам вольности. Воспитывать их и воспитывать.

— Михаил Юрьевич, вы несколько предвзяты. Вспомните свое посвящение, какой фингал вы тогда заработали!

Эта парочка весело обсуждала произошедшее, совершенно игнорируя кровоподтеки и разбитые лица. Наконец они подошли к здоровяку, приходившему к нам с двумя подручными днем.

— Геннадий Макарович, что произошло? Докладывайте.

— Виноват, Михаил Юрьевич! Собрали кадетов чтобы объяснить им традиции училища, что такое цуг, и переусердствовали.

— Переусердствовали? По моему это не так называется. У кадетов трое крепко избитых, но на ногах стоят, а вот среди юнкеров потери! — Парень кивнул на повисших на руках сокурсников. — Чем это их?

— Да вон тот полотенце связал и мыло в него сунул, еще и ногами дерется… — Здоровяк замялся. — Да не собирались мы никого бить! Так, попугать…

— Замечательно! Господа кадеты, на сегодня все, отбой! Пострадавшие в лазарет, дежурные целители в курсе. Если денег на оплату нет, вам откроют кредит.

Парочка пятикурсников еще раз всех осмотрела и степенно удалилась, оставив нас стоять в умывальне.

— Пошли, кадеты, покажем где лазарет. — Геннадий ухмыльнулся. — Традиция есть традиция! Первый вечер в училище нужно провести в лазарете!

Как не странно, но последствий никаких не наступило. Офицеры лишь хмыкали при взгляде на наши рожи, да улыбались, продолжая вдалбливать в подростков основы дисциплины. Третий курс как-то незаметно обосновался в нашем расположении, тут же принявшись учить жизни кадетов. Теперь это просто были старшие пацаны, с гордостью демонстрирующие перед молодежью свои достижения и награды. Подростки всегда тянутся к старшим, тут и без цуга было бы так же. За два месяца до присяги, каждый кадет имел над собой юнкера к которому мог обратиться по любому поводу. В сотне у нас было похожее, дядьки следили за молодыми, но там все почитай родичи…

— Рыжий! Рысью в каптерку! — Длинный юнкер Антон Викторович, нашел меня взглядом. — Парадку примерять!

Рыжий это я, в больнице видел себя в зеркале, но тогда белый был, в бинтах. Бинты и гипс сняли, стриженый был, а в училище волосы отросли, на сантиметр всего, но оказалось…

— Рыжий! Твою дивизию! Сколько тебя ждать?