Сказки ведьминого сада

Таша Ле (2024)

В густой тени благоухающего ведьминого сада можно услышать самые разные истории. Здесь каждый цветок хранит свои тайны, а насыщенный пряными ароматами воздух пронизан магией и волшебством. Присядь вот под этим пышным кустом шиповника и ты узнаешь одну из таких историй.Однажды в антикварный магазин, где работала Софья попал удивительный и очень старый предмет мебели — французская кушетка. И с этого момента в жизни Софьи начали происходить совершенно невероятные события.Оживающие сами по себе вещи, возрождение заброшенного бабушкиного сада и невольное знакомство с настоящей ведьмой, жившей сотни лет назад — и это только начало истории.Открой первую страницу и начни свою прогулку по таинственному волшебному саду…

Глава 4.

Два месяца Лилит умело скрывала свои чувства.

Но к середине зимы Анна всё же догадалась, что с её ученицей творится что-то неладное. В один из вечеров, когда девушка помогала ей в приготовлении снадобий, она попросила её немного задержаться. Разложив на столике прозрачные и чистые, словно сама истина, кристаллы горного хрусталя, Анна зажгла белую восковую свечу, и пригласила Лилит присесть напротив неё.

— Что у тебя на душе, милая? — мягко спросила Анна. — Ты о чём-то тревожишься?

Окинув ритуальный стол беглым взглядом, Лилит сразу же поняла настоящую цель будущего разговора. Да Анна её и не скрывала. Глупо что-то скрывать от ведьмы.

— О, я уверена, что тревожиться на самом деле не о чем, — ответила Лилит с робкой улыбкой. — Но ты права, в моей жизни кое-что изменилось. Прости, я уже давно хотела тебе рассказать… Поделиться. Для меня это совсем новые ощущения и эмоции. Но они такие прекрасные! Хотя я не совсем понимаю, как следует себя вести…

— Некоторые слухи до меня уже дошли, — произнесла Анна. — Скажи мне, ведь речь идёт о том молодом знатном господине, который появился в наших краях этой осенью?

— Да, — потупила взгляд Лилит.

— Что тебе о нём известно?

— О! К сожалению, почти ничего. И видела я его всего два раза.

— Ты колдовала?

— Нет!

— И совсем не использовала магию?

— Конечно, нет! — Лилит и правда верила, что обошлась без колдовства. А тот заговор, что шептали её губы при первой встрече — ведь это произошло случайно, помимо её воли, и значит он не считается.

Неизвестный и загадочный господин действительно появлялся в лавке у Марии всего два раза. Прошло около недели после первой его встречи с Лилит, когда он снова заехал в их деревню. И в этот свой приезд он уже осмелился подойти к очаровательной черноволосой продавщице с пронзительными голубыми глазами. Беседа получилась совсем короткой. Фактически он просто спросил о некоторых выставленных в лавке товарах, а она всего лишь ответила на эти незатейливые вопросы. Но именно после того разговора они оба в полной мере осознали, что рано или поздно их пути неизбежно пересекутся.

Звали его Бернард. Он был старше Лилит на восемь лет и к тому времени уже наравне с отцом успешно занимался торговлей. Семья Бернарда слыла одной из самых зажиточных и влиятельных, а генеалогическое дерево их уходило мощными корнями в древнюю и тёмную глубь веков.

Бернард с отцом возили морем самые разнообразные товары, но основой их успеха и небывалой коммерческой удачи являлись ткани. Доминировавший в прошлом веке итальянский шёлк теперь был вытеснен изумительными французскими тканями, которые в избытке поставляли Лионские мануфактуры. Ах, какой восторг вызывал у женщин этот новый французский шёлк!

Набивные рисунки, напоминающие акварель, невиданные доселе стёганные ткани, ткани в вертикальную полоску и даже совсем новые шелка с пока ещё диковинными китайскими мотивами — всё это привозил Бернард. Не сложно догадаться, что товар его молниеносно разбирали городские модные портные и торговцы простых деревенских лавочек.

Прибыль — баснословная даже по тем лихим временам, — вкладывалась в дело. Отец Бернарда приобретал самые новые и надёжные корабли, он скрупулёзно следил за всеми производимыми расчётами и умело заводил полезные знакомства. Это был невероятно удачливый и талантливый в коммерции человек. Но, увы, слишком прямолинейный и жёсткий со своими родными и близкими. Семьёй он обзавёлся очень поздно — почти в сорок лет. Молодая жена одного за другим родила ему шестерых детей. К огромному её горю трое из них умерли, не прожив и нескольких месяцев. Выжили лишь две младшие девочки-погодки и самый старший мальчик — Бернард. Естественно, отец души не чаял в своём единственном наследнике, а мать и сёстры боготворили и буквально молились на него.

Однако Бернард не вырос избалованным или излишне самоуверенным в себе юношей. От отца он унаследовал крепкую деловую хватку и острый аналитический ум, а от матери — скромность, покладистость и нежную ранимую душу. Душа Бернарда надёжно пряталась за внешней броней смелой решительности и требовательности к другим и самому себе. Днём он умело и властно распоряжался своими людьми, а по ночам с непонятной щемящей тоской в сердце любовался луной — манящей, молчаливой и такой близкой.

Встреча с Лилит не прошла для Бернарда бесследно. Он на самом деле был околдован бездонным взглядом её хрустально-голубых глаз. И колдовство это случилось ещё до того, как Лилит начала тихонько нашептывать свой любовный заговор. Судьба этих двоих была предопределена задолго до их первой встречи.

Торговые дела и обязательства перед отцом не позволили Бернарду с головой окунуться в романтическое приключение с загадочной черноволосой незнакомкой. Всё, что он успел сделать до очередного своего плавания к чужим берегам — это заехать на полчаса в лавку Марии. После второй встречи с Лилит и немногословной беседы с ней, Бернард окончательно убедился в том, что упустить такую девушку было бы настоящим преступлением. И непростительной ошибкой.

На смену зиме пришла робкая весна, природа не спеша просыпалась и усыпала первой зеленью поля и луга. Холмы покрывались первыми цветами — жёлтыми, как солнышко, и лилово-розовыми, как мартовские закаты накануне ветреного дня. Лилит продолжала помогать тётушке в лавке, готовила в пекарне свой целительный чай, а по вечерам бегала к Анне. Всё шло своим чередом.

Бернард вернулся из плавания в самый разгар знойного лета. В этот раз он ходил в море один, без отца. Тот в последние месяцы чувствовал себя неважно — сказывались долгие годы морских путешествий в спартанских условиях и не всегда комфортный климат чужих стран. Старика начали мучать жесточайше приступы подагры и застарелого ревматизма. Характер его, и до этого не отличавшийся миролюбием и покладистостью, теперь становился и вовсе невыносим.

— Ты бы поговорил с отцом, — попросила Бернарда мать, — он должен тебя послушать. У нас в городе есть два очень хороших лекаря — я узнавала. Пусть он позволит хотя бы одному из них зайти к нам домой и осмотреть его.

— Не уверен, что отец захочет даже слушать меня. Ты ведь знаешь, что он крайне упрям. И всё знает лучше всех, — произнёс Бернард с грустной усмешкой.

— Ох, сынок, я просто без сил, — тихо пожаловалась мать. — Он никому не даёт покоя. Каждую минуту дёргает твоих несчастных сестёр — это они делают не так, то не этак… Про себя уж я молчу…

— Хорошо, мама, я поговорю с ним. Сегодня же вечером, — пообещал Бернард.

Отца он уважал безмерно. Но любил только свою мать. Младших сестёр изредка баловал скромными подарками и жалел, а в целом относился к ним довольно отстранённо и равнодушно. Как впрочем, и следовало относиться в те времена ко всем женщинам.

Обещанный же матери разговор тем вечером пошёл совсем не так, как планировал Бернард. Отец мрачно выслушал мягкие и тактичные уговоры своего сына, потрепал того по плечу, и с кряхтением поднявшись с кресла, в котором полулежал, твёрдо произнёс:

— Бернард, нам надо с тобой поговорить кое о чём. О действительно важном. А не о той ереси, что ты сейчас несёшь… Не перебивай меня, Бернард. Я не дамся в руки никаким шарлатанам, которые величают себя лекарями. И больше мы это обсуждать не будем. Ты меня понял?

— Но, отец…

— Будет именно так, как я сказал, сынок. Не перечь мне. Тебя мать подослала небось? Несносная женщина.

— Хотя бы выслушай меня.

— Не собираюсь ничего слушать! — рявкнул отец своим хриплым голосом. — Откуда у тебя появилась эта манера — перебивать старших?

— Прости, отец, — с поникшей головой произнёс Бернард. — Я тебя внимательно слушаю. О чём ты хотел со мной поговорить?

— Так-то лучше. Забудь о моих болячках, сейчас важно не это, а совсем другое. Пришло время позаботиться о твоём будущем, сын мой. Да, торговля у нас теперь идёт бойко. Ткани и чай приносят хороший доход. Но видишь ли, мореходство — штука крайне ненадёжная… Корабли нынче строят совсем другие, они лучше оснащены. И они дороже стоят. А шторма в морях по-прежнему непредсказуемы и страшны… Нам с тобой всегда везло, наши суда приходили и приходят целыми и невредимыми. И мы с тобою, сынок, милостью Господней живы-здоровы. Однако…

Бернард с беспокойством наблюдал за отцом. Тот замер, подбирая нужные слова, и по выражению его морщинистого обветренного лица совершенно невозможно было понять, чем закончится этот вечерний разговор. Опасаясь, видимо, на интуитивном уровне услышать для себя что-то не очень приятное, Бернард тем не менее открыл от удивления рот, когда отец заговорил вновь.

— Лесопилка — вот, что нам нужно. Пока ты был в плавании, сынок, я завёл деловое знакомство с одним коммерсантом. Он не здешний. Но прожив в нашем городе всего три года, он уже открыл свой собственный бизнес. У него превосходная лесопилка! Мало того, этот заезжий делец смог для неё найти самое подходящее место — возле нашей реки. И то, что у него не раскупают здесь, он сплавляет вниз по течению своим торговцам. Это по-дьявольски умно, Бернард!

— Да, это интересно, отец. Ты хочешь, чтобы мы тоже себе приобрели лесопильню?

Старик хитро улыбнулся и покачал головой.

— Зачем же? — спросил он, — зачем строить две крупные лесопилки рядом? Наш город, да и вся округа сейчас активно застраиваются, и ты прав — обработанные брёвна и доски будут расходится очень хорошо. Но! Можно это дельце повернуть немного по-другому.

— Как же?

— Ты женишься на дочке этого коммерсанта. И лесопилка станет нашей. То есть, формально владеть ей может по-прежнему он… Однако время идёт, а он не молодеет, наследников у него нет, только одна дочь. Ну, что скажешь, сын?

Выпучив на отца глаза, Бернард лихорадочно соображал, что ответить. Женится он не хотел. Ни на ком. Да, ему двадцать три года — возраст самый подходящий для женитьбы. Но мужем, а уж тем более отцом многочисленного семейства он себя совершенно не видел.

— Идея хорошая, конечно, — осторожно начал Бернард. — Правда, я не планировал связывать себя семейными узами так рано.

— Рано? Брось говорить ерунду!

— Да… Но ты сам женился почти в сорок лет…

— А вот это тебя вообще не должно касаться, Бернард! Ты не представляешь сколько страшных лишений я перенёс, прежде чем смог наконец встать на ноги! Моя юность и молодость сгинули в тяготах матросской жизни. Твоя мать из старинного рода, пусть и обедневшего, но её ни за что бы не выдали за меня замуж, будь я беден, как церковная мышь. Не смей даже сравнивать себя со мной!

— Прости!

Отца Бернард уважал. И очень боялся. Спорить с ним он иногда себе позволял — сугубо в деловых вопросах, да и то почти всегда уступал. Но ругаться всерьёз — у него даже в мыслях такого кощунства не было.

Немного успокоившись, отец погладил по плечу своего единственного наследника и мягко сказал:

— Её зовут Эльза. Она уже вышла из возраста невест, но тебе из-за этого переживать не стоит, сынок. Она всю жизнь будет тебе благодарна за то, что ты взял её в жены. Тихая и послушная жена — что ещё надо? Ну, что нос повесил?

Бернард поднял на отца свои тёмные глаза и печально улыбнулся.

— Могу я хотя бы взглянуть на неё до свадьбы? — тихо спросил он.

— Разумеется! У Эльзы в начале следующего месяца день рождения и мы с тобой уже приглашены на торжество. Там и познакомитесь поближе. Уверен, что ты оценишь мой выбор. Если не сразу, то со временем точно, сынок. Поверь мне.

Подмигнув, отец снова вернулся к своему креслу, и сморщившись от очередного приступа боли, кое-как уселся в него.

— Ну, а как дело пойдёт, то и дату свадьбы назначим, — сказал он. — Чего тянуть? К зиме, Бог даст, станешь женатым мужчиной.

— Хорошо, отец.

— Я горжусь тобой, сын.

Спустя несколько дней после этого разговора, в одно особенно жаркое июльское утро Бернард проснулся совсем рано — ещё до рассвета. Было такое чувство, что воздух вокруг него за прошедшую ночь не только не остыл, но ещё больше нагрелся. Предстоящий день обещал быть душным и знойным. Конец июля и начало августа — это самый расцвет летнего солнца. В эти дни оно пылает во всю мощь, будто знает, что ночи скоро удлинятся, хмурые утренние часы станут зябкими, а по вечерам густой холодный туман будет клубиться над бескрайними лугами.

Толком и не позавтракав, Бернард оседал свою лошадь и помчался в сторону небольшой деревушки, что лежит у подножия величавых зелёных холмов.

К «Пекарне у Марии» он приехал раньше любых других посетителей. Сама Мария только что открыла заведение и не торопясь замешивала тесто для свежей утренней выпечки. Бернард спешился с лошади, и заглянув в приоткрытую дверь пекарни, поздоровался с женщиной.

— Ох, господин, вы так рано! — воскликнула она. — Боюсь, вам придётся подождать некоторое время. Могу предложить вам пока только лимонад и вчерашний сладкий пирог.

— Не беспокойтесь обо мне, — ответил Бернард, — я не голоден. Но лимонад выпью с удовольствием.

Мария проворно вытерла испачканные в тесте руки и налила гостю большую кружку освежающего лимонада.

— Но, если вы соизволите немного подождать, то скоро придёт Лилит — моя помощница, и приготовит вам превосходный чай. Вы такой чай нигде раньше не пробовали. Она у меня мастерица, уж я знаю, что говорю. Да и любой в нашей деревни подтвердит мои слова.

— Уговорили. Я подожду вашу Лилит, — с улыбкой произнёс Бернард.

Он ведь именно к ней и приехал. И волшебный её чай он уже имел удовольствие попробовать. В прошлый раз, когда заезжал сюда. Но Мария, конечно, не запомнила этого посетителя, для неё он был просто одним из заезжих знатных господ.

Лилит появилась через несколько минут. За пролетевшие с последней встречи месяцы она ещё больше похорошела. Не очень высокая, но тоненькая и гибкая, как молодая ива, и с длинными чёрными волосами, которые изящно обрамляли юное личико и радостно сверкали на солнце перламутром синеватых искорок. На молочной её коже розовел нежный румянец, а в глазах разливалось голубое июльское небо. Точь в точь как сейчас было над головой Бернарда. Схожести с каким-то неземным созданием добавляло Лилит и её светлое платье из тончайшего батиста — простого фасона и без особых украшений, но так ладно на ней сидящее.

— Ангел, — восхищённо прошептал Бернард и поднялся навстречу девушке.

После того, как Лилит на скорую руку приготовила ему отвар с высушенными ягодами шиповника — чай для уставших путников, она попросила Марию отпустить её на часок погулять.

— Иди, милая, иди, — ласково сказала Мария, — но будь, пожалуйста, осторожной.

— Да, тётушка, не волнуйся.

«Как знать, — подумала про себя Мария, когда Лилит с Бернардом ушли, — может быть этот славный молодой человек и есть её судьба. Он статен и хорош собой. И явно богат».

Добродушная женщина свято верила в то, что её любимая девочка достойна лучшей жизни. Не могут быть у такого милого создания тяжкие испытания и невзгоды. Не могут, и всё тут.

В то жаркое утро Лилит в первый раз позволила Бернарду поцеловать её руку. Ведьмино сердце колотилось так, что казалось бешеный его стук слышит весь лес, в котором они гуляли. Отведённые им минуты пролетели незаметно, и девушка должна была возвращаться обратно в лавку.

Бернард обещал приехать завтра же утром. А Лилит пообещала к этому времени приготовить лечебное снадобье для его отца. Ведь в разговоре Бернард поведал девушке о жутких мучениях своего родителя. Но промолчал про собственную предстоящую свадьбу.

На следующее утро Лилит примчалась в пекарню раньше Марии, она сама замесила тесто для пирогов, и присев возле окна, стала ждать Бернарда.

Он приехал, как и обещал. Снова они ушли гулять в лес, и снова за непрерывными разговорами время пролетело слишком быстро. Оба они не могли наговориться — как будто всю жизнь специально молчали и вот теперь их прорвало. Бернард искренне поражался насколько интересно ему общаться с этой юной девушкой. Она явно была умна, читала книжки и знала много такого, о чём самому Бернарду даже не было известно. Невероятная редкость по тем временам.

— Лилит, ты удивительная! Это потрясающе! Но, знаешь, родилась бы ты немного раньше, тебя бы сожгли на костре как ведьму, — однажды пошутил он.

Девушка в ответ лишь робко улыбнулась.

— Мне рассказывали о тех временах, — сказала она. — Моя наставница застала конец той страшной эпохи.

— Твоя наставница? Ты ещё чему-то учишься? — заинтересовался Бернард.

— Ну, так, немного, — замялась Лилит. — Она просто учит меня готовить разные лечебные отвары и настои.

— О! Так она точно колдунья. А ты — моя маленькая и прекрасная ведьмочка!

Молодой человек счастливо рассмеялся, и подхватив Лилит, закружил её в вихре только что придуманного им самим танца.

Всю следующую неделю Бернард приезжал по утрам в «Пекарню у Марии». Каждый день они с Лилит бродили по лесным тропкам, спасаясь в тени деревьев от палящего солнца. Держались за руки и болтали обо всем подряд. К концу той недели Бернард поцеловал Лилит в губы. Во время поцелуя он заглянул в её полуприкрытые глаза и они тотчас же распахнулись. Молодой человек пошатнулся, у него закружилась голова и ему даже показалось, что в глазах Лилит на мгновение вспыхнули две яркие чёрные молнии. Быстро-быстро, в его сознании промелькнули какие-то размытые тёмные тени, пламя огня и клубы густого плотного дыма. Бернард оторвался от Лилит, и слегка помотав головой, пробормотал:

— Даже поцелуи у тебя особенные…

Сама же девушка стояла словно окаменевшая. Молочно-белая кожа на её лице вдруг посерела, а взгляд потух. Она увидела тоже самое, что и Бернард. Точнее так — это Бернард смог увидеть крошечную часть того, что пронеслось в голове Лилит.

Все истинные ведьмы обладают даром ясновидения. В момент первого поцелуя Лилит узрела своё собственное будущее. Но заметив, с каким беспокойством смотрит на неё Бернард, быстро взяла себя в руки и растянула губы в подобии улыбки.

Ведьмы хорошо умеют прятать свои чувства. Иначе бы они не выжили.

Молодые люди встречались теперь почти ежедневно. Исключения составляли дни, когда Бернарду необходимо было с самого утра заниматься своими торговыми делами. В очередное плавание он до осени не собирался отправляться, а там, смотря как дела с лесопилкой пойдут — может быть и до весны не придётся уходить в море. О том, что с приобретением лесопилки самым непосредственным образом связана его собственная женитьба, Бернард старался не думать.

Их поездка с отцом на день рождения Эльзы прошла успешно. Оба старика-коммерсанта уже обо всём договорились заранее, так что дело оставалось за молодыми. Точнее, за Бернардом. Эльза оказалась типичной старой девой — бесцветной и апатичной женщиной под тридцать лет. Она вовсе не была дурнушкой, и имела довольно статную фигуру и правильные черты лица. Но невзрачный, тусклый оттенок волос, глаза мышиного серого цвета и абсолютная безучастность к происходящему портили всё дело. Её ничего особенно не волновало и не интересовало, она даже двигалась медленно и чуть раскачиваясь в стороны. Говорила редко, односложно отвечая на вопросы, а иногда и просто кивала головой в знак молчаливого согласия. Эльза являла собой полную противоположность Лилит. Да и была почти вдвое её старше, хотя дело тут, конечно, не возрасте.

— Идеальная жена, — усмехнулся Бернард, когда на обратном пути отец поинтересовался его мнением о невесте.

— Она не будет тебе мешать. Ни в чём. Подумай сам, — недвусмысленно намекнул отец. — Ты можешь постепенно вернуться к своему привычному образу жизни. Куда ты там ездишь на рассвете? К какой прелестнице? А?

Бернард смешался. Он был уверен, что его поездки к Лилит остаются в тайне.

— Будь осторожен, мой мальчик. Эта лесопилка — отличный шанс закрепить наш успех. И ты не имеешь права его упустить. Поэтому смотри, чтобы твои утренние шалости не испортили нам всё дело.

— Да, отец. Я понимаю.

Старик действительно кое-что знал о ежедневных отлучках своего сына. Мир, как говорится, не без добрых людей — они всё видят и замечают, хочется нам того или нет. Однако знал он только совсем малую часть. Что ездит Бернард почти каждое утро в дальнюю деревушку, раскинувшуюся возле холмов. Что там в какой-то мелкой торговой лавке работает девушка. Говорят, она необычайно хороша собой. Ну, и ничего удивительного нет в этих поездках сына, дело молодое…

Однако старик даже не догадывался о том, что своим внезапно укрепившимся здоровьем он обязан именно той таинственной девушке из деревенской лавки. Да, сын наконец-то смог уговорить его принимать целебные отвары, ужасно мерзкие на вкус, но, чёрт возьми, какие действенные!

На самом деле Бернард, забрав у Лилит приготовленные ей снадобья, преподнёс их в тот же день отцу под видом только что купленных дорогих лекарств у некоего заезжего лекаря. Сказал, что лекарь этот очень известен, исцеляет даже безнадёжных больных, и вот по оказии заехал в их город. Отец поверил. Морщась и строя брезгливые гримасы, он выпил первую порцию отвара, настоянного на брусничных листьях. После чего позволил сделать ему солевую ванночку для ног. И наступившей ночью он вдруг почувствовал, что боль в распухших суставах стала меньше.

Со следующего дня отец Бернарда послушно выпивал настойку из майской сирени, отвар из ромашки и регулярно принимал ванночки. Лилит каждые два-три дня передавала Бернарду необходимые травы, снадобья и заговорённую соль. В подробности приготовления она не вдавалась, просто сообщала что, как и когда надо принимать. Её наивное и доброе сердце тихо радовалось тому, что она может помогать своему любимому.

Про страшное видение, посетившее её во время первого поцелуя, Лилит старалась не вспоминать. Подумаешь, стоит ли волноваться из-за такого пустяка? К тому же, сколько бы они с Бернардом не целовались после этого, ничего подобного уже не было.

А поцелуи их становились всё жарче…

Наступила осень. Пришла крадучись, ласково согревая обманчивым дневным теплом, и понарошку пугая вечерним зябким холодом. К середине октября, когда до шестнадцатилетия Лилит оставался ровно месяц, засыпающий лес начал скидывать свою жёлто-красную одёжку из листвы. И вот на такой подушке из мягких листьев одним свежим осенним утром влюблённая Лилит отдалась Бернарду.

Она знала в какой день это случится. И подготовилась. На тонком кожаном шнурочке возле самого её сердца висел талисман — его Лилит сделала своими руками. В розовую бархатную ткань были зашиты высушенные лепестки роз, яблони и жасмина. В карман платья ещё с ночи она положила маленький осколок розового кварца. А накануне вечером сожгла заговоренную свечу, которую стащила у Анны. Эти свечи Анна делала для своих посетительниц — женщин, желающих навечно привязать к себе возлюбленных. В свечной воск добавлялись специальные ингредиенты, обладающие магическими свойствами — измельчённые цветы лилии, шалфей и даже баснословно дорогая цедра апельсина. В руках обычных женщин эти свечи не представляли никакой опасности, они лишь придавали уверенности своим обладательницам. Но Лилит, произнеся, любовный заговор над горящей свечой, уже чётко знала, что колдовство её с этого момента вступило в полную силу. Мощную и необратимую.

Пожалуй, именно тогда она в первый раз почувствовала себя настоящей ведьмой. И именно тогда в её нежном сердечке начала разливаться тонкими ручейками та самая тёмная сторона, о появлении которой когда-то предупреждала Анна.

А Бернард словно обезумел. И одновременно с этим искренне не понимал, как такое могло произойти. Да, он страстно желал Лилит. Но всё же, в глубине души надеялся ещё раз поговорить с отцом и отменить свою женитьбу на Эльзе. Чтобы потом жениться на любимой Лилит.

Однако как только бледные и изящные руки Лилит обвили его шею, он будто бы лишился рассудка. Девушка не сопротивлялась, наоборот, была нежна и податлива. Счастливая улыбка не сходила с её порозовевшего личика. А пьянящий аромат опавших листьев кружил голову им обоим, не давая победить ни одной разумной мысли.

— Что я наделал? — прошептал Бернард, с ужасом взирая на помятые и испачканные в земле юбки Лилит.

— Всё хорошо, милый.

— Нет, это неправильно…

— Тебе было со мной плохо? — с нарастающей тревогой спросила Лилит. Сердце у неё сжалось.

Бернард бросился к её ногам.

— Что ты такое говоришь? — изумился он. — Это… Это лучшее, что со мной когда-либо было!

Подняв Лилит, он помог ей привести себя в порядок, и прикоснувшись легким поцелуем к её губам, уверенно произнёс:

— Я сегодня же вечером поговорю с отцом. Мне надо решить с ним кое-какие вопросы. И после этого я объявлю ему о нашей с тобой помолвке, Лилит.

— Я люблю тебя, Бернард.

— И я люблю тебя, милая.

Он уехал, Лилит вернулась в лавку, а ближе к вечеру в пекарню забрела давняя знакомая Марии. Она несколько лет назад перебралась в город, и вот буквально на днях заехала в деревню — проведать своих родственников, оставшихся жить здесь.

Оказалось, что женщина хорошо знает семью Бернарда. У его отца она когда-то работала прачкой. И теперь, живя в городе и имея там множество знакомых среди прислуги, была в курсе всех происходящих событий.

Именно эта женщина рассказала Марии о готовящейся грандиозной свадьбе между двумя богатейшими семействами города — дочери владельца лесопилки и сына крупного торговца и мореплавателя. Лилит стояла рядом и всё слышала.

— Родная, что ты? Ну-ка, присядь, побледнела вся, — забеспокоилась Мария, заметив застывшее выражение лица своей девочки. Разумеется, Мария сразу поняла о каком Бернарде сейчас шла речь. Но она не подозревала насколько уже далеко зашло дело… И насколько сильно была влюблена её Лилит.

На заходе солнца Лилит прибежала к Анне.

— Мне нужно сильное колдовство, — заявила она с порога. — Самое сильное! Я не смогу жить без Бернарда. Умоляю, помоги мне! Я знаю, ты можешь.

Анна вытерла своей рукой слезы на заплаканном лице девушки. Заглянула в её глаза, и тихо, но очень твёрдо произнесла:

— Всё тобою сделанное вернётся к тебе в троекратном размере. Если ты сеешь добро и любовь, то они придут к тебе. А если ты творишь со злым умыслом, то злоба окружит тебя непроглядной ночной тьмой.

— Он женится на Эльзе! — в отчаянии воскликнула Лилит. — О, как я хочу, чтобы этой женщины вообще никогда не было! Почему же он молчал? Что мне делать?

— Ждать, — коротко и просто ответила Анна. — Когда он обещал приехать к тебе?

— Через два дня, — всхлипнула Лилит. — Он сказал, что должен поговорить со своим отцом и объявить ему о нашей помолвке.

— Ну вот, значит через два ты всё и узнаешь. Не торопись, девочка моя, подожди… Разрушить что-либо гораздо проще, чем создать.

Спустя час, немного успокоившись и высушив слёзы, Лилит вернулась домой. И приготовилась ждать.