Перехлестье веков

Татьяна Хмельницкая

Мир планеты Джакка в Галактике Лепесток розы, где успешно сосуществуют магия и высокие технологии, а фаворитка короля решает деликатные вопросы государственного масштаба. Расследование загадочных похищений артефактов ведет в соседнюю страну и ложится на хрупкие женские плечи. Всё оказалось совсем не тем, чем виделось на первый взгляд. Фаворитке снова придётся распутать клубок проблем и прекратить череду нераскрытых убийств.

Иллюстратор Татьяна Хмельницкая

Корректор Юлия Вишневецкая

© Татьяна Хмельницкая, 2019

© Татьяна Хмельницкая, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4483-4991-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Никогда не знаешь, кто тебе не годится в мужья, пока не выйдешь замуж.

Пять лет назад

Я выключила плеерон, и его экран, словно зеркало, отразил моё лицо. Вздохнула и положила переговорное устройство слева от себя на постель, выключила ночник. Обняв подушку, зарылась под одеяло в надежде вздремнуть, глаза кололо и хотелось их почесать. Общалась несколько часов подряд в Сети на форуме. Беседа выеденного яйца не стоила, но обсуждение зашло в такие глубины, что вызвало азарт и утянуло всех участников за собой на дно. Закруглились, когда кто-то напомнил, что скоро рассветёт.

М-да, хотела ненадолго отвлечься от работы, а пропала на целую ночь. Теперь предстояло, борясь со сном, засучив рукава, впрягаться и трудиться, трудиться не покладая рук. Жаловаться на жизнь бессмысленно — сама во всё это влезла и теперь не выбраться…

Я слишком задержалась с исполнением глиняных табличек в стиле древних биритов для знатного дома в столице. Не шла работа и всё тут. Она касалась Трудных времен нашей страны. Надлежало больше узнать о конкретном эпизоде истории продолжительностью в несколько месяцев. В нём пращуры заказчика жили, бунтовали, сражались. Сегодня последний день, отведенный мне по срокам, указанным в договоре. Следовало закончить и скомпоновать заказ.

Поняв, что ничего не знаю о периоде, оговоренном изначально, полезла в Мировую сеть на сайты и форумы. Обидно, что поздно спохватилась, было бы гораздо больше времени для спокойного обдумывания изображения. Теперь задача сводилась к копированию существующего сюжета и добавлению в него чего-то индивидуального. Не плагиат, конечно, но тяжело решалась на подобные эксперименты. В итоге рылась на историческом форуме, расспрашивала знающих людей. Достоверность в моём деле оборачивалась огромным доходом, а я собиралась подзаработать.

Всё, что мне нужно, выяснила довольно быстро. Я не первый раз обращалась на этот форум, на нём контактировали очень хорошие историки. Меня там тоже знали и снова помогли. А потом не смогла отказать себе в удовольствии пообщаться на отвлеченные темы в одном из блогов. Потому и увязла, не сумев вовремя сказать себе: «Стоп».

Нет, уснуть сегодня уже не получится.

Я выбралась из-под одеяла, снова включила ночник и села. Взяв плеерон, сверилась с записью о восходе Красной звезды на текущий день. До рассвета оставались считанные минуты. Раз не получилось подремать, то почему не порадоваться красоте зарницы?

Поднявшись, я направилась к шкафу и достала из него брюки, ботинки и куртку. Натянув одежду, вышла в просторный холл.

Я жила одна и никого разбудить не боялась, но свет включать всё равно не стала. Пересекла помещение и юркнула за дверь на улицу. Прислонилась к колонне крыльца, вдохнула прохладный влажный воздух. Пахло сыростью и ранними цветами.

Чернота отступала под напором зарницы. Огонь утра вспышкой загорелся на востоке и понемногу занимал небосклон. Он прокладывал себе дорогу к чертогу будущих сумерек, точно властный муж быстро направлялся в будуар молодой жены. Он знал, что там его ждала страсть новой ночи и рождение призрачных звёзд.

Теперь я сожалела, что вышла на крыльцо своего двухэтажного дома, а не вылезла на крышу. На ней можно было не только насладиться красотой появления дня, но и на короткое время проникнуться чувством свободы, безвременья и безответственности.

Бывают моменты, когда кажется, что окружающий мир слишком близко подобрался к дому, въелся в стены, потолок, рабочее место. Бытовая суета давила на меня, раздирала на части. Я находилась в постоянной круговерти историй, лиц, повествований, тщательно записанных и присланных мне заказчиками в качестве видеороликов для создания сюжетов табличек на исторические темы.

Хотя, кому расскажи, не поверят, что, живя в доме на окраине небольшого посёлка возле самого леса, можно испытывать усталость от динамичности и водоворота сменяющихся событий. Но это так — я устала и желала уехать далеко от здешних мест, побыть наедине со своими мыслями, мечтами, книгами, рисунками. Может даже элементарно выспаться, ведь последние два года работала, словно заведенная машина.

Но у меня заказ, и он важен, чтобы, получив деньги, условиться с Виртом о небольшом отпуске. К тому же, я хотела прояснить ещё один вопрос, точнее предположение, догадку… В общем, сама не знала, как назвать то, о чём собиралась поговорить, но это напрямую касалось недавнего нашего с ним разговора под «настоечку от переутомления» моего собственного приготовления.

Вирт Вольный — друг, сосед и работодатель. С трёх лет Вирт путешествовал по разным странам вместе с родителями. Они, будучи магами искусства — Эрганами, прививали ребенку знание заклинаний и любовь к художественному ремеслу. Кочевая жизнь помогла Вирту не только увидеть мир, но и создать собственное впечатление о нём. Именно то самое мировоззрение и отражалось в эскизах, работах, дизайне интерьеров, что выходили из-под стилуса Вирта и красовались на экране плеерона. Похоже, многие разделяли его видение жизни, раз поток заказов не иссыхал.

Сосед славился на всю страну увязкой репликационных форм скульптуры с нынешними течениями в искусстве. В какой-то момент его наброски стали востребованными настолько, что приобрели статус специфического направления, которое так и назвали: Виртурианским.

Мой отец был сильным Эрганом, а я — не то и не сё. Скорее я чувствовала в себе некую магическую струю эрганики, очень тонкую, иногда пересыхающую и не грозящую перерасти в поток магической силы, как положено, с малых лет. Папа не показывал вида, но я чувствовала, что он смерился с таким положением вещей и признал: его дочь не из тех, кто в состоянии увековечить свое имя, совершив прорыв в ремесле. Не говоря уже о революции в узком направлении искусства, которое выбрала и сделала профессией.

Я овладела только несколькими практиками, и все они относились к резке по глине. Обычный середнячок, чего с меня взять? Моё существование — непрерывное противостояние себе, без победителей и побеждённых, с царящей ленью и романтикой. Это стало стилем жизни, от которого трудно отказаться. Сосед перевернул моё бытующее кредо, и вот уже несколько лет противостоять приходилось желанию поспать и помечтать, глядя на занимающийся рассвет или угасающий день.

Хм, «дружок»… Вот подумала и самой смешно стало. Каким же может быть дружком взрослый мужчина двадцати семи лет отроду для семнадцатилетней девицы, коей я являлась? Вот именно — никаким. Ладно, заменю наставником… Нет, тоже не подходит.

Опекун! Самое оно для Вирта.

М-да-а-а, опекал он меня чересчур рьяно. Буквально шагу не давал ступить, но я не в обиде. Вирт — талантливый маг и художник, в отличие от меня. Вообще не понятно, каким боком я стала частью его творчества, но такова реальность, и отказываться от неё не собиралась.

Нашему тесному сотрудничеству с Виртом около четырех лет. Началось оно с абсолютно счастливого семейного эпизода. Отец выгодно женился. Её зовут Мэр Лесная из клана Лесных. Она — оборотень, нравится папе. Они приглашали меня поехать с ними в их замок, но я отказалась. Причин тому существовало много, и все веские, так, по крайней мере, я пыталась объяснить отцу. На самом же деле просто не хотела уезжать из тихого места, которое считала своим домом, малой родиной. Здесь всё дышало воспоминаниями о маме. Я нуждалась в ней, пусть она стала энергией, силой, ушла в пространство магии, как все урождённые бириты. Было ещё что-то, удерживающее меня на этом месте. Мне казалось: я получу некий знак и только тогда уеду из этих мест.

Видя моё сопротивление переезду, папа отправился к соседу, Вирту, и долго о чем-то с ним разговаривал. Я стремилась подслушать, стоя у широких резных дверей дома Вольного, улизнув из-под пристального взора мачехи. Наплела ей с три короба, прошмыгнула к соседским дверям и… ничего не узнала. Пришлось возвращаться, ждать папу.

Когда отец вошел в дом, между нами состоялся разговор. Его исход меня радовал — я оставалась под присмотром Вирта и на папином попечении. Сосед согласился, что обеспечение для такой девушки, как я, вещь необходимая, и тут же сделал предложение отцу на моё участие в первом его крупном проекте по реставрации одного ветхого дома. Так, собственно, всё и закрутилось.

На следующий день молодожены отбыли, а Вирт нагрузил меня работой, явившись с эскизом глиняной таблички в стиле древних биритов. Сосед объяснил, что получил подряд и ему нужны глиняные таблички с изображением события из Трудных времен для чистовой отделки. Хозяевам виделось что-то необычное, цивилизованное, но без подражательства современному дизайну.

Я хорошо помню тот проект, ведь для меня он стал первым. По задумке Вирта, внутреннее убранство помещений должно было отделываться камнем, и лишь одна стена в кабинете хозяина полностью выкладывалась глиняными табличками с рассказом о днях Сурового Противостояния и обретении суверенитета.

Житие биритов, зарисовки из Трудных времен и Противостояния — всегда модно и патриотично. Отчасти это заслуга Вирта, ведь он стал открыто применять и культивировать напоминание об ошибках древности и давал возможность привнести в обычную жизнь немного истории, пусть крохотной, семейной, но вплетенной в общее полотно времён.

Бириты — это первые чародеи, рождённые на Джакке. Легенда умалчивает, каким образом произошел генезис, мутация или превращение некоторых людей в магов и как попали на планету древние камни, заряженные волшебством. Достоверно известно одно: сила выбрала джаккайцев, доверилась, пропитала их изнутри, соединившись с кровью, текущей по жилам. Дала возможность касаться её неисчерпаемого пространства.

Тот, кто родился биритом, в семье биритов считался урождённым и носил фамилию, начинающуюся с буквы «Р» — общего символа, которому поклонялись древние маги. Других магия выбирала сама. Их назвали одарёнными. Сила — затейница, и куда она качнёт свои качели, чтобы посвятить кого-то в чародеи, предположить трудно. В семьях урождённых могли появиться люди без Дара, а среди людей — появиться малыш с магической силой.

Волшебникам Мирсы, моей родины, выпала честь стать первыми владельцами самого сильного артефакта на Джакке, и они неправильно им распорядились. Объявили войну соседнему государству, Хиссе, и проиграли. Победителей не судят, но как быть побеждённым?

Наступили Трудные времена, сменившиеся Суровым Противостоянием. Нет, это не была новая военная компания, скорее согласие с навязанными страной — победителем, Хиссой, условиями. Биритам пришлось отказаться от собственного языка, традиций, земли. Они стали арендаторами просторов, которые когда-то принадлежали им. Рента за пользование землёй переправлялась в Хиссу.

Суровое Противостояние — испытание трудностями и унижением, рабским положением. Оно длилось без малого три века, пока однажды за биритов не вступилась Судьба. Был объявлен «Брачный Фол» для наследника Хиссы, и девушки из всех колониальных стран могли принимать в нём участие.

Вот тогда-то урождённой биритке из древнего рода удалось изменить ход истории, поднять свой народ с колен, просто выйдя замуж. Дальше — больше. Она так очаровала наследника державы-победительницы, что тот разрешил нашей стране стать независимой, почти, но всё-таки независимой. В знак получения суверенитета, правителя страны стали называть Сувереном, а отобранные королём Хиссы в давней войне артефакты вернулись на свои места в храмы.

Вирт показал заказчикам таблички, сделанные мной к первому проекту, компонуя их на собственных дизайнерских макетах, и получил подряд. Потом уже заказы сыпались как из рога изобилия, и я перестала успевать лепить таблички. Вирт открыл собственный салон, что и привело не только к обогащению, но и славе.

М-да, приятно быть частью большого искусства, но забывать про сон, еду и романтику не собиралась. Долго думала, как мне быть, пока идея сама собой не посетила мою голову. Я изобрела резак, который назвала ширитом.

Билась над инструментом длительное время, но результат превзошел все ожидания. Ни одна Магическая экспертиза, оценивая стартовую стоимость таблички, не могла определить, что рисунок нанесен ширитом, а не выполнен вручную с вложением в них чародейства. Мне работаться стало веселее и быстрее. Лепила таблички без малого четыре года и могла бы ещё долго продолжать в том же духе, радуясь жизни и не задумываясь о будущем, если бы не разговоры, что стал вести Вирт.

На днях, зайдя ко мне вечерком по-соседски на бокальчик крепкой настойки от переутомления, Вирт попросил показать новые таблички для очередного проекта. Я, словно школьница, стояла рядом с креслом, в котором устроился мужчина, и подавала глиняные прямоугольники. Работодатель, которого включал Вирт внутри себя в такие моменты, придирчиво вглядывался в рисунки, водил над каждым прямоугольником рукой, прислушиваясь к ощущениям, и откладывал проверенный.

Когда пересмотрел все, улыбнулся и сказал:

— Ох, и жулик ты, Мина! Удивительно, что до сих пор каждая твоя работа признана индивидуальной по исполнению, с содержанием прикладной магии.

— Хочешь подать на меня иск в Харукку за мошенничество? — бурчала я в ответ.

— Уж скорее подам прошение о скорейшем твоем замужестве, чтобы сняли с тебя Наложение.

— Ага, хочешь от меня избавиться? И чем я тебе так насолила?

— Послушай, у тебя способности, — начал мужчина, — и грех зарывать их в землю. К сожалению, пока не проявился твой основной талант из-за Наложения, но мозги людям пудрить ты умеешь. По моим размышлениям, очень успешно. Придумать такое, что даже экспертиза не может отличить подделку от оригинального полотна, не каждому удаётся! Я подозреваю, что твой Дар очень силён, раз проявляется такими выплесками через инструменты. Есть возможность ускорить обряд снятия Наложения через замужество.

— И о таланте мне говорит человек, именем которого названо целое направление в дизайне. Замечу, что всё это при жизни мастера.

— Перестань, Мина, — махнул рукой Вирт. — Но знаешь, в чём-то ты права. Я потратил много сил, чтобы менять мир, преобразуя домашнее пространство человека, а тебе удаётся поменять всё, не прилагая особых усилий.

— Ну почему? Сложность при такой работе — в создании своеобразного изначального плетения заклинаний для ширита. Сюжеты из времен Противостояния или Трудных не отличаются большим разнообразием. Я придумала наполнение общего, признаться, длинного заклинания для резака, которое стало основой для ряда табличек, которые участвуют во всех твоих работах. Остальное дело техники, истории отдельной семьи или клана. К слову сказать, дела семейные тоже повторяются, и копировать их удаётся с успехом, немного изменяя общие черты.

Я прошла к плетёному любимому креслу, которое стояло напротив кресла Вирта, уселась в него, увязнув в горе подушек. Взяв в руки бокал с настойкой, отхлебнула. По гортани потекла приятная тягучая жидкость. Я чувствовала, как она медленно проникает в желудок и по жилам начинает струиться жизненная сила.

Да, Вирт прав, тот Дар, что покоился внутри моего существа, давал возможность наполнять бытовые вещи особой силой. Вот как сейчас это происходило с настойкой, которую я приготовила месяц назад. Во время варки я непрерывно читала заклинание, написанное мною. Оно простенькое по звучанию, но какой эффект! Буквально горы хочется свернуть.

— Ключевое слово в этом объяснении — «длинного», — хмыкнул Вирт, напомнив о себе, наблюдая за мной. — Зато любимое — «копировать».

— Ну тебя! — отмахнулась я.

Пухлые губы мужчины раздвинулись в улыбке, обнажив ряд белоснежных зубов. Вообще господин Вольный красавец в самом истинном смысле этого слова. Огромные глаза, прямой нос, скулы высокие и такие острые, что порезаться можно. Преувеличение, конечно, меня занесло с остротой скул, но уж очень красиво они выглядели. Всегда одет с иголочки, по последнему писку столичной моды.

Странно, что такой гений мужской красоты и стати ходил в холостяках. Но как по мне, это придавало его облику ореол пикантности. Девушки, наверное, с ума сходили, пытаясь понять, какой должна быть его будущая избранница. Мне тоже интересно, но уже столько лет прошло, а ожидание знакомства с дамой сердца маара Вольного затягивалось.

— Ты очень талантлива… в будущем.

— Скажешь тоже… Да хоть бы и так, дело в другом: кому это нужно? Никому. Я останусь здесь и буду вечно прозябать, рисуя для богатеев истории их семей.

— Замужество с магом могло бы исправить ситуацию. А если этот маг ещё и с репутацией, то…

Вирт прав, для меня это лучший исход и возможность попасть в касту, для которой я рождена, а заодно и попрощаться с ненавистным ремеслом. Вирта жалко, но мне кажется, он быстро подберет себе кого-нибудь для работы по глине. Я своему преемнику готова подарить ширит.

— До «Фола» ещё год, — напомнила я. — И не факт, что представители общин заинтересуются мной настолько, что дадут «Лат» для переезда в один из городов для участия в отборе. У меня за душой лишь приданое, которое я сколотила сама, щедрость папы и его жены. Допускаю, что это немало… Ладно, ладно, не ухмыляйся. Это много, даже слишком, чтобы найти достойную партию. Но тут возникает вполне разумная неуверенность уже другого порядка. Представь: снимут Наложение, и окажется, что я стану врагом семьи будущего мужа. Вдруг заложенная внутри меня магия идёт в разрез с магией семьи избранника? К тому же, через год мне будет только восемнадцать, а официально без «Лата» подавать заявку на «Фол» можно с двадцати. Так что… я в пролёте.

— Вот потому замужество и было бы для тебя возможностью получить всё в обход традиции. Ты ведь урождённая биритка, тебе и карты в руки. Биритам всегда отдают предпочтение на «Фоле» и предоставляют «Лат».

Да, идея с участием в «Фоле» и обретением мужа неплохая… Я не из тех девушек, что мечтают о любви до гроба, и вполне реально оцениваю свои возможности. Что с меня взять, кроме приданого и родословной? Нет, правда. Ничего ведь не имею.

О замужестве Вирт заговорил впервые за четыре года, так сказать «под настоечку». Вот уже несколько дней я не могла забыть тот разговор. Ощущение такое, что сосед пытался донести до меня саму идею замужества. Ясно, что его попросил папа, и мне это совсем не нравилось. Если отец что-то задумал — сделает. Но мне давалось время, раз тон беседы носил характер намёка и гипотетической выгоды. Только и меня нужно знать, пусть даже разговоры о возможном будущем имели несерьёзный тон, сама мысль предстоящих перемен укреплялась в голове и рождала панику и неотвратимость событий.

Конечно, я сделала вид, что ничего не поняла, и, по обыкновению, отшутилась, но идея замужества не отпускала. Я взвешивала все «за» и «против», приходя к мысли, что однажды это случится. Дошло до того, что решилась сама объявить «Фол». А что, в самый раз. Деньгами и связями Боги не обидели, красотой — тоже, приданое за мной дадут. Вполне достойная невеста, если не зарываться, а поискать кого-то в своём кругу. О недостатках этого мероприятия можно подумать и после снятия Наложения. Бороться за чью-то любовь считала невозможным для себя, а вот внимать любовным притязаниям и отвечать на них сердцем — по мне.

Так что… замуж мне нужно и вся надежда на «Фол», только папу следует подготовить. Лучше зайти к решению по организации отбора через Мэр. Уверена, что мачеха поддержит идею и даже сама напишет прошение Суверену на проведение мероприятия, а папу заставит его подписать.

Ладно, что я всё о грустном и о грустном? Пора и за работу. Вернётся дружок — напомню недавний разговор, ведь надо выяснить подробности, прозондировать почву, извлечь основные мысли для организации «Фола», чтобы потом подготовиться к доказательству собственных идей перед родственниками.

Заря уже в полнеба. Красота!

Я вошла в дом. Из холла свернула в коридор и оказалась в мастерской. Посетовав на свою судьбу, уселась за рабочий стол и взяла очередную глиняную табличку. Погладила её ровную поверхность и почувствовала тепло, исходящее от камня. Зафиксировала ощущения, ещё раз просмотрела набросок сюжета, выполненный на бумаге, и схватилась за резак. Сделала первый надрез.

Для меня начало работы сродни таинству магии. Но, к сожалению, это первое и последнее родство с магией в создании сюжета. Дальше только работа. Кропотливая, выверенная, без возможности исправить рисунок. Потому следовала линиям эскиза чётко, не отвлекаясь на разные пустяки. Я произнесла заклинание для эпизода, что наметила. Без нажима стала водить по глиняному полотну остриём ширита. Он сам вгрызался в обожженную в печи поверхность. Получалось идеально. Филигранность важна — она залог хорошего заработка.

Пару раз я прерывалась на еду и получасовую прогулку в саду возле дома, потом снова садилась за работу.

Сложив готовые глиняные прямоугольники в специальный контейнер на колёсиках, взяла джойстик управления им и перевела в рабочий режим. Перемещая ручку управления, направила контейнер в холл.

Закатные лучи проникали через большие окна неровными полосками и упирались в мраморный пол, образуя небольшие пятна.

Вечер.

В дверь неожиданно постучали, что само по себе странно — гостей я не ждала, а Вирт должен прибыть завтра утром.

— Войдите! — крикнула я, подходя к контейнеру и выключая джойстик.

— Привет, красавица! — улыбнулся появившийся на пороге Вирт. — Я к тебе не один — с гостем. Это наш заказчик.

За щуплой спиной Вирта стоял довольно высокий молодой мужчина лет двадцати пяти. Одет он был в брюки из толстой ткани, кожаную куртку. Симпатичным его назвать трудно — большой лоб, прямой нос, квадратный подбородок. По сравнению с утончённым Виртом, мужчина смотрелся слегка облагороженной глыбой, вырезанной из скалы.

— Почему не связался со мной по плеерону? Предупреждать надо.

Терпеть не могла, когда ко мне вваливались в дом без предварительного оповещения. Я была не одета для приёма гостей, и уж тем более для того, чтобы с кем-то знакомиться. Свободные чёрные брюки вытерлись на коленях, а майка растянулась и висела на мне грубыми складками. Зато в такой одежде уютно передвигаться по дому и работать.

Дружок, как всегда, в элегантном костюме, с аккуратной причёской, подошел ко мне и, махнув рукой на Громадину, произнёс:

— Знакомься, Мина, это маар Генрих Лесной из клана Лесных.

Большие карие глаза Вирта, обрамлённые черными длинными ресницами, светились счастьем. На пухлых губах играла легкая улыбка.

— Да, да, — закивала я, — мой папа женился на…

Договорить я не успела — Громадина ринулся ко мне и, схватив за руку, гаркнул:

— И тебе пора замуж! Я готов на тебе жениться, собирайся. Таблички упаковала?

Я только и смогла кивнуть в ответ. Вопрос: «Куда собираться?» — так и прилип к языку. Пришлось его проглотить и улыбнуться предводителю клана, чтобы скрыть растерянность.

Оказывается, заказ исходил от родственника. Но не это странно, а его слова о женитьбе. Это теперь юмор такой в сосновой глуши в замке Лесных? Признаться, очень глупый и далёкий от изящества.

Впрочем, родственников не выбирают… Тем более по мачехе.

— Чай, кофе не предлагай, — продолжил Генрих, — пошли к магу — законнику.

Он дернул меня за руку и потащил к выходу.

— Нет. Нет. Как же так? — упираясь каблуками в пол, произнесла я. — Спасибо за приглашение погостить в замке, но я не могу так всё бросить. Работы много, дом оставить нет возможности.

— Я не приглашаю тебя «погостить», а беру в жены, — заявил Генрих.

Я хотела что-то возразить, но промолчала, теряясь в догадках. Отступила на шаг от Генриха. В поисках защиты воззрилась на Вирта. Он привёл этого сумасшедшего ко мне, вот пусть теперь избавляет.

Генрих тоже вдруг вспомнил о Вирте и, обернувшись к нему, спросил:

— Она ничего не знает?

Друг покачал головой и, пожав плечами, ответил:

— Я пытался подготовить её, но не думал, что жених уже есть и что им окажешься ты, Генрих. Я… Короче, мы с ней поговорили о возможности замужества, и всё.

— А кто ещё претендует в мужья? — нахмурился родственник. — Ведь всё четко было сказано до этого.

— Я… Видимо не очень понял Нара, — покаялся Вирт. — Думал, он хочет снять Наложение со своей дочери через замужество гипотетически, но не догадался, что всё уже решено.

Услышав имя отца, я словно очнулась ото сна, а вернее сказать — кошмара. Из диалога мужчин получалось, что Вирт не просто так говорил о «Фоле» и последующим за ним замужестве. Да, вероятно, он, правда, не понял, что я уже просватана за Генриха Лесного, потому и болтал об отборе невест.

Хм… А папа сумел удивить меня. Но я тоже не промах, удивлять умею.

— Что же обо мне подумают маги? — начала я, обращаясь к Генриху. — Отец покинул меня, в самом расцвете сил и здоровья, подался на чужбину. А тут ещё и я оставлю дом, добрых соседей и отправлюсь за вами. Как же дом без присмотра? Пол в пристройке прогрызут мыши, мебель съедят жуки, порог покосится, а…

— Я наложу заклятие, и дом будет законсервирован, — бросил через плечо Генрих. — Все, включая дождевых червей, будут обползать дом за километр.

Генрих тянул меня за руку, и каблуки моих ботинок скрипели по мраморному полу.

И чего папа решил сделать ремонт в нашем домишке? Позвал Вирта, и тот обустроил всё по высшему классу! Мраморные полы, хрустальные люстры, гобелены и ещё всякая разная, но уже современная дребедень. Красиво получилось, тут не придерёшься, но зачем? А мне теперь расхлёбывать. Вон, как замуж тянут. А я скольжу, и ухватиться не за что.

Конечно, если разобраться, между ремонтом и замужеством связи никакой. Впрочем, зачем делать ремонт, если собрался ровно через год выдавать меня замуж и настроил Вирта на разговоры со мной на эту тему?

Ох, этих магов искусства не поймёшь!

Мне хотелось остановиться, немного прийти в себя, осознать то, что в данный момент происходило. Вообще я как-то иначе представляла себе предложение руки и сердца… Ладно, ладно, я представляла это как-то условно. Некто позовёт замуж, наденет мне на руку кольцо Физора — бога семьи и брака, и с меня падёт Наложение. Но даже в самых необычных размышлениях о замужестве, а были и такие, меня не брали в жёны так стремительно.

Я ухватилась за косяк входной двери, стараясь сопротивляться Громиле. Он дёрнул сильнее, а я едва устояла на ногах.

— Я совсем не против выйти замуж, скорее наоборот, но и вы меня поймите, как же без плотного знакомства? Кто вы? Как же мне без отцовского согласия да сразу за первого встречного?

Генрих перестал меня тянуть. Я едва не упала, когда сопротивляться стало некому, косяк помог — натолкнулась на него плечом. Генрих развернулся и, сотворив руну терпения, возложил на свою голову. Нет, чтобы мне облегчить понимание, так он только о себе и заботится, жених называется!

— Так-то лучше, — облегчённо вздохнул он. — Ты права: без отцовского благословения никак.

Мужчина вытащил из брюк небольшую коробочку с кнопками, на которых красовались цифры от нуля до двадцати, набрал некую комбинацию. Из боковины коробки вырвался голубой луч, и появилась небольшая голографическая проекция. Громила щелкнул пальцами и весело заявил:

— Модель диджака устаревшая, но в вашей глуши только по ней связь более надёжная.

Вирт закатил глаза, услышав разъяснения маара Лесного, а я уставилась на плотную трёхмерную пелену, внутри которой отец радостно улыбался. За его спиной виднелись стены и башни огромного замка. По правую руку темнела кромка соснового леса.

— Здравствуй, доченька. Как ты там?

У папы на губах сияла благостная улыбка. Он походил сейчас на монаха, живущего в древнем храме Сириты, богини огня, и греющегося ежедневно даруемым ею очищающим огнём. Привычная с моего детства морщинка между густыми, красивого ровного изгиба бровями исчезла, миндалевидные зелёные глаза наполнены счастьем.

— Ах, папочка, дела не плохи, справляюсь. Недавно жук-летун все Пиронтии красные, что под окнами цвели, поел и гнездо себе на их месте устроил. Теперь ждем выводок. Мать-и-мачеху тля сожрала, а потом пела мне под окнами на радостях. Песня о жизни среди пустыни в голодный год. Длился напев трое суток. А ещё под полом родник стал бить, фундамент размывает…

— Стоп! Стоп! — покачал головой папа. — Вижу, всё нормально. Я буду краток. Тебя посватал предводитель клана Лесных. Я согласился. Сама понимаешь, они родня королю и нам.

— Скоро увидимся?

— На свадьбе. Ты в город поедешь, со своим мужем, — отрезал отец. — Я снабдил его заклинанием Отцовского согласия и подписал за тебя Брачный контракт. По нему всё твое имущество до свадьбы и приданое, которое мы с Мэр даруем, остаётся твоим, а вся его собственность — вашим общим добром. Брак этот по расчёту. Вынужденная необходимость, поверь. Политическая ситуация заставляет задействовать твой дар. Генрих хороший парень, и для него семья и клан не пустые слова. Пойми, дочка, так будет лучше.

Не ожидала такого поворота. Если папа начал употреблять в своей речи словосочетания типа: «вынужденная необходимость», «ситуация заставляет», «пойми, дочка», то ничего хорошего, задав вопросы, не услышу. Но разъяснения требовались, потому спросила:

— И что за вынужденная необходимость?

Решила задавать вопросы по мере появления их в папином коротком изложении. Есть шанс, что трёх зацепивших мой слух отрывков фраз будет достаточно для понимания моего скорейшего бракосочетания «по расчёту».

— Очень сложная политическая ситуация в стране, — быстро промолвил папа, и я усомнилась, что это не был заготовленный ответ.

Ладно, будем раскручивать эту цепочку дальше: начнём задавать наводящие вопросы:

— Когда политическая ситуация в Мирсе была другой? Политика вообще вещь сложная, а в приложении к государствам — порой катастрофичная. Что случилось такого, что нужно выдавать меня замуж за малознакомого, недавно обретённого родственника?

— Я не вправе говорить тебе, но правителю нужны голоса во влияющей на политику верхушке, чтобы замедлить продвижение радикальных реформ. Это может навредить положению Мирсы, её народа и связям с Хиссой.

Так-так… Вот в чём, значит, дело. До меня доходили слухи, что при дворе не всё гладко, но чтоб настолько… М-да, дело дрянь, раз суверену потребовалось пополнение голосов урождённых биритов, коими мы с папой были.

— Пап, а с чего ты взял, что ситуацию может изменить твой голос или Генриха, пусть даже он станет моим мужем?

— Долго объяснять, но ситуация заставляет, — последовал ответ.

Опять это словосочетание: «ситуация заставляет». Не к добру это всё, ох, не к добру… Фу-у-ух, вот сейчас годилось то самое «пойми, дочка», и мне захочется залезть куда-нибудь в укромный уголок и отсидеться.

Я ничего не понимала, но мне стало страшно. Согласна, что теперь мы с папой были частью большого клана. Это накладывает определённую ответственность. Но почему выбор пал на меня? Женитьбы отца недостаточно для перевеса в голосовании?

Мне нужно действовать проверенным способом, так сказать заходить с тыла, а другими словами — давить на жалость. Авось пронесёт.

— Ах, папочка, да как же так? Мне семнадцать, мать в могиле, ты в чужих краях. Ткань на платье свадебное пауки — верхушники сплести не успеют, а соседка недавно отсюда съехала и не сможет помочь с выкройками. Платье мамино надеть не получится — тля, когда песню допела, на ее зов моль прилетела… Нет больше платья.

— Свадьба будет в городе, — произнёс отец. — Сейчас вперед, к магу — законнику. Вирт согласился быть свидетелем.

Марево исчезло, а Генрих хищно улыбнулся:

— Пошли?

Я кивнула и снова вцепилась в косяк. Ну, не нравилась мне идея с замужеством, хоть убей. Папа сам не свой, и у меня было мало времени поговорить с ним, убедить или разжалобить — не знаю, что подействовало бы быстрее. Почему я должна во имя политической ситуации даровать свой титул и выдвигать мало знакомого мне человека в советники государю? Обойдутся! Муж запрёт меня в своих лесных чащобах, и загнивай там, нянча своего сводного брата от Мэр. Да ещё и уедут папа с Генрихом ко двору, раз политическая ситуация требует, и останусь я не жена и не невеста. Нет, так не годится. Должен быть другой выход, кроме кардинального, такого, как замужество. Эх, папа, папа…

Вирт подхватил меня сзади под руки, подтолкнул вперед.

— Поверь, моя милая, — защебетал он, подтаскивая меня к жениху. — Попрошу своих знакомых искусников, и тебе такое платье сотворят, что любая магичка в столице позавидует. Да что там магичка! Дочь управляющего городом на слюну изойдёт.

От Вирта не ожидала такого предательства. Он выталкивал меня замуж в прямом и переносном смысле, вместо того, чтобы поговорить с папой, вразумить его, развить логическую мысль и посеять её в голове отца. Может, Вирт тоже попал под заблуждения политического бомонда Мирсы?

— Вирт, я не хочу так скоро замуж выходить, — задыхаясь от активного сопротивления, произнесла я. — Мне нужно осознать, что я готова стать кому-то женой, родить ребенка.

— Этого не понадобиться, — заверил суженый, увернувшись от моего удара пяткой ему в живот. — Я претендую на твой титул, дружбу, помощь. Я не собираюсь делать тебя женой в прямом смысле. Мы соратники на очень выгодных условиях. Десять законных лет пройдёт, и дальше ты свободна. Влюбляйся и выходи замуж повторно. Можешь завести любовника, я не в претензии.

— Почему такой срок? — активно брыкаясь в объятьях Генриха и заехав Вирту кулаком в челюсть, спросила я у суженого.

— Всё после свадьбы… милая, — ответил мне будущий супруг.

Вирт ослабил хватку из-за нанесённого мной удара ему по носу. Случайно, но я не сожалела. Вырвалась и бросилась к дому. Собиралась ворваться в двери и захлопнуть их. Генрих ухватил меня за подол футболки и дернул на себя.

— Таблички! — вспомнила я, пытаясь отбиться от ухватившего меня за талию обеими руками Генриха Лесного. — Заказ! Мне нужно обратно в дом.

— Не беспокойся, дорогая, — ухватив меня за ноги и держа их на весу, помогая тем самым Генриху нести меня к калитке, сказал Вирт, — таблички доставлю по адресату, как только засвидетельствую твоё замужество.

Я изо всех сил вырывалась, извивалась, стараясь освободить ноги. Махала руками, пытаясь ударить жениха или хотя бы задеть. Укусила пару раз Генриха за руку. Мужчины притихли. В молчании, поджав губы, несли меня к калитке. А там лес, вотчина моего жениха. Он ему силы прибавлял. Всегда считала родной дом особенным, ведь находился он у самой кромки леса, на границе нашего маленького городка с угодьями клана Лесных. Теперь я ненавидела его.

Генрих, взвалив меня на плечо, крикнул:

— Навигацию на дартаке выстави, Вирт. Во Дворец бракосочетания короткой дорогой.

Понимая, что меня не удержать на плече, суженый поставил меня на ноги лицом к порталу и прижал к себе. Я продолжила сопротивление, пытаясь выбраться из кольца рук, пиная ногами и кусаясь.

— Да, понял, не сомневайся. Портал открою в самом «логове» законника.

Вирт выдернул из кармана небольшой круглой формы прибор — дартак, состоящий из двух половинок. Сместил части относительно центра и повернул одну из них перпендикулярно другой. Из недр дартака полился ровный фиолетовый свет, который Вирт направил в сторону леса. Воздух словно взорвался, образуя воронку с ровными краями.

— Не глупи, Мина, — крепко сжимая меня за талию, произнёс Генрих на ухо, пока Вирт был занят. — Я тебе друг. Отец выполняет последнюю волю твоей мамы. Это она назначила дату снятия Наложения и свадьбы. Спустя годы всё подтвердилось, Нар выбрал меня в женихи.

Я перестала брыкаться, услышав слова Генриха. Мама была провидицей. Это сильный, очень редкий Дар, которым обладали маги, чистые по крови. Она была урождённая биритка, как и отец. Почему не стала использовать Дар и заперлась вместе с папой и мной в этой глуши — неясно. Только это был её выбор.

Посмотрев в дыру образовавшегося прохода, увидела местного мага-законника. Сутулый старичок, приветливо улыбаясь нам, нарисовал в воздухе руну музыки. Генрих, взял меня на руки и перенес через портал.

— Так-так, — засуетился старичок законник, — вижу, минуя формальности, мы приступаем к делу?

— Да, — ставя меня на пол, кивнул Генрих. — Сейчас расписываемся, невеста принимает печать, и потом свадьба. И быстрее, пожалуйста, мы торопимся.

— Я хочу ещё подумать, дело ведь серьезное, — возразила я.

— Сколько ещё думать, милая? — ухмыльнулся Вирт, вернув половинки диджака в исходное положение и закрыв портал. — Времени было предостаточно.

— Ну, не так я долго думала, всего минуты три, и то, половину из них «знакомилась» с женихом.

— Сколько тебе ещё размышлять нужно, дорогая? — хищно улыбнулся Генрих и сделал шаг ко мне, а я отступила. — Три минуты для кого-то — вечность! Читайте пригов… Тьфу! Песнь любви! Снимайте Наложение. Оно у нас двойное.

«Оно у нас двойное», — слова крутились в голове во время обряда Песни любви и скрепления сердец нитью супружества. Я так много читала о Наложении, как о родовой магии, что знала природу этого сильного ритуала наизусть. Наложение накладывали ещё в младенчестве, чтобы запечатать силы, которыми обладает родившийся волшебник. У Эрганов Дар проступал через Наложение, но не полностью, и снимать его всё-таки приходилось. Обряд двойного Наложения проводили не со всеми в нашем мире. Слова об особенном ритуале подтверждали однажды сказанные Виртом слова о моём таланте в будущем. Я либо урожденный волшебник, управляющий одной из стихий, или боевой маг.

Избавь меня Богиня от последнего!

Считается, что само по себе обладание такими силами — лучше всякого приданого. Вкупе с родовитостью супруга это давало возможность попасть в элиту при дворе короля и…

Ох, Великая Фира! Так вот и ответ на фееричное супружество: папа и я — элита при дворе короля. Теперь стали понятны составляющая Брачного договора и согласие на любые условия. Ради власти люди и не на такое идут. Лесные — род древний, прославленный и богатый, но влиять на политические решения не могли. А теперь всё изменится и при обсуждении голос их клана станет одним из основных — его нельзя будет проигнорировать.

Пускай, я согласна пожить при дворе. Надо будет узнать о льготах и возможностях и…

— Вы согласны стать женой маара Генриха второго, предводителя клана Лесных?

Я не сразу сообразила, что спрашивал у меня маг-законник, будучи занята размышлениями, и для поддержки посмотрела на Вирта. Он стоял у стены совсем рядом. Хотя в каморке законника всё рядом. Помещение настолько мало, что четверо покажутся толпой. Но законник сделал всё возможное, чтобы визуально расширить пространство. В углу стоял маленький узкий шкаф, стулья тоже маленькие и узкие, небольшой стол, на котором лежали канцелярские бумаги. Да и сам законник незначительный, щупленький, юркий, не смотря на преклонный возраст.

Дружок кивнул головой, и я бодро сказала:

— Да.

— Да, я, миара Мина Рус, урожденная биритка Ртуть, согласна стать женой Генриха Лесного, — назидательно произнёс законник, а я повторила и снова занялась размышлениями. Признаться, не утешительными.

Это что же получалось? Папа меня решил удачно выдать замуж, пусть и по предсказанию мамы. Сам он до этого точно не додумался бы. Да и не любил он распространяться на тему моего Дара, ни с кем, даже со мной не делился. Они с мамой хотели тишины и уединения, потому переехали из столицы и поселились в такой глуши.

Впрочем, так я думала до того, что услышала от Генриха. Теперь картина виделась иная. Могла мама рассказать отцу дальнейшие события, подсмотренные ею в будущем? Запросто. Только на каком моменте она остановилась? Вирт всё время говорил о замужестве, о будущем Даре, о возможностях, так сказать, готовил меня. Значит, всё давно решено, не мне это менять.

Нет, папа точно не стал бы сам снимать двойное Наложение. Что-то должно было случиться, раз пришлось это сделать до «Фола». Отец знал, что я планировала подать документы на этот обряд. Правда, не знал, что я сама хотела стать выборщиком.

Ха, вот бы кому-то счастье привалило! Раз — и в вельможи. Папу подговорили так поступить, и подозреваемый один — Мэр, жена отца. Но что за спешка такая? Можно было меня по-человечески пригласить в гости, познакомить с будущим мужем…

Выходит, я и впрямь хорошая партия, если желать одним ударом сокрушить все препятствия на пути к месту рядом с троном. Хотя чего мне сокрушаться? Семья папы теперь и моя семья. Можно сказать: я без приданого, зато родовита. Только что мне делать с мужем?

Я скосила глаза на Генриха и тяжело вздохнула. Конечно, хотелось бы иметь в спутниках жизни более привлекательного мужчину. Когда мысленно рисовала образ будущего избранника, представляла его похожим на Вирта. Нет, я не влюблена в друга и никогда не собиралась увлекаться им, ведь это себе дороже. На ревность изойдешь и злобой подавишься, когда очередная богатая магичка будет петь ему дифирамбы и плотоядно смотреть. Просто видела рядом с собой человека более утончённого, элегантного, а не такого, как Генрих. Ну, да ладно…

— Объявляю вас мужем и женой, — произнес законник, и я зажмурилась.

Теперь моя жизнь должна измениться кардинально, и даже не знаю, как к этому относиться, но то, что будет не скучно — уверена.

— Снимайте Наложение, — напомнил Генрих, а я, открыв глаза, нахмурилась, увидев присоединившегося к нашей паре Вирта.

Он так счастливо смотрел на меня, что очень захотелось въехать ему в зубы. В своей жизни мухи не обидела, но поведение друга меня бесило. Конечно, я тоже хороша, ведь как только сообразила, какую выгоду получу от бракосочетания, моментально передумала. Но это я, а это Вирт. Ему я не могла простить того, что с лёгкостью простила себе. И откуда он взял дартак? Штука дорогая и…

— Вы будете свидетелем снятия Наложения и соблюдения всех правил этого обряда?

Я уставилась на законника, который разговаривал с Виртом. Вот, значит, в чём вся соль этого дела. Вирт своей силой, пусть и не большой, должен был скрепить мой Дар и тем самым подтвердить его наличие.

— Маар Лесной, вы тоже должны засвидетельствовать проведение обряда.

Теперь законник обратился к Генриху. Я вдруг почувствовала холод в душе. Так бывает, когда человеком завладевает ужас. Я уже догадалась, что именно за Дар собирались распечатать, и от этого захотелось зареветь.

Я — боевой маг. Я — эгоцентрик.

Это не титул, не призвание, не жизненная необходимость. Это судьба.