Торт с лебедями

Татьяна Старостина, 2017

В основу остросюжетного романа «Торт с лебедями» положены реальные события. Это история могла приключиться с кем угодно… От сумы да тюрьмы не зарекайся. Знала ли Анна, что эти пророческие слова будут иметь к ней самое прямое отношение? Что прежний мир рухнет, и жизнь, которая только начала налаживаться и обещала стать прекрасной, сузится до душной «хаты» с зарешеченным оконцем? Как оказалось, новая реальность отличается от жизни на свободе, как ад и рай. Хватит ли у Анны сил выстоять в экстремальных условиях, не потеряв достоинства? Как повлияют на неё новые, страшные условия повседневной действительности? Может ли она рассчитывать на помощь и поддержку мужа, которому так верит? Или она в очередной раз окажется жертвой человеческого вероломства – станет разменной пешкой в грязной игре?

2

Сергей устало провел ладонью по лицу. Сегодняшнее дежурство было тяжелым — полчаса назад закончилась третья операция.

Первой была женщина с переломом бедра. Ее на пешеходном переходе сбила машина. Обычная «шестерка» с немосковскими номерами и полным салоном капустных кочанов, за рулем — дяденька колхозного вида. Он даже не притормозил перед зеброй.

Только Сергей закончил первую операцию, его снова вызвали в приемное отделение. На носилках лежал мальчик-подросток с травмой ног. А в коридоре в истерике билась мать парнишки — дама в дорогом пальто с роскошным меховым воротником. Ее замысловато уложенная прическа сбилась набок. Дама размахивала руками и выкрикивала какие-то угрозы в адрес невысокой девушки, испуганно стоявшей неподалеку. Мужчина в деловом костюме попытался успокоить жену. Он обнял ее и что-то негромко сказал.

В отделение вошла женщина-врач в светло-зеленом медицинском костюме и подошла к родителям мальчика.

— Что случилось? Прекратите шуметь, здесь приемный покой, не мешайте работать! — строго сказала она.

Это была Антонина Андреевна — врач отделения общей терапии.

— Это из-за нее все! Я убью эту суку! Сашенька, деточка, ну как же ты так? — истерично выкрикнула дама.

— Сын выпрыгнул из окна четвертого этажа из-за этой… — и мужчина кивнул в сторону худенькой девушки, не глядя на нее. Женщина в его руках билась, громко крича что-то совсем невразумительное. Крики перешли в вой, мужчина уже с трудом удерживал жену.

— Все ясно. Подождите секундочку, — сказала врач.

Антонина Андреевна зашла в кабинет и через минуту вышла, держа в руках шприц.

— Это успокоительное. Довольно сильное. Давайте я сделаю укол?

— Я не знаю. А вы уверены, что… — начал было мужчина, но в этот момент жена, взмахнув рукой, ударила его по щеке, сбив очки. Очки улетели куда-то в угол, жалобно звякнув о кафельный пол.

— Колите! — рявкнул мужчина.

Антонина Андреевна профессиональным движением сделала даме укол. Женщина взвизгнула, но тут же стала успокаиваться — руки упали, речь замедлилась, и она, растерянно взглянув на мужа, опустилась на стул, стоящий у стены.

— Посидите здесь. Я выясню, что с вашим сыном, — спокойно сказала врач и подошла к девушке.

Та стояла, вцепившись побелевшими пальцами в спинку стула и испуганно вжимая голову в плечи.

— Что произошло?

— Саша мне сказал: «Если не пойдешь со мной прямо сейчас, я в окно выпрыгну!» Я, конечно, отправила его куда подальше! У нас с ним никогда ничего не было, он и не нравится мне совсем. Мне Вовка из 11 «А» нравится, он тоже там был, — скороговоркой ответила девушка.

— А дальше?

— Окно открыто было. Саша встал на подоконник и выпрыгнул. Все заорали, побежали вниз, Танька скорую вызвала. Мы все сюда приехали. Ребята на улице ждут. Скажите, он выживет?

Антонина Андреевна ничего не ответила и вошла в кабинет, где пострадавшего осматривал хирург.

— Ну как он, Сережа? — обратилась она к врачу.

— Два открытых перелома. Ничего, жить будет. Готовлю к операции.

— Сережа, можно тебя отвлечь на секундочку?

Он поднял голову от пациента и подошел к Антонине Андреевне.

— Что такое?

— Возможно, у мальчика проблемы психического характера. Знаешь, почему он из окна-то прыгнул? Поставил девчонке условие: или моей будешь, или я из окошка спрыгну! То ли родители так избаловали парня, то ли еще что… Мать в истерике, орет как ненормальная. Пришлось мне ее в чувство приводить…

Сергей внимательно слушал и качал головой. Затем вернулся к больному, а Антонина Андреевна вышла в коридор, чтобы успокоить взрослых и подбодрить девушку.

Операция длилась несколько часов, но все прошло успешно. Выйдя из операционной, Сергей мечтал только об одном — выпить чашку крепкого чая с лимоном и выкурить сигарету. Все остальное — потом. Остальное — это описание операции. Он терпеть не мог эту писанину. Но сегодня ее некому было поручить — ассистировавший ему молодой хирург быстро убежал по своим делам. Придется делать самому.

Сергей устал. Всего пару недель назад он вернулся в родную клинику после длительного больничного, который тянулся почти год. Ему так надоело ездить по больницам в качестве пациента и бесцельно сидеть дома, так что, выйдя на работу, составил свой график таким образом, что практически все время проводил в больнице. Сутки через трое, а иногда и через двое. Плюс плановые операции. Но Сергей так соскучился по работе, что все было в радость, даже усталость. Порой он так заматывался, что к концу дежурства не всегда мог вспомнить, какой сегодня день недели. Обычные ежедневные дела помогали заглушить то невыносимое чувство тоски и беспомощности, которое возникало, стоило ему хоть на мгновение отвлечься от работы. Анна, Анечка, любимая моя…

В дверь постучали. Вошла дежурная медсестра.

— Сергей Александрович, вас вызывают. Что-то срочное.

— Кого еще нелегкая принесла? — недовольно спросил Сергей.

— Пострадавший при ДТП. Тяжелый. Непонятно, как довезли.

— Иду, иду! — ответил он.

Одного взгляда на пострадавшего было достаточно, чтобы понять — все плохо. Мужчина лет сорока мчался на своей иномарке с бешеной скоростью, затормозив на скользкой дороге, не справился с управлением и влетел в фонарный столб. Подушка безопасности почему-то не сработала. Спасателям пришлось резать кузов и доставать пострадавшего. Затем скорая помощь, реанимация. Серьезная травма головы, травмы внутренних органов, множественные переломы. Скорая с мигалкой и сиреной везла его в час пик через московские пробки, машину трясло на выбоинах. Врач, матерясь и охая, колол пациенту обезболивающее. Мужчину довезли, подготовили к операции, анестезиолог погрузил больного в наркоз. Сергей приступил к операции. И вроде все шло как положено, но больной умер прямо на операционном столе. Тяжелые травмы, болевой шок и остановка сердца… А его родные еще ничего не знали. Для них он еще жил, ехал куда-то по делам, обещал забрать дочку из детского сада и погулять с ней. И Сергею становилось нехорошо, стоило ему подумать о жене, родителях погибшего и представить себе его ребенка — маленькую девочку с косичками, которая, выглядывая в окошко, ждала папу в детском саду.

Выйдя из операционной, Сергей остановился у окна, закурил. Он сделал все, что мог. Реанимация не спасла. Жаль мужика. Нет, он не станет крестом на его личном кладбище, но все же… Личное кладбище врача — это люди, погибшие в результате его ошибки. Нет, не той ошибки, за которую привлекают к ответственности… Врачи — они ведь тоже обычные люди. Несколько тяжелых дежурств подряд, с женой поругался, начальник наорал, не успел пообедать, в конце концов… Где-то задержался, замешкался, голова не тем занята, а счет идет на минуты… И больной уходит. И придраться нельзя, никто не виноват, все сделано правильно, в полном соответствии с инструкциями. Только нет больше человека. И лишь врач знает, что мог спасти. Надо было лишь остановиться, подумать, постоять над пациентом, попытаться понять, где болит, почему пульс вдруг стал падать, отчего появилась судорога. Но когда нет вдохновения, остается лишь ремесло. А в работе, которая почти целиком состоит из внештатных ситуаций и внеплановых операций, ремесла не всегда бывает достаточно. А после, когда измученный хирург засыпает дома, приходят к нему во сне ушедшие пациенты, глядят на него с укором: «Ты же мог меня спасти, парень, ты же мог…»

Сергей протер глаза, потянулся. Скоро закончится дежурство. Завтра выходной — можно будет выспаться, а вечером нужно забрать младшего сынишку из садика, потом помочь с уроками старшему — совсем ведь запустил учебу, паразит. Он уже в седьмом классе, но у него проблемы с математикой и физикой. Вот и приходится заниматься вместе. Вечером придет с работы Марина, займется сыновьями, и он сможет уйти в свою берлогу и рухнуть в постель.

В ординаторской никого не было, Сергей заварил крепкий чай, бросил туда ломтик лимона. Чей лимон, непонятно, ну да ладно, не важно. «Когда буду дежурить в следующий раз, нужно не забыть принести что-нибудь к чаю», — подумал Сергей. Сняв очки и подперев голову худыми руками, он задумался, рассеянно прихлебывая из чашки остывающий чай.

Дома все было непросто. Когда он буквально приполз из съемной квартиры в родительский дом, где жила его мать и бывшая жена Марина с детьми, то сначала все было неплохо. Увидев Сергея, бывшая обрадовалась. «Все, блудный муж вернулся в семью, теперь снова все наладится, все будет как прежде», — надеялась Марина. Но не склеить разбитой вазы. Сергей пришел домой потому, что просто больше некуда было идти, ведь квартиру снимать теперь смысла не было. Да и денег тоже — на больничный особо не погуляешь. Хотя, если бы он тогда знал, чем болен, лучше бы пошел в приют для бомжей, чем в дом, где жили его дети.