Бессердечный

Татьяна Олеговна Никонова, 2017

Ещё два года назад он точно знал чего хочет от жизни и кто он такой. А сейчас Вильям ничего не помнит… Он четно пытается вернуть память, чтобы понять куда идти дальше и каким человеком он был, но ему ничто не помогает. Не помогает до встречи с Кирой.

Часть II

. Без памяти.

Глава 1.

Воображение важнее знаний.

Альберт Эйнштейн.

1

Я как обычно шёл пешком до дома и думал о музыке. Я считал музыку прекрасным изобретением человечества, она могла быть ужасной и так же прелестной, как люди. А может иметь непонятные определения, как я. Большинство смотрят поверхностно, скользя по грани, питаясь только внешними чертами, а ведь они обманывают самих себя. Попробуйте смотреть внутрь, втирайтесь в суть, разрезайте пустоту внутри друг друга. Вы не поймёте — кто с вами, не побывав в его шкурке, не пытаясь узнать о нём больше, чем он даст вам. Смотрите внутрь если надо, если надо, хотя как знать.… Иногда лучше не лезть, но это вам решать: жить в неведении или же знать, но ужасную правду. Живите в неведение, вам мой совет — если вы трус, а если нет — рискните. Такие вот мысли посещали меня давно, точнее уже полгода, как я восстановился после комы и операции на сердце. С последним смириться до сих пор не могу. Я вновь терял надежду вспомнить себя прошлого и оставил попытки покопаться в голове и сегодня, просто засунул руки в карманы и поплёлся к дому, стараясь не думать — это выматывало.

Фонари мигали сегодня, будто в воздухе витала нечистая сила. Где-то в районе Стараникитской улицы я услышал девичий вопль и поспешил к источнику. Я успел добежать и первое что увидел — это как какой-то моральный урод, насел на чьё-то тело и знать не знаю, что собирался делать, но верно что-то мерзкое. В переулке стояла возня, и мне стало противно, что такие люди вовсе существуют, я накинулся на него, оттащил и бил пока он не перестал сопротивляться. Отвращение и ненависть вылезли из меня и красили его в алый цвет, а потом он валялся около каменной стены старого дома и нетрезво пытался подняться, но за такое получил ключевой удар по сопатке. Я помог девушке подняться, она не совсем поняла, что произошло, скорее всего — отключалась, потому что испуганно спросила: «Что случилось?». Она немного хромая, — тот урод её всё-таки зашиб, — дошла до стены, где он валялся не в самом лицеприятном виде, и, конечно же, взвизгнула, ужаснулась. А потом попыталась нащупать его пульс, на что я сказал: « Не трогай его — он жив». Нечего трогать всяких гадов, лучше вовсе никого не трогать, промелькнула мысль в голове.

— У тебя сердца нет, посмотри на него, — сказала она с опаской, и мне даже захотелось смеяться, и в тему для шутки я схватил её руку и прислонил к месту, где и было сердце. Оно конечно билось, но чтобы это услышать требовался супер слух и супер чувствительные руки. Как я и догадывался ни того ни другого она не имела и глаза её начали бешено бегать, уверен её сердце в тот момент забилось очень сильно.

— Как так, это невозможно! Вы бессердечный, — оторопев, она отдёрнула руку и отступила. Лицо её выражало если не ужас, то поистине сильный испуг. Позабыв про все вещи, она бросилась бежать подальше от этого тёмного и мутного места. Мне стало обидно, что виноватым оказался я, но осмотревшись, я заметил её сумку на земле в листьях и грязи. Я забрал её и ещё раз посмотрел на мужчину возле стены, он шевелился и возмутительно бормотал — уверен минут через пять он встанет и побредёт, куда и собрался.

2

Свет пробивался сквозь небрежно зашторенные шторы, он силился пробиться из каждой дырочки и осветить тёмную комнату. Звук будильника прорезал слух, когда я уже открывал глаза, но ещё лежал в сонном оцепенении. Будильник заставил меня тут же вскочить и сесть на кровати. Я потёр руками лицо, снимая сон, и спустя время полностью открыл сонные глаза: было светло, время перевалило за обед; я посмотрел на шторку — тёмная, грязная и дырявая, она сияла, когда через неё пробивался свет — картина наипрекраснейшая. В первые минуты после сна внимание привлекла сумка возле изрешечённой шторки, она лежала на полу уже как два дня. Появилась она тем вечером, когда раздумья о своём прошлом завели в тёмный переулок, не просто так, а чтобы спасти незнакомую девушку. Тогда она убежала, а сумка осталась брошенной на грязном асфальте. Теперь она лежала здесь, в пустой, холодной комнате, и не то чтобы я не пытался вернуть её хозяйке, наверное, просто забыл. Я обмотался простыней и подошёл к окну, сел на голый пол и с неподдельным интересом вытряс содержимое женского чемодана для раскрытия самой интересной тайны — личности хозяйки.

— Ай! Что это за бандура? — подняв ударивший меня предмет, гневная гримаса сменилась на улыбку, — Фотоаппарат! Да ещё и профессиональный. Таким убить можно. «Canon» довольно известная фирма. Стоит… ну и напугалась бедняга, раз такую вещь оставила, — нараспев проговорил я.

— Визитки, помада, наверное, это косметичка, — ничего, что дало бы понять, кто хозяйка сумки не нашлось, я начал разочаровываться и решил проверить сумку ещё раз, и правда, на дне лежала книжка, не выпала она с остальными предметами потому, что еле вмещалась в сумку.

Я побросал всё и оставил книгу в руках, сумка теперь лежала на прежнем месте и всё что в ней было тоже; книжка оказалась ежедневником, и я счёл его довольно интересным. Вскочив с насиженного места, начал ходить по квартире, дошёл до телефона старого, но вполне рабочего и положил ежедневник на тумбу.

— Попробуем набрать: 8-915-424-33-67, — я положил телефонную трубку возле руки и стал ждать, опираясь на стенку и нервно постукивая рукой по тумбе в такт гудкам, но она пока что молчала, — Ответит? — мельком посмотрев в книжку, я прочёл, — Смири, Смиридова Кира.

Короткие гудки: один, два, три…

— Не ответит.

— Ало! Ало!

— Здравствуйте, вы Кира?

— Да. А кто вы?

— Меня зовут Вильям. Дня два назад мы встретились в переулке, вы убежали.

Молчание.

— Помню. Что вам нужно?

— Я просто хочу вернуть вашу вещь, которую вы оставили. Где мы можем встретиться? У меня в запасе есть часа два.

3

Час назначенного свидания подошёл к концу. Я нелепо смотрелся с женской сумкой и продолжал ждать на остановке неподалёку от места своей работы. Сегодня выходной, а работу нельзя назвать той, на которую в будни идти захочешь, скучная и нужная: поговорить не с кем, покупатели качают права и вечно спорят. Что делать на другую пока не взяли — жить, есть нужно; два месяца в этом городе дали понять, что жить самому — это карабкаться на вершину горы без снаряжения, вершина которой совсем не конец жизни, а цель, что ты хочешь добиться; новая цель — новая гора и вершина.

Вереницы машин проезжали мимо, нагнетали, ухудшали внутреннее состояние, раздражали звуками. Неприятное предчувствие томилось внутри, отчего чудилось, что беда подкрадывается медленными шагами, громко крича? Со скудными знаниям о себе я не предал этому значения. Может оно и к лучшему? Мелькавшие машины отвлекли внимание, когда в очередной раз я пытался вспомнить, толи представить ту девушку. Кое-что припомнил: пухлое лицо, показавшиеся в ночном сумраке белёсым и пушистые длинные локоны, она доставала мне до груди — маленькая девочка. Я искал её в толпе достаточно долго и, наконец, меня окликнули:

— У вас моя сумка! — кто-то громко возмутился.

Я повернулся, и образ в голове приобрёл реальную оболочку. Девушка стояла робко, и в её карих глазах отражался маленький огонёк страха. Пухлое лицо, усыпанное веснушками, то улыбалось, то настораживалось. Видно было — она не знала, как себя вести.

— Вы Кира? — спросил я с улыбкой.

— Да, — она шагнула вперёд, потянула руку к своему, но я не отдал сумку, а лишь пожал вытянутую навстречу руку. Кира отдёрнула руку и стала ожидать, когда я отдам ей сумку.

— Давайте пройдём в спокойное место, здесь слишком шумно, — предложила она, — Вильям, так?

— Да.

— Можем перейти дорогу, там сквер, вон там, — она показала рукой в то место, на которое недавно я смотрел. Там был магазин антикварных товаров, в котором я работал.

В сквере и правда, было тихо, даже уютно, к сожалению, я не замечал этого места раньше и даже не знал о сквере.

— Вы не здешний, — это всё на что она решилась: на глупый вопрос вместо того чтобы расспросить о тот дне.

— Почему вы так решили? — я усмехнулся.

Что могло меня выдать? Оделся, как и тогда: тёмно — кожаная куртка, майка, джинсы выцветшего чёрного цвета, даже волосы — почти чёрные. Единственное что выделилось — глаза, кошачьи, жёлтые.

— Ваше имя, Вильям.

–Тут всё проще, чем, кажется, — сказал без особого энтузиазма, — мой отец назвал меня так в честь погибшего друга. Друг родом из Англии и переехал в Россию очень давно. Не знаю подробностей — отец говорил, что они были лучшими друзьями, Вильям спас ему жизнь… — я закрыл на секунду глаза, вздохнул и продолжил, только уже не с такой меланхоличной ноткой, — вот и вся история, а так я местный, ну почти.

— Простите. И спасибо, тогда вы спасли меня, я… — она держалась на расстоянии и как-то настороженно.

— Неужели людям без сердца тоже говорят спасибо?!

Она покраснела, а потом и вовсе побледнев, ответила:

— Наверное, я ошиблась, вы бы не стояли здесь, без сердца.

— Возможно. Проверить не хотите?

— Нет, спасибо, — она отступила и покачала головой так энергично, что будь она болванчиком, та отвалилась бы.

— Оно есть, просто очень тихо бьётся, — на последних словах я, как будто задумался и поник.

Просто тихое? Нет! Кого я обманываю? Ах да — себя. Оно мертво. А что взамен ему? Имплантат. Вспомнил, как мне сказали, что я прожил последние полтора года в коме, а когда подал признаки жизни — забарахлило сердце, оказалось задето и в общем, чтобы не пугать врач мягко намекнул на имплантат, сказал что я такой не один и что люди выживают… Прожевать эту информацию так и не смог, даже сейчас, мирился с ней каждый день, но пока безуспешно. Почему-то это не давало спокойно спать, есть и жить.

— Ладно, вижу вы спешите. Думаю, я должен отдать вам сумку, — я протянул её Кире.

— Спасибо. Там студенческий, не хотелось бы его восстанавливать, — она улыбнулась, надела сумку на плечо и ушла, сначала медленно, потом ускорилась до бега. И фотоаппарат я положил в сумку, но почему-то про него она не вспомнила — сильно-сильно напугалась.

Тут мне вспомнилось, что забыл обсудить кое-что важное: её бы срочно догнать.

4

Немного пропетляв вокруг её дома: старого пятиэтажного строения, которому однозначно требовался ремонт — решил проникнуть внутрь. Свет в окне третьего этажа зажегся не сразу, после того как девушка скрылась за дверью. Дверь запиликала вновь, мне удалось прошмыгнуть в неё, чуть не сбив с ног выходящего мужчину. Так, третий этаж, если я не ошибаюсь, кажется, с левой стороны. Вот, 11 квартира. Звонок, ещё звонок.

— Кто там? — девушка уже открывала дверь, судя по звукам.

— Вильям, мы сегодня виделись.

Дверь приоткрылась, из неё вышла девушка в голубом халате, она захлопнула дверь и отошла от неё, держа ключи в руках.

— Вы что-то забыли положить мне в сумку? — она всмотрелась в меня. — Вы что за мной следили?

— Нет, то есть да. Вы так быстро ушли, я не договорил.

— О чём же вы хотели со мной поговорить, — в голосе проскользнула опаска.

— Можно на «ты»? Мне не по себе. Я вроде бы не намного старше.

— О чём же? Мне стоит бояться?

Девушка смутилась. Во всей ситуации казалось, что тут страшного, да ничего просто события недавних дней решили добить её, когда она только-только позабыла обо всём.

— Не могу сказать, — я подошёл ближе и наклонился, пытаясь поймать её взгляд, — послушай, то, что произошло недавно, поверь такие, как он этого заслуживают. Я не думаю, — я сделал паузу, как будто обдумывал следующие слова, — уверен, он жив.

— Ты считаешь, он выжил? На нём живого места не было, — голос её повысился.

И так с омрачённым видом я застыл и задумался, но был твёрдо уверен в себе. Жив! А то, как же! Почему такая уверенность? Такое ощущение, что я почувствовал. Такое было уже со мной, мне приходилось уже поучать таких людей! Наверное, моё лицо преисполнилось непонятной для Киры радости: почему он улыбался, зачем, почему? — спрашивали её глаза. Зачем спрашивать, о том, о чём я сам себя не спрошу и не отвечу. Просто когда в памяти всплывает что-то: картинки, слова, чувства — как сейчас, хоть какое-нибудь напоминание о себе и приоткрывает тяжёлую дверь разума, мне радостно. Вот ещё одна часть меня приоткрылась, я вспомнил ещё немного. И каждый раз воспоминания: хорошие или плохие, вызывают спонтанную улыбку. Потеряв себя, радуешься даже старым следам: может, приведут домой, где ждёт тот, кого ты позабыл?

Конец ознакомительного фрагмента.