Глава 3
Евгения стояла возле зеркала и рассматривала себя со всех сторон. Её не обманывало отражение, несмотря на отсутствие очков, она заметила несколько седых волосков на висках, и наметившиеся две вертикальные линии над переносицей. Всего тридцать семь — рановато для седины, да и со складками надо что-то решать, пока не образовалась безвозвратная глубина. Ничего современная косметология способна на многое! Конечно, не хотелось бы встать в общий строй дам с одинаково надутыми губами, скулами и подбородками. Некоторые её подруги и знакомые, перебарщивая с уколами и процедурами, становились похожими друг на друга, словно выходили не из салона красоты, а из инкубатора.
«Надо найти своего мастера и обращаться только к нему. Это должен быть мужчина, — Оленичева улыбнулась своим мыслям. — Мужчины более профессиональны в вопросах эстетических процедур. Они чувствуют красоту на подсознательном уровне».
Она пригладила непослушные волосы и прислушалась к звяканью посуды на кухне — мать накрывала на стол.
— Евгения ты забрала из починки мой телефон? — Полина Игоревна продолжала громыхать тарелками.
— Забрала, — не поворачивая головы, громко ответила Оленичева и усмехнулась. Иногда мать использовала давно вышедшие из обихода слова вроде — «починка», «бдеть» или относительно женщин иногда всплывало определение «бедовая». — Только твой аппарат ремонту не подлежит, ты намертво утопила его в тазу!
— Я же не специально!
— Понимаю, только новый аппарат надо покупать. После обеда поедем по магазинам!
— Какая жалость, — снова донеслось из кухни. — Придётся восстанавливать все номера! Может СИМ карта сохранилась?
— В салоне сказали, что телефон и его содержимое реанимации не подлежат!
— Меня, наверное, все потеряли!
— Ну, кто мама, все? Я же здесь!
— Женя помоги мне, — голос матери звучал ещё молодо и звонко. Полина Игоревна когда-то прекрасно пела и слыла одной из первых столичных красавиц. Время поработало над внешностью — словно мелкой рыболовной сетью покрыло морщинками лицо и состарило тело, но не тронуло голос.
— Иду! — Оленичева, не отрываясь от зеркала, вытянула шею и провела тыльными сторонами ладоней от ключиц до подбородка. — Мы не ждём гостей, а ты сервируешь стол, словно на приём, — с этими словами Женя появилась на кухне.
— Распущенность начинается с мелочей, — строго парировала мать. — Сначала семья, принимая пищу, обходится без салфеток, потом не замечает пятен от кофе на скатерти, а заканчивается всё тем, что кому-то становится лень делать маникюр и закрашивать седину.
— Какая длинная цепочка действий и бездействий ведёт к распаду и самоуничтожению! — Оленичева младшая вскинула брови. — А ты на что намекаешь?
— Я не намекаю, а говорю прямо, — Полина Игоревна поставила тарелки и внимательно посмотрела на дочь. — Если не хочешь, чтобы тебя бросил очередной ухажёр, то сходи к парикмахеру и наведи порядок на голове!
— Он меня не бросит, — беззаботно засмеялась Евгения. — Он клянётся, что любит и обожает.
— Мало ли случалось в твоей жизни обожателей! И где они? В семьях, с жёнами и детьми! А тебе под сорок! Пора бы уже обзавестись стабильностью!
Женщины замолчали на несколько минут. Они ловко расставляли тарелки с едой на столе, занятые своими мыслями. Евгения не обижалась на мать, она уже привыкла к ежедневному ворчанию. Конечно, мама хочет только лучшего для неё, но кто знает, что лучше на самом деле. Оленичева жила легко, она встречалась с мужчинами и без особых трагедий расставалась с ними. Женщина не желала обременять себя детьми, пелёнками и прочей рутиной, которая присутствует в каждой семье. Евгения считала, что всё ещё впереди! Она бы не особенно стремилась к сохранению отношений с последним воздыхателем, но он оказался щедрым, по-настоящему был влюблён, да и её биологическое время уже начинало поджимать. Этот факт она вдруг стала осознавать в последнее время и не благодаря материнским выговорам, а именно тем незначительным штрихам, которые замечает каждая женщина в определённый период жизни. Морщинки под глазами и седые волоски на висках раздражали своим присутствием!
— Так и когда ты намерена нас познакомить? — мать сидела за столом прямо с безукоризненной причёской и аккуратным маникюром на ногтях. — Женя, ты должна основательно подумать над своим будущим. — Полина Игоревна отложила нож и, протянув правую руку, накрыла ладонью запястье дочери, которая сидела рядом. — Я думала именно за этим, ты привезла меня в город из коттеджного посёлка. Свадьбу хочется и внуков! — Оленичева старшая как-то виновато улыбнулась и погладила рыжие непослушные локоны Евгении.
— Да мама, я как раз хотела с тобой об этом поговорить, — Женя перехватила ладонь пожилой женщины и на секунду прижала к губам. — Ты не хочешь поехать в Геленджик к тёте Варваре?
— А ты для этого приволокла меня в Москву, — мать досадливо махнула рукой, нервно схватила нож и начала с остервенением резать кусок мяса. — Я могла бы прекрасно перезимовать в коттеджном посёлке! Там чуткие, отзывчивые соседи! Этот Трещёткин милый мужчина, всегда готов прийти на помощь!
— Ты прекрасно знаешь, что он взялся волочиться за мной! Из этих соображений он так часто и назойливо появлялся в нашем доме!
— Да какая разница, по какой причине! — Полина Игоревна вздохнула. — Трещёткины добрые, воспитанные и безотказные люди. Что я буду делать в городе в четырёх стенах! Смотреть телевизор и с бабками на лавки возле подъезда семечки лузгать?
Дамы снова замолчали и только звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Полина Игоревна прекрасно готовила, но в последнее время ей пришлось пересмотреть рацион из-за высокого сахара в крови. Евгения скучала по блинчикам со сгущёнкой и воскресным пирогам с повидлом, но безропотно смирилась к постному меню. Сегодня мать превзошла самую себя, она приготовила лосось со спаржей под лёгким соусом «Холландез», поэтому женщины с удовольствием поглощали пищу, не отвлекаясь на разговоры. После еды дамы так же без слов, навели порядок на кухне, и перешли в гостиную. Полина Игоревна включила телевизор и села на диван. Евгения пристроилась рядом, поджала под себя ноги и положила голову на плечо матери.
— Конечно, я не хочу, чтобы ты расселась, как забытое корыто рядом с дворовыми пенсионерами! Поэтому предлагаю тебе на время перебраться к тётке Варваре. Там море, чистый воздух и нет снега!
— С самого детства ты была своенравной, — казалось, Оленичева старшая совсем не слышала дочь. Мысленно она унеслась в свои дальние дали. — Никогда не делала то, что не по нраву. Ты невзлюбила колготки серого цвета, ни за что не хотела надевать в детский сад, как мы с отцом не уговаривали. А я их доставала с большим трудом через знакомых. Колготочки такие тёплые, импортные, но только серые. Тогда на всё был дефицит! Ну, просто невозможно было достать что-то приличное с весёлой, деткой расцветкой. Ты не ела лук, ни в каком виде! Мы с папой подстраивались под тебя, а иногда готовили себе отдельно. Ты терпеть не могла физкультуру, и затащить тебя на урок удавалось не всегда! Нам приходилось задабривать тебя или мороженым, или новыми туфлями. А скольких воздыхателей ты отшила, которые табунились вечерами возле подъезда! Тебе они доставались легко, по щелчку пальцев. Именно из-за лёгкости ты не ценила эти отношения. Другие девочки мечтали просто прогуляться с такими мальчиками рядом, а ты игнорировала их назойливое внимание!
— Я ходила в кино с некоторыми, — Женя улыбнулась воспоминаниям. — С Двигубским целовалась на первом курсе института! А с Брониславом прожили почти год вместе!
— Это ничего не значит, раз ни один не зацепил твою душу! — Полина Игоревна развела руки и снова сложила их на коленях. — Вот твои подружки, кому нужны были эти отношения, кто дорожил ими, быстро вышли замуж, нарожали детей и вполне счастливы! Когда умер папа, тебе исполнилось пятнадцать лет, самый переходный возраст. Ну, думаю, всё, пиши-пропало! Испугалась тогда, что теперь одной мне не справиться с молодым растущим организмом, но нет, наоборот! Ты стала серьёзней и много помогала, хорошо училась, даже подружилась с физкультурой. Только во взглядах на противоположный пол ничего не изменилось, — Оленичева старшая отстранилась и посмотрела дочери в глаза. — Ты не думаешь, что давно пора обзавестись семьёй?
Конец ознакомительного фрагмента.
