Знак обратной стороны

Татьяна Нартова, 2019

Маленький городок имеет не так много достопримечательностей. Одна из них – руины церкви посреди «Парка пионеров». Среди местных ходит легенда, что когда-то некий сумасшедший нарисовал на остатках стены портрет своей возлюбленной, погибшей при бомбежке в годы войны. И до тех пор, пока тот остается неизменным, миру не грозит апокалипсис. Лех Сандерс – творческий псевдоним Романа Александрова. В свое время он принял непростое решение и изменил свою судьбу. Теперь у Романа есть все: красивый дом, дорогой автомобиль, известность и деньги. И только одно мешает ему жить полноценной жизнью. Странные приступы, от которых он не может избавиться с самого детства. Но как связаны эпатажный художник и три женщины, судьбы которых пересеклись в этом городке? И при чем здесь загадочные знаки, книгу с которыми обнаружил солдат Красной армии на польских дорогах?

2/1

— Пойдешь сегодня к Жеке? Его предки в Анталию укатили, он всех наших приглашал.

Она склонилась совсем низко, так что при желании можно было заглянуть прямо в вырез ее полупрозрачной блузки. Но Даня не стал этого делать. Более того, он вообще не удостоил девицу взглядом. Ему были известны все ее позы и повадки. Вот сейчас Кристина начнет накручивать на палец свой светлый локон, а потом спросит: «Дань, ну, ты чего…»

–…молчишь?

Снова в точку. Как в идиотском мультике про кролика, которому всегда удается сбежать в последний момент от охотника^[4]. Одно и то же из серии в серию, или в их с Кристи случае — изо дня в день, на протяжении вот уже почти десяти лет.

— Ну, а я-то тут при чем? — Нервно дернул плечами парень. — Я — не «ваш».

— Да ладно тебе, Дань… — противно заныла одноклассница. — Вечно строишь из себя невесть что. Приходи, весело будет! Давай-давай, соглашайся. Ну, Данечка…

Это он то же знал. Сначала оскорбит, а потом как собачонка начинает хвостом вилять. Удивительно, почему все девчонки настолько верят в магическую силу уменьшительно-ласкательных суффиксов? Пришлось все-таки скосить на Кристи глаза. И правда — на псину похожа. На йоркшира или подобную ей «мочалку» богатой леди. Бантики, стразы. Сходство усиливалось двумя высокими хвостиками по бокам головы.

— Ладно. — И отвязаться от этой надоеды можно лишь одним способом. Это Даниил выучил не хуже поз и горячего шепота в ухо, к которому подружка частенько прибегала, если не удавалось уломать собеседника, так сказать, на большем расстоянии. — Зайду, может быть.

— Будем ждать, — надутые губы Кристи расплылись в сладкой ярко-малиновой улыбке. Очередная победа женского коварства над мужской упертостью.

В классе Даниила считали этаким выскочкой, мажором, с которым общаться было хоть и противно, но уж больно выгодно. На первых порах парень пытался сгладить впечатление, угодить новым одноклассникам, а потом понял одну простую истину: его жизнь зависит не от этих малолеток с завышенной самооценкой, а значит, тратить на них свои нервы и время — пустое занятие. В конце концов, два года он как-нибудь перетерпит, а потом свалит из этого городишки в Новосибирск, где знать никто не знает, чей он наследник.

В предыдущей школе ситуации была еще хуже. Элитный лицей, где учились детки депутатов да крупных бизнес воротил, напоминал роскошный аквариум с барракудами. И такой мелкой рыбешке, такой, как сынок директора небольшой фирмы по продаже стройматериалов, там явно было не место. Если в младших классах различие между детьми проявлялось не так резко, то чем старше Даня становился, тем острее чувствовал чуждость этому учебному заведению. Ребята переставали дружить из-за личных симпатий, и начинали сколачивать компании согласно политическим интересам своих родителей.

Нет, Даниил не оказался в полной изоляции. Нашлась еще парочка таких же отщепенцев, как и он сам. Но если Санек остался доучиваться в лицее, то Кристи неотвязным хвостиком последовала за другом.

В средних классах ей приходилось хуже, чем Дане. По сравнению с основным контингентом лицеистов, она была нищей. Ее папочка зарабатывал свои сотни тысяч, управляя лишь дюжиной заправкой, разбросанных по области. Причем, именно управляя. Владели бензином и дизелем совсем другие люди. Удивительно, но именно это позволило Кристи намного быстрее и эффективнее влиться в новый коллектив. И теперь она могла свободно ввинтить нечто вроде: «наши все ждут», «наши собираются», «собираюсь на встречу с нашими», — тогда как сам Даня ни в старой школе, ни тут своим так и не стал.

Сегодня у парнишки было особенно паршивое настроение. На карточке, выданной отцом, оставалось не больше тысячи, а до следующей получки оставалось целых две недели. Михаил Александрович с молодых ногтей прививал своим отпрыскам не только любовь к деньгам, но и по бережное к ним отношение. То бишь, не просто выдавал некую сумму на карманные расходы, а делал это в виде заработанной платы за определенные заслуги. Это не означало, что мытье посуды или уборка своей комнаты материально поощрялись. Во-первых, для уборки у них была приходящая домработница. А, во-вторых, подобный труд, считал родитель, должен выполняться по зову совести, а не хрустящих бумажек.

Нет-нет, Даня получал деньги не за «пятерки» или пропылесосенные ковры, а за вполне взрослые занятия. С пятнадцати лет он помогал с сайтом отцовской компании, а также был модератором нескольких групп «СтройБита» в социальных сетях. Работа была не пыльной и не сложной, но довольно ответственной и ежедневной. Приходилось постоянно следить за обновлениями ассортимента всяких кирпичей, шпатлевок и красок, а также порой отвечать недовольным покупателям на такие вопросы как:

«Я тут у вас купил обои. Продавец посоветовал мне клей на модифицированном крахмале. Я все делал по инструкции, так почему они отваливаются?»

«Хочу оформить детскую. Мне подруга сказала, что обычная краска для стен не годится, нужна специальная, гипоаллергенная. Не подскажите, я могу приобрести такую краску в вашем магазине?»

«Уже год ищу мягкую черепицу для крыши. Вроде она лучше всякого рубероида. Только вот у вас на сайте нигде такого нет. Может, в Москве где можно заказать?»

Прежде чем отвечать, Даня в обязательном порядке сам лез за нужной информацией. И только поняв, что такое «обычная краска для стен», и «в каких магазинах Москвы можно купить битумную черепицу», он принимался за написание очередного длинного и нудного сообщения. Потому что, как оказалось, ответы вроде: «Я не знаю, какой тип обоев вы купили. Может, такие и не приклеятся», — вызывают у покупателей целую бурю негодования. Поэтому-то вечера свои Даня проводил, как и большинство современных подростков — за компьютером. Только если другие рубились в шутеры или чатились с друзьями, он копал огромное информационное поле в поисках статей по строительству и разбирался в достоинствах и недостатках различных шпателей для декоративной штукатурки. Его спальня была забита журналами по дизайну, а по ночам в страшных снах к Даниилу являлись дородные тетки с пластиковыми ведрами, на которых было ярко-оранжевым написано «Не для детских комнат».

Именно такая тетка привиделась ему накануне, еще больше вгоняя в тоску.

Как никогда Даня почувствовал справедливость поговорки, что жизнь — это зебра. Полоса белая резко оборвалась два дня назад, когда ему вернули реферат по литературе с огромной, почти на четверть листа «тройкой» и размашистой надписью «Я знаю, что ты можешь лучше». Вместе с ними началась полоса черная.

Ну да, он не слишком старался получить высший балл. Но все основные пункты осветил, вывод написал да и в объем семи-десяти страниц формата А4 уложился. Светлана Николаевна — учительница, преподававшая у них в прошлом году, за такую работу ниже крепкого «хорошо» бы не поставила. Но старушка ушла на пенсию, а с сентября этого года на ее место назначили некую Людмилу Алексеевну — соплячку, едва окончившую институт. Как лектор она Даню устраивала. После ее уроков проходимые произведения можно было не читать, а с правописанием у Рябина и так никогда проблем не было. Только вот почему-то цеплялась она к нему безбожно, словно пыталась вытрясти знания и умения, которых и в помине у старшеклассника быть не могло.

С разборками пришлось подождать еще сорок пять минут. Все это время Даниил тщательно записывал, зарисовывал и чертил — очередная лабораторная по физике отвлекла от гневных мыслей. Но вот прозвенел звонок, парень скоро собрал свое добро, покидав тетради и ручки в одну кучу, и поспешил на третий этаж.

Людмила нашлась там, где ей полагалось найтись — в учительской. Болтала с другой такой же молодой преподавательницей, таская круглые печеньица из полупустой вазочки и запивая их чаем. Судя по веселым лицам обеих, разговор вряд ли касался работы.

Прежде чем войти и начать вершить свою страшную месть, Даниил постучал. Многочисленные онлайн-просители отца натренировали в нем почти безграничное терпение. А еще сделали супер-вежливым и мега-понимающим. Именно таким Даня и должен быть. И он не начнет свою пламенную речь с законного вопроса: «Какого черта?» Нет, сначала Даня поздоровается, даже улыбнется слегка. Мол, как же прекрасно, что наши любимые преподаватели могут позволить себе минутку отдыха, пока несчастным детям приходится по ночам писать многостраничный труд на тему «Сравнительная характеристика различных направлений в литературе начала двадцатого века». И только, получив разрешение говорить, тихим голоском спросит:

— И?

— Что «и», Рябин? — заморгала глазами Людмила.

То ли претворяется, то ли, и правда, не понимает. И не известно, что хуже для него — Даниила. Паренек вытащил из закромов свернутый в трубочку реферат, получив еще один недоуменный взгляд в ответ. Значит, второе.

— За что вы поставили мне такую оценку?

— Погоди, я же четко указала причину.

А вот теперь всю растерянность как ветром сдуло. Вместе с весельем. Уголки накрашенных почти бесцветной помадой губ опустились.

И все же было между ними что-то общее. Между этой Людмилой и Кристи. Какая-то дурная уверенность, будто Даня должен предугадывать их желания и мысли наперед. Но если Кристи парень знал, как облупленную и мог корректировать свое поведение, то русичка то и дело преподносила ему неприятные сюрпризы.

— «Ты можешь лучше» — это, по-вашему, причина?

Даня чувствовал, как внутри на невидимой конфорке закипает вода. Он почти явственно видел эту эмалированную, объемом почти с ведро, кастрюлю и мелкие пузырьки, образующиеся на дне. Пока мелкие, пока на дне. Но если парню сейчас же не объяснят истинную причину, по которой ему влепили незаслуженную «тройку», то кипяток начнет выплескиваться наружу.

— Да. Даниил, я вижу твою работу на уроках, вижу твой потенциал. Кому-нибудь другому за такую работу, как у тебя, я могла бы поставить даже «отлично». Но ты — не Губов и не Кормова, которые, знаешь, сколько мне сдали?

Даня знал. Не только объем, но и почти дословно — о чем эти двое написали в своих рефератах. Он сам скинул им файлы с текстом, рассчитывая, что однокашникам хватит ума кое-чего набросать от себя. Как видно, не хватило. Глядя в зеленоватые глаза Людмилы, Рябин понял: ей все это прекрасно известно. И дал себе зарок больше никогда не поддаваться на уговоры помочь с домашкой. Да, иметь в классе не только богатенького, но и умненького паренька, весьма выгодно. Только вот деревянным Даня никогда не был, и зарывать свои монеты, чтобы у других в будущем выросло денежное дерево, не собирался.

— По четыре страницы, — все тем же печально-нравоучительным тоном продолжала преподаватель. — Но к детям вроде тебя, талантливым детям, мы — учителя, должны быть в два, в три раза строже. Если тебя беспокоит оценка в аттестате…

— Да ничего меня не беспокоит! — Так, стараемся не кричать. Хотя очень хочется. И еще хочется хорошенько схватить эту молодую женщину за лацканы песочного пиджака и хорошенько тряхнуть. — С чего вы, вообще, решили, что у меня есть какие-то мифические таланты?

— Ты ведь сам писал реферат.

— Ну, уж точно без помощи мамочки, — фыркнул Даниил. — Ей, знаете ли, не до каких-то там писателей-символистов.

— Я не это имела в виду. Многие пользуются готовыми данными, приводят в пример одни и те же стихотворения и отрывки из прозы. Но твои работы всегда… индивидуальны. Знаешь, мне даже стало немного стыдно, когда я читала этот реферат. Некоторые факты из биографии Хлебникова мне были не известны. А твоя привязка литературы к живописи, дизайну и архитектуре того времени… — Людмила снова улыбнулась. Если ее признание о стыде должно было как-то смягчить Даню, то она просчиталась.

— Если вы в таком восторге от моей работы, — зло процедил он сквозь зубы, — то почему поставили «три»? Хорошо, допустим, я похож на ослика, который движется лишь потому, что перед его носом висит недосягаемая морковь в виде «пятерки», но хоть на «четверку» можно было расщедриться?

Все… кипяток перехлестнуло через круглый бок кастрюли. Дело было уже не в оценке, а в самом принципе. Даниил силился понять логику учительницы, но она рыбкой продолжала ускользать сквозь пальцы.

— Ты не ослик. Господи, что за глупость!

До того сидевшая женщина встала. Ее зеленоватые глаза оказались почти на одном уровне с его карими. Даня глубоко вздохнул и как можно дружелюбнее произнес:

— Просто объясните, за что?

— Я же уже сказала, — кажется, у Людмилы тоже была не такая непробиваемая выдержка, как начало казаться ее ученику. — Мне понравился твой реферат, но ты можешь лучше. Нет, ты должен лучше…

Он не дослушал. Это уже переходило все границы понимания. Не может. И никому не должен. Особенно этой глупой курице, которая всего-то лет на десять его старше. Которая сейчас смотрела на Даню своими большущими глазами и по совиному часто моргала. Школьник с неимоверным усилием сжал челюсти. Знал: не стоит открывать рот, иначе потом он может поплатиться за свою несдержанность. А потому лишь скривился, с силой швырнул несчастный реферат и выскочил пулей из учительской.

— Даниил! — Пусть даже не надеется, он не вернется. И тем более, не станет извиняться. — Даня!

— И что это было? — искренне поинтересовалась коллега Людмилы Алексеевны.

— Сама не видишь? — огрызнулась преподавательница. — Устроил скандал из-за «тройки».

— Я не про то, — женщина кончиками пальцев подкатила к себе помятый реферат, перевернула титульную страницу и принялась бегло прочитывать. — Он прав, Люд. Такая кропотливая работа заслуживает как минимум оценки «хорошо». Так за какие грехи парень впал в такую немилость? Кнопку тебе подложил или доску воском натер? Не похож этот… Даниил Рябин… никак не похож на мелкого пакостника. Такие скорее сразу своим учителям лобовые стекла битами выносят. Ну? Что с этим ребенком не так?

— Все так. — Снова уселась на место Людмила Алексеевна. — Все так, Лера. Это со мной не так. Это… не знаю, как объяснить. Мне хочется, чтобы он двигался вперед, понимаешь, развивался. Есть в нем что-то такое, словно пружина. Чем больше давишь, тем больше потом отдача. Знаешь, есть такие дети, которые вроде как больше всех знают. То есть постоянно тянут руки, влезают в полемику, задают десятки вопросов, так что под конец урока им рты хочется заклеить и к стулу привязать? А есть пассивные слушатели. И ты можешь наблюдать за ними с первого класса до самого выпуска, но так и не понять — каков же их потенциал? Пока первые мозолят тебе глаза, вторые тихо делают за всех троечников в классе домашнюю работу. Они не глупее первых, чаще, наоборот — умнее. Просто не выпячивают свое «я». Даня такой же. Мне чуть ли не силком приходится каждый раз тащить его отвечать, а на диктантах потом изымать у половины класса написанные им записки с подсказками.

— То есть, — сделала вывод Валерия, — это была военная хитрость? Ты ставишь ему «трояк» и какому-то васе Пупкину, который не может слово «библиотека» написать, чтобы не сделать четыре ошибки, чтобы парень разозлился и начал вести себя активнее на уроках?

— Ну, вроде того.

— Ага… а ты не думала, что он просто-напросто может послать тебя с твоими экспериментами? Окончательно запечатается в своей раковине, а снаружи повесит табличку «Я срать хотел на ваш предмет»? Люд, такая метода хороша в четвертом-пятом классе. И то, не каждый ребенок станет усерднее работать, если с ним так обращаться. Каждый хочет получать то, что заслужил за свой труд. Иначе в самом труде пропадает всякий смысл. А тем более, такой взрослый мальчик. Может, ему твой русский вовсе не нужен? Он, вон, пойдет в какие-нибудь программисты, которым гораздо важнее знание иностранных языков. Или еще кем-нибудь, кому нет нужды писать о различиях между футуристами, кубистами и прочими «истами». Ну, скажи что-нибудь? Эй, ты чего, плачешь, что ли?

Людмила, и правда, плакала. Слезы прочертили две темные дорожки на щеках. Дорогущая тушь оказалась абсолютно нестойкой. Стоило пойти в магазин и потребовать свои деньги назад. Да, Даня был закрытым, да, она хотела извлечь его как редкую жемчужину из невзрачной перловицы. Но было кое-что еще. Кое-что, заставившее ее вместо «пятерки» в последний момент нарисовать огромный «трояк». И дело было вовсе не в знаниях одиннадцатиклассника. Далеко не в них.

Бутон лианы

Символ правой руки. Другое название — «Росток». В сочетание с зеленым пишется снизу вверх, с другими цветами — сверху вниз. Основное значение символа — новизна, новое направление мысли, какое-то неожиданное изменение в жизни. Если написано красным, значение меняется на «возрождение», «обретение себя заново».

Примечания

4

Имеется в виду мультфильмы про Багза Банни из серии Looney Tunes (рус. Весёлые мелодии, Сумасшедшие Мотивы, Безумные Мотивы, Беспечные Мотивы, Безумные Мелодии Луни Тюнз, Луни Тьюнс, Луни Тюнс)