Грани миров и трепетное сердце обывателя. Рассказы

Татьяна Муратова

Обыватель так предсказуем! Он сажает картошку, сидит на диете, нянькается с внуками и вовсе не мечтает оказаться на грани миров, между совестью и безнаказанностью, подвигом и деньгами, долгом и и желанием. И тогда оказывается, что не так уж он и предсказуем…

Семейный портрет

1

Женька, близоруко щуря глаза, разглядывала носок. Мужской, размер примерно сорок пятый, чёрный, один. Такой априори не мог принадлежать их семье, дому. Определённо чужой.

Дело в том, что Добрыня, её муж, подобные не носил. Какие угодно носил: жёлтые, белые, зелёные в полоску, но не чёрные. Бзик такой. Да и размер у его ноги деликатный, всего сорок первый, а других мужчин в квартире не водилось. Жили-то вчетвером: Женька, Добрыня, их девятилетняя дочка Федька и девяностолетняя бабушка, мама «любимой» свекрови, никуда за положенные метражи не выходившая, почти глухая. Квартира принадлежала ей, а Женька с Добрыней ухаживали за немощной старушкой и мечтали, что когда-нибудь жилплощадь достанется им по наследству.

Женя взяла в руки телефон:

— Алло, Добренький, это я.

Муж работал шофёром, на звонки отвечал почти всегда, за исключением случаев, когда дрых в перерывах между рейсами:

— Женька, я не заеду обедать, мне хватит того термоса, который ты собрала.

— Хорошо, тогда выкупаю бабушку и напечатаю статью. Добренький, а откуда у нас дома один чёрный носок?

— Какой?

— Ну, чёрный, с белой полосочкой сверху?

— Грязный?

— Н-нет, вроде почти чистый. Это важно?

— Безусловно. Только я чёрные не ношу, ты же знаешь. И почему один? Женька, ты не следишь за порядком?

— Дык я… под диваном нашла, когда пол мыла. То есть ты не в курсе?

— Слушай, отстань с ерундой — думал, что-то серьёзное, раз трезвонишь. Я на трассе, извини. Пока.

Женька вздохнула, пошла к бабушке:

— Вера Родионовна, вы не знаете, откуда под нашим диваном взялся чужой носок?

Бабушка ей улыбалась и кивала головой:

— Погода сегодня чудесная, но я гулять не пойду, ноги болят, голова кружится; вот дочка навестит и выведет на улицу под яблоньку.

Женька, вздохнув, проворчала:

— Дочка ваша уж два месяца глаз не кажет, а во дворе не яблони, а берёзы с сиренью, — и громче: — Чуть позже мыться пойдём.

Откуда всё-таки носок? Не к Федьке же приставать с расспросами?

2

Вера Родионовна тщательно втирала крем в сморщенные руки, после чего села перед зеркальцем и стала себя разглядывать. Ну, да, это она, Вера Родионовна Сипоренко. Или Данилова? Одна из памятных фамилий — девичья, вторая — замужняя, только какая… Ум — не её, словно чужой. Вот глаза серые, водянистые — её, нос крючком, губы узкие — её, лишь морщин много, лезут, непрошенные. Сейчас намазалась антивозрастным кремом для лица, французским, тридцать лет назад купленным, значит, морщины исчезнут. Руки не мешало бы омолодить, да крем жалко, мало осталось, на донышке. Опять же возраст. Верочке уже шестьдесят лет; дочка, зять поздравили, вчера приходили. Сама Верочка кандидатскую защитила, тема: «Влияние глутаминоксоглутаратаминотрансферазы на эволюцию морских растений». Или «Специфика подсчёта рибулозо-бисфосфата-карбоксилазы-оксигеназы на поверхности земного шара»? Чужой ум забыл, какую тему Верочка выбрала. У неё был замечательный ум: два языка, университетское образование, пятьсот тридцать восемь книг в домашней библиотеке, десять сортов чая и поминутный режим дня для дочки. Или для внучки…

3

Добрыня тормознул у ворот домика в деревушке, в которой обитали родители Женьки. Тёща предыдущую неделю грызла нервы своей дочери, а та, в свою очередь, мужнины, так как некому, оказывается, картошку сажать: у самих радикулит, давление; Митька, Женькин брат, запил, а нанимать со стороны работника дорого. Самая подходящая для сего случая кандидатура — зять. Но Добрыне зачем сие нужно? Он для них чужой, не ко двору пришёлся ещё со времён, когда их дочку замуж позвал: тунеядец, урод и безбожник (почему безбожник, интересно?..). Урожаем картофеля родственники делиться не планировали, а потрудиться на посадке призывали, причём через дочку давили. Добрыня целую неделю сопротивлялся, но, когда Женька смешала слезу с визгливыми нотами, сдался.

— Ага, явился не запылился, — прищурила ядовитые глаза тёща.

— День добрый, Светлана Анатольевна. Может, помощь какая на огороде требуется?

— Требуется, ещё как требуется. Пошли, покажу.

— Я ж с дороги. Угостите хоть чаем.

— Чаем пусть тебя жена угощает, дорога не так длинна, сидишь себе с комфортом в салоне, не мёрзнешь, музыку слушаешь, ноги не в кирзачах, носочки вон белые напялил, кроссовочки…

— У меня без чая трудоспособность понижается, до обеда проковыряюсь, а там супчика попрошу.

— Ах ты ж трутень, как есть трутень, у нас в роду таковых нет!

Тёща, ворча под нос о том, что не понимает, как подобный чуждый элемент прибило к берегам их славного семейства, налила-таки зятю стакан чуть тёплого чая, пахнущего листом мяты, и пододвинула блюдо с сухарями. Добрыня почти решился пошутить насчёт ста грамм — просто ради того, чтобы полюбоваться, как багровеет от возмущения хозяйка, — но не стал, обратив внимание, что та и так уже в стадии кипячения. Допил чай, внаглую стащив кусок рафинада, вздохнул и поплёлся в огород. Светлана Анатольевна семенила следом, давая ЦУ. Зять молчал, настроение, и без того раздражённо-обиженное, совсем испортилось. Тёща все три с половиной часа, что Добрыня, обливаясь потом, сажал картошку, стояла над душой и вопила о том, как тот неправильно отнёсся к столь ответственному мероприятию: сажать нужно в ямки, а не в канавки, золы сыпать меньше, а удобрений больше, навоз вкапывать глубоко, а росточки ровно на десять см землёй засыпать… Добрыня молчал, кроша зубы и мечтая о баньке на берегу озера с удочкой и пивом. Когда осталась одна борозда метров на пять, не выдержал; буркнув: «Сами досадите», воткнул лопату в рыхлую землю, отёр пот с лица, сел на травку, вытряхивая землю из кроссовок и уже не белых носков; встав, сплюнул и направился к машине. Тёща верещала следом:

— На своём огороде небось трудился бы не покладая рук, а тут — не себе, и ладно?

4

Вера Родионовна, чистая и помолодевшая, разглядывая две чёрно-белые фотографии на полке этажерки, удовлетворённо кивала головой. Она вспомнила! У неё — внук, Добрынюшка, хороший мальчик, пионер, на плавание ходит, английский язык учит. И название своей диссертации вспомнила, просто сейчас запамятовала. Так что ум у неё хороший, они ещё повоюют!

Женька бросилась навстречу мужу. Он вернулся с рыбалки. Рыбу не привёз, но сам довольный и рожа красная.

— Ты представляешь, Добренький, я поняла, откуда носок.

— Какой носок?

— Ну, тот, чёрный, помнишь, спрашивала?

— Не помню. И откуда?

— В первом классе Федьке нужен был носок на урок технологии, тёмный, они мишку шили. Я коричневый тогда не нашла, время позднее, бегать по магазинам некогда, купила чёрные. Из одного она шила, а другой потерялся. Непонятно только, он что, два года под диваном валялся?

Добрыня зарулил в душ зубы почистить да солому из головы вычесать. Настроение великолепное: рыбалка, баня, озеро, пиво, и Женька не ругается. Впереди — выходные. Интересно, Светлана Анатольевна не звонила, не ябедничала?

— Федька, как дела? — сияющий отец с мокрой головой появился на пороге детской.

— Нормалёк, пап, — хмыкнула дочь. — В понедельник уже в свой класс учиться пойду.

Чужой класс встретил явление Федьки равнодушно, но, услышав, как её зовут, разразился противным хихиканьем со всех сторон: «Как-как?!» Федька набычилась. Она не хотела учиться с 3 «А», но её родной 3 «Б» уехал к Деду Морозу в Великий Устюг аж на три дня, весь, только Федька осталась. У родителей не оказалось в наличии столь огромной для их семьи суммы, а сидеть дома все три дня мама не разрешила, потому что Федька не больна, следовательно, обязана усваивать знания. В 3 «Б» изначально собрались дети с редкими именами: Аристарх, Божена, Гузель, так что Феодосия вполне вписывалась, но в противном чужом 3 «А» водились одни Саши, Алисы да Денисы. Они сперва смеялись над Федькой, но, глянув на насупленную физиономию, вскоре отстали. Переключились на игнор, а она и рада была, три дня уж потерпит, наверно… Вот получит паспорт — сразу сменит имя, говорят, так можно. Жуть какое клёвое будет: Ежевика, так зовут лучшую кошку из книжки. И фамилию сменит. Можно на Собачкину — Федька любит собак, хотя читает о кошках, но вот у мальчика-отличника из 4 «Б» фамилия Петров, а он её тайный, но всё же краш… Отчество, пожалуй, оставит: Ежевика Добрынична Петрова — ауф!

— Свой лучше? — понимающе зевнул Добрыня.

— А то… Хотя и 3 «А» вроде нормальный. Алиса жвачкой угостила, а Светка подсказала, как слово «прокажённый» пишется.

— Может, дочь, гульнём втроём в воскресенье? В киношку, попкорн полопаем?

— Ух ты, только можно на новый фильм? «Кот-кандибобер» называется, Божена говорит, классный, они ходили. Там про котов-воителей, как к ним инопланетный робот-кот внедрился, а его вычислили с помощью криптонита…

— Ну-у, может, лучше в парк с аттракционами и мороженым?..

— Семья, ужинать пошли, — в комнату заглянула Женька.

На кухне сидела за столом Вера Родионовна с прямой спиной, она улыбалась своей тарелке, на которой покоилось картофельное пюре с мелко нарезанным малосольным огурчиком и кусочком колбасы. Она счастлива: эти дети рядом — кто такие, кстати? — понимают ли меру счастья человеческого? Улыбалась и Женька, тоже счастливая, хоть по иному поводу.

— Ты чего такая радостная? — несколько осоловело икнул Добрыня — после рыбалки откровенно клонило в сон. — Светлана Анатольевна звонила?

— Звонила, Добренький, благодарила за помощь. Говорит, ты всё правильно посадил, звала в гости.

— Вот как… — Добрыня совсем потерялся в своих ощущениях. — Ты уверена?

— Конечно. И Федька нашлась, а то я её в школе чуть не потеряла — она чего-то испугалась, под парту спряталась, и у Веры Родионовны давление стабилизировалось, обошлись без больницы, и носок…

Конец ознакомительного фрагмента.