Восемь рассказов о тебе и обо мне

Татьяна Муратова, 2023

Пухлые детские ладони, сжимающие крошечного хомячка; нежный взгляд супруги на любимого мужа; теплые объятия матери, скучающей по непутевому сыну; глухая тоска старика… Восемь коротких историй сплетают яркие мазки солнечного лета и стылый холод нелюбимых стен в путешествие по волнам чужих жизней, из которого невозможно вернуться прежним.

Рассказ первый. Хомяк в полёте

В память об аэровокзале Москвы времён Советского Союза

Двадцатилетняя девица Славка, стоя посреди комнаты общежития, заваленной чемоданами и дорожными сумками, задумчиво сжимала губы, ускоряя таким образом процесс напряжённого мышления. В дверь заглянула Лариса, соседка и лучшая Славкина подруга по совместительству.

— Ну что? — с надеждой на всемогущество сообразительной Славки и даже чуть с придыханием спросила она.

— Делать нечего, — вздохнула Славка, — пойдём раздавать кому-нибудь на улице. Ты со мной?

— А если не возьмут?

— Выпустим в травку за мостом. Там лес рядом, да и лето, считай, начинается. Авось выживут.

Девушки синхронно уставились вниз, где перед Славкой стояло хомячье жильё, помолчали и одновременно вздохнули.

Жильё выглядело замечательно, больше ни у одного хомяка во всём городе подобного не имелось. Лет пять назад роскошные хоромы сконструировали и склеили на заводе, где работала Славкина мама, за тыщу километров от общаги. Тамошние мастера-умельцы на тот момент не раз себя зарекомендовали: почти весь дачный инвентарь Славкиной семье сковали, спаяли, выпилили. Просьба о домике для хомячков — «Дочка вот задумала, так домишко бы им какой, только легкий, не стеклянный» — на фоне остального и вовсе мелочью казалась. Мастера расстарались: собрали из белых листов пластмассы две комнаты с дверкой, стенки высотой сантиметров так тридцать пять, чтобы грызунам не сбежать. В комнатушках — деревянное убежище без дна, чтобы было питомцам где спрятаться, поспать и детишек рожать.

До окончания школы домик верой и правдой служил поколениям грызунов, потом Славка забрала его с собой в общежитие, где ей, не прошедшей в институт, дали место после поступления в строительное училище и где она возжелала создать уютную домашнюю обстановку, возложив ответственность за это на привычных уже грызунов. Благо соседка по комнате тоже всегда мечтала о питомце, просто ей не хватало отчаянной решимости подруги.

* * *

— А как мы их понесём? — после недолгого молчания спросила Лариска, глядя на родовое хомячье поместье, стоявшее на полу.

— В банке, естественно, — пожала плечами Славка. — И рассмотреть можно, и не сбегут.

— А мимо вахты как?

— Элементарно, Ватсон. В пакет поставим и быстро прошмыгнём.

Да, всем известно, конечно, что в общаге животных заводить нельзя, но Славка подумала: кто станет все комнаты проверять? Пока ЧП не случится — никто. А какое ЧП с хомячками? Не коты же, не собаки: не орут благим матом, не бегают по комнатам, и запаха от них почти нет. Весь учебный год проблем не возникало, а с его окончанием оказалось, что на лето проживающие обязаны освобождать комнаты, и если у самих девушек сложностей не было, то у хомяков, которые ещё и невероятно расплодились, обретя в общежитии какой-то особый уровень комфорта… Раньше из приплода три-четыре малыша выживало, остальных любвеобильные родители съедали. А тут — аж двенадцать детёнышей, да ещё мамаша с папашей. У Славки — самолёт уже ночью, у Лариски — также ночью поезд. И куда девать хомячье великолепие?..

Пересадив всю ораву в двухлитровую банку, девушки вышли из комнаты и заторопились вон из общежития.

— Только говори громче, — скомандовала Славка, — а то эти… пищат, слышишь? И шебуршатся.

— Как ты думаешь, рейс не задержится? — тут же во весь голос поинтересовалась Лариска.

— Я очень надеюсь, что нет! — воодушевлённо среагировала Славка, покосившись на бдительную вахтёршу, которая с подозрением провожала их взглядом.

На улицу выскочили, как пробка из бутылки.

— Домик жалко, — вздохнула Славка, оглядываясь по сторонам. — В камере хранения в общаге брать не хотят, на вокзале тоже на всё лето не оставишь… Хоть на помойку выноси.

— Ага, — особо не вслушиваясь, кивнула Лариса. — Куда пойдём-то?

— Во дворы, где детей побольше.

Перебежав через трамвайные пути, подруги завернули в ближайший дворик напротив общаги. Как на счастье, на детской площадке оказалось очень много детей, наслаждавшихся ласковым солнечным теплом. К совсем маленьким девушки, поразмыслив, не пошли: их родители сопровождают, там хомячков не пристроишь. Значит, надо выбирать тех, кто постарше и уже гуляет в одиночку.

Присмотрев группу младших школьников, Славка направилась к ним и, не теряя времени даром, громко возопила:

— Ребята! Смотрите, кто у нас есть!

Дети с интересом уставились на банку с шустрыми и очень красивыми хомячками: от мамы Мики-беленькой и папы Мики-рыженького других и не бывало, сплошь красавцы писаные. Потом подошли ближе, загалдели любопытно. Лариска тут же торопливо отступила, наблюдая за раздачей грызунов издалека.

— Я вам их подарю, — великодушно кивнула Славка. — Кому какой нравится?

Хомячков расхватали моментально. Главное, требовалось пристроить Мику — её никто не брал, хотя она самая упитанная и по сути самая живучая.

— Это самка, зовут Мика, она добрая, общительная, может ещё родить хомячков сколько хошь…

Кто-то тут же протянул руку, со всех сторон посыпались вопросы.

— А где они живут?

— Что кушают?

— Ему одному не скучно будет?

Славка бойко отвечала детям, оперативно вручая хомячков новым хозяевам. И вдруг — как ожог: кто-то рядом крикнул «Мам, смотри, кто у меня есть!», Славка вскинула голову, прищурилась. К спонтанному птичьему рынку стремительно приближалась женщина, которой один из детей радостно показывал маленького рыжего хомячка.

— Бежим! — взвизгнула Славка, метнувшись к Лариске, схватила её за руку и с завидной даже для спринтеров скоростью исчезла из поля зрения обалдевшей от новообретённого хомячьего счастья женщины. Отдышались девушки уже за кустами возле общежития, всё ж опасливо озираясь: известное дело, достаточно разгневанные родители влёгкую способны нагнать скрывающихся от «правосудия» девиц с нечистой совестью. Но погони, к счастью, не было видно — и спустя несколько минут никто в поле зрения не появился: либо девицы среагировали бодрее шокированных взрослых, либо исчезли из виду в неизвестном направлении шустрее, чем их способна догнать мамаша с ребёнком и хомяком в прицепе.

— А куда Мики денешь? — поинтересовалась Лариска, переведя дыхание. Славка посмотрела на банку, из которой на неё задумчиво таращился красавец-самец, отец многих хомячьих поколений. Что ж… Почему бы и не взять его с собой? Потом же можно вернуться с ним, пластиковый домик не выбрасывать, авось не пропадёт, потом невесту прикупить в зоомагазине — и ещё до следующего лета канитель тянуть. Всего-то дел сейчас: посадить Мику в маленькую деревянную коробочку — Славка заранее запаслась такой, когда первый раз подумала о том, чтобы все-таки не отдавать старого приятеля, — двадцать на десять сантиметров, с решёточкой сверху, для перевозки птичек. В самолёте повозить туда-сюда, ну… Самолёт, правда, с пересадкой в Москве… Мелочи, одним словом.

* * *

Дальнейшие сборы для подружек, вернувшихся в общежитие, пролетели мгновенно. Славка распрощалась с Лариской до тридцать первого августа и поехала в аэропорт. Мики в пути вёл себя примерно, а может, грустил, вдруг оставшись в одиночестве.

«Тебе понравится! — мысленно утешала его хозяйка. — Другого выбора нет всё равно».

В зал ожидания в аэропорту Славку пропустили без проблем, дальше она сдала питомца в багажное отделение, решив, что так будет надёжнее, а то начнёт скрестись в коробочке, а ей что делать? Песни горланить, как глупые пацаны Мишка и Коля в «Дружке» Николая Носова? Хорошо ж она выглядеть будет тогда…

Перелёт до Москвы прошел без приключений, столица встретила гостей приветливо: и Славку, и Мики, и других транзитных пассажиров. До следующего рейса оставалось ещё пять часов. Присев в зале ожидания, Славка просунула руку в сумку, нащупала мягкую хомячью спинку сквозь решётку на его импровизированной переноске, ласково погладила и подсыпала в щёлочку заранее заготовленные семечки. Затем, упаковав коробку с хомяком обратно, застегнула сумку и сдала в камеру хранения. Теперь — отдыхать!

Народу на аэровокзале в этот раз отчего-то оказалось больше, чем обычно. Славке даже присесть негде было. Но она не отчаивалась и пошла прогуляться по улице. Основательно надышавшись московским смогом, поглазев на магазины и угостив себя эскимо, она вернулась в аэровокзал. Ситуация в зале ожидания не изменилась: половина присутствующих спала прямо в креслах зала ожидания, ещё половина половины — на лестницах и прочих подходящих поверхностях, а оставшаяся четвертинка сновала туда-сюда… По громкоговорителю объявляли о задержанных рейсах, о Славкином в том числе. На два часа. «Бедный Мики!» — подумала Славка, а затем решила перекусить: обычно, оказавшись на аэровокзале, она брала себе стаканчик лимонада и миндальное пирожное. Но в этот раз в буфете было хоть шаром покати — голодные транзитники, застрявшие в ожидании своих рейсов, всё смели. Тогда Славка, взвесив все «за» и «против», пошла в кинозал. Там, с комфортом усевшись, она вытянула подуставшие ноги и почти задремала. А спустя полтора часа, выскочив из зала, услышала новое объявление: рейс откладывается ещё на два часа! Бедный Мики!

Вздохнув, Славка пошла-таки в камеру хранения — хомяка следовало покормить и пожалеть. Показалось, приёмщик взглянул с подозрением, отдавая багаж. Малыш, ты ж не буянил в моё отсутствие? Забрав сумку, она огляделась — ни одного местечка свободного! — и пошла в туалет, там достала переноску, вынула зверька, погладила, насыпала корма и упаковала обратно. Потом вышла в зал, и тут — чудо! Объявили посадку на какой-то из опаздывающих рейсов, сразу несколько мест освободились, и Славка понеслась с багажом в руках к одному из них. Прекрасно! До чего же жизнь, что ни говорите, добра к присутствующим в ней экземплярам молодых безобидных авантюристок. Устроившись с комфортом, она достала заначенный пирожок, детективчик и углубилась в сюжетные перипетии. История увлекала, но Славка не забывала время от времени выныривать в реальность и проверять, как обстоят дела с ситуацией вокруг да с объявлениями о рейсах. В один из таких моментов, скользя не очень внимательным взглядом по пространству, она вдруг заметила рыжее движущееся пятнышко. Пятнышко шустро передвигалось между дорожными баулами, мордочка у него казалась до боли знакомой — и до Славки дошло, что любимый Мики вырвался на свободу. Затаив дыхание, девушка огляделась. Кто-то рядом читал газету, кто-то дремал или перекусывал. Славка и её щекотливая проблема никого не интересовала. Она поднялась, опасаясь спугнуть хомяка, не спеша направилась к чужим чемоданам, максимально незаметно наклонилась. Мики метнулся к соседнему чемодану. Славка скакнула следом. Хомяк замер, в удивлении тараща глаза-бусинки на неё, а потом кинулся прочь, уворачиваясь от цепкой хозяйкиной руки: знал он эти игры! Как поймает, как посадит в коробку! Но Славка оказалась быстрее: рухнув на колени, втиснулась между сумками пассажиров и схватила беглеца за обширную попку и лапу — кажется, левую заднюю. Что поделаешь, Мики, кроме любопытства, отличался некой непозволительной для хомячьего рода задумчивостью и созерцательностью, вот и поплатился. Торжествующая хозяйка поднялась с колен, пряча хомяка в карман и репетируя извинения перед многочисленными удивленными зрителями… А нет. Зрителей не было. Лишь один мужик, лениво дожёвывая бутерброд и прихлёбывая кофе из стаканчика, безэмоционально взирал на Славку, и не факт, что он заметил Мики. Скорее его заинтриговала ползающая между баулами девица. Остальные и глазом не повели: спящие спали дальше, жующие жевали, читающие читали, так что Славка, уже практически не таясь, вернула путешественника в переноску и, немного подумав, переложила в ручную кладь. Всё-таки, случись что, ползать в поисках хомяка удобнее по полу в салоне самолёта, чем в багажном отделении.