Начать сначала

Татьяна Морец, 2023

Я очнулся в незнакомом месте. Туманном, промозглом, мрачном.Почти пересек черту смерти, едва не угодив в объятия черной Кали.Без памяти. Без прошлого. Не зная, есть ли у меня будущее?Смогу ли я здесь уцелеть? Чтобы начать жизнь сначала.

Глава 6. Исцеление

— Зачем вам операционная в таком месте? — подозрительно поинтересовался я.

У меня и в самом деле много вопросов. Опыты?

— Здесь мы лечим работников, — не задумываясь отвечала девчонка. — Особенно тех, кто находится на Маре не совсем легально. Официальная больница не для всех. И доктор Лансей здесь почти не бывает, он врач нашей семьи и приближенных отца.

Не врала похоже, я хорошо чувствовал ложь. А работники-нелегалы не моя трудность.

— Для начала я хочу тщательно изучить ваш глаз, — произнес доктор. — И если дело только в роговице, мы пересадим вам искусственно выращенный трансплантат. Манипуляции проведем под местной анестезией. После операции до утра вы будете восстанавливаться в капсуле. С вашей регенерацией полное восстановление займет дня два. Я сам буду приходить в дом за рекой и контролировать заживление.

Местная анестезия? Меня это устраивает. Так я буду все видеть, а не валяться в беспамятстве.

Следующие часы прошли в сканировании и скрупулезном изучении всех структур глаза. Целитель подробно объяснял все свои действия и тут же озвучивал результаты. Как он и думал, сам глаз не пострадал. Только роговица. В этот момент я испытал невероятное облегчение. Я буду видеть! Сама операция если и пугала меня, то только недостатком доверия к людям, среди которых я находился.

Дальнейшие неприятные манипуляции я переносил стойко, цель была более чем оправдана. И расширитель в глазу, и многочисленные закапывания. Когда пожилой доктор убрал мою роговицу, я увидел свет. Резкий, бьющий в глаза, непроизвольно вызывающий слезотечение. Искусственный материал лег как родной, явив мне, пусть и расфокусированное, но изображение. Долго наслаждаться им не дали. Глаз тут же залили каким-то гелем и наложили повязку. В капсулу я укладывался с уверенностью, что буду полноценно видеть двумя глазами.

С лечебной капсулой тоже вышли сложности: мой хвост не помещался. Пришлось оставить часть снаружи, опустив крышку только на то расстояние, которое позволяла моя нижняя конечность. Хорошо, что мне не требуется подача кислорода или особые режимы капсулы, с этим бы возникли существенные затруднения.

В какой-то момент, отпустив контроль, я уснул.

***

С мальчишкой, копией меня, но чуть младше, мы крались в покои старшего брата, предварительно вырубив камеры в коридоре. Хихикали в предвкушении мести. Я прятал под ученическим кителем приз. Младший сначала отнекивался, но теперь и его карие глаза горели азартом.

Вредный старший снова подставил нас перед родителями: сдал, что мы хитрили на занятиях тактикой космических военных действий, подглядывая ответы, которые накануне предусмотрительно загрузили в личные коммы. Кому хотелось корпеть над изучением маневров и построением кораблей? Когда так не терпелось дурачиться и наперегонки ползать в саду. Поедать вкусные созревшие плоды и, конечно же, плавать в озере.

А в итоге мы с братом провели все утро после завтрака, очищая кукурузу на кухне большого дома, где проживала наша семья. Вручную. Пока старший брат резвился в теплых водах круглого водоема во внутреннем дворе.

— Не хотите учиться, будете хорошими работниками, — строго внушал отец, безжалостно отправив нас на кухню. — Любой труд важен. Не все вольны выбирать чем заниматься. Вы двое — можете. Так распорядитесь вашим преимуществом по уму. А тяжелый труд поможет вам определиться.

Мы приняли наказание. С отцом не спорят. Но, понимающе переглянувшись, приготовили брату сюрприз. Банку черных пятнистых пауков, отловленных ночью с фонарем во влажных подземных ходах под домом. Ядовитых. Брату наша проделка ничем опасным не грозила, но от укусов пауков зуд на ближайшие сутки ему обеспечен. И завтра, после утренней трапезы, в озере будем плавать мы вдвоем с младшим братом. А вредный старший проведет прекрасные часы у целителя.

Тогда мы не знали, что следующее утро застанет всех троих в подсобке за очисткой роботов уборщиков от пыли и грязи.

Потому что братьям негоже враждовать.

Проснулся резко. Отдохнувшим и полным сил. И очень голодным, как обычно после регенерации в капсуле. На это всегда организм тратит много ресурсов.

В этот раз виде́ния были ярче. Я слышал звуки, чувствовал запахи, и картинки цветными пятнами мелькали перед глазами. Но вспомнить, что мне снилось не удавалось.

Нашел птичку рядом. Она спала. Скрючилась на неудобном стуле, оперев голову на руки, которые уместила на округлый бок капсулы.

И зачем меня караулить? Глупая птаха. Выскользнув наружу, я уложил девочку на свое место, та пробормотала что-то сквозь сон и вытянулась на удобном ложе. Капсулу я отключил и принялся ждать целителя, сам занял место на стуле, не заметив, как задремал снова.

Проснулся от возмущенных слов целителя.

— Самонадеянный шайрас! Почему не в капсуле? — бубнил тот, проверяя историю в системе. — Проснулся? Посмотрим на твой глаз и проведем тесты. Но хочу обозначить следующее: если я лечу тебя, молодой шайрас, то никакой самостоятельности в медицинских вопросах! Или я отказываюсь.

Что я мог сказать? Пожилой целитель полностью прав. Мне оставалось согласиться на выдвинутые условия.

От голоса доктора Лансея проснулась и птичка. Пока целитель отклеивал защитную мембрану с моего глаза, я украдкой наблюдал, как девчонка потягивается, расчесывает пальцами длинные темные волосы, трет лицо. Непроизвольно облизнулся, испытывая желание узнать, какая она на вкус. Сонная птаха. И такая сладкая. Тут же отвесил себе мысленный подзатыльник, напоминая, почему нельзя ее трогать. Я должен улететь и вспомнить. А ее будет ждать другая жизнь. Наши пути разойдутся. И вопрос состоит не только в моем внешнем уродстве, я уже убедился, знаний и умений местного доктора достаточно, чтобы это исправить. Но я точно не собирался пользоваться птахой в угоду мимолетно возникшему желанию.

Задумавшись, я не сразу понял, что идеально вижу обоими глазами. Позже я еще испытаю починенный глаз в темноте и в сумерках, но уже понимал: вижу отлично. Как же я устал от плоского изображения и урезанного обзора. Осталось вернуть знаменитый шайрасский нюх. Оказывается, даже внешность меня не заботила так, как вечный вопрос: восстановится ли мое обоняние?

Терпеливо выносил все тесты и исследования доктора, и наконец он вынес вердикт, что зрение мое полностью восстановлено.

Далее я без особого энтузиазма отнесся к сканированию лица. Но я понимал, что это необходимость, мне будет проще в жизни с нормальным лицом, чем с обезображенным. Ясно, что полностью воссоздать его прежним маловероятно по той причине, что у меня нет своего изображения, и я даже не помнил, как выглядел раньше.

Так и наступило предрассветное время, когда мне пришла пора уходить.

Как только ткани глаза полностью приживутся, доктор Лансей сможет приступить к следующему этапу моего лечения. А я должен буду понять, готов ли я довериться снова.

***

Несмотря на все мои уверения, что доберусь сам, птичка настояла на том, что проводит меня. Но прежде целитель заставил поесть и влил в меня еще пару концентратов странной субстанции. Девочка отказывалась от еды в столь раннее время. Понятно, почему она тонкая как ветка, ничего не ест. А ведь сама не спала всю ночь и ходила за мной в лес, не мешало и ей подкрепиться перед доро́гой. Я же проглотил выданный мне рацион минут за пять и не поморщившись запил положенными питательными коктейлями, весьма противными на вкус.

Пожилой доктор вновь заклеил прооперированный глаз мембраной, наказав не мочить, не чесать и всячески беречь роговицу, пока она полностью не приживется.

Учитывая его наставления, у меня назрела новая проблема с возвращением. Я не мог проползти по тому мосту, как бы ни старался. И остаться здесь тоже было нельзя. Мало ли кого из работников приведут на лечение, и персонал, работающий в клинике в дневное время, скоро прибудет.

Птаха заверила меня, что есть другой мост, но дорога к нему более длительна. За неимением другого варианта я предложил выдвигаться.

Обратный путь по подземелью к выходу мне был уже знаком, но я все равно не упускал из виду повороты, лестницы и переходы, чтобы точно отложить их в памяти.

Дорога вдоль реки до другого моста, по которому я мог продвигаться, заняла почти в два раза больше времени, чем до веревочного. Птичка уже еле переставляла ноги, и я подхватил ее на руки. Земля к утру остыла, покрывшись изморозью.

«Доберемся до лесного дома, заставлю поесть и отдохнуть, прежде чем отпущу обратно», — решил я, скользя к цели. Бережно прижимал к себе хрупкую птичку, которая пригревшись на руках, доверчиво положила голову на мое плечо.

***

Аккуратно стянув с девочки бушлат и сапоги, положил ее на свою кровать и накрыл одеялом, дома было прохладно для человека. Другие две кровати так и стояли не заправленные за ненадобностью.

Вначале я добавил отопление, выставив его на двадцать четыре градуса. Мне же вполне комфортно жилось и при восемнадцати по Цельсию. Включил нагрев воды, чтобы, проснувшись, она могла с комфортом умыться, и тихо выскользнул на кухню. Нужно озаботиться завтраком. Я умел готовить незамысловатые, но вполне вкусные блюда. В духовом шкафу запек воздушный омлет с сыром и томатами. На гриль-сковороде поджарил жирные мясные колбаски, у меня ими оказался забит весь морозильный шкаф. Сделал тосты и намазал их зеленой пастой из оливок и вяленых помидор. Себе я привычно приготовил черный кофе, а девчонке — ее любимый улун, помнил, птичка не пьет кофе вовсе. Не зря в одиночестве я штудировал книги, как правильно заваривать чай. Пора было будить птаху.

В спальне замер, глядя на спящую девочку, которая обняла мою подушку и громко сопела, безмятежно погрузившись в глубокий сон. Осторожно провел рукой по ее щеке, убирая спутанные волосы. Жаль будить, но девчонке нужно поесть. Пусть потом спит дальше.

И поймал себя на мысли: «Очень уж странно я веду себя для шайраса, что решил держаться подальше от девчонки».