Не твоя Людмила

Татьяна Ма, 2022

После аварии, в которую попал Ратмир Закаев, Рите, его возлюбленной, приходится разрываться между семьей и работой. Столь долгожданное счастье, кажется, где-то снова заблудилось.У брата Ратмира, Руслана Закаева, тоже ничего не ладится. Закоренелый бабник и циник, он вдруг понимает, что хочет тихого семейного счастья. А тут одна женщина сменяет вторую, третью. Пойди разбери, где тут истинное счастье, кто из них – настоящая любовь.Рита и Руслан, каждый по-своему, пытаются преодолеть тернистый и порой горький путь к счастью.Это вторая книга серии «Дорогами судьбы». Ее можно читать и отдельно от первой части "Кафе "Берлин", в которой подробно раскрывается история отношений Риты и Ратмира.

Глава 5

Февраль-апрель 2021 года

Валид сидел в кабинете Александра Сидоренко, главврача, владельца клиники «Восход». Дружили они еще со школы и все эти долгие годы дружбы не прерывали.

— Ну со мной-то ты можешь быть откровенен, Саш, — пристально глядя на друга, сказал Валид. — Это ты моей Арине можешь в уши лить своим оптимизмом, а я хочу знать правду.

— А я и говорю тебе правду, Валид. Ситуация тяжелая. Позвоночник у Ратмира сильно поврежден, но все обследования показывают, что целостность его сохранена, а значит, есть шанс поставить твоего сына на ноги.

— И во сколько ты оцениваешь этот шанс?

Александр тяжело вздохнул.

— Трудно сказать, Валид. Спинномозговая функция утрачена не полностью, и это очень хорошо. Со временем она должна восстановиться при должной терапии. Сейчас, пока у Ратмира не срослись ребра, никаких сильных нагрузок ему давать нельзя. Пока будет принимать обезболивающие и нейропротекторы, минимальные нагрузки на мышцы, чтобы не атрофировались и не было пролежней, массаж. А дальше усиленные занятия, механотерапия, полноценный комплекс ЛФК. Потихоньку будем увеличивать нагрузки.

— И результат это даст? Ты гарантируешь, что поставишь сына на ноги?

— Если уж я тебя в 97-ом поставил, то Ратмира обязательно поставлю, — отчеканил Александр.

Да, Валид помнил 97-ой. Лихое было время. Считай, весь бизнес строился на крови. Хочешь работать честно? Давай на лапу, чтобы тебя крышевали. Не дашь одним — придут другие. Всем откажешь — хана и тебе, и бизнесу. Валид Закаев никогда с криминалом не связывался, долго ему удавалось избегать участи других предпринимателей, пытавшихся поднять дело в 90-ые. Все благодаря связям с чеченской родней, среди которой всякие люди были, но своим помогали всегда, даже таким отщепенцам, уехавшим в Москву подальше от родины, от корней, как Закаев. В общем-то, москвичом Валид Закаев был уже в третьем поколении. Дед его Рамазан еще в самом начале Великой Отечественной получил ранение, оказался в госпитале, где и познакомился с молоденькой медсестричкой Олечкой. Парень он был горячий, а Олечка — девушка красивая, с длинной толстой, в руку, темно-русой косой. Рамазан подлечился и снова ушел воевать, а Олечка забеременела. О рождении сына Рамазану она написала сразу, и в 1945-ом он вернулся не на родину, а в Москву, откуда и была родом Олечка. Родители Рамазана русскую невестку не принимали, но со временем все наладилось, как-никак у Рамазана с Олечкой уже и второй сын народился. Вот так Закаевы и осели в Москве, обрусели. И хоть отношения с чеченской родней остались натянутыми, но окончательно связи не рвали. Все-таки кровь не водица. Кровные эти связи до поры до времени помогали Валиду тянуть бизнес в 90-ые. Однако в 97-ом на бизнес Закаева решил наложить лапу глава одной из московских ОПГ некто Волков. Тогда машину Валида расстреляли в упор. Его водитель и помощник погибли на месте. Сам он получил пять пулевых и чудом остался жив. Нет, не чудом. Вот он, Саня Сидоренко и вытащил его, считай, с того света. Повезло Валиду и в другом. Тогда его дело поручили еще совсем молоденькому следователю Тамерлану Нургалиеву, практиканту. Бандиты думали, что теперь-то Закаев точно не жилец. Молоденький следователь ничего не сможет сделать против ОПГ. Но Нургалиев смог. Пацан он был упертый и свое дело знал. Он был из той молодой поросли, кому хотелось страну преобразовать, прекратить беспредел. Нургалиеву Валид Закаев позарез нужен был живым: он мог стать важным свидетелем и помочь взять в оборот бандитов во главе с криминальным авторитетом Волковым. А потому в больнице, где лежал в реанимации Валид, днем и ночью дежурили сотрудники милиции, да и сам Нургалиев торчал здесь днями и ночами. Не было бы Тамерлана Нургалиева и верных ему ребят, второе покушение, которое хотели организовать на Валида прямо в госпитале, наверняка стало бы успешным. И осталась бы его Аришка одна с тремя малолетними сыновьями на руках. Хотя Руслан-то уже был не таким малолетним.

Саня Валида на ноги поставил, а Нургалиев свое взял, с Закаева так и не слез, пока тот не дал свидетельских показаний против авторитета Волкова, или Волка, который в результате даже до зоны не доехал: получил перо в СИЗО. Девяностые закончились, Валид свое дело поднял на невиданные высоты, теперь сыновьям вот передал.

А теперь Ратмир… Сердце больно заныло. Валид все оставшиеся ему годы отдал бы, только бы сына снова увидеть здоровым. Валид схватился за левую сторону груди, стал растирать ее.

— Что, Валид, плохо тебе? — тут же вскочил со своего места Александр Сидоренко.

— Ничего, ничего. Сейчас отпустит.

— Давай-ка я тебя прокапаю.

— Брось, Саня. Все в порядке.

— Нет уж, — отрезал Александр. — Врач здесь я, и ты будешь меня слушать.

***

Потянулись долгие дни реабилитации, превратившиеся в недели. Поначалу Ратмир даже улыбался и шутил: мол, жив — и то хорошо. Но чем дольше тянулось время, тем яснее становилось, что чуда не будет. Потребуются месяцы, чтобы восстановить двигательную функцию. И хоть Сидоренко не переставал уверять, что позвоночник у Ратмира сохранил свою целостность, что прогнозы оптимистичные, чувствительность в ноги вернется, но для этого нужно время, нужна физкультура, ежедневные занятия через не хочу, через страх и боль, постепенно огонь надежды в глаза Ратмира тух. Ратмир становился вял, злился и впадал в апатию.

Были самые последние дни марта, после аварии прошло почти два месяца, а Ратмир все еще не мог ходить. Ребра срослись быстро, и остаточные боли его уже почти не мучили. Но вот ноги… Ног он не чувствовал совсем. Все, что ниже бедер, как будто не существовало.

— Вот так, хорошо, — приговаривала медсестра, помогавшая Ратмиру разминать мышцы и сгибать ноги при помощи специального аппарата. — Еще несколько движений, и на сегодня все.

— Хорошо, говорите? — зло скривился Ратмир. — Что же вы видите в этом хорошего? То, что у меня ни черта не получается и я по-прежнему ничего не чувствую? Или то, что через пять минут вам больше не нужно будет со мной возиться, и вы сможете срулить домой? Вас, поди, там не калека ждет.

— Ратмир Валидович, — упрекнула его медсестра. — Вы не калека.

— А кто? Ах да, — усмехнулся Ратмир. — Человек с ограниченными возможностями. Сегодня мы все любим не называть вещи своими именами. Тьфу, чтоб вас…

Ратмир неприлично выругался.

— Ратмир Валидович, мы с вами уже говорили об этом, — не теряя самообладания продолжила медсестра. — Многое будет зависеть и от вашего морального состояния.

— Да-да, все это вы уже говорили мне миллион раз!

— И повторю в миллион первый: будете верить в успех, в свои силы, и все у вас получится. А впадете в депрессию и отсрочите выздоровление на долгие месяцы и даже годы…

— Выздоровление? — Ратмир горько рассмеялся. — Хватит кормить меня сказками, как маленького ребенка. Надоело. Лучше помогите мне перебраться в мою палату.

— Мы еще не закончили… — запротестовала медсестра.

— Я — закончил.

Медсестре ничего не оставалось, как усадить упрямого пациента в кресло-каталку и отвезти в палату.

Здесь Ратмира встретила улыбающаяся Рита. Было воскресенья, а потому она приехала в больницу пораньше, оставив Лизу с бабушкой Таней, которая приехала навестить их в Москве.

— Рита, — кивнул ей Ратмир, нахмурившись, и улыбка тут же сползла с ее лица.

— Как ты? — озабоченно спросила она.

— Как видишь, — он развел руками. — Не стоит каждый день спрашивать меня о том, как я. Меня уже тошнит и от вопросов этих, и от вежливости окружающих. Как я еще могу быть, когда я вот в этом?

Он раздраженно ударил по подлокотникам инвалидного кресла.

— Давай я помогу тебе в кровать перебраться, — предложила Рита.

— Лучше помоги мне из больницы выбраться. Устал я здесь, не могу больше.

Рита села на кровать перед Ратмиром, сунув ладони себе под бедра.

— Разве можно? Тебе же нужно каждый день комплекс ЛФК…

— Толку от этих комплексов, Рита? Мне ни черта не помогает.

— Александр Андреевич говорит, что слишком мало времени прошло.

— А у меня уже вот где, — Ратмир провел ребром ладони по шее, — и твой Александр Андреевич, и больница эта проклятая. Я домой хочу.

Рита взяла Ратмира за руку и почувствовала, как он напрягся, но руки не выдернул. Она понимала, что ему неприятна была их жалость, отвратительна была собственная беспомощность, но, как помочь любимому, Рита не представляла. Она хотела быть радостной и оптимистичной, чтобы и в него вселять частичку собственного оптимизма, но чем дальше, тем больше она чувствовала, что Ратмира раздражали и ее улыбки, и попытки вести себя так, будто он вот-вот выздоровеет.

Может, прав Ратмир и дома ему будет лучше? Не зря говорят, что дома и стены помогают.

Рита сжала его руку и сказал:

— Завтра я поговорю с Александром Андреевичем, и если он даст добро, то поедем домой, — решительно сказала Рита.

— Даст он, как же, — проворчал Ратмир. — Он рад будет сгноить меня в больничных стенах.

Рита не стала комментировать реплики возлюбленного, чтобы не стать объектом его раздражения, которое прорывалась теперь каждый раз, как они были вместе.

***

А на следующий день, к удивлению Ратмира, Александр Андреевич Сидоренко, согласился его выписать.

— Но при условии, — сказал врач, — что каждый день к вам будет приезжать Анна Семеновна, ваш врач-реабилитолог, и вы будете выполнять все ее требования.

— Я согласен, — впервые за последние недели Ратмир улыбнулся.

Он сейчас готов был согласиться на что угодно, лишь бы выбраться за больничные ворота.

— Переночуете сегодня здесь, — сказал главврач. — Я оформлю все бумаги на выписку, а также договорюсь с вашей невестой по поводу сиделки и времени, в которое Анна Семеновна будет к вам приезжать. А завтра, — он бросил взгляд на находившихся в палате Риту и Арину Сергеевну, — можете забирать Ратмира Валидовича.

Когда врач вышел, Арина Сергеевна подсела к сыну и сказала:

— Ратмир, а может, переедешь к нам с папой за город, а?

— Ну уж нет, мам. Я буду жить у себя в Царевом саду и точка.

Рита и не думала раньше, что в Ратмире скрывалось столько упрямства. Хотя почему не думала? За ней он вон сколько ухаживал, пер напролом, несмотря на все ее заявления, что между ними ничего быть не может.

Предложение Арины Сергеевны ей казалось разумным: всем было бы гораздо удобнее, если бы рядом с Ратмиром постоянно был кто-то из родни. Это бы облегчило жизни и ему, и всем окружающим. Но и Ратмира Рита прекрасно понимала: он теперь многие вещи не мог делать самостоятельно, ему постоянно требовалась помощь, но именно поэтому он и не хотел возвращаться в отчий дом; ему хотелось чувствовать себя самостоятельным.

— Арина Сергеевна, я думаю, большой беды не будет, если Ратмир станет жить у себя. При нем будет сиделка, а в остальное время я.

Арина Сергеевна согласно кивнула, но в глазах ее плескалась тревога и невысказанная боль за сына.

— Мам, не переживай. Я справлюсь. В конце концов, неизвестно, сколько еще мне придется жить без ног, а значит, я должен научиться обслуживать себя сам.

— Ну, хорошо, — женщина сделала глубокий вдох. — Я тогда пойду узнаю, как нам завтра организовать твой переезд.

Арина Сергеевна вышла, а Ратмир взглянул на Риту, которая робко теперь всматривалась в его глаза. «Невеста, — с горечью подумал Ратмир. — Был здоров — бегала от меня, а теперь вдруг стала невестой. Что за ирония!» Он был зол не только на Риту, но и на всех вокруг. Иногда ему хотелось просто взять и вытолкать их всех взашей, лишь бы оставили его в покое. Мама, вон, делает вид, что все обязательно наладиться, а сама осунулась вся, под глазами — чернющие круги. Братья вроде и пытаются вести себя как ни в чем не бывало, даже обсуждают с ним дела в «Валиде». А толку что? Этот кусок его жизни отрезан. Черт знает, насколько отрезан. Или они думают, что ему интересно, сидя в инвалидном кресле, выслушивать, какой проект они взяли да с кем заключили новую сделку? Плевать ему теперь и на «Валид», и вообще на все. У него теперь одна забота — как бы не сходить под себя и успеть вовремя позвать медсестру, чтобы помогла ему. Даже это он пока не в состоянии был сделать самостоятельно, хорошо хоть чувствовал область таза и мог контролировать свои естественные нужды. Ноги утратили чувствительность от середины бедер и ниже. Именно поэтому врачи были так оптимистично настроены: мол, раз больной способен чувствовать свой член, значит, и все остальное восстановиться. Дайте только время! Ха! Время! Его уже тошнило от этого слова. И от упражнений этих бесконечных тошнило. От самого себя тошнило сильнее всего.

Ратмир взглянул на Риту, и сердце больно защемило. Как он мечтал об их встрече после продолжительной ссоры, как хотел сжать ее в своих объятиях, снова уткнуться носом в ее пшеничные волосы, вдохнуть такой родной, ни с чем и ни с кем не сравнимый аромат. А что теперь? Он истуканом сидит, прикованный к креслу, а она растерянно и с опаской смотрит на него.

— Давай мы с Лизой к тебе переедем, — вдруг предложила Рита.

Ратмир нервно мотнул головой.

— Нет… Не хочу, чтобы Лиза меня в таком состоянии видела.

— Милый мой, она все равно тебя увидит рано или поздно.

— Я знаю, Рита. Просто дай мне время, ладно? — он нахмурился.

— Конечно, — Рита поджала губы. — Если не хочешь, чтобы мы переехали к тебе, ничего страшного, я понимаю, но приезжать я буду каждый день и Лизу буду привозить. И не спорь, — добавила Рита, увидев, что с его губ вот-вот сорвется очередной протест.

— Хорошо, — согласно кивнул Ратмир. — Только давай приезд Лизы мы отсрочим на недельку-другую, чтобы я чуть пообвык дома.

— Конечно, — Рита порывисто подбежала к нему и, наклонившись, поцеловала в губы.