Мелодии февраля

Татьяна Кравец

У каждого человека в жизни случается событие, которое меняет взгляд на мир. Все вокруг может радовать, если хорошее событие — встреча «своей половинки». Или вдруг пришедшая влюбленность, когда уже за пятьдесят… А может, все восприниматься иначе — если измена, тяжелая болезнь, дорожная авария… Но горечь исчезает, когда вновь почувствуешь теплое дыхание — родных или друзей, улиц или городов, путешествий или удивительных встреч. И тогда жизнь опять наполняется… Чем? А у кого чем получится!

Сватовство

«Баба-бабариха, баба-бабариха… Свет в окошке…». Все утро крутились в голове Ольги эти слова. Тут же на лице появлялась улыбка и следом вздох: не горький, но с грустинкой. Никак она не могла отвлечься от вчерашнего вечера. В гостях услышала удивительную историю. И сердце защемило. И прошлое вернулось…

…Тамара поехала в родное село на похороны мамы. Папа умер раньше, и младший восемнадцатилетний брат Сергей остался один в большом доме. Оба были вне себя от горя. Когда похороны прошли, сестра заговорила об отъезде в город, где она жила и работала, но брат категорически отказался покидать дом. В деревне все на виду, и сарафанное радио быстро разнесло новость. Бабушки-соседки поспешили на помощь:

— Томка, брата надо женить! Один он с хозяйством не справится.

— Как женить? — опешила сестра. — На ком?

— В соседней деревне живет симпатичная девчонка, Валькой зовут, — сообщили знающие бабушки. — Завтра поедем, посватаемся.

— Не видя человека? Не зная его?

— Если Валька не понравится, заедем в другое село, — серьезно рассудили соседки, — там Анька живет, шустрая.

Тома понимала, что надо что-то делать, ведь хозяйство немалое — дом, огород, корова. Но женить? Двадцатый век на дворе, и сватовство? Глупо, нелепо! Однако, подумав немного, махнула рукой: чего ж не съездить, других вариантов все равно нет. Оглянулась на брата. Худой, долговязый, растрепанный и растерянный. Он не мог поверить в происходящее, ни с кем не разговаривал, на все реагировал безразлично — будь что будет.

На следующий день поехали к Вальке. От увиденного у Томы сердце зашлось. Изба-развалюха, в сенях загончик для кур и место для поросенка. А в центре комнаты — люлька с новорожденным. Тут уж сестра с братом встали как вкопанные: про ребенка никто не предупредил! В доме оказалась лишь мама Вальки. Узнав, что свататься приехали, заохала-засуетилась. Вскоре и дочка появилась: невысокая, стройная, сероглазая. Увидев незнакомых, насторожилась, а как узнала, зачем приехали, бросилась в сени и — слезы в три ручья:

— Мама, ты меня из дома выгоняешь? Не надо мне никого мужа!

— Девушка, милая, успокойся, — обратилась к ней Тома. — Никто неволить не будет. Мы же только познакомиться. А ты, наверное, отца ребенка любишь?

— Никого не люблю! Не хочу замуж! — рыдала Валька.

Сергей как безучастным вошел в дом, так и вышел. А Тамара выдохнула — гора с плеч: брату самому нянька нужна, какой из него отец. Поехали к Аньке. Та оказалась действительно шустрой. С порога, смахнув со лба непослушную черную челку, заявила, что любит другого и ждет от него предложения. Визитеры развернулись домой.

А на следующее утро к Томе прибежала соседка-фельдшер, у которой был единственный телефон в деревне: «Скорей ко мне, мама Вальки звонит». И гадать не пришлось — девушка передумала. Тамара схватилась за голову: вот напасть! Но раз сами затеяли, не идти же на попятную. Пригласила приехать к ним завтра: предстояло девятидневные поминки отвести — глядишь, по хозяйству поможет.

Валька приехала… с чемоданом и младенцем. Брат и так был немногословен, а тут совсем дар речи потерял. Думал, просто познакомятся, пообщаются, а она сразу жить. Вскоре подкатила Анька. Девчонки, как выяснилось, были знакомы, и после вчерашнего визита сватов поспешили увидеться (благо, села через лесок), обсудили и договорились вместе приехать. Анька сразу взялась накрывать на стол. И так ладно у нее все получалось, что Тома залюбовалась. Уловила минутку и шепнула брату, чтобы к Ане присмотрелся. Но вечером услышала:

— Мне Валька глянулась. Пусть она остается.

— С ребенком? Может, пока отвезете его к родителям? Поживете, присмотритесь друг к другу.

— Пусть остается, справимся, — с неизвестной до сих пор твердостью произнес брат. И взгляд у него был непривычно взрослый.

Сестра не стала возражать. С тем и уехала.

— Сергей с Валей живут в любви и согласии больше четверти века, — радостно завершила свою историю Тамара. — Брат усыновил чужого младенца, своих двое родилось. Валька из стройной девушки превратилась в бабу-бабариху, но для него она по-прежнему свет в окошке!

— Баба-бабариха… Свет в окошке… — улыбалась и вздыхала Оля все утро, вспоминая вчерашний вечер.

Даже не предполагала, что в свои сорок лет она, успешный врач и кандидат медицинских наук, может быть такой сентиментальной. Но разбередили душу разговоры. И вспомнилось свое, далекое. Была у нее большая любовь, была. И началась она с трагического события.

Но прежде случилось неудачное свидание. Она согласилась на встречу с Игорем сразу. Как? Почему? Впервые увидела его в поликлинике, куда устроилась работать сразу после мединститута, а он, офицер спецназа, пришел проходить ежегодный профосмотр. Внешность самая обычная, но голос — низкий, глухой, как у почтенного старца: глянула в карточку — всего 35 лет. А потом привлек его взгляд — черные глаза смотрели на нее цепко, глубоко, проникновенно. Коллеги-медики, давно Игоря знавшие, поведали немало любопытного. Вроде однажды он подчиненным устроил суд чести — не терпел вранья. Как-то обнаружил абсолютно незаметные улики по делу о двойном убийстве — имел поразительную интуицию. Однажды отвязал и выпустил привязанного к дереву барашка, взятого на шашлыки — так любил животных… Каких только «однажды» не оказалось в биографии героя!

И Ольга почувствовала нешуточный интерес к этому мужчине. Мелькнула мысль: от такого хотела бы родить ребенка, и даже без замужества (он ведь женат). Мелькнула и исчезла — о ребенке ли тут думать, ведь он ее совсем не замечает. Однако заметил. И предложил встретиться:

— Во сколько заканчивается твоя работа, я подъеду.

Они покатались по городу, затем заехали в кафе, где Игорь заказал вино… Вдруг оказалось, что вино только для нее, сам же он не пил вообще. После бутылочки французского Оля опьянела (в волнении не заметила, как все выпила) и попросила отвезти ее домой. В машине он, такой галантный весь вечер, стал очень настойчивым и страстным — «поцелуи-шмансы-обжимансы». Она рассердилась, оттолкнула его и ушла, обидевшись:

— Подумаешь, вином угостил! Что же мне — за угощение расплачиваться?

Это неудачное свидание никак не сказалось на последующих отношениях: когда они встречались, то спокойно и даже приветливо здоровались, общались.

А потом его сын тяжело заболел. И через месяц случилась беда — он убежал из больницы и покончил с собой. Не захотел больше мучиться: узнал, что его заболевание неизлечимо. Похороны… На Игоря страшно было смотреть.

Спустя месяц она позвонила ему — поговорить, поддержать.

— Я к тебе сейчас приеду? — перебил он Ольгу, лишь только услышал голос.

Ей было очень жалко его. Как раньше на Руси говорили: если жалеешь, значит, любишь. Ольге уже не нужно было никаких ухаживаний. Какая же дурочка — столько времени потеряла! Ночь… Космос… Единственные во Вселенной… А потом говорили и говорили — о себе, друзьях, службе, путешествиях. Лишь когда собрался уходить, вспомнили о сыне.

— Тебе надо научиться жить без него, — тихо заметила Ольга.

— Стараюсь. Пока не получается.

Он стал приходить. Каждый визит — праздник. Она ничего не требовала, парила от счастья. Убедилась, что все, что раньше о нем слышала, совсем не преувеличение. Однако время и лечит, и приносит новые обстоятельства в жизнь, в отношения. Оля стала все больше задумываться о ребенке. Но как, как? Невозможно.

Они расстались через какое-то время — просто, без сцен. У Ольги позже были еще романы. Но про ребенка почему-то больше не думалось. Может, всех других невольно с Игорем сравнивала? Так вышло, что про него никогда не забывала. Пусть не пришлось ей стать для него единственной бабой-бабарихой, но хоть на время они были друг для друга светом в окошке.

Как с ним, больше ни с кем ее душа не летала.

Как давно это было! Лет пятнадцать назад? Но воспоминания еще греют. До сих пор греют.