Отпусти своего демона

Татьяна Коган, 2015

Прошло уже два года, но психотерапевт Иван Кравцов никак не мог забыть медсестру из немецкой клиники, где ему восстанавливали зрение. Ему мучительно хотелось увидеть Гретхен, и наконец Иван, не выдержав, снова полетел в Мюнхен. Они встретились так, словно и не расставались. Иван не испытывал ничего подобного ни с одной из женщин! Несколько омрачал их отношения только Стефан, брат-близнец Гретхен. Почему он ведет себя так странно, будто ревнует сестру? Однажды Иван приехал к любимой, но не застал ее дома, и Стефан предложил немного выпить. Очнулся Кравцов со связанными руками в странной белой комнате, похожей на операционную…

Сейчас

Это было удивительное состояние: сумбур и даже неуверенность. И при этом — упоительная свобода и легкость, какую Джек давно не испытывал. Уже неделю они встречались с Гретхен каждый день — бродили по городу, ездили на зимние озера, меняли отель за отелем. Они ударились в какой-то одуряющий загул, полностью растворившись друг в друге. И чем больше времени Джек проводил вместе с Гретхен, тем меньше ее понимал. Раньше такое положение дел он воспринял бы как вызов его умению разбираться в людях. Но сейчас впервые в жизни чувственные удовольствия поглотили его целиком и полностью. После двух лет постоянного напряжения он позволил себе расслабиться и плыть по течению. И течение несло его стремительно и неудержимо.

Москва отодвинулась куда-то далеко со всем ее беспокойством, утомительным рабочим графиком, сожалениями и потерями. Даже о гибели Макса и Глеба Кравцов больше не вспоминал. В его нынешней реальности не было места смерти.

Джек приходил домой под утро и спал до обеда. Мать лукаво поглядывала на него, но вслух свои мысли не озвучивала. Иван и так догадывался, о чем она думает. Наконец-то нашлась фрейлейн, привлекшая внимание сына. В голове у мамы уже наверняка крутились воодушевляющие картины скорой свадьбы и выводка внучат. Она бы сильно расстроилась, если б узнала, что будущее волновало сына меньше всего. Джек отдавал себе отчет, что страсть и семья так же далеки друг от друга, как ретроградная и антероградная амнезии. Он здорово увлекся немецкой медсестрой — но это увлечение вряд ли когда-либо выйдет за рамки обыкновенного вожделения. К чертям собачьим рефлексию! Всю свою жизнь он только тем и занимался, что рефлексировал. Надоело. На-до-е-ло.

Иван надел домашние штаны и спустился на первый этаж. Мать возилась на кухне. Увидев сына, она выключила духовку и улыбнулась.

— Пирог со шпинатом как раз поспел, соня.

Джек зевнул и растянулся на диване перед телевизором:

— Чем больше ты спишь, тем меньше от тебя вреда.

Мать обошла диван и присела на широкий подлокотник. На ее лице застыло выражение умиления, смешанного с нерешительностью. Она разгладила ладонью и без того безупречно выглаженный подол платья и после некоторой заминки спросила:

— Ванюша… Ты не хочешь пригласить свою девушку к нам на ужин?

Джек оторвал взгляд от телевизора:

— Мам…

— Нет, ну я не настаиваю, просто предложила…

— Мам, всему свое время. Не торопи события.

— Хорошо-хорошо. — Она поспешно встала, смущенная. — Тебе пирога отрезать?

— Спасибо большое. — Джек одарил мать самой ласковой из своих улыбок. Ведь не скажешь ей, что девушка, с которой он встречается, состоит в законном браке и бессовестно прелюбодействует. Отцу еще можно рассказать, — он мужик современный и сам не без греха. А мама — натура утонченная и глубоко порядочная. В ее жизни был и скорее всего и дальше будет лишь один мужчина. Незачем травмировать ее психику циничными откровениями.

Самого Джека замужество Гретхен волновало только с точки зрения некоторых ограничений и вынужденных предосторожностей. После того, как медсестра призналась, что обманула его насчет ребенка, Джек заподозрил, что и мужа у нее тоже никакого нет. Однако она не приглашала любовника домой, просила звонить только на мобильный и лишь в определенное время. И с ночевкой в отеле оставалась тогда, когда якобы предупреждала Стефана о ночном дежурстве в клинике. Все это походило на правду. Можно было узнать наверняка, но Джек не чувствовал такой необходимости. Его все устраивало и так.

Когда Гретхен заканчивала смену, Джек подхватывал ее у клиники. Они ехали куда-нибудь перекусить, и девушка рассказывала новости, в красках описывая врачей и пациентов. Джек слушал с интересом — два года назад он сам лежал в этой клинике, раздавленный свалившимся на него несчастьем. Сейчас тот драматический период в жизни воспринимался с легкостью, но тогда Иван еле держался, чтобы не впасть в отчаяние. Операция за операцией, и ноль результатов. Ситуация казалась безысходной, и надежда таяла с каждым днем. Если бы не общение с разговорчивой ироничной медсестрой, Иван впал бы в беспросветное уныние. Гретхен отвлекала его, заставляла чувствовать жизнь. Рядом с ней слепота пугала Ивана меньше.

Зрение вернулось, и страхи остались далеко позади. Джеку было любопытно узнать, что происходит в клинике, как поживает доктор Вангенхайм и над каким новым пациентом издевается Гретхен.

— Ни над кем я не издеваюсь, — жаловалась она. — После того, как ты выписался, мне совсем не везет на пациентов. Все мрачные, обделенные чувством юмора.

— Ничего странного, — улыбался Джек. — Потерять зрение не очень-то весело. Я вроде бы тоже комиком не был.

— Комиком — нет. Но оценить мои шутки мог. Кроме того, у тебя было преимущество.

— Какое же?

— Привлекательная внешность.

Мобильный известил об sms. Гретхен сообщала, что закончит пораньше. Джек довольно улыбнулся.

Они сидели в кафе и пили горячий глинтвейн. Гретхен о чем-то рассказывала, а Иван завороженно следил, как двигается мягкий треугольник ее подбородка. Хотелось аккуратно поднять его вверх двумя пальцами и близко-близко посмотреть в большие песочного цвета глаза.

— Ты меня слушаешь, герр Иван? — внезапно спросила она.

— Не очень, — не стал он лукавить. — Но ведь это тебя не смущает? Тебе в принципе нравится говорить, а слушает кто-то или нет — не так уж важно.

— Я бы плеснула глинтвейн тебе в лицо, не будь он таким вкусным, — призналась Гретхен.

— Не отказывай себе. — Иван усмехнулся. — Я закажу еще.

Повисла короткая пауза. Гретхен больно пнула его ногу мыском сапога. Джек взял ее руку и поднес к губам. Пальцы были мягкие, гладкие и пахли миндалем.

Гретхен повернула голову в сторону телевизора над потолком. Показывали известную звездную пару.

— Они женаты давно и удачно, — неожиданно произнесла она. — Пора им уже развестись. Он слишком красив для брака.

Джек проследил за ее взглядом:

— Какая тебе разница? Ты вряд ли сможешь им воспользоваться.

— Понимаю. Но мне важно, чтобы он был одинок и несчастен.

Джек засмеялся. Гретхен как никому другому удавалось его развеселить.

— У тебя предменструальный синдром?

— О нет, что ты. Я сейчас вполне адекватна, — оскалилась Гретхен. — А при ПМС у меня бывает два состояния. Первое — чудовищное, яростное желание убивать. Желательно автоматными очередями. С фонтанами крови и воплями жертв. Второе — мрачная замороженность. Тебе лень шевелить даже пальцем, лень думать и чувствовать. Ты не испытываешь ненависти — ведь ненависть энергозатратна. Ты всего-навсего хочешь, чтобы все вокруг умерли. Впрочем, нет, не умерли. Ведь умереть — это какое-то действие, а действия тебя утомляют. Лучше, чтобы все вокруг уже были мертвы. Просто мертвы.

Джек прикрыл рот ладонью, чтобы не захохотать в голос.

— Предупреди меня заранее. Буду держаться подальше от тебя в этот период.

— Не получится предупредить. Тьма накрывает мою душу неожиданно и мгновенно.

Они рассмеялись.

Гретхен допила последний глоток глинтвейна и с сожалением заглянула на дно бокала.

— Еще? — спросил Джек.

— Да. Нет. — Она задумалась. — Поехали лучше ко мне.

— К тебе? — не поверил он.

— Надоели гостиничные кровати.

Вероятно, Гретхен знала, что делает. Ведь не станет же она приглашать любовника домой, зная, что муж может в любую минуту вернуться. Значит, он куда-то уехал.

Квартира была небольшая, но удачной планировки. Уютная гостиная, объединенная с кухней. Две отдельных спальни. Из окон открывался умиротворяющий вид на тихую улочку и маленький сквер. Пока Гретхен принимала душ, Джек бегло осмотрел помещение. Мужские ботинки в прихожей. Пара пустых бутылок пива у раковины. Фотография в рамочке на журнальном столике. На снимке молодой привлекательный мужчина в голубом поло обнимал счастливую Гретхен. Что ж, значит, муж действительно имеется в наличии.

Джек не успел прикинуть, радует или печалит его этот факт, как в прихожей хлопнула дверь, и несколькими секундами позже незнакомый мужчина вошел в комнату.

— Привет. — Он остановился в проеме двери, внимательно изучая Кравцова.

— Привет, — машинально отозвался Джек. Вытянутый овал лица, широко распахнутые глаза, ровный нос. Это был человек с фотографии. Сюрприз!

Не то чтобы Джек разволновался, но пульс заметно участился. Ситуация получилась некрасивая, мелодраматическая. Разборки подобного рода Кравцову никогда не нравились. Он с тоской подумал, что, наверное, придется драться. Какая пошлость.

— Ты, наверное, Иван? — лучезарно улыбнулся мужчина и шагнул навстречу, протягивая для рукопожатия руку. — Гретхен о тебе много рассказывала. Приятно наконец познакомиться. Меня зовут Стефан.

Вот уж подобного Джек ожидал меньше всего. Вероятно, на его лице застыло столь неприкрытое изумление, что Стефан ободряюще подмигнул.

— Это ничего, что я так по-простому? У нас в семье нет привычки усложнять.

— Стефан! — Гретхен стояла на пороге комнаты, обмотанная полотенцем. Длинные русые волосы мокрыми прядями прилипли к плечам и груди.

— Афродита! — поприветствовал ее муж.

— Ты же уехал к друзьям! — Она выглядела не растерянной, а скорее расстроенной.

Стефан виновато развел руками:

— Так получилось. Прошу прощения за свое неожиданное вторжение.

— Грош цена твоим извинениям, — сердито фыркнула она. — Ты это нарочно сделал.

Стефан обратился к Джеку, задорно улыбаясь:

— Она меня хорошо знает. Я и правда хотел увидеть, кто завладел ее вниманием последнюю неделю.

Джек молчал, абсолютно не понимая происходящего. Не может же Стефан не догадываться, чем они тут с Гретхен планировали заняться. В его реакции отсутствовала фальшь — он действительно искренне радовался знакомству. Бред какой-то. У них что, свободные отношения?

— Герр Иван, извини. Стефан бывает не в меру любопытен и назойлив. — Гретхен приблизилась к Джеку и погладила его руку.

— Я пойду, — прошептал он.

— Я с тобой, — решительно ответила она.

— Никто никуда не пойдет, — вмешался Стефан. — Предлагаю отметить встречу. — Он открыл холодильник и достал упаковку пива.

Парочка не выглядела психически больной. В чем же тогда дело? Неужели и правда — открытый брак, где каждый волен иметь на стороне столько партнеров, сколько пожелает? Джек понял, что не хочет уходить без мало-мальски приличных объяснений. Первый шок прошел, и в Кравцове проснулся привычный исследователь.

— Ты не против? — с надеждой спросила Гретхен.

«Это будет занятно», — мысленно усмехнулся Джек, позволяя утянуть себя в сторону дивана.

Сторонний наблюдатель увидел бы трех интеллигентных людей, ведущих светскую беседу. И чем непринужденнее тек разговор, тем сильнее Иван недоумевал. Он исподволь рассматривал Стефана, но не замечал недомолвок в его речи и неестественности в мимике. Они были с Гретхен чем-то похожи — и внешне, и манерой общения. Должно быть, у них действительно гармоничный брак.

— Гретхен говорила, ты работаешь пожарным? — спросил Джек.

— Пожарным? — Стефан откинулся на спинку дивана, тряхнув русыми удлинными волосами. — Гретхен всегда демонстрировала богатую фантазию. Я хирург.

— В чем специализируешься?

— Абдоминальная хирургия. Мы в некотором роде коллеги. Гретхен говорила, ты тоже связан с медициной? Психотерапевт, так? — Стефан хитро прищурился. — Уже нарисовал мой психологический портрет?

— В процессе, — уклончиво ответил Джек. Честно говоря, портрет пока четко не вырисовывался, и это было странно. Обычно Кравцову требовалось несколько минут, чтобы примерно понять, с кем он имеет дело.

— У Гретхен хороший вкус, — беззастенчиво оглядывая гостя, произнес Стефан. Он наслаждался беседой. — Ее привлекает все красивое. Она даже кино выбирает по принципу: актер красивый и спортивный — значит, хороший фильм. А шедевры мирового кинематографа ею упорно игнорируются.

— Ну и что тут странного? Меня возбуждают красивые спортивные актеры. — Гретхен поменяла позу, поджав одну ногу под себя. Пола халата откинулась, обнажив круглую коленку. — Но это не значит, что я одноклеточная. Меня довольно часто посещает настроение посмотреть что-то глубокое и драматическое, и тогда я выбираю шедевры мирового кинематографа… с красивыми спортивными актерами.

Все трое улыбнулись.

— У тебя безупречный немецкий, — обратился к гостю Стефан. — Ты долго жил в Германии?

— Да, я провел в Мюнхене детство и юность.

— Братья, сестры? — продолжал допрос Стефан.

— Я один.

— О, это, должно быть, грустно. Не представляю, что бы я делал, не будь у меня сестры. Она, правда, со странностями…

— Отвали, Стефан. — Гретхен притворилась, что кинет в него бутылку. — Это ты у нас со странностями.

Стефан прикрылся подушкой и примиряюще пробормотал:

— Ладно, ладно, молчу. Только не ругайся.

Внутри словно щелкнуло что-то. Ну конечно же! Вот идиот! Как же сразу не догадался! Джек улучил момент, когда Стефан отвернулся, и внимательнее всмотрелся в его лицо. Правильно, черты абсолютно идентичные. Просто версии разные — женская и мужская. Теперь все становилось на свои места. Два года назад чертова медсестра наврала про мужа, назвав его именем брата, и Джек совершенно упустил тот факт, что ее словам можно верить с большой натяжкой.

— Какая у вас разница в возрасте?

Стефан и Гретхен одновременно повернулись и ответили в один голос:

— Три минуты.

Близнецы, значит. Иван выдохнул с облегчением. Загадка оказалась несложной.

Гретхен почувствовала перемену в настроении любовника и долго не отводила взор, словно пыталась прочитать его мысли.

Они заболтались до глубокого вечера. Гретхен не сильно опечалилась отсутствием намеченного интима. Она хоть и фыркала на брата, но радовалась его компании. По-видимому, у них были по-настоящему близкие отношения.

Джек поблагодарил хозяев за гостеприимство и попрощался. Спускаясь по лестнице на первый этаж, еще раз подумал о том, как же все-таки много общего у брата и сестры. У них имелось лишь одно характерно отличие. У Гретхен глаза были проницательные и лукавые, а у Стефана — острые, изучающие.