Соблазнить верную

Татьяна Золотаренко, 2018

Я драматург, недавно заявивший о себе на театральных подмостках. Страстно люблю жизнь, страстно любил женщин. Мне казалось, что каждая из них – актриса, украшающая собой сцену моей жизни. Наверное, так и было… до появления одной примадонны, обладающей подлинной красотой и высокой моралью. Думаете, я влюбился? Нет. Поставил цель во что бы то ни стало сделать её рабой своих желаний. К чему это привело? Я сам стал рабом! Думаете, любви? Опять мимо – страсти. И безответность моих чувств заставила решиться на абсурдные вещи, едва не разрушившие мою жизнь.Роман в жанре магического реализма.

Глава 2. «Там, в театре, вы мне — босс. А здесь, простите, за рулем я»

Приподняв капот, Вадим сосредоточено сощурился. Разумеется, он знал, что случилось с машиной — ровным счетом ничего! Но нужно вспомнить актерский талант, данный от Бога, и применить его для приближения к долгожданному акту совращения…

— Что-то стряслось? — услышал он заботливую нотку в долгожданном голосе.

Приподняв брови, Вадим не смог удержать всплеска надменного облегчения, тут же отразившегося во взгляде: уже попалась.

— Да, видимо, что-то… Вы можете помочь?

— Помочь? Я? В этом? — она деловито указала наманикюренным пальчиком в сторону «внутренностей» машины. — Ха! Я в этой теме абсолютный «чайник»!

Это прозвучало так внезапно и торжественно, что Ковалев тихо рассмеялся.

— Я понял вас.

— Но могу подбросить, — тут же добавила она. — Если, конечно, вам не страшно.

Последняя фраза прозвучала с откровенным ехидством, и Ковалев невероятно обрадовался такому неожиданному повороту в их общении.

— Был бы благодарен… если подбросите… А почему это мне должно быть страшно?

— А потому что я — обезьяна с гранатой, — хладнокровно протянула Анечка и небрежно бросила сумочку на заднее сиденье.

— Обезьяна… мгм… Очевидно, очень милое зрелище, — съязвил Вадим, усаживаясь на пассажирское.

— И не менее опасное, — сарказм в ее голосе немного его порадовал.

Порадовал, ибо в тот момент он узрел в ней некое противостояние: будто два совершенно разных женских типажа соперничали в одном лице. Словно в подтверждение его мыслей, Анечка чуть ударила по коробке передач и, пробежавшись прищуренным взглядом по зеркалам, прижала педаль газа, отчего машина томно заурчала послушным согласием чуть разогнаться.

На миг отвернувшись, Вадим вновь бросил взгляд в ее сторону, стараясь особо не демонстрировать свою заинтересованность. Чудесный повод увидеть Анечку в неофициальной обстановке, более раскрепощенной. А то поднадоел образ перепуганной, невольной, боящейся ему перечить… Нет, роль недотроги чем-то заводила… но быстро надоедала. А здесь — у девчонки и глазки поменялись, и улыбочка другая… Словом, проснулось в ней что-то другое, еще более манящее. И, умиляясь этому моменту, Ковалев ненароком озвучил свои мысли:

— Оказывается, под ангельским ликом скрывается игривый…

Хотел произнести нехорошее слово, типа «дьяволенок», но оно застряло где-то на самом выдохе.

— С чего это вы взяли, что я — ангел? — она с удивлением сощурилась, а из глаз посыпались ведьмовские искорки.

— По вашей робости… и даже мягкохарактерности.

— Вадим Яковлевич, — ее голос зазвучал с некоторым ехидством, — я ведь новенькая, должна произвести нормальное впечатление на благо своей карьере. К чему вываливать «скелеты» из шкафа уже в первый месяц работы? Мне хотелось открыть себя коллективу с наилучшей стороны…

В этот самый момент Вадим заметил, как ее лицо обозлилось, и под протяжный скрип тормозов Аня гневно выпалила:

— Вот козел! — далее последовал жест возмущенного взмаха кисти, и в ответ — задорный сигнал подрезавшего их автомобиля.

— Анна, вот уж не мог подумать, что от вас когда-нибудь услышу это изящное, хоть и распространенное в женском кругу, ругательство.

Вадим иронизировал, хотя расслабиться не удавалось: женщина-водитель — непредсказуемое существо на самом деле. Сама по себе женщина — это атас, а за рулем… Не доверял он ей.

— Будьте, пожалуйста, аккуратней… Я вас прошу, Аня! Нет. Я требую!

— Там, в театре, — она махнула головой, — вы мне — босс. А здесь, простите, за рулем я.

Тихонько усмехнувшись, он бросил довольный взгляд в открытое окно. Все будет еще легче, чем ему думалось. Так. Стоп. Главное, не зацикливаться. Чтобы не спугнуть. Бегло сверив время, Вадим вздохнул. Она это заметила.

— Опаздываете?

— Ничего-ничего… Не спешите, ради Бога.

— Вы пристегнуты?

— Что?

— Вы пристегнуты?

— Я… да… а что?

Ковалев не успел договорить по причине того, что его затылок прибило к подголовнику от резкого рывка автомобиля, который под руководством Анечки лихо обошел три «седана» с обеих полос движения. От зигзагообразного «полета» ему чуть вскружило голову.

— Аня, не стоит так! — резко воскликнул режиссер. — Притормозите.

— Вы боитесь? — ухмыльнулась она.

Ох эта женская хитрость… что он скажет? Разумеется, промолчит, и она продолжит лихачить, чтобы продемонстрировать виртуозное вождение. Да женщина за рулем — это катастрофа! Хоть и присутствует в этой катастрофе свой соблазн.

Резко затормозив у здания суда, Аня взглянула на шефа, пялившегося в одну точку.

— Успели? — с тревогой спросила она, выражая искреннюю надежду на ненапрасность своих стараний.

— Вы отвратительно водите, — сиплым голосом произнес Ковалев, потирая лоб. — Я три раза чуть не умер.

— Да ладно вам, — захохотала тихо она. — Зато в вашем распоряжении целая минута.

— Спасибо, — пробормотал он, открывая дверцу.

— Может, мне подождать?..

— Нет-нет, Анечка, — он предупредительно выпятил ладонь. — Спасибо. Всё на этом. Спасибо. Счастливого пути.

Уже на бегу по пути в кабинет судьи Вадим понял, что совершенно иначе посмотрел на объект своего обожания. Такая резкая перемена в женщине вряд ли возможна без причины. Да, понятно, — все они имеют свои «пунктики». И, кажется, эти самые «пунктики» женщины и сами понять не в силах. Но здесь было что-то другое. Два кардинально противоположных образа — ангел и… неАнгел. С этим предстоит разобраться…

Хотя чем скверно ее лицемерие? Для него оно — то самое орудие, которое можно использовать в своих целях.

В любом случае решено начать с обыкновенного эмоционального восприятия и сделать так, чтобы девочка сама к нему потянулась.

Решая вопросы с подписями да с оформлением всякого рода неприятной документальной катавасии, связанной с нарушением авторского права на сценарий его предыдущей пьесы, Вадим поглядывал в окно, надеясь, что Анна все же ослушается его и останется ждать. Но ни из одного кабинета ему не удавалось увидеть ее автомобиль — все окна выходили то в стену соседнего здания, то в тень заднего двора… «Ты ведь очень преданная, девочка моя! — думал коварный «гулящий» мозг. — Постой у входа, подожди, и тогда я буду знать, что оказался прав… что интерес зажегся… Уж очень этого хочется…»

И когда Вадим Яковлевич вышел на крыльцо, в голове самопроизвольно загудели уже знакомые ему фанфары. Да! Она ждала. Стояла, опершись о крыло автомобиля, и «рылась» в мобильном.

— Я предупредила своих, что задержусь, — не глядя в его сторону, произнесла Анечка, будто ощущала его приближение своим телом на расстоянии. — Неудобно оставлять вас тут как сиротку.

И состервозничать не забыла. Как мило!

— Правильно сделала? — оторвавшись от телефона, она выразила сдержанную улыбку.

Что он увидел в этом мечтательном взгляде? Наверное, словами это не передать, но почему-то так ясно откликнулось его сердце, подскочившее и монотонно ускорившееся. Холод по телу, затем легкий жар и даже какое-то помутнение сознания — его организм не мог определиться, как ему реагировать. Вернее, он среагировал, но что это за чувства — мозгу было невдомек.

В ней не было прежней зажатости, но читалось желание идти навстречу. Главное выяснить, в чем именно она хотела ответить взаимностью — в профессиональной поддержке или все-таки уже в существовании и личного интереса… Но Аня себя позиционировала верной женой, значит, последнее так быстро не могло разгореться… Или же… Ха! Разумеется! Просто он, Вадим Яковлевич, непревзойден в своем умении привлечь женский интерес, распалить его, а затем… погрузиться в его пламя. Так, уже есть восхищение, уже присутствует интерес, осталась искра. Что это должно быть?

Поглощая взглядом эту странную женщину, он будто искал ответ в ней. Анна — сострадательная душа, тонкая. Вот вполне вероятно, что сочувствие сможет стать основой его пункта «б».

— Вы расстроены? — поинтересовалась Аня, когда заметила, как Яковлевич нервно теребит связку ключей, оказавшуюся у него в руках, будто готовился выскочить из автомобиля в любой подходящий для себя момент.

Он спохватился: раздумья о пункте «б» заставили немного понервничать.

— О, нет, — ухмыльнулся шеф. — Просто как-то… Задумался… Сейчас вернусь домой, а там — та же мрачность. Ни на работе отдыха, ни дома…

Последовала пауза. Бросив на него прищуренный взгляд, Анечка чуть сбавила скорость.

— Не лады?

— Дома?

— Ну да.

— Да как-то… сплошной вынос мозга…

— Странно знать, что вы на этом заморачиваетесь…

— На чем?

— На женских импульсах.

— Полагаете, всего лишь это?

— Не могу судить, я не знаю ваших отношений. Но, как правило, когда супруга предпочитает «пилить», чаще всего дело именно в женских эмоциях и недовольстве, являющимся нормой жизни.

— То есть вы считаете, что мужчина должен мириться с неумением жены спокойно изъяснять свои претензии?

— Не мириться. Немножко понимать. И желательно игнорировать.

— Игнорировать? Это будет начало катастрофы! — позволив легкому отчаянию проявить себя в голосе, взмахнул руками.

— Не преувеличиваете?

— Ох, Анечка, об этом можно говорить долго…

Он с довольством заметил, как ее глазки взглянули на часы, что-то сверяя.

— Некоторое время в моем распоряжении имеется, если вам хочется поговорить.

Он тихо рассмеялся. Даже немного смутился неожиданно для себя.

— Не откажусь. Вы почему-то благоприятно на меня влияете.

— Главное этим влиянием не злоупотребить, — усмехнулась Анечка. — Ибо могут случиться передоз и обратная реакция.

Внутри себя Вадим хохотал, но внешне старался всеми силами сдержаться — это походило на какое-то торжество души, невероятно довольной удачно складывающимися обстоятельствами и эмоциональной обстановкой. Нет, разумеется, переходить к активности сегодня не стоит — уж очень рано. Но уже можно кое-что попробовать.

Отпив из бумажного стаканчика, она с наслаждением выдохнула — пряный аромат корицы, сливок и кофе немного растворяли в себе усталость после трудового дня.

Вадим и Анна стояли на холме над рекой возле городского парка и смотрели издали, как по трассе на побережье мотаются автомобили.

— Вы любите сюда приезжать? — поинтересовался он, изучая ее мечтательный взгляд.

— Нет. Я тут первый раз. Просто свернула в удачном месте. Так что вы намеревались поведать о ваших отношениях?

— Сказать честно, не хотелось бы растворять негативом наше общение.

— Я, наоборот, всегда рада помочь. Собственно, надеялась, что удастся. Иногда элементарное недопонимание не только играет против нас, но и ведет к расколу. По себе знаю, как это больно.

— У вас что-то не так с мужем? — хотел было возликовать он, но следующая фраза обрубила эту преждевременность.

— В отношениях всегда «что-то не так», и это нормально. Не бывает идеально хорошо или катастрофически плохо. Из любой ситуации можно найти выход, даже кажущейся самой безвыходной.

Начитанная, не по годам мудрая или это какая-то популярная цитата из соцсетей? Вадим вновь всмотрелся в ее взгляд, наконец заметив, что последние два часа общения только и делает, что изучает этот новый персонаж на своей личной сцене.

— Считаете, что не нужно зацикливаться на постоянной ревности, упреках, желании высверлить в моей голове дырку?

— Не преувеличивать значимость этого — да. Но что вы имеете в виду под фразой «не зацикливаться»? Нужно искать причины! Возможно, ревность не беспочвенна?

Она осведомленно сверкнула взглядом, устремившись в его глаза, поймав на себе нескрываемое восхищение, и отвернулась. На женских губах играла улыбка, сначала показавшаяся ему надменной, затем — горькой.

— Вы просто имели неосторожность порекомендовать игнор…

— Игнор женской импульсивности, которая есть природным фактом, Вадим Яковлевич! — ее тон поднялся до холодного официоза. — Вы прекрасно разбираетесь в женщинах, это я заметила по корректировкам в сценарии, не прошедшим мимо моего внимания, и образах героинь пьесы, которые вы все время совершенствуете. Как мне кажется, совершенствуете, исходя из особенностей характера актрис, которые их играют.

Откуда столько ума? Она ведь казалась воплощением наивности… даже девичьей глупости. А оказывается, ее сознание скрывало столько остроумных выводов и замечаний!..

— Я не умею притворяться глупым? — рассмеялся он.

— Мне хочется надеяться, что вы этого и не делали.

Холодный тон ее голоса затмил всю теплоту от приятной беседы, которой наслаждался Вадим.

— Нет. Разумеется, нет, Анечка. Мне действительно хотелось знать ваше мнение. Когда брак на грани раскола, любые попытки склеить его не бывают лишними.

— Почему же? Можно услышать много лишнего и ненужного. Вопрос в том, что именно вас беспокоит — собственное эго, не желающее уступать измученной вашими похождениями жене, или же… тайное желание прекратить ужас от наскучивших отношений и развестись…

— Ух, как вас понесло, Аня, — вдруг рассердился он, скрывая недовольство за поджатыми губами.

— Вы хотели честного мнения или лести? — не реагируя на его негодование, переспросила она.

Так, этот психоанализ уже перестает его радовать! Недовольно скривившись, Вадим задумчиво смотрел на опустевшее дно своего стаканчика.

— Вам в детстве не хватало материнского тепла? — искреннее сочувствие в голосе собеседницы и внезапность вопроса привели его в ступор.

— При чем тут детство?

— Когда у мамы нет возможности дать своему сыну должную заботу и любовь в полной мере, во взрослой жизни он часто ищет его у множества женщин, скитаясь от одной к другой… и разочаровывается, потому что его сердцу не удается восполнить этот недостаток… Ваша супруга старше вас?

— Да, — с изумлением выдохнул Вадим, — на шесть лет.

«Вы психолог?» — спрашивал у нее его разум, но легкое замешательство не позволило поинтересоваться этим вслух.

— Может быть, проблема все-таки не в вашей супруге, а в вас, Вадим Яковлевич?

Кажется, ему удалось дождаться от Ани желаемой заботы и сострадания. Но хуже всего то, что он сам сейчас жалел себя, ибо нашлись действительные причины для этого факта.

— Как и любая женщина, ваша супруга просто хочет счастья, — продолжала «добивать» Аня… — А какое счастье, когда столько боли, унижений, непонимания?

— Или, может быть, причина в том, что вы поняли меня, зная всего несколько недель, — сглотнув ошеломление, предположил он, — а ей не хватило для этого и восьми лет…

— Это исключительно из-за присущей мне проницательности и небезразличия к чужим судьбам. То, что нам кажется вопиющим, чаще всего скрывает трагичные причины. Мне пришлось в этом убедиться по себе и близким людям, поэтому…

Он просто пребывал в оцепенении. Куда-то далеко отодвинулись планы на ближайшую неделю в виде свидания с «верной» и ублажения собственной похоти. Это все просто померкло и исчезло из виду под мягким звучанием ее тихого голоса и разумных суждений. И во всем этом ему казалось столько любви!

Взглянув Анне в глаза, Вадим не увидел чувств, но ощутил безмерное количество душевного тепла. И тут же, пытаясь развеять это ощущение, хмыкнул — разве ему это нужно?

Будто почувствовав его внутреннее сопротивление, она перевела тему разговора совершенно в другую сторону, отметила его озадаченность, извинилась «что не так», и они машинально направились к ее авто.

Немного остыв, Вадим понял, что эта беседа создала атмосферу непринужденности между ними, — собственно, то, чего он и добивался. Неважно, через что они к этому пришли — психоанализ, эмоции, прямолинейность… Важен результат: она смотрела на него иначе, и он на нее тоже.