Носящая ЛжеПечать

Татьяна Захарова, 2019

Прошло шесть лет после вторжения инопланетян. Мир изменился к лучшему, но не все согласны с новым режимом. Камень преткновения – Печать Ветра, которую должны носить все земляне.

Глава 5

Новая информация и… неужели есть надежда на спасение?

— Тебе пересказать всю ту чушь, что несли в свое время все СМИ мира? — уточнила я ехидно. Виктор преувеличено тяжко застонал и, вздохнув, тихо сказал.

— Радует, что ты хотя бы понимаешь, что это полнейшая чушь… — он помолчал, видимо, собираясь с мыслями. — Печать — это как сильное успокоительное. Ты принимала хоть раз успокоительное? — я покачала головой. Никогда не испытывала нужды, хотя сейчас пожалуй не отказалась бы. — Нет. Как же тогда объяснить. Хотя… ты же понимаешь принцип их действия? Оно успокаивает нервы, прекращает истерики, как следствие полное равнодушие к окружающему миру. А также есть побочные действия такие как сонливость, заторможенность реакций и т.д. Так вот Печать — это постоянно действующее успокоительное, без каких либо побочных действий. Но не только… Диамонги понимали, что одним успокоительным для исправления человека не обойтись. Поэтому добавили в Печать кое-что ещё, часть себя, своей энергии, своей силы. Ты знаешь, что инопланетяне не только телепаты, но и эмпаты? — я покачала головой. — Они могут улавливать и передавать различные эмоции. И именно эмпатию заложили в Печати. Когда над человеком совершается насилие, или встает угроза смерти, то никакие успокоительные не могут затормозить панику, ужас, боль, гнев. И вот тогда и проявляется эмпатия. Благодаря Печати эти чувства передаются не только жертве, но и убийце, насильнику, а также и всем тем, кто находиться поблизости. Причем сам нападающий испытывает те же эмоции, что и жертва… — Я молча слушала, пытаясь осознать сказанное. Но из всего сказанного тогда получается, что диамонги не исправили человеческую сущность, они просто придумали способ моментального наказания. Эти не слишком приятные эмоции заставляли останавливаться преступников, а случайных свидетелей бросаться на помощь. Виктор тем временем продолжил. — Как ты понимаешь в случае с Носящими ЛжеПечать, эмпатия бессильна, как будто конец провода по которому передаются эмоции обрублен. С одной стороны хорошо, иначе любой человек может почувствовать слишком яркие эмоции людей с ЛжеПечатями. Но с другой стороны… делает их тем самым совершенно беззащитными перед проявлениями агрессии. В случае же с этими полицейскими… можно сказать, что их специально подбирали со всей полиции. Искали самых… жестоких и одновременно… преданных новому режиму… — Виктор невесело улыбнулся. — Кроме того, под предлогом проверки их Печатей, им в клинике немного ослабили действие «успокоительного». Ведь в поимке членов Подполья, а именно этим и только этим занимается Центральное УВД, мешает апатия и равнодушие сотрудников. — Виктор замолчал. Я все ещё молчала, пытаясь усвоить информацию, когда он продолжил с кривой усмешкой. — Так что именно эти полицейские получают удовольствие, издеваясь над Носящими ЛжеПечать. — Я посмотрела на него, по-новому оценивая его избитое и изможденное состояние.

— А какие у них методы воздействия на девушек? — спросила я, желая подтвердить свою догадку. Слишком часто я слышала слова Подполье, пока шла сюда. Виктор поморщился, но все же ответил.

— Изнасилование, причем в особо извращенной форме. Прекрасно понимают гады, что этим они калечат не только тело, но и душу. — Он не заметил, как я побледнела, задумавшись о чем-то. Все ещё не выходя из состояния задумчивости, он произнес. — Один раз нам удалось вытащить одну нашу знакомую из тюрьмы… Больше в наши вылазки девушек мы не берем. — Я постаралась подумать о чем-то другом.

— Подожди, ты говоришь, что действие их Печатей ослабили? — неожиданно пришло в голову мне. — То есть это возвратный процесс?.. То есть их можно потом снять? — Виктор внимательно посмотрел на меня и кивнул.

— Мы внимательно изучаем людей, и если они действительно хотят освободиться от этого эмоционального кокона… Предлагаем им к нам присоединиться.

— А наказанные за ношение ЛжеПечати, могут после запечатывания здесь, снять ее позже у вас?

— Теоретически, да. Но… как я говорил, после ареста и запечатывания, никто не хочет с нами общаться. И по словам того парня, вряд ли бы стали рассматривать этот вариант. — Я задумалась всего на минуту, просчитывая свою дальнейшую участь.

— Если сможешь выбраться отсюда, найди меня и предложи снять её. Надеюсь, к тому моменту желание отплатить нессиру будет ещё достаточно сильным. — Я не смотрела на него. — Если понадобиться — настаивай. Сейчас я все ещё хочу остаться полноценным человеком, но не знаю, что будет со мною дальше. — Я тяжело вздохнула, замолчала и посмотрела на Виктора. В его глазах все ещё было сомнение, но он все же кивнул, соглашаясь исполнить мою просьбу. Я посмотрела на поднос, понимая, что больше не смогу съесть ни кусочка. И предложила Виктору. — Доедай… Я не хочу. — Он больше не стал строить из себя оскорбленное достоинство и, присев на кровать доел оставшееся. В камере повисло молчание. Конечно, у меня была ещё куча вопросов, но голова и так раскалывалась от новых сведений.

— Так! Как все-таки наказывают Носящих ЛжеПечать? — спросил Виктор после продолжительной паузы. Вздохнув, я постаралась отогнать воспоминания прочь и ровным тоном сказала.

— Неогуманоиды ищут самый жуткий страх жертвы, то есть преступника. А потом реализовывают его в действительности. — Я отвела взгляд. После минуты напряженного молчания Виктор спросил.

— И какой же твой самый сильный страх? — Я удивленно посмотрела на него: неужели он мне поверил? Поморщившись, он уточнил. — Ну, вы с нессиром должны же были придумать легенду. — Я раздраженно пожала плечами, но все же честно ответила.

— Нессира позабавило одно обстоятельство: я боюсь две вещи почти одинаково сильно. — к концу предложения я практически перешла на шепот. На меня опять навалилась безысходность. Прокашлявшись, я продолжила, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо. — Вот он и раздумывает, что же выбрать? — Я замолчала не в силах продолжить.

— И? — подтолкнул меня Виктор. — Чего же ты боишься?

— Боюсь, что из-за моего поступка могут пострадать мои родные. — сама не поняла почему начала именно с этого страха. Наверное, потому что второй — это слишком личное. Или потому что хотела уточнить у Виктора один вопрос. Посмотрев ему в глаза, я спросила, не скрывая обеспокоенности. — Они могут это сделать? Наказать мою семью?

— Могут, — не задумываясь, ответил Виктор. — Конечно, их не убьют, и не сильно покалечат… — Это он так пытается меня успокоить? — с сомнением спросила я саму себя. Вздохнув, я пробормотала, скорее для себя, чем для него.

— Значит, необходимо убедить нессира, что этого я боюсь не так сильно…

— А второе? — Я хотела притвориться, что не поняла вопроса. Но потом решила просто отмахнуться.

— Какая разница? Ты все равно мне не веришь!

— Но а все же? — настаивал Виктор. Вот настырный! — я была настолько раздраженна, что выпалила.

— Да, насилия я боюсь! — заметив, что он не понял, я уточнила (зачем?). — Изнасилования… — Виктор окинул мою фигуру задумчивым взглядом, задержавшись на разорванном платье, которое виднелось из-под его футболки. Я поморщилась и сказала. — Это нессир решил меня припугнуть. — не совсем правда, но все же! — А потом и продемонстрировать остальным их будущую подстилку. — Меня несколько раз передернуло от отвращения.

— Значит ты понимаешь, что тебя ждет, — задумчиво сказал Виктор. — если нессир выберет второе, и тем не менее сознательно предпочитаешь это? — Я пожала плечами и твердо сказала.

— Это мое преступление, и только я должна из-за него страдать! — отвернувшись, я посмотрела на прутья решетки. Так остался ещё один вопрос. — А… ты не знаешь: нессир Владимир обычно участвует в подобных забавах?

— Нет, не участвует, — твердо сказал Виктор. — Считает это ниже своего достоинства. Да и, я думаю, эмпатия мешает. — Я озадачено нахмурилась. Может, именно из-за эмпатии он попытался меня приласкать? Все равно ничего непонятно. Я дотронулась до шеи и, вспомнив о его поцелуях, передернулась от отвращения. Встав, я подошла к раковине, желая вновь умыться. — А к чему ты это спросила? — Виктор буквально прожег мою спину взглядом. Я же просто пожала плечами. Есть вещи, про которые я не собиралась рассказывать своему соседу.

Также как и про свою невинность! Я поморщилась: вот стоило так беречь себя, ожидая настоящих чувств, чтобы все так закончилось? И вообще, для своей безгрешной (по крайней мере в этой области) жизни, у меня есть и более рациональное объяснение (помимо ожидания своего принца). Ну не могла я заняться сексом, не боясь при этом спалиться! В смысле, выдать в себе Носящую ЛжеПечать! Я это не про эмоции и не про их проявление сейчас говорю! Вы про разницу в температурных режимах не забыли? Что сверхлюди намного холоднее меня? Нет, я не боялась замерзнуть! Я боялась, что мой мужчина заметит, что я теплее его. Конечно, можно было бы обмазаться кремом с ног до головы! Но тогда бы я, действительно, замерзла. Думаете, этот крем так уж приятен и холод не доставляет неудобств? Ошибаетесь! Обычно я наносила его только на руки, и то, чем можно соприкоснуться с другим человеком. Летом это ещё и плечи и даже ноги (точнее голени).

Так, что я оказалась в замкнутом круге! Что? Как справлялись с этой проблемой другие Носящие ЛжеПечать? Сама бы хотела это узнать! Но спросить не у кого было. В своих размышлениях я вновь вернулась к кровати и посмотрела на Виктора. Неожиданно меня озарила догадка, как я могу доказать ему, что я, действительно, носящая ЛжеПечать. Крем уже должен прекратить свое действие (намазалась я им в 7 утра, а сейчас уже около 7 вечера) и, следовательно, температура должна вернуться к норме, то есть к 36,6 градусам, а не 34-35. На всякий случай я проверила, дотрагиваясь пальчиками до шеи под волосами (там я никогда не мазала крем). Один в один. Я присела на кровать рядом с Виктором и торжествующе улыбнулась ему.

— Я знаю, как могу доказать, что я все ещё обычный человек! Что моя Печать — фальшивка! — Виктор удивился и вопросительно посмотрел на меня. Я взяла его за руку обеими ладошками и пояснила. — Температура тела у меня такая же, как у тебя! — он должен был это почувствовать. Я ожидала, что он сразу поймет свою ошибку. И даже, наверное, извиниться передо мной. Но он ещё больше нахмурился и вырвал руку.

— Как оригинально?! — съехидничал он. — Думаешь, я не знаю, что сейчас есть крема поднимающие температуру кожи на пару градусов? — Я удивленно моргнула. Ну да, можно было предположить, что такие крема существуют. Но зачем они? Чтобы любой мог внедриться в Подполье? Наверное, они уже сталкивались с чем-то подобным. Интересно, если мне неприятно, когда температура кожи ниже моей собственной, то шпионам, наверняка, неприятно обратное.

— Хмм, не думаю, что шпионы полностью обмазываются этим кремом. Предлагаю тебе дотронуться до любого участка моего тела! — опять я сначала сказала, а потом подумала. Смысл моих слов дошел до меня, когда я увидела ехидную улыбку Виктора. Покраснев, я поспешила уточнить. — Ой! То есть… — он нетерпеливо прервал меня.

— Хочешь доказать, что не шпионка? — спросил он. Я кивнула, и его рука тут же скользнула на мой затылок, а затем спустилась к шее. Большим пальцем он поглаживал мою щеку, притягивая меня к себе. Он что собирается меня поцеловать? — додумалась я, когда между нами уже оставалось несколько сантиметров. И с размаху залепила ему кулаком в грудь, попав по красивому такому синяку с приятным фиолетовым отливом (да, не специально я, думаете было время прицеливаться?). Виктор негромко охнул, отпуская меня. — За что? — спросил он.

— Я говорила серьезно! — буркнула я.

— Я тоже серьезен! — сердито сказал он. Я скрестила руки на груди, всем своим видом выражая недоверие. Виктор со вздохом пояснил. — Температуру тела в отличие от температуры кожи изменить нельзя. — Он думает, что этим хоть что-то объяснил? Виктор опять тяжело вздохнул. — Обмажь ты лицо кремом хоть десять раз, температура внутри тебя не измениться!!! — ААА!!! — додумался мой заторможенный мозг. — Но как же все-таки это неромантично! Целоваться только для того, чтобы проверить температуру во рту! Фе!! Стоп!!! А причем здесь вообще романтика?

Неожиданно мои мысли сменили направление. А как бы он проверил мужчину? Не задумываясь, я тут же озвучила свою мысль. Глядя на его вытянувшееся лицо, я захихикала. Виктор быстро справился с эмоциями и, снисходительно улыбнувшись, ответил.

— Я бы не стал проверять мужчину. — Он что думает, что своей серьезностью успокоит мое веселье. Я все ещё похихикивала, когда Виктор бросил. — Тем более, я очень сомневаюсь, что нессир стал бы подсылать в мою камеру мужчину. Привлекательной женщине гораздо проще очаровать мужчину и вытянуть необходимые сведения. — Видимо мое непонятное веселье прогрессировало, так как я тут же кокетливо взглянула на Виктора. И похлопав ресничками, с интонацией опытной соблазнительницы спросила.

— А я настолько привлекательна? Я очаровываю тебя?

— Как будто сама не знаешь?! — буркнул Виктор, отворачиваясь.

— Ну… не знаю, — протянула я. Ведь, я, действительно, не считала себя настолько привлекательной. Да, симпатичная, но у нас в России много симпатичных девушек. Внешность вполне стандартная. Почти правильные черты лица (впечатление портили только упрямый подбородок и чуть вздернутый носик). Темно-русые волосы (сейчас они мелированные) и серо-голубые глаза с зелеными крапинками. Фигура, тоже ничего, я довольно стройная от природы (а не благодаря многочисленным диетам) и грудь присутствует (одним словом, на вешалку не похожа). А вообще, поклонников, у меня особо много никогда не было. Короче, на соблазнительную шпионку явно не тяну. Да, и вообще, о чем это я думаю? Напрягшись, я вспомнила о чем мы говорили до этой перепалки. — Ладно, проехали! Что касается теста… Не уверена, что твое доверие мне настолько важно, но…

— Забудь! — оборвал меня Виктор. — Я сморозил глупость. — Я зашипела от негодования. Всё!!! Он меня разозлил!! Вот возьму сейчас и сама его поцелую, чтобы он подавился всеми своими обвинениями. Он продолжил, не замечая моего возмущения. — Возможно вы уже изобрели какую-нибудь жидкость для ополаскивания рта!

— Тьфу, ты!!!! — в сердцах воскликнула я. — Ну ты и дурак!!! — Я подскочила с кровати и отошла к решетке. Немного успокоившись, я решила забрать с кровати плед и устроиться на полу. Ага, легче остановить коня на скаку, чем отобрать у Виктора плед. Откуда я знаю про коня на скаку? Так это я просто к слову сказала ( я ещё не самоубийца, чтобы попробовать). После нескольких минут отчаянной борьбы, я смирилась с поражением. — Фу!! Жмот!!! — ещё и топнула ногой напоследок, прежде чем отошла в полюбившийся мне угол. — Девочкам нельзя на холодном сидеть. — Я уже хотела присесть опять на пол, когда услышала, как открывается дверь. Я отпрянула обратно. Усевшись рядом с пустым подносом, приняла самую расслабленную позу. Окинув нас странным взглядом, все тот же Илья с напарником прошли к камере. Я посмотрела на Виктора (без футболки), на кровать (смятую в пылу борьбы за плед), на себя, пытаясь посмотреть со стороны. Хмм, похоже, догадываюсь какие мысли посетили полицейских.

— Мальчики, — начала я нахально. — А больше у вас ничего поесть не завалялось? — Илья как раз забирал поднос. — А то после хорошего секса так пробило на поесть! — Виктор бросил на меня странный взгляд, но промолчал. Илья, кажется, впал в ступор от моей наглости. Бросив на меня хмурый взгляд, он поспешно покинул камеру, а потом и отделение, прихватив с собой напарника.

— Зачем ты их дразнишь? — спросил Виктор после минутного молчания. — Ведь они могут потом отыграться. — Моё веселье мигом как рукой сняло.

— А ты думаешь, мне к тому моменту будет уже не все равно? — тихо сказала я, вставая с кровати. Я прошла в свой угол и присела на пол. Виктор резко поднялся и, подойдя ко мне, легко подхватил меня на руки. Опаньки! И как я могла принять Виктора за слабого и изможденного пленника?! Ещё и думала, что у меня есть шанс против него? Я непроизвольно сжалась, когда он опускал меня на кровать. Наверное, он что-то уловил в моем лице, потому что не сел на кровать А просто присел на корточки напротив меня.

— Я же сказал, что не трону. — со вздохом сказал он немного раздраженно.

— А почему я должна тебе верить? — хмуро бросила я. — Ты же мне не веришь! — Виктор пожал плечами и, забрав плед, постелил его возле решетки. И устроился там. Я села на кровати, поджав под себя ноги. Мысли опять потекли в ужасающем для меня направлении. Желая хоть как-то отвлечься, я попросила Виктора. — Расскажи мне что-нибудь о Подполье? Ну, что точно известно нессиру… — Мужчина ещё больше нахмурился, и я поспешно предложила. — Ну или о себе… Как тебя поймали? Как ты вообще оказался в Подполье?

— С чем связано твое любопытство? — спросил он. Я пожала плечами, не говорить же ему, что оставаясь наедине со своими мыслями и страхами, начинаю потихоньку сходить с ума. Виктор изучающе посмотрел на меня и после продолжительной паузы начал рассказ. Так как он не мог говорить ни имен, ни мест, ни специфики их деятельности, рассказ получился очень сжатым. Подполье организовано было в тот момент, когда вышел Приказ о массовом запечатывании. Естественно, он не сказал, ни кто, ни зачем организовал это Сопротивление. Зато сообщил, что в Новосибирске оно одно из самых крупных в мире, опять же умолчав почему. Рассказал, что его поймали во время очередной операции. И как подозревал сам Виктор, его сдал кто-то из своих. Я спросила, чем он занимался до появления инопланетян. Работал обычным юристом в коммерческой организации, он спросил, чем занималась я. Ответила, хотя не совсем понимала, зачем он меня спросил, все равно не поверит ни одному моему слову. Так, за ничего не значащими фразами прошел вечер.

Зевнув в очередной раз, Виктор предложил поспать. Я кивнула и кинула ему подушку (если это недоразумение можно так назвать). Сомневаюсь, что смогу заснуть, но соседу явно нужен отдых, ещё не известно, что его завтра ожидает. Отвернувшись к стенке, я свернулась калачиком и уставилась ничего не видящим взглядом в стену. Мысли проносились в моей голове, но я насильно гнала их прочь. Услышав сопение возле решетки, поняла, что мой сосед по камере заснул. Вот сейчас бы и поплакать всласть, но… слез не было. Закрыв глаза, я попробовала заснуть. В конце концов усталость взяла свое, и я задремала.

Проснулась среди ночи от странного шума. Какой-то мужчина ковырялся с замком камеры, пытаясь его вскрыть. Рядом стоял Виктор, ожидая когда тот закончит, и о чем-то еле слышно переговаривался с ним. Я моментально вскочила с кровати, сразу же сообразив, что нас пытаются спасти. Ну не нас, а только Виктора! Но кто говорит, что меня нельзя с собой прихватить. Незамеченная я подошла к Виктору и выдохнула шепотом.

— Я с вами! — Мой сосед резко обернулся и хмуро посмотрел на меня. Ой, черт! Он же до сих пор не верит мне!!! Я видела, что он хочет что-то возразить, поэтому усмирив гордость, умоляюще посмотрела на него. — Ты не можешь меня здесь оставить!!! — Он заколебался. Дверь еле слышно скрипнула, открываясь.

— Быстрее, у нас мало времени! Камеры на улице будут отключены ещё минут десять, не больше! — прошипел взломщик. Виктор ещё раз взглянул на меня и выпалил.

— Хорошо! Но если ты окажешься шпионкой, я сам тебя убью! — и схватив меня за руку, потянул к выходу. Я не стала задумываться над его обещанием убить и постаралась не отставать. Мы покинули отделение и пробежали по коридору до первой открытой двери. Свернув в кабинет, подбежали к окну и открыли незапертую раму, а затем решетку. На землю Виктор спрыгнул первым и протянул руки мне, чтобы помочь спуститься. Я заколебалась всего на секунду, раздумывая не отказаться ли сейчас от его помощи, все-таки не слишком высоко (это моя гордость проснулась). Виктор по-своему расценил эту заминку. — Ты можешь ещё вернуться! Мы легко определим, настоящая ли твоя Печать и если нет… — Я чуть отодвинулась и сама спрыгнула на землю. Естественно, немного подвернула ногу. Последним выпрыгнул наш спаситель и сразу протянул какой-то наушник Виктору. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, я подумала: неужели спасена?