В гостях у Перуна

Татьяна Геннадьевна Арбузова

Татьяна в компании своих друзей отправляется сплавляться по реке. Тур выходного дня обещает быть веселым, но герои и подумать не могли, что именно их ждёт. Загадочные убийства, незнакомые места и подозрительные местные жители. Какие подробности откроются туристам о странном населенном пункте, в котором они оказались? Найдут ли друзья убийцу? И что скрывает громадная статуя языческого бога Перуна?

Глава 1.

Кому это пришло в голову и когда (может предложение прозвучало случайно), я уже вспомнить не могла, но точно знала, что отказаться было невозможно. Мне предстояло в компании друзей и родственников совершить спуск (а точнее, сплав) на катамаране по течению реки, о котором я даже и мечтать, не смела, но в ином смысле. То есть, это не было вершиной моих желаний, а, как раз, наоборот, очень не хотелось этого делать, по одной простой причине. На ближайшие выходные у меня были свои планы. Но Ирина, как всегда, срубила их древо под самый корень, решив за меня, что наступило то самое время, когда пришла пора подышать чистым воздухом, совмещая данное занятие с интенсивной работой руками, в виде гребли веслом.

Ирина, это та подруга из числа подруг, которых иногда хочется вытащить из конкретного места, как занозу, крепко засевшую и обосновавшую себе там основательное теплое гнездышко. Ростом, как говорится, «от горшка два вершка», она, тем не менее, имела талант заполнять пространство с такой скоростью и в таком объеме, что всем присутствующим, невольно, приходилось смолкать и внимать ее речам. Как ее терпел Сергей Анатольевич, совершенно противоположный ей по натуре следователь по уголовным делам, я не понимала, но уже и не пыталась, приняв это, как должное. Высокий, всегда аккуратно и со вкусом одетый, он никогда не противоречил ей, даже если имел иное мнение. Но с Ириной по-другому было и нельзя. Не только он, но и из нас никто не решился бы «лечь под колеса паровоза», несшегося на всех парах. А такое случалось не редко. Переубедить подругу, если она ступила «на тропу» своей и только своей правоты, не представлялось возможным.

Наряды Ирины тоже отличались от наших яркостью и пестротой красок, от которых иногда слезились глаза. Но бывали дни, когда, по ее представлению, она натягивала на себя «серую и безликую» одежду, чтобы показать всем, что ее накрыла депрессия. В такие дни она смотрелась вполне по-человечески и не «резала» глаза цветовым несоответствием. Но, несмотря, на такую разницу между нами во всем, при чем, абсолютно, мы сдружились с Ириной с первой же встречи. Учитывая те обстоятельства, через которые мы прошли, дружбе этой предрешено было носить статус «вечной».

— Значит, так, — сидела передо мной Ирина, которая собрала нас у себя дома.

Нас, это меня, моих двоюродных брата Алексея с женой Мариной и сестру Свету с мужем Иваном. Сергей Анатольевич, к сожалению, отсутствовал, окунувшись с головой в работу, стараясь покончить со всеми делами до выходных. Присутствовала при нашей сходке и мама Ирины (копия дочери), Софочка, наличие которой вынуждало наше общество вести себя по-особому, а конкретно, сидеть в безмолвии и в страхе пошевелиться. И вполне возможно, если бы не орлиный взгляд женщины, зорко следивший за порядком в наших рядах, никто из нас не согласился бы добровольно стать кормом для комаров и сгубить выходные на просторах водной глади. Даже Света, панически боявшаяся воды, быстро кивнула головой, подтверждая свое участие. Хотя, мне больше напомнило это судорогу от напряжения, в котором мы все пребывали.

— Значит так, — повторила подруга, зачем-то хлопнув в ладоши, от чего мы все одновременно вздрогнули. — Я все узнала и обо всем договорилась. У нас будет три катамарана и два гида. Кухонная утварь и все, что необходимо для привалов, прилагается.

— Что из продуктов будем брать? — в руках Софочки волшебным образом оказался блокнот и ручка, и она приготовилась писать, впервые освободив нас от своего гнетущего взгляда.

Мы дружно издали выдох облегчения и ослабили напряжение в мышцах.

— Все указано в памятке, — как отрезала Ирина. — Но, если будет нужно, я еще посоветуюсь с Гришей. А пока, прошу сделать взносы. Я уже сегодня должна перевести деньги.

Не осмеливаясь противоречить, мы, каждый, друг за дружкой, покидая насиженные места, подносили свои подаяния, в виде озвученного денежного эквивалента, к столику, за которым восседали Ирина и Софочка. Их одинаково горделивые осанки так и не позволили мне разобраться, кто из них главнее и царственнее, пред которой нам следовало бы бить поклоны в большем количестве и с учащенной амплитудой.

— Так, — слюнявя палец, пересчитала купюры Ирина. — Все правильно. До пятницы можете быть свободными. Идите и собирайте вещи. Да, и сразу возьмите памятки. В них прописано все, что брать с собой.

Не споря, мы, словно сговорившись, ринулись к выходу, не забывая прихватить листочки бумаги, лежащие перед Ириной ровной стопочкой, и вскоре уже стояли у подъезда пятиэтажного дома, куда прибыли в понедельник вечером, по приглашению общей подруги.

— Что это сейчас было? — пришел в себя первым Алексей, утирая со лба капельки пота той самой памяткой.

— Гипноз какой-то, — подогнулись у меня колени и я села на скамейку, которая оказалась рядом.

Хотя, если бы по Земле не ходил тот добрый человек, который поставил ее здесь, я всенепременно рухнула бы прямо на землю.

— Я не хочу на сплав, — запоздало возмутилась Света. — Я же воды боюсь!

— А в квартире мы этого не поняли, когда ты кивнула, согласившись, — засмеялась Марина. — Там-то ты чего промолчала?

— А вы? — тут же среагировала сестра. — Вы все тоже были далеко-о-о неразговорчивы.

— Гипноз какой-то, — более уверенно повторила я, окончательно убедившись в своих подозрениях.

Мы помолчали, оглядывая друг друга

словно только что познакомились.

— А что? — подсел ко мне Иван, обращаясь ко всем сразу. — Я, в общем-то, не против. Мне идея нравится.

— С ума сошел? — накинулась на него супруга. — Какой это отдых? Я же буду в постоянном стрессе. А, вдруг, мы перевернемся? И все утонем?

— И мне нравится, — поддержала Ивана Марина, не разжалобившись на стенания Светы. — Что-то новое, что мы еще не пробовали.

— А выбора-то все равно нет, — присел с другой стороны Алексей. — Деньги заплачены. Или кто-то хочет попробовать их забрать?

Вспомнив, что там, на третьем этаже, сейчас сидят две фурии одинаковые не только с лица, но и со схожей хваткой, вырвать из рук которых теперь деньги не представляется возможным, я обреченно изрекла:

— Я, лично, не рискну. Придется, либо, распрощаться, с кровно, заработанными финансами, либо, забыть о спокойных выходных и попытаться изобразить удовольствие и счастье от времяпровождения, предложенного Ириной. Одно из двух.

— И что ты выбираешь? — взглянула на меня с надеждой сестра.

Не желая Свете ничего плохого, я, тем не менее, склонилась к мнению большинства, выпалив на одном дыхании:

— Ай. Будь, что будет. Я выбираю сплав. Деньки стоят жаркие. Позагорать у воды не самый плохой вариант.

— Вот и замечательно, — поднялся Алексей. — Тогда мы на телефоне. Звоните, если что.

И они с Мариной направились к стоянке, где стоял их автомобиль. Проследив, как, выезжая из квартала, в арке скрылся их черный джип, я тоже встала.

— Как то все быстро и неожиданно, — почесала я затылок. — Ладно, поеду и я, начну собираться потихоньку.

— Сегодня только понедельник, — удивился Иван. — Мы же только в пятницу уезжаем.

— Странная эта Ирина. Не перестаю ей поражаться, — смотрела куда-то, в одну точку Света, руки которой безвольно повисли по бокам. — По телефону орала, как потерпевшая, что у нее что-то важное, а тут сплав. Просто сплав по реке. Мы все бросаем, несемся к ней, а здесь сплав. Поплавать ей захотелось. А я при чем? А?

Сестра обернулась ко мне:

— И ее мамаша с нами поедет?

Как-то, не придав значения присутствию в квартире Софочки, я только сейчас осознала, что была она среди нас неспроста.

— Б-р-р-р, — поежилась Света. — Какой же тогда это отдых? Это поездка в ад. Не меньше. При чем, вместе с самим дьяволом.

— Не преувеличивай положения Софочки в иерархии темных сил, — усмехнулась я. — Какой там дьявол? Так, чертик из табакерки.

— Скорей, управляющая метлой и ступой, — подхватил тему Иван. — Пусть едет, вам-то что? Первый раз что ли?

— В том-то и дело, что не в первый, — снова поежилась Света и удручающе вздохнула. — Если бы это было в первый раз, я бы чувствовала себя намного спокойней. Опять эта гарпия выпьет всю нашу кровь. И зачем ее Ирина повсюду за собой таскает?

Вот в этом вопросе я проявила солидарность с сестрой, интенсивно закивав головой после ее слов. И правда, для чего на реке Ирине нужна Софочка, возраст которой перевалил уже за седьмой десяток? Конечно, подвижности и энергии женщины можно было только позавидовать, но, тем не менее, солнце, жара и отсутствие удобств, могли довести ее до элементарного приступа гипертонии. И куда мы там, в лесу, с ней? К каким врачам?

— И то верно, — озвучила я свое согласие. — А, вдруг, ей плохо станет? К кому бежать?

Иван захохотал.

— Не ту ты определила на роль жертвы. Она еще на ваших похоронах простудится и опять не умрет.

— Тьфу, на тебя, — перекрестилась Света. — Чего несешь?

— Это не я придумал. Другие так говорят, я только повторил, — развел руками ее супруг.

— Ай, — отмахнулась она от него. — Ладно. Что тут у нас за памятка?

Сестра поднесла к глазам листок бумаги, «собратьев» которого держали, зажав в кулаки, и мы с Иваном.

— Так, — начала чтение Света, — Запасная одежда. Ага. Понятно. Сапоги резиновые лучше не брать, опасно на воде. О! — в возбуждении, радостно воскликнула она, — А у меня, как раз, есть такие классные ботинки на толстой подошве. Думаю, самое то будет.

Я тоже прильнула к строчкам, напечатанным на принтере.

— Спальный мешок, — подняла я на нее глаза, — И где я его возьму? — я снова напрягла зрение. — Ну, по продуктам, хотя бы, все понятно. Черным по белому все подробно описано. Крупы такие-то, приправы такие-то, супы такие-то, колбаса такая-то, сыр такой-то. Как еще марку чая и кофе не указали?

— А главное, заметьте, — Ивана тоже заинтересовал почти литературный шедевр, проявивших инициативу мамы и дочки, и он взялся озвучивать его, проговаривая слова торжественно, словно читал клятву, — «Все сыпучие продукты обязательно поместить в пластиковые бутылки с плотно закручивающейся крышкой. А колбасу и чеснок в тканевые мешки. Из макаронных изделий брать «спиральки», потому что они меньше слипаются, а чечевицу красную, потому что она быстро варится». Нам нужна чечевица? — он вопросительно посмотрел на нас со Светой, внимающим его речам. — Я бы лучше побольше колбаски в тряпочку завернул. И сальца. Такого, с мясными прослойками.

Ваня продемонстрировал высоту куска сала, которое равнялось ширине его ладони.

— Ой, — не нашлась, что ответить Света, поэтому прибегла к постоянному жесту выражения своей реакции на его слова, махнув на него рукой. — А чечевицу, кстати, я обязательно возьму.

Поспорив еще несколько минут, обсуждая меню, мы, наконец, разъехались каждый в своем направлении. Я поехала домой, потому что день клонился к закату и солнце уже скребло своими лучами вершины Уральских гор. Дорога пролегала мимо полей, часть которых была заброшена и зарастала вездесущими сорняками. Но обработанных земель все же было больше, и молодая поросль посевов радовала глаз ровными рядками зеленого цвета. Это мне, как агроному по специальности, было особенно приятно.

На подъезде к объекту собственности, у меня в кармане завибрировал телефон. Не всматриваясь в буквы и цифры на его экране, я сразу ответила:

— Да.

— Привет, — услышала я голос своей хорошей знакомой Саньки, с которой нас когда-то свело вместе место работы. — Как дела?

Александра по возрасту была, пожалуй, ближе к Ирине и Сергею Анатольевичу и, будучи в разводе, имела двух замечательных детей, девочку двенадцати лет Наталью и мальчика восьми, Мишку, который соответствовал своему имени и напоминал игривого медвежонка, этакого Винни-Пуха, неуклюжего и косолапого с глазами пуговками. Он постоянно рыскал ими по сторонам в поисках интересного для себя занятия.

Наташа была более степенным человечком и малоразговорчивым. Во всяком случае, в присутствии взрослых. Худенькая, как тростиночка, она имела все задатки, чтобы однажды расцвести и превратиться в очень красивую девушку.

— Да, ничего. На сплав на выходных собираюсь, — совершенно неосознанно выпалила я.

— Ух, ты, — оживилась собеседница. — Я бы тоже не отказалась. А что для этого нужно?

«Познакомиться с Ириной и ее мамой Софочкой. Но я бы не советовала», — подумала я, но проговорила совсем иное.

— Да, без проблем. Узнаю, перезвоню. Готовь деньги.

— Договорились. Буду ждать, — обрадовалась Саша. — А то так все достало, хочется сменить обстановку. Да, а как относительно детей? Их можно взять с собой?

— Ой, — растерялась я. — Я переговорю. Но, предполагаю, проблем не будет. Они же будут под нашим присмотром.

Александра отключилась. Я призадумалась. Звонить Ирине не хотелось, но данное мною обещание требовало своего исполнения. Я набрала номер подруги. Вслушиваясь в гудки, я уже было собралась нажать «отбой», как в трубке женским голосом прокричали:

— Алло!

Кто был на проводе с той стороны, я сразу не определила. Но будучи уверенной, что в такой час трубку никто не может взять, кроме самой хозяйки (Софочка, невзлюбившая будущего зятя буквально с порога, наверняка покинула к тому времени жилище дочери), я смело заговорила:

— Привет еще раз. У меня к тебе дело.

— Какое еще дело? Кто это? — ответил мне грубо не Иринин голос. — Вы куда звоните? Тыкайте пальцами правильно, а если со зрением плохо, то лечитесь или купите очки. То мужик какой-то сюсюкает, то баба с делами. Совсем обнаглели.

Телефон смолк. Я с упреком посмотрела на экран смартфона, как на одушевленный предмет, только что разговаривавший со мной. «Не поняла», — пронеслось в голове, едва я разглядела номер, который набирала. Рядом с цифрами высветилось имя «Ирина». Не сомневаясь в правильности своих действий, я повторила операцию.

— Кто это? — снова прокричали мне в ухо.

— Это Татьяна, — теперь я была во всеоружии. — Я, вообще-то, звоню Ирине. А вот кто вы? Вор, укравший у нее телефон?

— Что за ерунда, — дошло до меня, что со мной ведет беседу Софочка, — У моей дочери имеется свой аппарат, а это мой, — и тут в хамоватом тоне женщины послышалась тревога. — Подожди. Ты Татьяна? Почему ты звонишь мне? Что с Ириной? У нее сердечный приступ? Ее машина сбила? Ногу сломала? Отравилась? Захлебнулась? Или Ирину задушил ее следователь и спрятал труп, и теперь я даже не смогу найти могилку дочери?

Последний вариант в выборе «умерщвления» Ирины вызвал во мне приступ кашля, потому что совпал с попыткой сглотнуть слюну, которая от неожиданности пошла не в то горло.

— Что с ней? Говори внятней. Да прекрати ты гавкать, я ничего не понимаю, — орала, не останавливаясь, Софочка. — Что вы все сделали с моей дочерью?

— С ней, с ней, — пыталась я выговорить и не могла.

Слезы бежали по моим щекам крупными каплями, горло горело огнем, словно по нему прошлись наждачной бумагой или высыпали килограмм красного перца.

— Вы ее убили? Утопили? Отравили? Задушили? — на внесение изменений в сами версии уничтожения Ирины у Софочки фантазии не хватило, но зато хватило на то, что теперь и я оказалась в числе убивцев.

— Да все с ней в порядке, — наконец прорезался у меня голос. — Я ей звоню, а трубку берешь ты. Где сама Ирина? Она дома?

Моя собеседница, как профессиональная актриса потянула паузу.

— Она? Дома. Наверное, — со странным спокойствием произнесла она. — Я не знаю.

— Как это? — начала она меня бесить и я, чтобы не обрушить на нее все свое раздражение, решила перейти на юмор. — Тогда почему ты говоришь по ее телефону? Ты ее убила? Утопила? Отравила? Или задушила?

— Что-о-о-о? — применила ультразвук Софочка, взвыв так, что у меня из уха едва не хлынула кровь. — Я? Ирину? За что?

— А кто его знает? Может, она неправильно прострочила на швейной машинке подол твоего платья, а может, подала стакан с водой на два градуса холодней, чем ты просила, — понесло меня. — Или поставила твои туфли на полочку для обуви вперед пятками, а не носками.

Почему я позволила вести себя так с женщиной старше меня? Потому что эта женщина не единожды вела себя с нами с гораздо большей бесцеремонностью, когда лезла не в свои дела.

Софочка в принципе отличалась от своих сверстниц и не признавала их в качестве потенциальных подруг. Вцепившись в дочь, как клещ, она с маниакальной привязанностью стремилась следовать за Ириной повсюду. Что, естественно, не очень нравилось Сергею Анатольевичу, отчего он до сих пор и не был принят тещей на роль зятя. Затягивая с благословлением, она оттягивала свадьбу, каждый раз перенося сроки. И сколько бы раз мы, ее друзья, уставшие готовиться к торжеству, не убеждали Ирину, что ее счастье зависит только от нее самой и Сергея Анатольевича, Ирина, ни в какую, не желала войти под своды царства Гименея без одобрения мамочки. Софочку же устраивала такая послушность дочери, и она продолжала ее терроризировать, требуя к себе постоянного внимания.

Внешне Софочка тоже стремилась выглядеть моложе (и настояла на том, чтобы мы все величали ее не иначе, как по имени), экспериментируя с прическами и одеяниями, которые иногда превосходили все наши ожидания. А точнее, в совершенно неожидаемом виде она шокировала нас не один раз, и даже не два и не три. Невысокого роста, как и Ирина, Софочка могла напялить на себя все что угодно, считая себя великим кутюрье, а нас недалекими плебеями, с полным отсутствием вкуса. О чем она, так же, не раз заявляла лично мне в глаза. Но немного попривыкнув, мы стали относиться к ней, как к чему-то неизбежному, как к каре, року или кресту, который нам предстояло нести до скончания века (надежда теплилась: ее века).

— Этого не может быть. Чтобы я и Ирину? — в то время, пока я углубилась в свои мысли, Софочка перешла на блеяние послушной овцы. — Да, мы просто телефоны перепутали. Они у нас одинаковые. Мы же их по акции «два по цене одного» покупали. Ирина, наверное, взяла мой, а мне достался ее. Вот, ведь, дура, перепутала, а я страдаю. У меня давление. Разве она не знает? Совсем не жалеет мать. Я у нее одна-одинешенька. За что она так со мной?

Догадавшись, что жалость Софочки и сострадание повернули в русло, направленное на себя любимую, я, по-английски, без предупреждения, вышла из диалога, быстро нажав кнопку отключения.

Глава 2.

Понимая, что до Ирины мне сегодня уже не дозвониться, я решила предпринять попытку завтра, с утра, уверенная, что к тому времени Софочка уже спеет произвести обмен аппаратами. Но я, как всегда, недооценила активности Ирининой мамы. Звонок раздался гораздо раньше.

— Ты чего там маме наговорила? — разбавил ночную тишину моей спальни злой голос Ирины. — С чего это взяла, что меня избил Сережа?

Не проснувшись до конца, я никак не могла сообразить, чего от меня добивается подруга.

— Я все от тебя ожидала, но то, что ты не уважаешь и Сережу, — продолжала возмущаться подруга. — Это же, ни в какие дырки.

— Ворота, — поправила я ее на автомате, забыв спросонья о «таланте» Ирины переиначивать народную мудрость на свой лад.

— Не уходи от темы, — добавила она децибел в свой тон. — Как ты могла?

— Ирина, — стараясь перекричать, перебила я ее. — Рядом с тобой есть сейчас мудрый и взрослый человек по имени Сергей Анатольевич? Дай мне его.

— А зачем он тебе? — стихла подруга, перейдя почем-то на шепот и не заострив внимания (слава Всевышнему) на прилагательные «мудрый» и «взрослый».

Объясняться с ней еще и по этому поводу, ночью, в самый разгар сновидений, ни силами, ни желаниями я не обладала.

— Просто дай мне Сергея Анатольевича.

— Привет, — тут же перехватил инициативу следователь.

— Привет, — поздоровалась в ответ и я. — Я не поняла, о чем глаголит Ирина? Может, ты мне объяснишь. Внятно. Потому, что ни о чем таком я речи с Софочкой не вела.

Я услышала, как Сергей Анатольевич усмехнулся.

— Да, я догадался. Но Софочка так орала, когда принесла телефон, что я и сам толком не понял: кто кого и за что убил или побил? Не заморачивайся. Утром все пройдет. А ты чего ей звонила-то? Знаешь, ведь, что с Софочкой лучше разговаривать лицо в лицо, чтобы она не только слышала, но и читала по губам. Так наверняка будет.

— Я, вообще-то, Ирине звонила, — промелькнула у меня мысль о всеобщей тупости, поселившейся в квартире друзей и распространяющейся, как инфекция.

— Ах, да. Чего это я? — заговорил сам с собой следователь. — А чего звонила?

— Ну, наконец-то, — облегченно выдохнула я. — Я уж думала, до сути и не дойдем.

— Ладно тебе, — не видя лица Сергея Анатольевича, я поняла, что он смутился (не удивлюсь, если и покраснел). — Ты же знаешь, если мне пришлось пообщаться с Софочкой, то часть моего мозга изрядно потрепана или, того хуже, напрочь убита. Ну, не сообразил. С каждым бывает.

— Верю и по собственному опыту, знаю, — засмеялась я. — Только мне от этого не легче. И почему ты не отговорил Ирину брать Софочку с собой?

— Ка-а-а-к? — прогремел голос следователя, как мне почудилось, сразу в обоих ушах. — Она едет с нами?

«Что я наделала? — испугалась я за Ирину. — Похоже, ночка у друзей будет не из легких. Прости, подруга! Но, впрочем, предупреждать надо. Я же не знала, что присутствие Софочки в наших рядах, это тайна, кое для кого!».

— Я не уверена, — попыталась я проблеять, исправляя ситуацию. — Может, она и не едет. Может, она просто в гости к Ирине зашла, как раз в тот момент, когда и мы заглянули.

— Хорошо. Я понял, — Сергей Анатольевич смолк.

Я зачем-то из всех способов проверить обратную связь, выбрала свист. Посвистев в трубку и услышав в ответ тишину, я сделала вывод, что Сергей Анатольевич переключился на Ирину. Перед глазами проплыла картина допроса подруги с пристрастием и, может, даже пытками. В качестве пытки, я представила стул, и привязанную к нему Ирину с кляпом во рту и выпученными глазами. Она интенсивно вертит головой, чтобы вырваться из плена тесных веревок. И не только головой, но и нижней, хлебобулочной частью тела, которая, чего уж скрывать, иногда выполняет у Ирины функцию: «думать» (и такое случается нередко). А, впрочем, кляп, это лишнее. Должна же она как-то отвечать на поставленные перед ней следователем вопросы.

Узнав со временем привычки подруги, я решила не ложиться спать, потому что, после проведенной Сергеем Анатольевичем с ней беседы, она, невзирая на стрелки часов (указывающих, что на дворе ночь), обязательно перезвонит, чтобы выразить мне свое, так сказать, «почтение» за излишнюю словоохотливость. Покинув теплую постель, я пошла на кухню и включила чайник. Сыпанув в кружку большую ложку кофе, чтобы не уснуть прямо за столом, я села на табурет и уставилась в окно.

Свет от фонаря, освещавший улицу, был настолько слаб, что казалось, что кто-то просто вылил возле столба воду, которая образовала небольшую лужицу желтого цвета. Ночь, подсмеиваясь над стремлением людей экономить, все больше нависала над бедным светильником, который дрожал не от порыва ветра, а от страха быть поглощенным тьмой. Закипел чайник, возвестив меня, что кипяток приготовлен, щелчком автоматического выключателя. Звук от него прозвучал так громко, что я, вздрогнув, тут же перескочила на другую тему, обдумывая, от чего ночью обычный скрип звучит так, как будто по наковальне ударили молотом.

Но закончить с этим философским отступлением мне не дала, естественно, Ирина, ради звонка которой я сейчас и сидела, поглощенная раздумьями.

— И чего ты добилась? — подруга сразу же пошла в наступление, оглушив меня не криком, а ором. — Он с нами не едет. Ну, кто тебя просил говорить о маме?

— Я не думала, что это секрет, — вполне уверенная в себе, ответила я на ее выпад. — Это раз. А два, предупреждать надо. И когда ты, вообще, собиралась сказать Сергею Анатольевичу, что Софочка «осчастливит» нас своим пребыванием?

— Это тебя не касается, — не сбавляла оборотов Ирина. — Как-нибудь решила. Потом. Попозже.

— Понятно, — громко зевнула я прямо в трубку, не заботясь о прикрытии ее ладошкой. — Только, подруга, если и дальше будешь себя вести грубо и неприветливо, поедите с Софочкой вдвоем. Так и знай. И ей передай то же самое.

Я, лишив подругу права на ответ, бросила телефон на стол, не забыв его отключить. Совсем. Посидев еще ровно столько времени, которого мне потребовалось для испития одной чашечки кофе, я, наконец, с чувством выполненного долга, вернулась в постель. Повертевшись с намерением благоустроить свое «гнездовье» и принять удобную позу, я, незаметно провалилась в забытье под названием «сон».

Разбудило меня само утро, призвав для этой цели птиц со всей округи, которые ворвались в поле моей слышимости оглушающим гомоном щебетания по голосам. Часы показывали шесть утра, а это означало, что у меня был в запасе еще час для пробуждения и подготовке к трудовой деятельности. На работу не хотелось, но хотелось кушать (каждый день) и одеваться, поэтому я, потянувшись, спустила ноги на пол.

Солнце, видимо, в поиске меня, заглядывало в окно кухни, ощупывая лучами каждый ее уголок. Я не стала задергивать шторы, дав ему возможность убедиться в том, что я бодра и полна сил. Смыв остатки сна холодной водой, я оделась и вышла во двор. Телефон по-прежнему молчал. Я завела автомобиль и выгнала его к воротам. Телефон молчал. Закрыв все двери на замки, я поймала себя на мысли, что Ирина (а это было не в ее характере) до сих пор не перезвонила. «Ну, и отлично, — вздохнула я с облегчением. — Может, сделала правильный вывод».

День прошел в привычном ритме. За весь его промежуток я так ни разу и не достала из кармана телефон: мне никто не звонил, а сама я не чувствовала в этом необходимости. Тем более, я всегда и всех просила, не беспокоить меня на работе, где личные разговоры по телефону не приветствовались начальством.

Выпустив дома, посредством легких, усталость рабочих будней, я, наконец, потянулась к трубке и только теперь вспомнила, что отключила ее еще ночью. Подключившись к связи, я увидела степень волнения родных и друзей, которая высветилась на экране количеством не отвеченных звонков. И не успела я еще досчитать, как телефон завибрировал в руках, едва не грохнувшись на пол.

— Да, — не успела я определить личность звонившего, стараясь удержать прыгающую трубку.

— Что у тебя с телефоном? — это оказалась Света. — Ни я, ни Ваня, ни Леха с Мариной до тебя дозвониться не могут. Как ты умудрилась поссориться ночью с Сергеем Анатольевичем? Ирина заявила, что он из-за тебя с нами не едет.

«Вот это поворот сюжета, — пронеслось в голове. — Во, Ирина, дает!»

— Эй, ты чего молчишь? Ау! — взволнованность сестры усилилась. — Вам чего ночью-то не спалось? Вам дня, что ли мало? И когда только ты все успеваешь?

— Это не я, — мне захотелось заплакать от обиды, но я нашла в себе силы и сдержалась, выложив Свете все, как оно было на самом деле.

Сестра слушала внимательно и молча, но по ее участившемуся дыханию я догадалась, что она не на шутку разозлилась.

— А я говорила, давай откажемся, — возмущенно заметила она. — И еще не поздно это сделать. Или, если невтерпеж, поплыли отдельно? Пусть она с мамой своей путешествует.

Предложение Светы мне показалось заманчивым. «Почему бы и нет? Последняя выходка Ирины поставила точку на нашей дружбе», — к такому выводу я пришла, едва горло освободилось от скопления слез.

— А, давай, — рубанула я рукой воздух, словно отсекла ту часть нашего общества, к которой принадлежали Ирина с Софочкой. — Только, кто займется организацией? Я работаю, Леша с Мариной тоже целыми днями на работе.

— Это я беру на себя. Назло Ирине возьмусь. Пусть знает, что и мы не пальцем деланные, — злость сестры достигла пика, потому что прозвучавшая последней фраза немного резанула мой слух, но смысл ее был настолько точен, что я невольно повторила слова про себя для того, чтобы они отложились в запасниках моей памяти. Так, на всякий случай.

— Договорились, — согласилась я, обрадовавшись, что меня избавили от ответственности. — Но как мы скажем Ирине?

Как бы оно там не было, но мне, вдруг, стало жаль бывшую (теперь) подругу.

— Это я тоже сама решу, — Света тоном выделила словосочетание «сама решу». — Наверное, уже пожалела ее?

Я огляделась вокруг, убедившись, на всякий случай, что сестры рядом нет. Иначе, откуда она могла узнать о моих сомнениях.

— Не верти головой, — продолжала шокировать меня Света. — И не удивляйся. Я просто хорошо тебя знаю. Ладно. Ваня с работы пришел. Мне его кормить пора. Отдыхай. Завтра, если будет время, позвоню. Пока.

Я, было, хотела возразить ей и спросить: действительно ли я такая предсказуемая? Но она не дала мне этого сделать, отсоединившись. То ли и вправду торопилась накрывать на стол, то ли (как и сказала), зная меня, испугалась выяснений, к которым я уже приготовилась.

Остальные дни протекли в спокойном чередовании работы днем и сборов к сплаву вечером. С сестрой созванивались каждый день, но об Ирине не говорили ни разу. Не вспоминали о ней и Алексей с Мариной, стараясь обходить эту тему. Мне же, с каждым днем становилось все больше не по себе. Я начинала чувствовать себя виноватой.

Наступила пятница. Отпросившись с работы на этот день заранее, я с утра занялась вещами и, набив ими багажник, в полдень поспешила к месту общего сбора, где мы, оставив машины на стоянке, пересели в автобус. Мы, это я, Света с Иваном, Алексей с Мариной, знакомая Александра с дочерью Наташей и сыном Мишей, наш гид Витя, молодой человек двадцати четырех, двадцати пяти лет, который представился нам, как Виктор (с ударением на «о») и несчитанная куча сумок различного калибра.

Виктор оказался забавным пареньком. С ярко рыжей шевелюрой, собранной в хвост, длинным, как будто специально вытянутым носом, он был похож на лиса. Но на двух ногах. Двумя другими конечностями он неустанно жестикулировал, постоянно что-то рассказывая, смеясь и опять рассказывая. Не знаю, как другие, а у меня голова заболела уже через полчаса совместной дороги.

— И вот, короче, сидим мы, значит, у костра, — вещал гид, и я прекратила борьбу со сном, сложив руки на груди калачиком, чтобы прислушаться хоть к одному из повествований Виктора. — А он как выскочит из кустов и давай костер топтать, а мы сидим и ничего не понимаем.

Я, заинтригованная необычным поворотом в истории, поменяла позу, подавшись вперед: «Кто там выскочил? Если это носорог, который именно так и поступает, едва завидев огонь (я по телевизору видела), тогда Виктор должен сидеть у костра, в своем рассказе, где-нибудь в Африке. Но тогда, все должны бы разбежаться, а они спокойно следили за действиями этого неизвестного существа».

Оглядев друзей, я увидела, что никто из них не проявил такого интереса, как я. Судя по их реакции, они просто были посвящены в историю с самого начала. Я же решила выяснить, в чем там дело, и кто затоптал костер, у которого устроился Виктор с соратниками.

— А ему говорю: «Эй. Ты кто такой и зачем это делаешь?» — Виктор не только произнес эту фразу, но и умудрился, показать ее, выбрав для этого образ бесстрашного ковбоя из американских вестернов с пальцами вместо пистолета.

«Ого. А с существом-то можно и поговорить», — любопытство мое зашкалило так, что имей оно вид градусника с разметками, то давно бы разлетелось на мелкие осколки, лопнув от перегрузки.

— А этот в платье, лишь махнул подолом и нырк обратно в кусты. Только его и видели, — рассказчик вытер пот со лба, я сделала то же самое. — А вот еще одна странная история.

— Погоди, — торопливо выкрикнула я, привлекая внимание разнеженных духотой друзей. — Ты еще ту не закончил.

— Какую? — не сразу сообразил Виктор, мозг которого тоже дал небольшой сбой от жары.

— Ну, ту, про топчущего костер аборигена, — краем глаза я заметила, что теперь все внимали нашему диалогу. — Я не поняла, кто это был? Кто скрылся потом в лесу?

Но сбой у парня оказался гораздо с большим ущербом, чем я подумала первоначально, потому что зрачки его взлетели к самой границе верхнего века, видимо, пытаясь заглянуть в свою голову с внутренней ее стороны, и ухватить ускользающую мысль за хвостик.

— Ты только что говорил, — не удержался и Алексей, напомнив Виктору подробности, которые я пропустила. — Про мужика в белом платье. Танюха спрашивает, кто это был?

— А мне откуда знать? — опешил, удивившись вопросу, молодой человек. — Я с ним на брудершафт не пил.

— Так, вы что? Даже не пошли за ним? — теперь и Марина подхватила нить беседы.

— Куда? В темень? А, если это был призрак? Мы что, самоубийцы? — усмехнулся наш, как оказалось, недалекий гид. — Мы спать пошли. А утром никто это и не вспомнил.

— Похоже, они там все пьяные были, — шепнула мне на ухо Саша. — Им, видимо, было, как в той сказке: «Что воля, что не воля, все одно».

Я улыбнулась.

— Так просто? — ой, зря это услышала Света, которая грудью вжалась в сумку, лежащую у нее на коленях. — Спать пошли и все? И где это было? Мы тоже там будем останавливаться?

— Не-а, — помотал в отрицании головой Виктор, и его хвостик шлепнул его по щеке, — Мы обычно проплываем это место. Просто та группа дальше двигаться не захотела, вот и разбила лагерь на этом месте, — он взялся за волосы, чтобы затянуть резинку, удерживающую его прическу, еще туже. — А в мужика того, может, кто-то и из наших переоделся. Я, если честно, в подробности этого прикола не вдавался. Поржал вместе со всеми, и спать завалился.

— Так вы упились там до «щенячьего визга»? — сообразила и сестра, ослабив хватку на своем скарбе. — Тогда не диво, что вас глюк посетил. Или, вообще, белочка.

Виктор снова закатил глаза:

— Не-а. Мужик был, точно помню. Что я, животного от человека, что ли отличить не смогу?

Мы переглянулись. Троим из нас, как минимум, стало страшно.

— Ты где его взяла? — обратилась к Свете Марина, не размыкая губ и проявив талант чревовещания.

— Ирина посоветовала, зараза такая, — хлопнула по сумке сестра. — Неужели она могла так низко пасть, что отомстила вот таким образом?

— Да не суетитесь вы, — оторвался от телефона Иван, который до этого сидел молча, уткнувшись в какую-то игру. — Нам, главное, чтобы он катамараны правильно собрал. А плыть-то мы и по карте сможем. Река одна. Это, как в анекдоте. Помните? Шофер ЗИЛа подсаживает пассажира по дороге. Пассажир смотрит, а водитель не держится за «баранку» и на педаль газа кирпич поставил. Он и спрашивает: «Как же так? Вдруг машина не туда поедет?». На что шофер отвечает: «Да куда она денется, из колеи-то».

Наверное, в другой, более подходящей для анекдотов, обстановке я бы посмеялась, но сейчас было не до этого. Даже улыбка, которую попыталась изобразить Марина (из уважения к Ивану) больше пугала, чем искрилась радостью. Алексей, который всегда искренне и громко реагировал на шутки, предпринял попытку засмеяться, но увидев наши лица, оборвал смех на начальной стадии, выразившийся только в одном покашливании. Он быстро прикрыл рот, не давая возможности вырваться наружу всему потоку хохота.

Глава 3.

Я отвернулась к окну. За очень грязным стеклом я с трудом смогла разглядеть местность, по дорогам которой нас мчал желтый ПАЗик вот уже какой час. Подпрыгивая на ухабах лесной просеки, он то набирал, то сбавлял скорость. С асфальта мы съехали уже минут как двадцать тому назад, из чего я сделала вывод, что конец пути близок. Вернув свое тело в прежнее состояние, мне захотелось запечатлеть на фотографиях состояние друзей, готовящихся к неизведанному шагу для каждого из них. Миша с Наташей вели между собой безмолвную борьбу, в виде толкания друг друга в бока, за обладание телефоном, который им дала их мама, чтобы они сидели молча. Но иногда с их стороны раздавались возгласы, что-то типа: «Теперь моя очередь», и Саше приходилось пресекать эту забывчивость громким шипением. Впрочем, лично мне, они не мешали. Даже было спокойней от того, что хоть у кого-то из нас хорошее настроение и хоть кому-то до Виктора не было никакого дела. Вернее, до его профессионального мастерства, на которое мы, как простые туристы, и рассчитывали.

Марина о чем-то перешептывались с Лешей. Света, не выпуская сумки, разглядывала пейзаж за окном. Иван по-прежнему играл. Судя по одежде, памятку прочли все, потому что никто из нас не щеголял голыми ногами, торчащими из шорт. Все предпочли тонкие, спортивные брюки с длинными или удлиненными штанинами. Точно так же все поступили и с верхней половиной экипировки, надев на летние майки светлые рубашки и блузки с рукавами, в которые попрятали от обжигающего солнца кожу рук.

Кепки наши были разнообразны по гамме цветов. И только у Миши и Натальи бейсболки были одинаковой раскраски в стиле «хаки».

— Все. На месте, — впервые подал голос водитель. — Выходим. Ничего не оставляем. А то утром, до вас, была тут одна особа, шарфик оставила. Мне пришлось с полдороги возвращаться, чтобы его ей вернуть. И ладно бы, что-то серьезное было. Так нет, шелковый шарфик. Истеричка.

Что-то щелкнуло у меня в голове. И не у меня одной.

— Тебе это никого не напоминает? — оцепенела на мгновение в полу присядке Света, до этого момента готовящаяся на выход и сующая Ивану сразу несколько котомок.

Иван, хватая ручку каждой новой ноши, ронял предыдущую, не успевая за женой, которая терпеливо поднимала ее и снова подавала супругу. И это круговорот сумок в автобусе грозил никогда не закончиться.

— На Софочку похожа, — ответила вместо меня Марина, подхватив свой объемный рюкзак и одну из Светиных сумок, нарушив конвейер.

— Они, что, с Ириной вдвоем поехали? — назрел у меня резонный вопрос, который я задала, повернув голову, почему-то к Саньке.

— Ты меня спрашиваешь? — взглянула она на меня. — Я даже не знаю, кто это.

И Саша вновь занялась наведением порядка во внешнем виде детей, заправляя все что торчит, и, выправляя то, что должно быть свободным. Мы, вдруг, как по команде, остановили все свои телодвижения и углубились в прослушивание уроков воспитания, которыми осыпала своих детей Саша.

Мишка нетерпеливо вертелся, соглашаясь со всеми нравоучениями матери и стремясь, как можно скорее, покинуть автобус. Наташа же стойко выносила муки родительской заботы, соблюдая все правила послушного отпрыска. Наконец, для них «зажегся зеленый свет», и они, как два мотылька, каждый со своим мешком за спиной, вместо крыльев, выпорхнули на воздух.

— Чего стоим? — с подвиг нас к оживлению Виктор, заскочивший в автобус за очередной партией груза. — Давайте, давайте. Выносим. Нам еще катамараны собирать.

Немая сцена из рода «к нам едет ревизор» рухнула, как плохо приклеенная афиша, под натиском суеты подготовки к отплытию. Вытащив все вещи, мы проводили автобус, который сегодня уже обещал не возвращаться. Новая партия туристов должна была последовать за нами только завтра утром.

Стартовая поляна, куда мы сгрузили весь багаж, побросав его в одну кучу, была довольно широкой по площади. Ну, это и понятно, ведь именно на ней проходили сборку все плавсредства, на которых затем и совершались путешествия по воде.

В окружении высоких сосен, макушки которых склонялись от ветра в нашу сторону, словно из желания погладить, я чувствовала себя счастливой. Дыша вкусным, смоляным воздухом, с примесью незнакомых ароматов, я мысленно поблагодарила Ирину за идею со сплавом. Легкая рябь на поверхности реки была похожа на складки, как у только что постиранного белье, нуждающегося в проглаживании. Перепады оттенка воды, от серебристо-зеленого к серебристо-синему, так и манили своей тайной, порождая навязчивое желание окунуться в их омут с головой, чтобы разгадать эту загадку природы. Прохлада, которой делилась с нами река, облегчала дыхание и саму жизнедеятельность наших легких. Если бы не она, то мои кислородно-перерабатывающие органы давно бы превратились в обезвоженную массу, типа высушенного чернослива или изюма.

Будучи на подхвате у мужчин, которым постоянно требовалось то, что-то подать, то, что-то принести, мы с девчонками, в паузах между их просьбами, больше напоминающими приказы, успевали поговорить и о своем, женском.

— И кто такая Софочка? — вернула нас к забытой на время теме Саша, вглядываясь в противоположный от реки лес, и прислонив ладонь ко лбу в виде дополнительного козырька к бейсболке.

Солнце светило прямо ей в глаза, не давая проследить за местонахождением Мишки и Наташи, которые затеяли догонялки между деревьями.

–Кто? Кто? — громогласно зазвучал голос Светы. — Медуза Горгона в пальто. И это еще слабо сказано.

— Мама Ирины, — совершенно забыв о том, что Саша впервые в нашей компании, внесла я корректировку, присев на бугорок.

— Ага. Ирины, — зачем-то повторила Саша. — Теперь оно, конечно. Теперь оно сразу все стало понятно. Это же та самая Ирина. И как я могла забыть?

По-прежнему не соображая, что не так, я с застывшей на физиономии мимикой удивления, окинула взглядом прямую спину Саньки.

— Ирина — это наша подруга, — улыбнулась Марина, заметив мое замешательство. — А Софочка ее мама. Мы должны были сегодня все вместе сплавляться. Но, в силу обстоятельств, этого не произошло.

Чтобы не случилось, Марине всегда поражала меня способностью сохранять спокойствие и холодный разум. Иногда, даже просто своими неторопливыми движениями, без слов, она могла успокоить и внести порядок в неразбериху, которая являлась постоянным спутником в наших приключениях. Будучи потомком из рода местных казаков, она обладала и соответствующей внешностью. Как истинная казачка, Марина носила черную косу, предпочитая ее всем новомодным стрижкам и прическам. Сноха не отличалась худощавостью, и ее фигура соответствовала тем стандартам, которыми и должна обладать настоящая женщина с выпирающими, в меру, частями тела в нужных местах.

— Это произошло «не в силу обстоятельств», а в силу дурости Софочки, — выплеснула, словно выплюнула свое мнение сестра.

А, вот, Света, та в противовес мне и Марине, предпочитала сидеть на различных диетах, чтобы, не дай Бог, у нее где-либо появилась даже малейшая складочка в виде отложений жира. Гораздо ниже ростом, она на нашем фоне, смотрелась девочкой первоклассницей. И ей не хватало только двух хвостиков с пышными бантами на голове. Но нехватка калорий все же сказывалась на ее характере, проявляясь некоторой резкостью в высказываниях.

— Я так понимаю, что мне повезло именно не познакомиться с ними, — в тоне Саши послышался сарказм.

Она, оставив пункт наблюдения за отпрысками, примостилась рядом, уместив филейную часть на один из своих баулов, предварительно перевернув его (зачем-то).

— Можно и так сказать, — согласилась я с ней. — Но только с Софочкой. С Ириной найти общий язык не сложно. Нужно лишь вовремя давать ей отпор. А вот ее мама.

— Ее маму проще стукнуть чем-нибудь тяжелым, чем тратить на нее слова, — не дала мне договорить Света, в общем-то, правильно выразив мою мысль, но в более прямолинейной форме.

— Понятно, — никак не могла расслабиться Саша в плане того, чтобы хоть на какое-то время расслабиться и не оглядываться на Мишку с Натальей. — Одно не понятно. Почему « Софочка», а не, скажем, тетя Соня? Она же вам не ровесница.

— Это ее прихоть, — опередила всех желающих ответить Марина. — Она сама так просила к ней обращаться.

— Просила. Ага. Как же, — воскликнула Света. — Приказала. Она у нас моложе всех молодых. Этакая пенсионерка-пионерка.

— Да, ладно тебе, — отмахнулась я. — Ирину жалко. Слушается ее во всем и лишает себя личного счастья. Давно бы уже с Сергеем Анатольевичем свадьбу сыграли. Так нет. То Софочке летнее солнцестояние мешает, то зимние морозы.

— Ну-ну, то осенняя шизофрения, то весенняя. Как у сумасшедших и полагается, — опять в точку подметила Света. — Обострения. Их пик. А все остальное время, у нее просто обострение, в легкой форме. Хотя, это спорно. Думаю, у нее легкой формы не бывает.

Я улыбнулась. Отношение сестры к маме Ирины имело под собой основание. Столкновение с Софочкой даже единожды грозило оставить в жизни неизгладимый след, а у Светы этих столкновений перевалило за десяток.

— Не преувеличивайте, — проговорила Марина, оглянувшись одновременно на окрик Алексея, — Просто женщина со своими тараканами в голове. Иду, — сноха поднялась и, быстро перебирая ногами, заспешила к мужской компании, результат работы которой близился к завершению.

Света дождалась, пока Марина отдалится на расстояние, с которого не сможет ее услышать, и, фыркнув, добавила:

— Ага, как же, тараканами. ТараканиЩами! Вот такими.

Она, широко расставив руки, продемонстрировала передо мной и Сашей размер одного насекомого, который с собратьями устроили себе жилище в верхней части туловища Софочки. Мы с Сашей переглянулись, но обошлись без комментариев (я лично лишь по тому, что, моя богатая фантазия тут же высветилась перед глазами картинкой с выползающими из головы Софочки чудовищами с множеством лапок и длинными усами).

— Все. Грузимся, — вернулась Марина, тараторя и хватаясь за сумки. — Виктор сказал, можем отправляться. Весь багаж грузим на один катамаран. Дети садятся на другой. Танюх, ты с Сашей, детьми и Виктором на первый, а мы, вчетвером следом за вами.

— Понятно, — подскочила я и столкнулась плечом с Сашей, которая тоже последовала порыву, после слов снохи.

От удара она и я камнем рухнули обратно. От неожиданного падения я больно ударилась копчиком.

— А-а-а, — застонала я, повернувшись на бок и потирая ушибленное место. — Кажется, приключения начинаются. Ой, и что-то мне во мне подсказывает, что только пострадавшим копчиком мы не обойдемся.

— Почему? — подала мне руку сердобольная сестра. — Ирины-то с нами нет. Это, когда вы с ней в тандеме, с нами всегда что-то случается. Прямо, мистика какая-то.

Успев, пока принимала вертикальное положение, мысленно согласиться с ней, я немного успокоилась. Но рассказ водителя о женщине, закатившей истерику по поводу шарфика, все же всплывал в моей памяти с постоянной регулярностью все время, пока мы не отплыли. «Были ли это Ирина с Софочкой? Может быть. А с другой стороны, что в этом такого? Если даже и были, то они уже далеко уплыли. Да и пусть мы и догоним их. Что в этом такого? Терпеть Софочкины закидоны, конечно, не хотелось бы, но ничего, потерпим. Не привыкать?», — прокручивала я ситуацию, таская вещи.

Но стоило только оттолкнуться катамарану от берега, как тревоги улетучились. Почувствовав оголенной лодыжкой прохладу прозрачной воды, я учащенно начала загребать, от чего наш «круизный лайнер» сделал вираж, встав к направлению реки под углом.

–Эй, эй, — завопил Виктор. — Осади. Не надо так резво. Медленней. Спокойней. Мы никуда не спешим. Так, все смотрим на меня.

И молодой человек наглядно показал нам, как управлять веслом в различных ситуациях, высоко поднимая его, а затем опуская, то и дело, беспокоя гладь воды ударами по ней. Брызги дождем осыпались на Мишку с Наташей, севших в той же части катамарана, где властвовал и размахивал орудием гребли и Виктор. Дети, радостно хихикая, стряхивали их на брезент, расположившись на нем, словно на «ковре-самолете». Вскоре под ними образовалась небольшая лужица воды, и они заерзали, вычерпывая ее ладошками.

— И еще. Держите дистанцию, — не замечая, какие неудобства доставил, не смолкал ни на минуту наш гид, раздавая ЦУ. — В некоторых местах течение посильней, поэтому прошу отнестись к моим словам серьезно, иначе не справитесь с управлением.

— Он нас, по всем признакам, к гонкам готовит? — негромко произнесла Саша, сидевшая за мной.

Но остаться неуслышанной у нее не получилось, Виктор обернулся, и его взгляд, если бы метал гвозди, непременно бы приколотил нас с ней к месту, обойдясь без молотка.

— Для особо одаренных представителей homo sapiens, в кавычках, повторю. На реке есть места, где течение быстрое, поэтому все повторяем в точности, глядя на мои движения. Еще вопросы есть?

Я, испытывая и страх и стыд одновременно, замотала в отрицании головой. То же самое сделали и друзья, не издав ни звука.

Наконец, наше путешествие, совместно с рекой, потекло своим чередом. Мы, не прилагая усилий, просто, так, для вида, шевелили веслами. Лень (приголубленная солнцем) теплой волной разлилась по моему телу. Глаза слипались от желания поспать. Но позволить я себе этого не могла, потому что являлась членом команды, который находился при исполнении. То бишь, практически, на вахте у штурвала.

Вода, отражая прямые лучи небесного святила, словно отбиваясь от них, слепила бликами, причиняя глазам боль. Спасательные жилеты, в которые мы облачились с самого начала, создавали некоторое неудобство, натирая под подмышками. Мои сотоварищи хранили молчание, как будто сговорившись. И даже Миша с Натальей, устав глазеть по сторонам, улеглись на спины и, видимо, задремали, прикрыв лица кепками. Ветер, оставив нас на «растерзание» жаре, «игрался» с соснами, дергая их за ветки в самом верху.

Мы плыли уже не один час. Спокойное течение не предвещало ничего опасного. Вода легонько билась о резиновые борта катамарана, разбавляя тишину едва слышимыми всплесками. Иногда какая-нибудь рыбешка, проявив любопытство, поднималась к поверхности, чтобы проплыть мимо нас, интенсивно работая хвостом. Прозрачность и чистота воды поражала. На более мелких участках, можно было разглядеть разноцветные камушки, устилавшие дно.

— Так, — разрушил не только мое блаженное состояние Виктор. — Сейчас будет поворот, но не простой. Там река убыстряется. Весла держим крепче. И как только его пройдем, можно будет остановиться на ночлег. Все понятно?

— Понятно, — оживились все одновременно, почувствовав волнение от предстоящего испытания.

— Дети! — дал последнее указание гид. — Крепче держимся за ручки. Не хотелось бы вас ловить, как рыбу для ухи.

— Ничего себе сравнение, — возмутилась от обиды за потомство Саша, но все же приняла необходимые меры, скомандовав. — Так. Сели возле меня и держимся.

Ребята в один миг оказались рядом с матерью, выполнив в точности все ее указания.

Показался поворот, а вместе с ним стала ощутимой и скорость, с которой наши катамараны полетели, словно расправив подводные крылья. Руки мои вздулись от напряженных мышц.

— Ой, мамочки, — послышался голос сестры. — Я боюсь. Я хо-о-о-чу до-о-о-о-мой.

Ее крик поглотил шум воды, которая бурлила под нами, напоминая кипящий чайник. Стараясь выложиться на сто процентов, мы прилагали усилия, чтобы удержаться на плаву и не перевернуться. Поворот становился все ближе и ближе. И вот настал момент, когда мы миновали его. Река снова раскинулась перед нами не только своей широтой, но и долготой. Но то, что еще предстало перед моим взором, стало полной неожиданностью. И «это» очень быстро приближалось к нам, вернее, мы к нему, вместе с осознанием неизбежности столкновения.

— А-а-а, — оглушило «это» лес ором, в примеси слов которых, я даже распознала парочку матерных.

— А-а-а, — отозвались на его призыв и мы (причем, все, без исключения и с применением тех же филологических оборотов речи).

Но наша своеобразная «перекличка» не возымела действия на исход события, и оно свершилось. Мы, ведомые неуправляемым течением, с размаху налетели на вперед плывущий катамаран, организовав на реке ДТП. Почувствовав удар спереди, я в тот же миг почувствовала его и сзади. И если от первого я еще удержалась, то второй выбил меня «из седла». Вода накрыла меня с головой, но тут же, благодаря спасательному жилету, вытолкнула на поверхность. Меня окружали различные предметы и сумки, проплывающие мимо. Барахтающиеся люди и голос Виктора, который приказным тоном выкрикивал указания плыть к берегу. И, кажется, его услышали все, потому что суета, вдруг, прекратилась, а начался простой заплыв, с применением различных стилей. Кто-то воспользовался стилем «кроль», кто-то «брасс», а кто-то простым народным, «по-собачьи».

Я огляделась, чтобы удостовериться, что все друзья рядом. Все были на месте и даже больше. Из воды, недалеко от меня, торчали головы, кого бы вы думали? Ну, конечно, же, незабвенных, как страшный сон, Ирины и ее мамы Софочки.

Глава 4.

Выбравшись на берег, мы, в большинстве (исключив Мишку, Наталью и, естественно, Софочку) вынуждены были снова вернуться в воду, чтобы спасти те остатки нашего багажа, который не утонул. Виктор, Сергей Анатольевич и еще какой-то молодой человек, тащили к берегу три катамарана, разговаривая на ходу.

— Гришан, вы как здесь очутились? — возмущался Виктор, похоже, обращаясь к мистеру «икс». — Вы же еще утром отплыли. По времени мы не должны были вас догнать.

— Это все она, — с горечью в голосе ответил ему тот самый Гришан, а я догадалась о ком шла речь, — Сначала им адреналин подавай, а потом «обойдем по берегу». Вот и пришлось пешим ходом обходить этот участок. А этой, — молодой человек вскинул из-под воды руку, указывающую на берег, где стояла Софочка. — Еще и кофе захотелось, сваренного на костре! Так нам с Серегой пришлось костер разводить и кофе ей варить. А, заодно, и кашу с тушенкой. У нее, видите ли: «..этот божественный напиток разжигает аппетит».

— Взял бы, да отказался, — отреагировал наивный Виктор.

— Ей откажешь, как же, — усмехнулся Григорий. — Сейчас выйдем, и ты сам все поймешь.

Сергей Анатольевич тянул лямку катамарана молча, не дополняя и не останавливая рассказа их гида. Но я, будучи знакомой с героиней повествования, легко могла угадать его мысли, вплоть до последнего, самого едкого и неприличного слова.

Наконец, процедура по отлову мешков и рюкзаков пришла к завершению, и мы, мокрые и злые, выбрав открытую для солнца поляну (потому что переодеться было не во что, а высохнуть как-то было нужно), подсчитывали убытки. Убытки оказались ошеломляющими. Всплыли в основном те рюкзаки, которые были набиты чем-то легким, в основном из одежды и снаряжения. Из продуктов нам удалось спасти только овощи и несколько бутылок с крупами, сахаром и двумя кральками «Краковской» колбасы, случайно затесавшимися между баклажанами, луком, помидорами и морковкой (видимо, чье-то «НЗ»). Все остальное, в результате сортировки по наименованиям перед отплытием, покинуло этот бренный мир, затонув в темных водах негостеприимной реки.

— Что будем делать?-уперев руки в бока, спросила Света, когда мы, встав кругом, сверху вниз, рассматривали наши разворошенные запасы.

— Я бы уточнил вопрос, — вставил Алексей. — Не что будем делать, а что будем жрать? Этого нам не хватит.

Все согласились. Нет, никто ничего не произнес, но то, что согласились, мне стало понятно по тишине, последовавшей за Лешиным высказыванием.

— Бестолочи. Изверги. Чуть не утопили меня. Не умеете рулить, не беритесь, — взвыла сиреной Софочка, театрально заламывая руки над головой. — А теперь еще и оставили без еды. Как же я выживу в этой глуши. Я же погибну с голоду. Где мой кофе. Подайте мне мой кофе.

— Замолчи, — громко прикрикнула на нее Ирина, проявив характер, в отличие от нас. — Хватит уже думать только о себе. Среди нас дети. Мы о них должны позаботиться в первую очередь.

— Ты меня, — начала задыхаться Софочка, никак не ожидавшая такой выходки от послушной дочери. — Ты меня, ты меня совсем не любишь и не жалеешь. Надо же. Я несчастная мать. Я вырастила эгоистку!

— Это ты эгоистка. И это ты никого не любишь и не жалеешь, кроме себя, — прорвало терпение Ирины, смело и дерзко смотрящей в глаза матери. — Ни меня, никого либо. С друзьями поссорила. Сережу замучила. Все. Хватит. Я устала от тебя и твоего самодурства. Не могу больше. Доберемся до дома, сразу же распишемся с Сережей, и все вместе отпразднуем это событие, а тебя не позовем. Сиди одна и любуйся на свое отражение в зеркале, потому что кроме него, тебя никто выдержать не может. Поняла?

И Ирина, отвернувшись, побежала в лес. Судя по характерному движению руки, она на бегу утирала слезы, которые и хотела скрыть от нас, спрятавшись за зеленью кустарника.

— Неблагодарная дочь! — не дошел до Софочки смысл сказанного Ириной, что меня совсем не удивило. — Я тебе жизнь посвятила. А ты. Неблагодарная! Еще чего придумала. Распишутся они. Только через мой труп!

Сергей Анатольевич, сверкнув на женщину глазами, поскрипел, плотно сжатой, челюстью:

— А что? Это идея. Самое то время и самое то место. Прикопаем тело или просто веточками закидаем. Пусть дикие звери полакомятся. А мы будем жить в покое и в радости.

Я едва не задохнулась от неожиданности, на время забыв, как вдыхается и как выдыхается воздух, потому что никак не ожидала такого от следователя, который отличался от нас не только умом и сообразительностью, но и холодным и расчетливым подходом к любому вопросу.

— Серег, ты чего? — прошептал Алексей, по лицу которого тенью скользнул страх. — Ты это. Ты серьезно?

— Ик, — икнула Света.

— Жестко, — подал голос Виктор. — Таких групп у меня еще не было. Травку покуривали, алкоголь ведрами уничтожали, но вот чтобы убийство, такого не было.

— Всегда что-то бывает в первый раз, — не сводя пристального взгляда с Софочки, от которого я почувствовала, как покрываюсь мурашками, проронил Сергей Анатольевич. — Надеюсь, вас она тоже достала и вы меня не сдадите полиции?

— Ты сам полиция, — машинально ответил ему растерянный Иван, оглядывая нас. — Но, если надо, то не сдадим, конечно.

— М-да, — не смолчала и Саша, проявляя внешне сдержанность и равнодушие, но при этом прижимая со всей силы к себе Мишу и Наташу. — Как говорится, на каждую Медузу Горгону найдется свой Персей.

Мне это показалось остроумным, и я невольно фыркнула, поспешив прикрыть рот ладонью. Ко мне повернулась Софочка. По всем признакам, угрозы будущего зятя ее не тронули, и все и ее мурашки, видимо, сбежали ко мне.

— Не смешно, — ее тон ощутимо увеличил их количество в этих рядах, и не только.

Я явно ощутила, как мурашки засуетились в поисках убежища, увеличив скорость их передвижения по моему телу в разы. Мне захотелось провалиться сквозь землю или, по крайней мере, стать невидимой. Но мама Ирины почему-то решила отложить экзекуцию надо мной и переключилась на Сергея Анатольевича, демонстративно подойдя к нему вплотную.

— Не смешно, — проговаривая каждую букву, буравила она его взглядом снизу вверх. — Я бы сказала, этакий тупой ментовской юмор.

«Все. Кранты, — подумала я, неосознанно попятившись назад. — Теперь точно кого-то закапывать придется. Но вот «кого», пока не понятно».

Софочка и Сергей Анатольевич, словно два бойцовых петуха, переминаясь с ноги на ногу, вели безгласный и непримиримый бой, умудряясь обходиться без рукоприкладства. Но нам этот факт облегчения не принес, потому что искры, летящие от участков их туловищ, иногда случайно пересекающихся в пространстве, грозили спалить лес.

— Ну, все. Достаточно, — вмешалась в это противоборство смелая Марина, протиснувшись между Софочкой и ее «дружественным» собеседником. — Давайте лучше думать, что делать будем?

— А что тут думать? — провожая вместе с нами взглядами Сергея Анатольевича, удаляющегося к кустам, за которыми до него скрылась Ирина, заговорил Гриша. — Ставим палатки, которые, слава всем богам, были привязаны. Готовим еду, из того, что есть, ужинаем, обсыхаем. И идем в деревню за провиантом. Насколько я помню, здесь недалеко есть одна. Думаю, в помощи нам не откажут. Хотя бы хлебом и водой разживемся.

Я с уважением посмотрела на Гришу, разум которого явно превосходил умственные способности нашего «французского» гида. Темноволосый и менее разговорчивый, чем его коллега, он был по возрасту старше, чем хотел показаться. С оголенным атлетическим торсом, он виделся мне Аполлоном, спустившимся к нам с небес. Тихий голос и уверенные, неторопливы, движения успокаивали и создавали атмосферу, в которой все неприятности забывались или становились настолько незначительными, что обращать на них внимания уже не хотелось, как будто все и должно было произойти именно так. Его широкий, истинно мужской, подбородок украшала ямочка, на которую непроизвольно сползал взгляд в момент разговора с Гришей. И получалось так, что беседа велась не с хозяином этой особенности, а с самой особенность. Но Гриша, видимо, привык к этому и только улыбался в ответ на извинения, которые бубнил собеседник, осознав неудобство положения.

— А сейчас откуда воду брать? — со страхом заметила Света, пробежав глазами по куче с вещами в который раз, в надежде обнаружить хоть одну бутылку с жидкостью. — Не из речки ли?

— Из нее, родимой, — выкрикнул Виктор, суетящийся возле костра, потому что именно на него Гриша возложил эту ответственность. — Прокипятим ее, как следует, и суп сварганим. Еще о-го-го, какой суп получится. Пальчики оближешь.

— Вот суп из речной воды я еще не пробовала, — расстроилась сестра. — Фу. Наверное, я не буду есть. Потерплю до деревни. Может там поем человеческую пищу.

— Дело хозяйское, — весело отреагировал опять же Виктор, потому что я, понимая Свету, промолчала.

— Я, как чувствовала, — продолжала возмущаться сестра, едва не плача. — Ну, не надо было мне поддаваться на ваши уговоры. Я только что пережила ужас от того, что чуть не утонула, и вот, опять, но теперь угроза голодной смерти. Одежда вся мокрая. Скоро комары налетят. Суп из лягушек. Еще и ноготь сломала. Ну, почему я здесь? Сидела бы сейчас дома, в теплой ванне, никого не трогала и никому не мешала. А так, даже лицо смыть нечем.

Света была чисто городской жительницей, привыкшей к удобствам мегаполиса и не имеющей ни опыта, ни, желания жить в иных условиях. Даже в детстве (не говоря о настоящем времени), приезжая к нам в гости, в деревню, она привозила кучу всяких кремов, лаков и косметики, которые шли в ход немереными дозами, как и вода, льющаяся тоннами по каждому поводу. Будучи, я бы сказала, маниакальной до чистоты, она сейчас находилась здесь, вдалеке от цивилизации, и мне было немного страшно за нее, потому что ей предстояла тяжелая работа по преодолению себя и своих привычек.

— А ты его еще мало смыла? — пошутил проходивший мимо Алексей над сестрой, намекая на недавний заплыв. — Лично у меня все органы помылись, включая внутренние.

Может быть, я бы и разразилась звонким смехом на шутку брата, как сделала это Саша, но взглянув на Свету, предпочла сдержаться, потому что сестра совсем упала духом.

— Леха, — прикрикнула на него Марина, тоже заметив в сестре перемены, — Иди куда шел. Ну, ты чего? — подошла она к Свете, которая присела на пенек, подперев кулаками лицо, — Сходим в деревню, сделаем новые запасы, переночуем и поплывем дальше. А послезавтра утром будем уже дома. Потерпи немного. Одежда уже почти сухая. От комаров нам есть чем спасаться. И крем, и аэрозоль мы спасли, не дали им утонуть. Мешки спальные тоже успеют высохнуть на такой-то жаре. В общем-то, все хорошо. Пойдем, — потянула она ее за руку. — Поможешь нам готовить.

Сестра, горько выдохнув от безысходности, поднялась и пересела к нам поближе, но в процесс все же решила не вмешиваться.

Над костром Виктор подвесил большущий котелок, вода в котором уже кипела. Нам предстояло лишь перевоплотить ее в суп. Я, Марина и Саша взвалили это превращение на свои женские плечи, «колдуя» над имеющимися продуктами и пытаясь соорудить из них что-то съедобное. Используя часть колбасы (которую припрятал в овощах, как выяснилось, Иван, за что мы ему были безмерно благодарны) для бульона, в качестве мяса, и, набросав туда же овощей и пшена, побольше, чтобы суп получился густым, мы сели дождаться готовности нашего «изобретения». Гриша принес чайник с водой и, сдвинув немного котелок с супом, повесил его над огнем.

— Как вкусно пахнет, — втянул он воздух, наполненный парами от кипящего супа, — Даже желудок свело, так есть хочется. Это бросите в чайник вместо заварки, как только он закипит, — он подал Марине какую-то зелень и радостно добавил. — И будет у нас настоящий фито чай. Чай, всем чаям, чай.

Марина улыбнулась ему и взяла протянутую траву. Гриша ушел.

— Не знаю, как вам, а мне он не нравится. Мутный, какой-то, — проговорила Саша, едва Григорий отошел на расстояние, с которого услышать ее было невозможно.

— Почему? — опередила меня Света, с недоумением переводя глаза то на Григория, то на Сашу. — Вроде, серьезный и надежный. Вон, все знает и умеет, в отличие от Виктора.

Я посмотрела туда же, куда устремили свое внимание девчонки. И действительно, в то время, когда Гриша был занят катамаранами, что-то там привязывая и перебирая, Виктор сидел возле одной из палаток и копался в рюкзаке, рассматривая содержимое.

— Да чего уж теперь-то, — отвернулась я от Виктора на звук шагов за спиной, — Выбора-то все равно нет, — оглянувшись, я заметила, что из леса вышли Ирина и Сергей Анатольевич. — А вот и наши молодожены.

Ирина направилась прямиком к нам, а следователь поспешил к Ивану с Алексеем. Наши мужчины, никого не замечая, спорили у палатки, установку которой им доверил Гриша. Что-то у них, однозначно, не получалось. Иначе, для чего бы им оглушать и перекрикивать своими репликами всех в округе.

— А где мама? — был первым вопрос Ирины, как только она очутилась рядом.

Совершенно забыв о Софочке, разозлившись на нее, я упустила из внимания ее место дислокации. Не зная, что ответить подруге, я закрутила головой. Но женщину не обнаружила. Вряд ли, конечно, она исчезла, чтобы покончить с собой от «полученных обид» (не дождетесь), но все же мне стало не по себе.

— Она там, на берегу загорает, — возник ниоткуда Мишка. — Мам, а мы когда кушать будем?

— Скоро, — заправила ему в штаны футболку Саша. — Поиграйте еще немного. Да, и посмотрите свои вещи. Если рубашки высохли, оденьте. И толстовки с ветровками переверните, чтобы быстрей высохли. В общем, все вещи на поляне посмотрите и переверните. И свои и чужие. Про обувь не забудьте. Будем считать, что это боевое задание. Все ясно, рядовой?

— Так точно, — вытянулся в струнку Мишка, втянув живот и приставив правую руку к бейсболке. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю, — кивнула Саша. — Идите, рядовой.

Мальчишка развернулся на голых пятках, потому что наша обувка впитывала сейчас солнечное тепло, отдавая ему взамен влагу реки, и мы все вынуждены были ходить босиком.

— Круто ты с ним, — восхищенно покивала я головой, как только Мишка присоединился к сестре и, вытянув руку к поляне, пересказывал ей то, чем им предстояло заняться в ближайшие минуты.

— Это у нас уговор такой. Слушаться меня во всем, как в армии. На иных условиях я бы, как будто, их с собой не взяла, — пояснила мама-командир. — А им же хотелось. Поэтому и играем вот в такую игру.

— Как мило, — расплылась в улыбке Ирина, которая не пошла, искать Софочку, довольствовавшись, информацией мальчика.

— Ну, тебе лучше знать, — усмехнулась я. — У тебя же, получается, вся жизнь «игра».

— Не поняла? — напряглась подруга, девчонки тоже сосредоточили свой слух на мне.

— Ну, ка-а-а-к же? — растянула я слова, стараясь вложить в ответ весь задуманный сарказм. — Генеральша с приказами всегда при тебе, в любое время суток. Так что, играй, не хочу.

— Танюх, — остановила меня осуждающим взглядом Марина.

Света, цыкая языком, явно тоже выражала солидарность не мне.

— Ну, зачем ты так? — отвернулась к лесу Ирина, готовясь полить почву очередной порцией слез.

Мне стало стыдно, и я, вставая, открыла рот, чтобы принести Ирине извинения. Но тут лес сотряс визг, от которого мое сердце едва не выскочило через то отверстие, что было приготовлено для слов.

— Господи, — подскочила Саша, приготовившись принять в объятья детей, которые во всю прыть неслись уже к ней. — Что опять? Нет. Это не отдых, это «Кошмар на улице Вязов» какой-то.

— Так, — встала и Марина. — Кажется, начинается.

— И я того же мнения, — уткнулась плечом в плечо снохи сестра, словно готовясь встретить незримого врага.

— Что начинается? — не поняла Саша, переводя, полный недоумения, взгляд то на воинствующих амазонок, то на меня.

Но ей никто не ответил, потому что все сорвались с места и, вслед за убегающими мужчинами, рванули в те кусты, где сиреной выла Софочка. То, что это была она, я не сомневалась, как не сомневалась и в том, что с этого момента покой и гармония природы, которыми мы стремились насладиться в этом путешествии, покинули нас без предупреждения, «сверкая пятками» и не попрощавшись. Видимо, сигналом к этому им послужило голосовое предупреждение женщины-фурии, которое не только грозило оставить от моих ушных перепонок лохмотья, но и распугало еще и всю фауну леса. Если поблизости нас и ходили, облизываясь, дикие звери, то теперь мы могли ощущать себя (вне всякого сомнения) в безопасности.

Но самым разочаровывающим для меня фактом оказалось то, что на Софочку не напали никакие крокодилы, которые, само собой не водятся в наших водоемах. Но я все же надеялась, пока бежала к берегу, что нашелся хотя бы один, который адоптировался в условиях холодной, горной реки и именно он сейчас тащит на дно, в толщу мутных вод, эту непереносимую никем из нас женщину.

Наш общий сбор возле источника крика, резко прервал его. Но теперь Софочка перешла на мычание, не в силах произнести членораздельных фраз. И только ее рука, которая казалось, билась в истерике отдельно от хозяйки, указывала нам направление, куда мы должны были обратить свои взоры.

Мы, естественно, обойдясь без выяснений (за какие такие грехи нашим нервным системам был нанесен ущерб), просто разом повернулись.

У берега, в небольшой заводи, вверх спиной, плавал или возлежал (понятия не имею, как описывают человека, который утонул), прибитый течением труп мужчины.

Глава 5.

То, что это было тело мертвого человека, я определила сразу. Да и как могло быть иначе, если он, раскинув руки, не выныривал вот уже минуты четыре. То есть, ровно то время, пока кричала Софочка и, пока не сбежались мы. Может, конечно, он чемпион по задержке дыхания под водой, но в данной ситуации, в это мало верилось.

И тут началось.

— Это утопленник, что ли? — начала свою «арию» в постановке криминальной «оперы» Ирина.

— Нет, блин, сом к берегу приплыл и усиками своими тебе в приветствии шевелит, — не сдержалась я, потому что меня начало потряхивать от предчувствия приближения чего-то неизбежного.

— Нет там никаких усиков, — снова обиделась она на меня. — И, вообще, я что, рыбу от человека, что ли отличить не могу? У рыбы хвост, а тут две ноги.

— Прекратите, — вмешался в нашу перепалку Сергей Анатольевич, в котором проснулся следователь. — Нужно вытащить его и посмотреть, может, у него документы, какие с собой имеются.

Он, Алексей, Иван и два наших проводника, не раздумывая, шагнули в воду и вытащили его на песок, повернув лицом к небу.

— Мужчина, — сделала вывод из первого, поверхностного осмотра, Света.

А никто и не сомневался. Мы лишь встали чуть поближе к покойнику, но не настолько, чтобы уткнуться в него голыми пальцами своих ступней.

— Саш, ты бы увела Мишку с Натальей. Не надо бы им этого видеть, — перегородила я собой вид нелицеприятной для обычного дня и для детей картины.

Саша кивнула и, не говоря ни слова, потянула за собой с берега к лагерю детей.

— Мам, я хочу посмотреть, — послышалось из-за кустов, как канючит Мишка.

— Я сказала: «нет», — словно обрубила Александра, воспользовавшись правом матери.

Но на мальчика, подростковая любознательность которого пересиливала страх, это не оказало воздействие, потому что его стенания еще какое-то время слышались издалека, пока, по мере их удаления от нас, не стихли совсем.

— Вы специально, да? — очнулась от потрясения Софочка. — Специально подбросили мне утопленника, чтобы испортить мне настроение? Мстите?

Небольшая пауза, возникшая по причине общего столбняка, создала короткую заминку, в течение которой все смотрели на женщину. Особенно это проявилось у двух гидов, глаза которых округлились до размера блюдца.

— Не понял, — очнулся Гриша, встряхнув головой, словно сбрасывая остатки общего гипноза. — Специально? Что? Мертвяка подкинули?

— Вы серьезно? — не верил в происходящее и Виктор, не в силах не смотреть на Софочку в упор.

Я и друзья, как один, безмолвствовали, приняв решение пока не вступать в беседу, взвалив ответственность за нее на наших проводников. Софочку мы знали, поэтому ее претензия относительно подброшенного мертвеца, никого из нас не удивила.

— Подождите. Объясните мне, пожалуйста, что вы этим хотели сказать? — не мог поверить в услышанное заявление женщины, Гриша.

Софочка, до которой дошло, что она сморозила глупость, поправила прическу, покашляла в кулак, поправила футболку, натянув ее низ на выпирающий живот. Потом снова поправила прическу, покашляла в кулак и произвела то же действо с одеждой. И когда она пошла на третий круг, Гриша не выдержал.

— Да, что же это такое, — завопил он фальцетом.

Понимая, что затягивать больше нельзя, иначе мы просто лишимся одного из гидов, который либо сбежит, либо вздернется на березе, удар на себя взял Сергей Анатольевич.

— Ладно. Давайте осмотрим тело, — присел он на корточки, в поисках карманов на одежде утопленника и, обнаружив их только на брюках, произнес. — Ничего. Пусто.

Следователь поднялся. Все, включая Софочку, опять уставились на неизвестного, мертвого мужчину, разглядывая его сверху.

— Рубаха у него какая-то странная, — заметила Марина. — Старинная. Такие рубахи носили славяне во времена, наверное, аж, Царя Гороха.

И действительно, верхняя часть одежды покойника бросалась в глаза тем, что такие рубашки давно вышли из обихода и не были частью гардероба современного мужчины. Длинная, почти до колен, она имела вышивку по длине всего подола. Воротника, как в нашем представлении, она не имела, а горловина и неглубокий разрез на груди, так же были обрамлены тем же узором, что и низ рубашки. Задранные сейчас выше локтя рукава, наверняка, тоже были не короткими, и тоже были украшены вышивкой.

— Точно, — стукнул себя по лбу Виктор, то ли наказывая себя ударом за воспоминания, то ли вознаграждая. — Тот мужик, что затоптал наш костер, тоже был в такой же вышитой рубахе. Может, они из одного племени?

— Роду-племени, — зачем-то исправила я его.

— Не знаю, — пожал плечами Виктор. — Вполне возможно, что они и братья и их одна мать рожала. Только рубахи у них точно одинаковые.

Я скосила глаза к небу и вздохнула, подумав: «Трудновато нам придется».

— Откуда он? — спохватился Алексей. — Из прошлого что ли? Может, где-то в лесу есть портал, через который он к нам свалился из прошлого?

— И падал, судя по пострадавшей рубахе, без парашюта, — то ли пошутила, то ли высказалась серьезно Марина.

И я обнажила в улыбке зубы, сдерживая желание рассмеяться в голос.

— Смотрите, она же в клочья, — добавила она же, пока я боролась с приступом смеха.

— Да какой портал? — слегка задел обувь мертвеца Иван, которая была в наличии только на одной из его ног. — На это посмотри. Это же кроссовок.

— Да. И носки из нашего времени, — согласилась с ним Света. — Нет, это наш современник.

— Вы еще трусы проверьте, — фыркнула в презрении Софочка. — Следопыты, то же, мне.

Снимать штаны мы, конечно же, не стали, да и не собирались, но обсуждать странности в облике нежданной находки не перестали.

— Трусы трусами, а штаны тоже не портки какие, а самые обыкновенные джинсы, — не осталась в стороне и я.

— Может он из ансамбля какого? Есть же такие, исполняют народные песни в костюмах. Может, ехали они на гастроли, ехали, и перевернулись. — Алексей подбросил новую версию, за которую мы тут же уцепились.

— На чем ехали? На катамаранах? — хмыкнула я.

— Почему на катамаранах? На автобусе, — развел руки по сторонам Алексей.

— Тогда их больше должно быть, раз ансамбль. А он один приплыл, — резонно резюмировал Иван, разбивая вариант Алексея в пух и прах.

— С ума сошли! — воскликнула Света. — О таком так спокойно размышлять. Ансамбль покойников!

Но к сестре никто и не подумал прислушаться.

— Тогда, может, его коллеги его же и убили, и сбросили, — брата посетила муза идей, которая привела с собой вдохновение.

— За что? — не удовлетворилась Марина ролью слушательницы. — За то, что не ту ноту взял? Сфальшивил?

— Молоденький, какой? — проявила сострадание Ирина, пока единственная из всех.

— Так, — взял, наконец, слово, уставший от нас, Сергей Анатольевич. — Судя по множественным и характерным ранам на лице и руках, он, похоже, либо бежал по кустам и ободрался, либо катился по склону, что более вероятно. Один из кроссовок он потерял, судя по всему, по той же причине.

И он замолчал, повесив в воздухе интригу.

— Почему? — не сдержала любопытства Света.

Я его, конечно, тоже с трудом сдерживала, но, все же, прикусив губу, терпеливо ждала, когда следователь продолжит.

— Потому что этим объясняется то, как он оказался в воде, — не стал терзать наше терпение Сергей Анатольевич.

— Получается, — дополнил за него Алексей. — Что он упал в воду с высоты и утонул?

— Видите эту рану на голове? — снова присел к объекту исследований Сергей Анатольевич. — Я думаю, что в воду он падал, будучи уже мертвым. Слишком уж глубокая рана.

— Он споткнулся на спуске с горы, покатился, ударился о камень, или обо что-то, упал в воду, и течением его принесло сюда. Так? — свел воедино наши умозаключения Иван. — Значит, делаем вывод, что это не убийство.

Слова Ивана как-то успокаивающе подействовали на всех. На всех, кроме Ирины.

— А я бы не была столь уверена в этом, — загадочно прошипела она так, что мне захотелось тут же убежать домой пешком, чтобы не слышать этого змеиного шипения, проникающим холодом в каждую клеточку моего туловища.

От этих ощущений мое тело зачесалось сразу в нескольких местах. Но я ограничилась лишь головой, сняв бейсболку, которую применила в качестве веера. Одной рукой обмахиваясь, а другой нервно почесываясь, я принужденно вслушивалась в версию подруги, которая в ее пересказе превратилась в триллер.

— Он бежал по темному лесу, пытаясь воспользоваться темнотой, чтобы скрыться от преследователей. Кусты и ветки деревьев хлестали его по лицу и рукам, оставляя кровавые следы. Но он не сдавался, храня в сердце надежду, что сможет убежать. Но тут нога его подвернулась, и он со всего маха рухнул на землю. Боль пронзила с такой силой, что он закричал, и его преследователи сразу же вычислили его и догнали.

Ирина резко смолкла. Видимо, вдохновленная фантазиями, она погрузилась в себя настолько, что забыла об озвучке, прокручивая кадры событий только для себя любимой.

Но, так как, никому из нас обладание таким талантом, как чтение мыслей, было неподвластно, Ирину в бок подтолкнул Виктор:

— А дальше?

Толчок оказался несколько нерассчитанным по силе, что Ирина, как и персонаж ее повествования, упала на землю (в нашем случае, на песок), но приняв весьма своеобразную позу.

— Ой, — уперлась она руками, выставив кверху филейную часть.

Сергей Анатольевич, вместо того, чтобы придать для начала подруге вертикальное положение, предпочел отомстить за нее и сгреб в кучу футболку Виктора на его груди со словами:

— Ты что? Дебил?

— Простите, — просвистело что-то типа извинения из горла гида, — Я не хотел. Я просто хотел узнать, чем там, — Виктор умудрился постучать по своей голове. — У нее все закончилось. Интересно же. Простите.

Следователь отпустил проводника и повернулся к любимой, которой уже общими усилиями остальных слушателей была оказана помощь, и она чувствовала себя сносно.

— Сереженька, я в порядке, — поспешила она к нему. — Не, надо, не бей его.

Лично мне тоже было интересно, какое завершение придумала Ирина своей истории, но, узрев, как к этому отнесся Сергей Анатольевич, предпочла не афишировать свой интерес.

— Так. Все. Хватит. Давайте похороним этого несчастного, но сначала я его сфотографирую на телефон. Потом, когда появится связь, отправлю своим, пусть пробьют. Чем черт не шутит, может он в розыске, — ни на кого не глядя, отошел от Ирины следователь, чтобы достать телефон, который был предусмотрительно упрятан в полиэтиленовый мешочек.

Впрочем, со своими аппаратами мы все потупили подобным образом. Оставить телефон одиноко лежащим в доме, у меня не хватило сил. И сама мысль, что я выйду из дома без этой привычной тяжести в кармане, доставляла мне боль, сродни физической.

— Ты думаешь, он беглый преступник? — не отставала ни на шаг от Сергея Анатольевича Ирина.

— Нет. Я думаю, что его просто ищут. Не обязательно, как преступника, — сделал несколько фото следователь с разных ракурсов, обходя утопленника. — Может, его разыскивают родные.

— Позвольте узнать? — видимо, у Виктора чувство самосохранения отсутствовало, напрочь, или болевой порог был ниже, чем у нормальных людей, потому что он решился на вопрос, адресованный Ирине. — Чем там у вас закончилась история с беглецом?

Мы замерли: пойдет ли в новую атаку Сергей Анатольевич, защищая Ирину? Но, нет. Он даже не поднял головы, озабоченный просмотром полученных снимков.

Ирина, закатив глаза, пожала плечами:

— А ничего. Просто стукнули камнем по башке, и бросили в реку.

— И все? — разочарованно поморщился проводник. — А я-то уж было подумал.

— Что тут еще можно было подумать? — отключил телефон Сергей Анатольевич и заботливо замотал его в полиэтилен. — Несите лопаты.

« Да и действительно, какого иного исхода я ждала? Вернее, чего, как не просто удар по голове и только?», — прокатилось по мне волной, от макушки к пяткам, чувство разочарования.

Нет, на что-то другое я, конечно же, не рассчитывала, но все же.

Я в последний раз посмотрела на немного опухшее лицо утопленника. Сколько бы ему я дала лет? Лет двадцать, от силы. Его длинные волосы уже давно не стриглись и доставали своими прядями покойному до плеч. Утратившие сейчас свой цвет губы можно было бы назвать чувственными, а разрез глаз, наверное, красивым. И, вообще, похоже, при жизни он выделялся особой привлекательностью, на которую так падки юные девушки и престарелые девы. Но по лесу, почему-то, он передвигался в одиночестве. И в выборе между вопросами: просто ли он уда-то шел или убегал, я интуитивно склонялась в сторону второй версии.

Оправив весь женский коллектив к палаткам, мужской состав нашей компании взвалил на себя заботы ритуальных услуг. Мы же вернулись к обязанностям на кухне, а конкретно, к костру, где хозяйничала Саша. Софочка за нами не последовала, нырнув внутрь одной из палаток, громко приказав:

— Еду мне доставите сюда. И прошу не задерживаться.

— Ну, как там? — встретила нас со словами Александра. — Что решили?

Михаил и Наталья лежали на траве рядом, улавливая каждое сказанное нами слово.

— Пока только похоронить, — ответила я ей. — Что дальше делать, не обговаривали.

— А-а-а, — протянула она и спохватилась, показав на котелок с супом, который висел уже над потухшим костром. — Я ребятишек покормила. Ничего?

— Конечно, — воскликнули я, Света и Марина одновременно.

— И сама бы покушала, — добавила только Марина.

— Да, нет. Я вместе со всеми, — почему-то смутилась Саша, отвернувшись.

— Что? Кусок в горло не лезет? — догадалась я о причине ее такого поведения.

— Есть немного, — кивнула она. — Не по себе, как-то.

— Понимаю, — сочувственно покачала головой Света. — Я тоже, когда в первый раз тогда, в туалете аэропорта, увидела мертвеца, чуть сама «тапки не отбросила». А потом ничего, попривыкла.

— К чему попривыкла? — не совсем поняла ее Саша, сделав резкий поворот всем телом к сестре. — К покойникам? Их что, много было? Где? Когда?

— Я тебе потом расскажу, — поняла я, о каком событии ведет речь сестра, вспомнив наше путешествие в Черногорию.

— Очень хотелось бы услышать, — теперь поворот был сделан в мою сторону.

— Нет. Нам никак нельзя быть вместе. Особенно вам с Ириной, — перебив Сашу, посмотрела на меня, как бы упрекая, Марина, — Как только вы объединяетесь, кто-то там, — она подняла указательный палец к небу. — Решает, что пора, и на нас дождем сыплются трупы. Это точно кара небесная какая-то. Надеюсь, расследовать вы не собираетесь?

Мы с Ириной переглянулись.

— Я маму покормлю. Она ждет, — тут же отошла подруга.

Наливая суп в чашку из алюминия с множеством вмятин (из-за частого их использования), Ирина с обречением произнесла:

— Хорошо бы.

Когда подруга скрылась в палатке, где ожидала своей пайки Софочка, Марина снова вернулась к поднятой ею теме:

— Я повторю вопрос, мне не трудно. Расследования не будет?

И так как из двух претенденток, к кому было устремлено обращение снохи, осталась только я, то и отвечать пришлось мне.

— Как ты себе это представляешь? — начала я, перебирая в уме аргументы, которыми готовилась апеллировать, — Мне нужно увидеть место, где он упал в воду. Это раз. Пройтись по лесу, где он передвигался, чтобы вычислить исходную точку, откуда он начал передвижение. Это два. И хоть у кого-то узнать причину его прогулок по глухому лесу. Это три. А здесь, — я демонстративным жестом руки, медленно, обвела густой лес, окружающий нас темной стеной. — Как я это узнаю? У кого? У лешего? Сам погибший уже ничего не скажет. Если только вызвать его дух?

— С ума сошла? — восприняла серьезно мое предложение Саша. — Нам только привидений не хватало.

— Ух ты, — соскочил Мишка, которому, единственному из нас, приключения приносили только удовольствия. — Еще и привидение. Вот это везуха! Натах, ты слышала, мы увидим настоящее привидение!

Мальчик упал на колени, чтобы потрепать сестру за плечо.

— Отстань, — сбросила его руку Наташа. — Привидений не бывает.

— Бывает, — вошел в азарт Мишка. — Ты же сама слышала, что тетя Таня его вызывать собралась.

— Ерунда все это, сказки, — как-то слишком скептически для своих лет отнеслась девочка к информации. — Она пошутила.

— Да, нет же, — он поднял глаза на меня. — Тетя Таня, нет же? Вы не пошутили?

Девчонки тоже уставились на меня, даже не пытаясь мне помочь. Передо мной стал выбор: сказать правду и поселить в детском сердце разочарование, или пойти на ложь, но сохранить детскую психику нетронутой. Я выбрала ложь.

— Конечно, я не пошутила, — соорудила я на лице улыбку, «просверливая» взглядом «дыры» в подругах, которые так и молчали, наблюдая, как я заикаюсь и подбираю слова, — Только не сейчас и не сегодня. Много чего не соответствует, — выкручивалась я. — Привидение может не прийти.

— Я знаю, — пришел на помощь Мишка, сам того не подозревая. — Сейчас день, а нужна ночь.

— Точно, — облегченно вздохнула я. — Конечно же, нужна ночь, а сейчас солнечный день.

— Ну, вот. Я же говорил, что она не шутит, — полушепотом обратился к Наталье мальчик.

— Ну, ну. Посмотрим, — ехидно усмехнулась та. — Какой ты еще маленький и глупый.

— М-а-а-м, — тут же нарастил децибелы Мишка. — А Наташка дразнится.

— Хватит, — прикрикнула Александра, мгновенно наведя порядок в детских рядах. — Ты не жалуйся, а ты не дразнись. В следующий раз вас с собой не возьму.

Дети стихли, но всего лишь на пару секунду.

— Ябеда, — думая, что ее не слышно, проскрипела сквозь зубы Наташа, не в силах сдержать обиду.

— Сама такая, — едва слышно, ответил ей брат, боясь, что и его услышит мать.

Мы, может быть, и дальше коротали время, слушая их переговоры, но, на наше счастье, сначала вернулась Ирина, а потом и наши мужчины.

Глава 6.

Кушали с аппетитом и быстро. Нужно было идти, чтобы найти деревню до захода солнца, которое и так уже, как мне показалось, застряло в зените только из уважения к нам. Ну, или из жалости.

— Я тут подумала, — посмотрела я на Гришу, как только почувствовала первые признаки насыщения, которые проявились в виде отрыжки, — Простите, — машинально извинилась я, но никто даже не подтрунил надо мной, все были заняты утолением голода. — А рация на такой случай у вас разве не предусмотрена?

— Предусмотрена, но она намокла, — облизывая ложку, равнодушно ответил он, что мне не очень понравилось. — И потому не работает.

— Эх, хлебушка бы сейчас, — втянув в себя с ложки очередную порцию супа, мечтательно произнес Алексей. — Такого беленького, свеженького и пышного.

— И сальца, — у Ивана были свои вкусовые предпочтения. — С прослойками. Да на кусочке черного хлеба, натертого чесночком.

У меня опять потекли слюни. Но я справилась с мимолетным порывом налить еще одну чашечку супа и проглотить его в один глоток.

— Может, как-нибудь так доплывем и никуда не пойдем? Есть же у нас, вон, гречки немного, пшена. Что там еще? — Света вытянула шею, чтобы рассмотреть и в точности перечислить весь продуктовый набор (если быть точнее, то наборчик), который уместился на одном, подстеленным под него рюкзаке.

Стук ложек прекратился. Сразу стало тихо и страшно.

— Можно же и корнями какими-нибудь и листиками прокормиться. Надо то, всего лишь два дня продержаться, — неуверенно продолжила сестра.

Ей ответила тишина, но я подозревала, что главной причиной была растерянность, вызванная неожиданным предложением.

— И ты согласна пить воду из реки? — наконец, заговорил хоть кто-то, но в данном случае, Марина.

— Ну-у-у, — тянула с ответом сестра, в которой боролись брезгливость и чувство самосохранения. — Если ее прокипятить, то почему бы и нет.

— Ты чего, систр? — очнулся и Алексей. — Если есть возможность разжиться продуктами, то почему бы и не сходить? Я без хлеба не могу, а с хлебом я любой твой корешок проглочу.

— Не знаю, — дернула плечами та. — Как-то неспокойно, что ли. Еще этот утопленник.

— Ты боишься идти или остаться? — вмешался в разговор Сергей Анатольевич. — Если так, то я предлагаю идти всем вместе.

— Ага. А лагерь на кого? Идите, я лично катамараны не брошу, — встрепенулся Виктор, и его хвостик на затылке закачался, как маятник. — Я за них головой отвечаю.

— А как насчет того, чтобы влезть на дерево и попробовать поймать телефонный сигнал, — предложил Иван, почувствовав волнение жены.

— И что это даст? — хмыкнул Гриша. — Думаете, к нам прямо так сразу и полетят, на голубом вертолете? Чтобы хлебушек на парашюте сбросить? Мы все живы. И даже не ранен никто. Так что рассчитывать на это не рекомендую.

— Но можно же попросить, чтобы следующая группа привезла нам то, что мы попросим, — стойко отстаивал свое предложение Иван. — Что не так? Будет же завтра кто-нибудь проплывать мимо нас?

— А. Делайте, что хотите, — махнул в раздражении Гриша, вставая. — Я пошел собираться. Кто считает, что проще будет поступить согласно моему плану, милости прошу составить мне компанию.

Он ушел к катамаранам, поставив нас перед выбором. Я ничего не имела против Ивана и Светы, но предложение Григория казалось мне действительно проще. Ну, что нам стоило неторопливо прогуляться по лесу в такую чудесную погоду, побыть в тени стройных сосен, дыша прохладой и сыростью? Полакомиться дарами леса и усладить слух многообразием звуков природы. Дойти до деревни, переночевать там, а утром, прикупив все необходимое, вернуться. Или в противовес этому, позвонить, забравшись на дерево. При чем, неизвестно еще кому, чтобы он снова собрал все, что нам требуется и отправил тоже неизвестно с кем. И еще вопрос, повезут ли те? А вдруг у них, элементарно, не найдется места для наших вещей? Нет. Я была за план проводника, о чем и приготовилась сообщить сообществу.

— Черт, — выругался Виктор. — Надо было крепче привязывать. Сейчас не нужно было бы лезть, куда попало. Говорил же, предупреждал, крепите багаж, крепите лучше.

— Я все сделал, как и было сказано, — возразил ему Алексей, разведя руки в стороны. — Я не понимаю, почему так получилось, и затонули в основном мешки с продуктами.

— Ай, — поморщился Виктор, отчего его лицо приобрело еще большее сходство с лисом. — Ну? И кто будет тем добровольцем, на которого мы возложим эту ответственную миссию, как покорение сосны?

— Я предложил, я и полезу, — похоже, уже больше из упрямства, нежели для пользы дела, выставил свою кандидатуру Иван.

Не раздумывая ни секунды, он отправился на поиски подходящего дерева, чтобы на время использовать его, как вышку для передачи сигнала о помощи.

Мы, как настоящие друзья, тут же побросали тарелки и скромным эскортом в виде бестолковой и галдящей толпы последовали за ним, предлагая каждый свое дерево.

— Вот это, вроде, ничего, — выбор Светы пал на сосну с самым толстым стволом.

— Не подходит, — мельком взглянув, оценил вариант жены Иван и пошел дальше.

— Почему? — Света же остановилась возле дерева, уперев руки в боки и задрав голову. — Самая высокая, по-моему.

Мы тоже прекратили движение и окружили сосну. Оставалось только вцепиться друг другу в ладошки и можно начинать водить хоровод с взыванием к Деду Морозу и Снегурочке. Ну, или на худой конец, к Лешему с Кикиморой. А впрочем, Кикимору мы уже «воспитали в своем коллективе», и она ждала своего «Звездного часа», сидя затворницей в палатке, так что оставалось только найти Лешего.

Представитель древесного мира, как будто почувствовало пристальное к нему внимание, и шум в ее ветвях прекратился. Сосна замерла, словно в страхе пытаясь угадать, что мы задумали в отношении нее.

— Я его даже ногами обхватить не смогу, — вернулся к нам Иван, чтобы объяснить причину, почему он так категоричен в своем отказе. — И нижние ветки высоко. Мне до них не допрыгнуть.

— Мы тебя подбросим, и ты до них достанешь, — чем так понравился дерево сестре, мне было непонятно, но я предпочла подождать и не вмешиваться.

К такому же решению пришли и мои спутники, молчаливо вслушивающиеся в беседу супругов. И правильно, пусть Света с Ваней сами, по-семейному, разберутся, подходит им оно или нет.

— А как я обратно слезу? — начал злиться Ваня. — Ты что, предлагаешь мне спрыгнуть и сломать ноги?

— Да почему ноги-то? — как-то непонятно для меня отреагировала сестра.

— Ну, руки. Какая разница. Или ты меня ловить собралась? — однозначно они были муж и жена, потому что Иван понял, о чем говорит Света.

— Нет. Поймать тебя это не реально, — немного подумала сестра, и, бросив в последний раз свой взгляд на макушку так полюбившегося ей дерева, согласилась. — Да. Ты прав. Это нам не подходит.

Она отвернулась и продолжила путь в поиске новой «жертвы». Когда, вслед за друзьями, сдвинулась с места и я, мне как будто послышался вздох облегчения. И я не удивилась бы, если этот вздох издала сосна, которая несколько минут назад пережила стресс от того, что вокруг нее кружили странные личности, с неопределенными целями.

Следующие три сосны снова были выбором Светы, но и их Ваня отмел, даже не взглянув. К четвертой мы подошли уже на автомате, с потухшим взглядом и утратившие надежду на успех. Мишка с Натальей вообще еле волочили ноги и постоянно просили Сашу дать им воды.

— Эта тебе подходит? — сразу же обратилась сестра к Ивану.

У меня вообще создалось впечатление, что нас для них не существовало. Во всяком случае, вели себя супруги именно так, совершенно не придавая значения тому, что за ними ходят по пятам девять человек.

— Она точно такая же, как и все предыдущие, — чуть не кричал Иван. — Не видишь что ли?

— Слушай, — одернула меня сзади Ирина. — Напомни, мы для чего шастаем по лесу, как по музею, и выбираем деревья? Я как-то уже подзабыла.

— Позвонить хотим и попросить, чтобы нам помогли, — ответил вместо меня Алексей.

— М-м-м, — не глядя на ответчика, сцепила пальцы на животе Ирина, ожидая, как и мы все, чем окончится очередной спор Ивана со Светой. — А я уж было подумала, что дом строить будем, или, как минимум, корабль.

В какой-то степени она была права. Мы выбирали подходящую сосну так, как будто искали закопанный под ней клад (или трюфели). И с этим пора было заканчивать.

— Вот, — воскликнул Иван, словно прочел мои мысли, указывая на что-то, справа от нас. — То, что нужно.

Он, как хищный зверь из рода кошачьих (и откуда только взялись силы), сделал что-тот на подобие прыжка в сторону. Его воодушевление возродило оптимизм в нашей толпе, и мы вновь радостно загалдели, предчувствуя окончание поиска.

— Я сейчас по веткам заберусь наверх, повыше, и попробую поймать сигнал, — рассуждал Ваня, разъясняя нам последовательность своих предстоящих действий, видимо напоминая не только нам, но и себе, для чего «мы здесь сегодня собрались».

Внимая речам Ивана, я почувствовала (с чего бы это вдруг) непреодолимое желание зааплодировать. Мои руки самопроизвольно поднялись, с целью разбавить филофонию звуков леса простыми хлопками. Но меня опередили. И им оказался не один человек. Как говорится, у дураков мысли сходятся, а мы, судя по ситуации, в которой оказались, соответствовали этой характеристике все без исключения, поэтому и захлопали тоже все. И даже те, кто не имел первоначального желания сделать это, невольно пошли на поводу у большинства.

Иван продемонстрировал благодарность, элегантно склонив голову, и вся наша туристическая эпопея перевоплотилась в комедийное зрелище. И само его восхождение к вершине дерева проходило под несмолкающие овации благодарных зрителей, которые кричали и свистели в поддержку смельчака.

Смельчак дополз до цели и, уцепившись за ветви, замер. Мы же, улюлюкая и завывая, продолжали свое вакханалию. Со стороны это, наверное, напоминало танцы аборигенов, выполняющих ритуал в поддержку своего товарища, которого командировали для того, чтобы он добыл им пищу. А впрочем, если вдуматься, то именно продовольственный вопрос загнал Ивана на сосну, на которой он сейчас и висел, покачиваемый ветром.

— Ну, что там? — крикнула Света в своеобразный рупор, соорудив его из ладоней. — Сигнал есть?

Ваня промолчал, или мы его не услышали, потому что он находился там, откуда звуки распространялись в стороны, а не вниз.

— Есть сигнал? — убрала сестра свое сооружение для крика и выставила теперь ухо, увеличив его радарные возможности, подставив теперь руку к нему. — Что?

Ее супруг безмолвствовал, обхватив дерево и повиснув на нем, как представитель из рода приматов.

— Слазь, — догадался, в чем дело, Сергей Анатольевич. — Или спустись пониже.

— С-с-сейчас, — донесся до нас еле слышный ответ Ивана. — Только попробую достать телефон.

Нет, Ваня не был трусом. Его я знала с детства. Он часто приезжал (каждое лето) к своей бабушке, а года два даже учился со мной в одной школе, но на год старше. Его маниакальная любовь к мотоциклам и скорости поражала меня еще тогда. Он гонял на своей «ИЖ ПЛАНЕТЕ» круглые сутки напролет, чем, наверное, и покорил мою сестру Свету, которая на его предложение о замужестве сказала ему «ДА» аж в восемнадцать лет. Сейчас Иван уже не пользуется двухколесным другом, потому что с годами стал солидным мужчиной с солидной должностью на одном из многочисленных предприятий Урала. Всегда при галстуке и костюме, он иногда вводил меня в ступор этой своей солидностью. Мне хотелось вытянуться в струнку, с плотно прижатыми руками по бокам, и отвечать на его вопросы и реплики только одним словом: «Есть». Но сейчас, слава Всевышнему, он был облачен в обычное одеяние, и потому разговаривать с ним было легко и привычно.

— Да, не надо, — Алексей похоже представил себя на месте зятя. — Слазь. Лучше до деревни сходим и купим все что нужно.

— С-с-сейчас, — опять принес нам ветер послание нашего «скалолаза». — Иду.

–Идет он, — шлепнула себя по ногам Ирина, громко возмутившись, — Тоже мне, пешеход. Ты там, самое главное, под машину не попади, — проявила она «заботу», присоединившись к Свете плечом к плечу.

— Его надо снимать, — дернула за рукав Алексея Марина. — Зачем мы, вообще, согласились на эту авантюру? Ну? Лезь, давай.

— Кто? Я? — шарахнулся от нее Леша, чуть не выронив зрачки из глазниц, потому что они у него стали такими большими, что едва там умещались.

— Ну, не я же, — отреагировала Марина, подтолкнув его к дереву. — Его же как-то нужно снимать. Видишь, он сам не может.

— А я могу? — не стал скрывать и стесняться своего страха брат, правильно оценивший ситуацию, которая грозила ему покорением сосны. — Я не умею лазить по деревьям.

— Да вы чего? — заступилась за мужа Света, — Он и сам может. Вань, ты чего там застрял? Давай, звони и слазь. А, кстати, — обернулась она ко всем нам. — Он знает, кому он должен позвонить?

Мы переглянулись. Этот нюанс остался не обговоренным, потому что первоначально стояла задача всего лишь поймать сигнал, а уж потом личность самого претендента на оказание нам помощи, который и проведет закуп необходимых продуктов, потратив на это личное время. И этот вопрос сейчас повис в воздухе, но чуть ниже того уровня, на котором висел Иван.

— Твою ж конную дивизию, — смачно выругался Сергей Анатольевич, брызнув даже слюной. — Ну, почему с нами всегда что-то происходит? Почему мы всегда думаем не головой, а задним местом?

— Не место красит человека, а человек место, — выдала Ирина, в этот раз поразив меня не искажением пословицы, а самой пословицей, которая, как раз, была не к месту.

— О чем это она? — пихнула меня Саша в спину.

— Не знаю, — потрогала я точку соприкосновения пальцев Александры и участка моей спины. — О месте, видимо.

— О заднем? — Саша не была знакома с Ириной так долго, как мы, поэтому ее удивление было естественным.

— Не знаю, — повторила я. — Может, о переднем.

Александра не стала больше спрашивать, погрузив свой мозг в анализ полученной информации. И то, что у нее мало что из этого вышло, я поняла по ее фразе, которая последовала тут же:

–Вы и, правда, странные какие-то.

С обобщением я, конечна, была не согласна, но посчитав, что вступать в полемику сейчас момент неподходящий, предпочла промолчать. Тем более, что среди друзей назревал конфликт. Точнее, среди двух, подруги и сестры.

— И кто только догадался ловить сигнал на дереве? — заходила взад-вперед Света, жестикулируя руками.

— Ты, — прямолинейно, прямо в лоб, ответила ей бесхитростная Ирина. — Мы сразу были за поход в деревню.

— Я? — встала вплотную к ней сестра, не только грудь в грудь, но и нос к носу. — Да я всего лишь хотела воспользоваться остатками продуктов и никуда не ходить.

— Но и мы не заставляли твоего мужа лезть на дерево, которое, между прочим, ты ему сама и выбрала, — ехидно заметила Ирина, ни на шаг не отступив назад.

— Я? — напирала сестра, слегка наклонившись, для чего ей пришлось выставить правую ногу вперед для дополнительного упора.

— А за кем мы ходили по пятам, как, как, — подруга отклонилась от курса и стала озираться по сторонам, в поисках подходящего слова, ослабив напор.

Света воспользовалась замешкой Ирины и усилила давление, стукнув ту плечом. Подруга пошатнулась, но устояла.

— Ты, — воскликнула Ирина. — Так нечестно.

— Хва-а-а-тит, — нет, Сергей Анатольевич не закричал, он потряс лес таким ором, что я даже посмотрела наверх, где сидел Иван, которого по моим расчетам сосна должна была уже стряхнуть с себя, содрогнувшаяся от громкого звука.

Но Вани на дереве не было. И не было ничего, что хоть как-то напомнило бы мне, что он там сидел вообще. « А был ли мальчик?» — пришли на ум слова из произведения Максима Горького.

— Брейк. Быстро разошлись по углам, — предпочтения в спорте следователя стали мне понятны по его распоряжениям, которые он неустанно раздавал, одновременно расталкивая Ирину и Свету, которых только одними словами успокоить не представлялось возможным.

— Стойте, — стараясь перекричать Сергея Анатольевича, показала я на вершину сосны, гудевшую под аккомпанемент ветра и радующуюся своему одиночеству. — Вани нет.

— Как нет? — не поняли меня все сразу, привычно задрав головы.

— Жесть, — восхищенно проговорил Виктор.

— Он упал, — предположила Ирина.

— Куда? — Марина опустила голову, чтобы взглядом определить границы территории, где, по ее мнению, должен возлежать пропавший Иван.

— Не знаю. Может, его муравьи уже утащили, — ухмыльнулась Ирина. — Или птицы в гнездо унесли. Вы это хотели услышать?

В эти фантастические версии я, конечно же, не поверила, но тогда, если это не муравьи и птицы, то кто умыкнул Ивана с сосны.

— Да, здесь я, — раздался голос невидимого пока нам мужчины, который буквально через мгновение предстал перед нами в полном здравии. — Сигнала нет, дозвониться ни до кого невозможно.

Иван отряхивал брюки от частичек коры и не замечал, как мы, поочередно, поглядывали то на него, то друг на друга, то на макушку дерева.

— Жесть, — было видно, как эмоции Виктора били через край, но его словарный запас не позволял ему выразить их иным словом.

— Ты откуда? — отмерла от столбняка Света, подойдя к мужу.

— Оттуда, — показал он одними зрачками глаз направление, закатив их вверх, под самые веки.

— Ты, прям, как с дуба рухнул, — засмеялась Марина. — Пусть в другом смысле, но так же неожиданно.

Сноху поддержали все и рассмеялись задорно и от души. Это еще объяснялось и тем, что тревога за Ивана улетучилась ровно с того момента, как его нога ступила на землю. И моя версия о тысячи пауков, плетущих сеть для ловли падающего Ивана, к которой я относилась вполне серьезно, продумывая каждую деталь (в том числе и как наловить насекомых, и как завлечь их и чем), отошла на последний план. Хотя, чего уж там, совсем исчезла, растворившись в массе других планов, которые вытеснили пауков из головы навсегда (оставив моих тараканов без компании).

Глава 7.

Встреча с Гришей началась с выкрика Виктора:

— Гришан, зря ты с нами не почапал, это жесть. У меня такой группы еще не было, — он подошел ближе к коллеге и уже тише добавил. — Они все того, немного чокнутые.

— Эй, — услышала я его, — Ты выражения подбирай правильно. А то так и на неприятности нарваться недолго, — я помолчала и добавила. — Типа ударов по различным частям тела.

— Пардон, — нисколько не смутился несостоявшийся француз, гримасничая. — Не хотел никого обидеть. Просто, без обид, по вам психушка скучает или цирк.

Он захохотал, и его хохот привлек внимание Ирины.

— Чего разорались? — приблизилась она ко мне. — Выходить пора, а они тут светский раут устроили.

Виктор сразу перестал меня интересовать, потому что интерес перекинулся на подругу, из которой посыпались редкие для ее обихода слова.

— Что мы устроили? — решила я убедиться в том, что не ослышалась.

Но, увы, любопытство я проявила с примесью сарказма и иронии, что тут же сказалось на реакции подруги.

— Ра-ут, — оскорбилась Ирина, готовясь перейти в большее наступление. — Оглохла что ли? Я, вроде, четко произнесла. Что не так?

Она, побывавшая сегодня уже в подобном противостоянии и вкусившая дух амазонки, встала теперь передо мной. Я, пожалев о своем неосмотрительном (знала же) поступке, выдохнула и отвернулась, чтобы уйти. Драться мне не хотелось, потому что в силу разницы в весовых категориях, я бы смела ее с лица Земли даже просто потоком воздуха от первого взмаха.

— Не уходи от ответа, — пропищала она мне в спину, и ее воинственный вид сдулся, как надувной шарик.

— Слушай, — спасла положение Саша, подошедшая со своими сомнениями в нужное время. — Вещи все брать? Или часть оставить?

— Знаешь, — обрадовалась я и, подхватив ее под локоть, отвела в сторону от Ирины. — Думаю, что просто оденем все, что нужно и этого будет достаточно. Мы же всего лишь прогуляемся по лесу до поселка, переночуем и вернемся обратно. Налегке.

— Ясно, — кивнула Александра и поспешила к Мишке с Натальей.

— Ну, вот, почему ты относишься ко мне, как к недоразвитой? — очутилась в ту же секунду рядом Ирина, в голосе которой слышалась усталость. — Что я тебе сделала?

Как же мне не хотелось выяснять отношений, тем более, по непонятному поводу, но Ирина решила сделать это незамедлительно.

— Я так не считала, не считаю, и не буду считать, — выпалила я скороговоркой, чтобы отвязаться от нее.

— Ну, ты же не захотела плыть со мной, — упрекнула она меня, упершись своими глазами в мои, не отрываясь.

Мускулы ее лица были настолько напряжены, что она с трудом открывала рот. Казалось, что скулы ее заржавели, и она с огромным усилием двигает челюстями. Для полной картины не хватало только скрипа.

— Ты не права, — вспомнила я и причину своего поступка, и то чувство стыда, которое преследовало меня все это время, — Хотела, но кто-то, — я интонацией выделила слово «кто-то», намекая на Софочку, — приложил усилия, чтобы плавание получилось раздельным. И ты слепо идешь на поводу у этого Кого-то. А к тебе у меня отношение прежнее. Ну, да, я иногда подшучиваю над тобой, но это все любя. И потом, я тоже не ангел, у меня тоже есть недостатки. И один из них, как раз тот, что я много иронизирую.

— Ехидничаешь, а не иронизируешь, — фыркнула Ирина.

— Ладно. Пусть будет так. Но и ты, согласись, бываешь нетактичной с людьми, и они обижаются на тебя, — воткнула я «занозу» сомнения в уверенность подруги о собственной непогрешимости.

Ирина задумалась. Теперь у нее вздулись вены на висках головы. Да так, что по ним, похоже, бежала не кровь, а тексты предложений.

— Хорошо. Я с тобой согласна. Мир? — о-па, а у Ирины бывает и здравомыслие.

Как же мне хотелось ввернуть что-нибудь этакое, ехидненькое, но, учитывая важность обстановки, я выбрала самый простой ответ, уместившийся в одно слово:

— Мир.

Рукопожатием, словно на встрече двух глав государств, мы закрепили наш договор и разошлись в противоположных направлениях. Облегчение, которое вырвалось из меня выдохом, прокомментировала Марина, ставшая свидетелем наших переговоров с Ириной.

— Что? Я смотрю все в порядке? Разобрались, слава Богу.

— Да, уж. Денек еще тот, скажу я тебе, — наигранно смахнула я со лба пот. — Когда он уже закончится?

— Скоро. Пошли. Мы только вас и ждали.

— Подожди, — похолодело у меня внутри от догадки. — Вы все стояли и наблюдали за нами с Ириной? И никто не подошел и не попытался спасти меня?

— Конечно. Общее настроение в команде, как считаю я, зависит от того, насколько ты и Ирина находитесь между собой в гармонии, — спокойно ответила разумная сноха. — Когда вы не ссоритесь, то и все ведут себя спокойно. Поэтому я и не дала, кому либо, приблизиться к вам, пока вы не померитесь.

— А разве дело не в Софочке? — стало мне не по себе от откровенности Марины.

Еще бы! Оказывается, это я (Ирину пока отставим) причина недоразумений и не покоя моих товарищей. Как же мне это переварить? И как отныне жить с этим?

— Та-а-а-к. Стоп, — что-то прочла на моем лице Марина и заговорила очень быстро, словно испугалась, что я уйду. — Остановись. Не в то русло ты пустила свои размышления. Софочка, это Софочка. А когда ругаетесь вы с Ириной, нам больно. Мы принимаем это близко к сердцу и переживаем за вас обеих, потому что вы обе, как подруги, нам дороги. Одинаково.

— Фу-у-у, — стала я на пару размеров меньше, потому что выпустила из легких воздух. — А я уж подумала.

— Я заметила, — сноха стала прежней, спокойной и рассудительной. — Идем. Скоро солнце сядет. Не хотелось бы идти по лесу ночью.

Прихватив с собой толстовку и обувшись в уже, подсохшие ботинки, которые подала мне Света, ждавшая в числе остальных у самой кромки леса, я влилась в их коллектив и, через несколько секунд, зашагала вместе со всеми на встречу к неизвестному. Если бы тогда мне сказали, во что выльется этот поход, я бы тысячу раз подумала прежде, чем сделать это. Но, к сожалению, будущее есть будущее, а я не обладала тем даром, с помощью которого могла в него заглянуть. Правда, интуиция моя билась где-то там, внутри меня в судорогах, но я не обращала на нее внимания. Она всегда что-то хотела от меня, поэтому, на этот раз, я не стала прислушиваться к ней, а просто ступила на тропинку, по которой продвигался наш отряд, выбрав способом передвижения ходьбу «след в след». Словно мы шли по джунглям и боялись сбиться с пути и наступить ногой в какое-нибудь гнездовье ядовитых змей или пауков.

Софочка, не пожелавшая составить компанию Виктору в лагере, шла, храня молчание. На радость всем. Молчали и мы. В лесу становилось все темней, и мы вынуждены были достать фонари, предусмотрительно прихваченные некоторыми из нас на сплав. Но все они, благодаря тому, что побывали в воде, через пять минут отказались выполнять свое предназначение, и нам пришлось доставать телефоны. Но, так как поход наш растянулся, мы решили, что не стоит тратить зарядку наших аппаратов, и оставили только два, у Алексея и Ивана. Леша встал в центре колонны, непосредственно позади Софочки, чтобы освещать ей каждый пятачок земли, куда она ставила ногу (а как же иначе?), а Ваня замыкающим ее. Первым же шел Григорий и просвечивал пространство фонарем-прожектором, которого хватило бы и одного, настолько он был мощным, но Софочкино безмолвие имело для нас большое значение, а Ивану предстояло просто уследить за тем, чтобы никто не отстал и не потерялся.

Передвигаясь по лесу, практически, посредством обоняния и осязания я старалась не думать о тревоге, которая волной сначала то набегала, то спадала, а затем проявлялась на поверхности кожи капельками пота. Рассматривая деревья и травинки (до того, пока они не приобрели в темноте сказочно-фантастические образы), я вспомнила все наши приключения и со страхом поняла, что и из этого, так обзываемого, отдыха ничего хорошего не выйдет. Слишком уж все становилось непредсказуемым.

После трех, не менее, часов наших усилий в поисках деревни, стало понятно, что мы заблудились.

— Мам, я устал, — не выдержал первым Мишка, которому это было простительно. — Когда мы уже дойдем?

— Сыночек, ну, потерпи немного. Еще немножко осталось, — успокоила сына Александра тоном доброй родительнице и сразу же поменяла его на тон, как минимум, царствующей особы, обращаясь неизвестно к кому. — Ведь, немножко?

— Что-то мне подсказывает, что ночевать придется прямо на сырой земле, — не щадя детской психики проявила «доброту» в виде язвительной реплики Софочка.

— Гриш, далеко еще? — счел необходимым вмешаться Сергей Анатольевич. — Ты же говорил, что деревня недалеко.

— Ладно, — резко остановился гид.

Не ожидая от него остановки (о которой, между прочим, он мог бы предупредить), мы, идя по инерции, воткнулись, кто чем, в спины впереди идущих. «Ой» воскликнул каждый из нас, и оно повторилось так, как будто прозвучала команда рассчитаться по порядку, но вместо: «..первый, второй, третий..» мы просто вскрикивали.

— Признаю, — тем временем продолжил Гриша. — Я заблудился, и нам придется дождаться утра прямо здесь, потому что куда идти я представления не имею.

— Шутишь? — метнул луч света от своего телефона в его сторону Алексей, видимо, чтобы увидеть бесстыжие глаза проводника. — Как? Мы же не взяли с собой даже простого покрывала.

— Это не страшно, — засуетился тот в ответ. — Наберем еловых веток, полохматей и погуще, и застелем вместо постели. Я так делал не раз.

— Я не медведь, чтобы валяться на ветках и сосать лапу, — ну, все, теперь Софочку не заткнешь. — Я хочу нормальную, существенную еду и постель, в виде кровати.

Она топнула ногой. Об этом я догадалась по хрусту ломающейся ветки. В то, что мы оказались в такой ситуации, я пока принять не могла. Мое сознание никак не хотело переходить в осознание, и я просто вслушивалась в голоса друзей, потому что видеть их самих мне не давала полная темнота.

Ночь окончательно, по самое «не хочу», окутала нас своим плотным полотном. В просветах между соснами, если встать в нужной точке, можно было увидеть круглую луну, которой до нас не было никакого дела. Она мирно и в привычном для себя ритме, не замечая нас, плыла в звездном вакууме. Значит, ждать от нее помощи не стоило, даже если бы мы выстрелили в ее направление сигнальной ракетой или выбросили огромную белую простыню, как знак «SOS». Она была властительницей небесного пространства и, похоже, заключила с лесом договор, в котором они распределили границы владений, договорившись, не вмешиваться в дела друг друга. Поэтому мы и стояли сейчас, как слепые котята, уставившись в черноту и сохраняя строй.

— Зашибись, сходили за хлебушком, — выразил свое отношение к происходящему Иван, рефлексивно стараясь охватить весь лес светом от фонаря, луч которого быстро передвигался от дерева к дереву по кругу.

У меня от такого светового шоу закружилась голова и я, закрыв глаза веками, захотела прикрыть их дополнительно ладонью. Моя рука произвела сгиб в локте и уперлась во что-то мягкое.

— Ты чего дерешься? — Ирина, занимавшая в колонне место прямо за мной, машинально свернулась от боли пополам и боднула мою спину лбом. — Блин.

Забыв о животе, она выпрямилась и удостоила теперь вниманием свой лоб.

— Что такое, Ирина? Что случилось? — нарушил строй Сергей Анатольевич, сойдя с топы, чем дал понять всем остальным, что это безопасно.

И пока он потирал ушибленные места любимой, в нашем сообществе восторжествовала анархия. Аристотель, однозначно был прав, когда ставил анархию в один ряд с демократией, потому что спутницей демократии, исходя из лозунгов недалекого прошлого, была гласность. Вот мы заголосили все разом, не давая друг другу вставить слова и стараясь перекричать всех и каждого в отдельности.

— А-а-а, — вопила Софочка, зажав уши руками. — Я хочу нормальную кровать.

— Я же говорила, что это плохая идея, — кричала Света.

— Я считаю, что мы должны идти дальше, — убеждала кого-то Марина. — Обидно будет, если мы утром обнаружим, что не дошли до цели каких-то сто метров.

— У нас скоро фонари сядут. Куда мы пойдем? Здесь нужно располагаться, — по ответу Алексея я поняла, с кем на повышенных децибелах разговаривала Марина.

— Мам, — я спать хочу-у-у, — ныл Мишка.

— Подожди. Сейчас все решим, — соответствуя обстановке, громко проговорила Александра. — Эй. Кто-нибудь мне скажет, что будем делать?

— Слабак, — воспользовавшись всеобщим сумбуром, поддела брата Наташа.

— Сама дура, — не мешкая отреагировал тот.

И тут я оглохла. То ли все переводили дыхание, то ли у меня отказал слух. Я не видела друзей, их жестов, их мимики, поэтому и не могла судить о степени испорченности своих ушных перепонок.

— Может, стоит вернуться? — воспользовался затишьем Иван, а я с облегчением отметила, что со слухом у меня все в порядке.

— Куда? — вопрос Светы поднял новую волну возмущений. — Мы же заблудились.

— А-а-а, — взвыла с новой силой Софочка. — Обеспечьте меня кроватью.

— Мама, прекрати, — состав орущих увеличился на пару человек, которые в первом заходе были поглощены друг другом, и первой из них стала Ирина. — Ты же прекрасно понимаешь, что кроватей здесь нет. Ты же знала, на что соглашаешься, когда поплыла с нами.

— Верно. Насилия в отношении вас применено не было, — вставил в их диалог фразу из протокола Сергей Анатольевич, и теперь окончательно ни у кого не осталось сомнения, кем он работает.

— Я согласилась, потому что у меня был спальный мешок. А что сейчас? Мокрая трава? — перешла на визг женщина, забрызгивая своих соседей слюной.

— Ну, и оставались бы в спальном мешке, — не выдержала Саша, еще не привыкшая принимать Софочку такой, какая она есть, — Какого же.. — и у нее вырвалось точное, по значению, слово, которого дети не должны были бы слышать.

На Софочку, со временем, реакция у всех становилась одинаковой, поэтому осуждать за это Александру я не стала. Тем более что способа эффективнее, чем способ связать слова и выразить их истинный смысл посредством русского мата, еще никто не придумал.

И заставить замолчать тоже. Марина, которая взялась снова убеждать Алексея в необходимости не останавливаться и идти дальше, и Леша, противоречивший ей, после Сашиной реплики одновременно смолкли.

И опять мой слух резанула тишина. Но всего лишь на миг.

— Что вы себе, девушка, позволяете? — теперь Софочка начала сразу с визга.

Переход от шума к молчанию, а от молчания мгновенно к визгу, все же сказался на моих ушах, отозвавшись резкой болью в правом ухе, потому что именно оно было ближе всего к женщине-сирене. Я, просунув в ухо указательный палец, потрясла им, наклонив голову набок, словно хотела вытряхнуть боль наружу.

— Никакого воспитания, — разорялась в это время Софочка, и все внимательно ее слушали, потому что проще локомотив пропустить, чем ложиться на рельсы, пытаясь его остановить.

Уставшие дети присели на корточки. Это я поняла по двум пенечкам, чьи контуры вырисовывались рядом с Сашей. Друзья же не издавали ни звука.

— С вами взрослая женщина, а вы бессовестные, бесчеловечные изверги. Так себя вести, — унять разбушевавшуюся Софочку никто попыток не предпринимал, и она, вкусив безграничную власть над ситуацией, и не думала закрывать рот. — Маньяки, тираны, сатрапы.

Женщина на секунду замешкалась, видимо, прочесывая закрома своей памяти в поиске подходящих синонимов, а мы, лелея надежду, что они у нее закончились, воспряли духом. К сожалению, ненадолго, потому что мозг Софочки выдал очередную порцию ругательств.

— Диктаторы, Нероны, Калигулы, Пиночеты…

— А они тут при чем? — услышала я, как прошептал Леша, обращаясь к Марине (к кому же еще?).

— Видимо, чтобы нам понятней было, кем мы являемся. Так сказать, на наглядном примере, — вполне доступно объяснила ему сноха, тоже шепча.

— Ну, допустим, тираны и диктаторы с сатрапами, это да, а маньяки-то почему? — присоединился к ним шепот Светы. — Я не помню, чтобы они маньяками были.

— Может, были, просто историки нам не все рассказывают, — вступил в рассуждения тихий голос Александры. — Хотя, если верить всему, что даже историки рассказывают, они еще те маньяки были.

Софочка, никого не слышала. Она истязала свою память, заставляя ее выдавать все новую и новую порцию личностей, которые засветились в истории не с лучшей стороны. Почему она выбрала такой способ, чтобы донести до нас, кто мы есть на самом деле (в ее представлении), для меня так и осталось загадкой. И хотя паузы между воспоминаниями становились все длиннее, потому что список истощался со скоростью, прямо пропорциональной ее нарастающему ору, мы послушно не двигались со своих мест, словно участвовали в бенефисе ведущей актрисы нашего, спонтанно организованного, театра. Еще немного, и мы бы разродились на аплодисменты.

Но этому помешал оглушающий хруст в кустах. К нам явно приближался, самое наименьшее, кабан, потому что лисички и зайчики не обладают таким весом, от которого ломаются ветки. Я отпрянула назад и опять задела Ирину. Но она точно таким же манером уперлась в Сергея Анатольевича, который, в отличие от нас, устоял.

— Ик, — испугавшись, отреагировала Ирина, почти размазавшись по поверхности тела любимого, словно она была из пластилина.

И не только она. Не знаю, как восприняли приближение зверя друзья, мне же стало очень страшно. Шум звучал настолько оглушающе, что замерли от страха не только мы, но даже сова, которая незримо участвовала в Софочкиной постановке, заняв место в верхних рядах галерки, ухнула парочку раз так, словно это были ее последние минуты жизни. И только сама Софочка, никого и ничего не слыша, продолжала повышать уровень наших знаний по истории.

— Вы чего разорались? — какое счастье, кабаном оказался Гриша. — Всю живность распугали.

Я вспомнила о сове, поискав ее в темных ветвях глазами, потому что другие звери пока не давали о себе знать. И слава Богу!

— Ты чего без фонаря? — высказал претензию Грише Сергей Анатольевич. — Я уж подумал, что на нас медведь прет.

«Это кто как, — подумала я ему в ответ, покачав головой в качестве протеста. — Лично я поджидала кабана».

— Я его выключил, — как-то неопределенно, с налетом загадочности выдал проводник, — Там, — он включил свой прожектор, чтобы показать на кусты, из которых мы, несколько минут назад, трясясь от страха, ожидали совершенно другого представителя фауны. — Какие-то мужики на трех джипах.

— Ура! — закричали одновременно Мишка с Наташей. — Мы пришли!

— Я бы так не радовался, — снова возникло у меня ощущение недоговоренности от слов гида.

— Почему? — взял на себя диалог с трудным Гришей наш следователь. — Они охотники или рыбаки?

— Ни то и ни другое, — пожал тот плечами и опять замолчал.

— Да, ты задолбал. Говори уже, — не выдержал Алексей, метнув в Григория луч света, чтобы мы все имели возможность осудить Григория визуально.

— Я лучше покажу, и тогда вы сами все поймете, — проводник отключил фонарь и нырнул обратно в кустарник.

Ну, что нам оставалось делать? Естественно, последовать за ним.

Глава 8.

Продираясь по ночному лесу и прикрывая руками лицо от колющих хвоинок, назойливо лезущих прямо в рот и глаза, мы остановились по команде Гриши, которая состояла всего из двух слов. Но зато каких!

— Ложись! — прошипел он первое слово, как змея, подло выползшая из-под пня.

Как ни странно, но ее исполнили все, без исключения.

— Ползите! — прозвучало следом за первым, второе.

В армии я не служила, но в этот момент ощутила все прелести армейских будней. Причем ощутила кожей, потому что при падении моя футболка задралась, оголив живот.

Общественность на все это прореагировала неоднозначно.

— Что за ерундой мы занимаемся? — как-то запоздало проявилась Софочка. — Почему мы ползем?

— Тихо, — цыкнул на нее Гриша. — Так надо.

Я приготовилась к долгой и нудной ответной речи женщины, но та, после цыканья Григория, вдруг смолкла. «Ого, — отметила я про себя этот феномен. — Надо бы перенять этот прием у него».

— Ух, ты. Как разведчики на войне, — я позавидовала Мишке, который находил плюсы в любой ситуации.

— Ой, тоже мне разведчик, — не смолчала на это восклицание брата Наталья. — Разве разведчики так пыхтят? Тебя же любой фашист услышит и в плен возьмет.

— А я им не сдамся, — обиженно заметил мальчик. — Мам, скажи ей, что я не сдамся.

— Не сдашься, не сдашься, — переставляя осторожно локти, ползла вперед мама героя. — Еще немного, и я сама всех сдам. Только, вот, кому? Что это за вылазка такая? Началась война, пока мы тонули? И мы теперь в тылу врага?

— И действительно, Гриш, от кого мы прячемся? — Ирина и в ползучем положении оказалась недалеко от меня. — Мне это не нравится.

— Ай, я пузо обо что-то расцарапал, — Алексей передвигался передо мной, поэтому его ранение повлекло за собой цепь неприятных столкновений.

Сначала я уперлась лицом в ступню его ботинка, потому что Леша решил остановиться, чтобы «отдать дань уважения» своему животу и посочувствовать ему в виде причитаний и поглаживаний. Практически сразу то же самое проделала Света, но встреча ее лица состоялась с подошвой моей обуви. Далее полз Иван, поэтому не нужно говорить, что и с чем там встретилось, потому что сценарий был один, и итог и этой встречи был предрешен. У меня, вообще, создалось впечатление, что кого-то там, в небесной канцелярии одолела скука, и он решил развлечься. А мы, как раз те клоуны, с которыми и без этого всегда что-то происходит, поэтом и нужно-то всего лишь подбросить им пару ситуаций и сиди, наслаждайся зрелищем.

— Леха, елки, ты чего? — отодвинула я его ногу, и обтерлась рукавом.

— Говорю же, живот поцарапал, — до брата еще не дошло, какой хаос внес он в наши ползучие войска.

— Танюха, блин, прямо в лицо! Обувью! — Света не стала церемониться и высказала мне все, что обо мне думает.

— Это не я, — меня сковала растерянность, и я, после такого описания сестрой моих личных качеств (заметьте, ни одной ноги, а меня в целом), не могла пошевелиться почти вся, кроме языка, — Это Леша, — только и смогла я промямлить.

Зная о брезгливости сестры, я на нее не обиделась.

— Я при чем? Я же живот поцарапал, — твердил, как заклинание Алексей.

— Поползли, давай, — потянула его Марина от греха подальше.

— А я говорила, что это шизофрения, — снова возникла из темноты Софочка.

— Мама, ну, что за чушь ты несешь, — завопила справа Ирина, приподняв голову. — Какая шизофрения?

Подруга, в связи с нахождением ее поблизости, была мне видна, поэтому я с точностью могла описать, что она делает.

— Всеобщая, — с легкостью парировала Софочка.

— Верно, — неожиданно согласился с ней Сергей Анатольевич, вызвав во мне удивление, которое я едва сдержала. — Вам лучше знать. Симптомы болезни то для вас не в новинку. Знакомы с ними не понаслышке.

Ну, надо же, как осмелел следователь! Решил дать бой теще!

— Ого, — вслух и с восторгом принял его перевоплощение Иван. — А лес-то чудеса творит. Воздух здесь прямо волшебный. Не воздух, а сыворотка правды.

— Что ты сказал? — пропустила мимо шей комментарий Ивана Софочка, уловив ушами, как локаторами, только то, что произнес Сергей Анатольевич. — Это ты на меня намекаешь?

Женщина статуей возвысилась над нами. Впрочем, до полноценной статуи, если брать во внимание ее невысокий рост, Софочке еще расти и расти, поэтому «Возвысилась над нами » — это громко сказано.

— Заткнитесь вы. Я сказал, тихо, — снова проник в мои органы вместе со страхом шипящий голос Григория и приказал. — А вы ложитесь. Мы уже на месте.

Ему почему-то Софочка подчинялась беспрекословно. Видимо, инстинктивно, из чувства самосохранения (но не умом же) она понимала, от кого зависит ее выживание.

После недолгой возни, в течение которой подползли отстающие и замыкающие, мы улеглись в шеренгу, плечо к плечу, словно бойцы в окопе. Куда мы должны были обратить свои взоры, мне стало понятно по двум признакам: свету от фар одного из трех автомобилей, стоящих недалеко от нас, и разговору трех мужчин, одетых в деловые костюмы и, как положено к ним, в белые рубашки и галстуки.

— Что они здесь делают? — задал резонный вопрос Иван полушепотом, потому что с этого момента смысл требований Григория стал понятен всем. — В таком виде.

— А я про что? — разглядывал вместе со всеми Гриша, непонятно, откуда взявшихся в лесу, а самое главное, с какой целью, одетых не по ситуации мужиков. — Странно это.

— Не вижу ничего странного, — хмыкнула Ирина. — Просто охотники.

— В таких нарядах? — болезненно восприняла предположение Ирины Света, громко возмутившись.

— Т-с-с-с, — зацыкали на нее сразу несколько голосов, в том числе и я.

— А что? — невозмутимо продолжила Ирина. — У богатых свои пороки.

— Может, причуды? — поправила я ее.

— Я об этом и говорю. Денег столько, что чуди, не оглядывайся. Ой, — видимо подруга что-то задела. — Проклятые иголки. Укололась.

Теперь стало понятно, что случилось с Ириной. Не знаю, как другим, а мне лежать было очень неудобно. Сухая и свежая трава хоть и создавали иллюзию подстилки, тем не менее, пропускали сырость и холод остывшей земли. Дневное солнце не проникало в гущу леса, поэтому почва не набирала необходимого тепла, которое нам бы сейчас, ой, как пригодилось. За себя я, в общем-то, не переживала, так как с детства была ребенком закаленным (и за остальных тоже), но среди нас были дети и Света, которой, чтобы простыть, достаточно было встать лицом к ветру. А, учитывая сегодняшнее купание, она сейчас находилась на грани (предельно тонкой), между простудой и не простудой.

— А-п-ч-хи! — мне иногда кажется, что я ясновидящая, потому что Света подтвердила мои опасения, чихнув. — Блин, повелась на ваш сплав. Не хватало мне воспаление легких заработать. А-п-ч-хи!

— Будь здорова! — вложила я в слова всю силу желания того, чтобы она смогла избежать простуды.

А что оставалось? Таблеток-то все равно не было, поэтому все, что я могла, это закидать ее положительными флюидами, в обмен, к сожалению, на слюни и сопли.

— А-п-ч-хи! — еще раз разбавила однообразие звуков сестра, стараясь чихать в рукав куртки, чтобы ее не услышали наши поднадзорные.

— Так. Надо что-то делать, — зашевелился Сергей Анатольевич. — Не можем же мы лежать здесь вечно? Надо идти к ним и спрашивать у них дорогу. Думаю, они ее знают. Для чего-то же они тут стоят. Явно же не для того, чтобы пострелять зверей.

— А кого тогда они хотят пострелять? — напряглась Ирина.

— Не нас, — понял ее следователь. — Но то, что они в костюмах и никуда не ушли от машин, я делаю вывод, что это просто водители, которые жду своих хозяев.

— А ты прав, — заерзал и Алексей. — Похоже на то. Значит, деревня, действительно, рядом.

— Жребий бросать не будем, пойду я, — начал движение вверх Сергей Анатольевич, принимая вертикальное положение.

–Почему ты? — испугавшись за любимого, схватила его за край кофты Ирина. — Здесь много же других кандидатов.

— В силу своей профессии, я более подготовлен, — убрал он ее руку и поправил одежду, — С кое-какими приемами борьбы знаком. Леш, Вань, — покрутил головой Сергей Анатольевич, пытаясь найти места дислокации друзей. — На всякий случай, будьте начеку.

— На каком чеку? — едва не плакала Ирина, опять вцепившись в следователя, не позволяя ему двинуться. — Не надо туда идти. Я тебя не пущу. Или идите втроем или вчетвером. Давай я с тобой пойду.

Подруга нервничала, и ее состояние передалось и мне. По моему позвоночнику, словно кто-то провел холодной лапой, отчего по всему телу разлилось ощущение леденящего ужаса.

— Идти одному, как раз, правильное решение. Ну, представь, из ночного леса на тебя идут трое или четверо мужчин. Как ты себя поведешь? Правильно, приготовишься обороняться, — сам себя спросил и сам себе же и ответил следователь. — А у этой публики, наверняка, имеется огнестрельное оружие.

— Оружие, — как эхо повторила Ирина.

— Один человек не вызовет столько подозрений, сколько трое, — сделал вид Сергей Анатольевич, что ее не услышал. — А тебя я не возьму, да и любую женщину из вас, по одной простой причине: я буду испытывать страх и ответственность за вас. Мне легче и проще отвечать только за свои действия. И жизнь, если хочешь. А если ты будешь со мной, то все мои мысли будут заняты только тем, чтобы защитить тебя.

— М-м-м — помычала я, причмокивая от умиления губами. — Как мило!

Думаю, все девчонки были со мной солидарны, и полюбили с этого момента Сергея Анатольевича еще больше. Ну, может и не полюбили, но зауважали точно.

— Все. Я пошел, — следователь сделал первый шаг и стал удаляться от нас, одновременно, приближаясь к странной тройке мужчин у джипов.

Освещенный фарами пятачок, как арена цирка, позволял нам видеть все, что на нем происходит, до мелочей. На шорох, вслед за которым из кустов вынырнул следователь, троица среагировала предсказуемо. Выхватив пистолеты из-под мышек (Сергей Анатольевич оказался прав), они направили их дула прямо на нашего ходока.

Мы затихли, пытаясь уловить каждую буковку произнесенных слов, звучащих с обеих сторон переговорщиков.

— Здравствуйте, — услышала я, как заговорил первым Сергей Анатольевич, проявив признаки воспитанности. — Мы заблудились. Не подскажите, как пройти к деревне. Нам бы переночевать.

Троица с пистолетами пока только слушала, не отводя ни глаз, ни дул. Как только сердце следователя еще не выскочило из груди и не ухнулось к его ногам от страха? Впрочем, заглянуть в глаза смерти через темное отверстие оружия, направленное на тебя, для него было не в новинку. Кто знает, какое количество раз, выпадало ему такое «счастье». Я бы, лично, оказавшись на мушке, либо завопила благим матом, либо, интенсивно двигая конечностями, маневрировала бы между деревьями (и не факт, что только на ногах), стараясь убежать от источника кошмара. Но такого «сюрприза» мне пока, тьфу, тьфу, тьфу, судьба не преподносила, да и, чего уж душой кривить, и не нать ни за какие сокровища мира.

— Мужик, ты откуда взялся? — опустил пистолет лысый дядька, самый шкафообразный из троих.

— Из леса, вестимо, — загоготал над собственной шуткой второй, тоже пряча оружие в кобуру.

— Я грибник. Вот, заблудились, пытаемся выйти хоть на какой населенный пункт, — совершенно не растерялся Сергей Анатольевич, ответив спокойно и с расстановкой.

— Че-то ты, мужик, мутишь, — третий оказался более подозрительным, потому что не торопился избавиться от пистолета. — Грибник, говоришь, а у самого руки пустые. Ты не мент, случайно?

О-па! А вот и форс-мажор. Почему нам никому не пришло в голову дать в руки следователю хоть какую-то котомку? А с другой стороны, откуда мы могли знать, что он захочет прикинуться грибника, а не сказать правду.

— Брось, Антоха. На хрена мы ментам. Бизнес у нас с законом не в конфликте. Да и че им за нами в лес переться? Мы и в городе от них не прячемся, — мужчина-шкаф, кажется, спас положение.

— Допустим, — наконец, опустил оружие тот самый Антоха. — А кто это «мы»? Ты с кем?

— Да, с тещей решили по грибы сходить, и вот, что из этого вышло, — в тоне Сергея Анатольевича почувствовалась перемена.

Может, он, зная, что его слышит Софочка, решил поглумиться над ней? А может, ему ее просто менее всех жальче? Это на тот случай, если наши случайные встречные попросят предъявить ее им.

Но Софочке это не понравилось.

— Что за ерунду он несет? Какие грибы? Я за всю жизнь ни одного гриба не сорвала. Почему я? — не удержалась женщина, чтобы не высказать свой протест.

— Да, тихо вы, — успокоил ее Гриша, которому мы предоставили это право пожизненно.

— Ну, ты мужик даешь, — восхитился «шкаф». — С тещей, вдвоем, в лес? Ты мой герой. Я со своей не могу и пяти минут в одном помещении высидеть. А ты по грибы.

— А че? Мудрое решение, — снова загоготал самый смешливый из них. — Привяжет ее к дереву, на радость комарам, а дома скажет, что потерялась. Да?

— Нет, ну, что вы. Я очень уважаю свою тещу и люблю жену, — не сплоховал и в данной ситуации Сергей Анатольевич. — У меня даже в мыслях такого нет.

— Ну, и дурак, — никак не мог успокоиться юморист. — Такой шанс!

— О чем это он? — завертела головой Софочка, ища истину у нас. — Какое дерево? Какие комары?

Мы не удостоили ее ответом, посвятив внимание целиком переговорам Сергея Анатольевича, которые ему давались нелегко.

— Может, теща твоя покажется? Предъяви ее, — никак не успокаивался Антон.

«Придушила бы этого Антоху собственными руками, — заскрипела я от злости зубами, обдумывая сложившееся положение. — Теперь точно отпустят только после того, как увидят Софочку. Получается, что, если они не удостоверяться в ее наличии, то убьют что-ли Сергея Анатольевича?». Меня снова накрыл леденящий ужас. Воздух, который мы вдыхали, стал тяжелым, как камень, упиравшийся мне в живот, и вязким, как густая сметана. Стало не только тяжело дышать, но удерживать его толщу спиной.

— Я никуда не пойду, — вжалась в землю Софочка, уткнувшись в нее же лицом.

— Ой, Антоха, перестань, — положил ему свою руку на плечо «шкаф», неосознанно оказав нам услугу, — Чего людей пугаешь? Еще подумают, что мы отморозки какие, — Деревня там, — указал он в темноту, — Правда, там одни чудики живут. Но, думаю, в ночлеге не откажут.

— Спасибо, — сохраняя прежнее спокойствие, кивнул Сергей Анатольевич в благодарность. — А теща моя из людей пугливых. Она ни за что не выйдет, поэтому не обессудьте. Уж очень у вас устрашающий вид, учитывая оружие.

— Да, ладно, иди, успокой женщину, — как же ошибочно порой бывает мнение о человеке по его внешнему виду, потому что «шкаф» оказался самым нормальным мужиком из троих.

— Если она там еще коньки от страха не отбросила, — продолжал жечь шутник, юмор которого был, чернея черного. — Или, как минимум, не обделалась.

Его хохот вновь оглушил окрестность, а Антоха опять достал пистолет и прицелился в спину уже уходящего следователя:

— Мент это. Я их за версту чувствую. Может, я его все же уложу?

— Пострелять захотелось? — воспользовавшись преимуществом в весовой категории, выхватил «шкаф» из рук Антохи пистолет. — Пусть мент. И что? Он нам ничего плохого не сделал. Да, и мокруха мне не нужна. Я завязал. У меня семья. Так что, отведешь душу потом, постреляешь по баночкам и бутылочкам.

— Нервный ты какой-то, Антоша. И как только Петрович тебя терпит? — юморист уже не смеялся.

— Я ему жизнь спас. У него выбора нет, — сплюнул со злости Антон и скрылся в одной из машин, судя по всему, зализывать раны (точнее, обиду).

На этом мои наблюдения прервались, потому что вернулся Сергей Анатольевич, к которому и перешли все наши участливость и заботливость.

Глава 9.

— Уф, — упал на спину Сергей Анатольевич, но думаю не для удобства, чтобы вести с нами разговор на одном уровне, а потому, что ноги его не выдержали напряжения и подогнулись, как только он почувствовал себя в безопасности. — Повторять разговор, как я понимаю, необходимости нет. Вы все слышали.

— Слышали, слышали! Все слышали! — пришла в себя Софочка. — И как ты хотел сдать меня этим бандюганам, тоже слышали. Ты посмел называть меня своей тещей?

Уразумевая, что те самые бандюганы находились очень близко, женщина старалась говорить негромко, но эмоционально.

— Принести в жертву, как агнца божьего, чтобы избавиться от меня. Да? Ирина, Ирина, ты видишь? Видишь, с кем ты собралась связать свою жизнь? Нет. Я не допущу этого. Не допущу! Он нам не пара. Он же хотел меня убить.

— Ну, мама, — единственное, что успела вставить в этот поток подруга.

— Да, да, да. Убить. Чужими руками, чтобы его руки были чисты от моей крови. Но я не дурочка с переулочка, этот орешек мне по зубам, я раскусила его, и теперь ты видишь, какое гнилое нутро у этого ореха.

Гриша, которому была дана великая сила по успокоению Софочки, почему-то не встревал в ее излияния. Но мне они изрядно поднадоели.

— Значит, так, — превысила я допустимую громкость, надеясь на то, что меня не услышат мужчины у джипов, и это послужит «валерианой» для женщины. — Направление нам известно. Пора трогаться в путь. А той, которой хочется поболтать, может остаться прямо тут и продолжать выяснения отношений, ну, например, с ночными обитателями леса. Думаю, никто не воспротивится этому?

Мой вопрос повлек за собой кучу отзывов в поддержку моего предложения. Даже верная дочь не произнесла ни слова в защиту своей матери. Рот Софочки резко захлопнулся, издав, клянусь, самый настоящий «Хлоп»!

Отползая в том же порядке, что и приползли, через некоторое время, мы поднялись на ноги. Достаточно долгое передвижение на животе сказалось на способности ходить, нижние конечности заплетались и постоянно обо что то цеплялись.

— Блин. Я, кажется, ходить разучилась, — наклонилась Света, чтобы дотронуться до ног и убедиться, что они на месте.

— Не говори, — засмеялась Марина. — Та же проблема.

Трудности, которые выпали на долю нашего сообщества, со стойкостью переносили все. В том числе и дети. За все то время, в течении которого в наших организмах содержание адреналина зашкаливало, побивая все рекорды, Мишка с Натальей вели себя очень достойно и послушно, как настоящие скауты или пионеры. И если они еще не были ни теми и не другими, то мы их непременно примем в ряды юных борцов, как только выберемся из этой западни (если не подумать еще хужее).

— Кажется, я что-то вижу, — закричал неожиданно Гриша, который, как и прежде, шел во главе со своим прожектором.

За этот окрик Грише следовало бы врезать, так я испугалась, но только благодаря хорошей новости, которая вернула мне радость бытия, я ему это простила. И даже готова была расцеловать. Но только в первый момент. Во второй момент это желание исчезло, как и лес, с доброжелательностью расступившийся перед нами.

Мы очутились сразу же на улице, где перед нами, с двух сторон, предстало несколько домов, контуры которых ясно вырисовывались, подсвечиваемые луной. Сколько их было в общем количестве, я просчитать не имела возможности, потому что уличные фонари, как это принято повсеместно (все-таки мы же живем в век техно и нано технологий) отсутствовали совершенно. Что же это была за деревня, если и в окнах одного из дома виднелся огонь не от лампочки, а от свечи?

— Мы точно незаметно не прошли через какой-нибудь портал и не попали в прошлое? — Алексея идея с шастаньями по временным коридорам, видимо, так и не покидала.

— Я уже не уверен, — мужская солидарность Ивана была мне понятна. — Что-то здесь не так.

— Что не так? — закрутила головой Ирина. — Дома, как дома. Деревянные. Из бревен, с крышами и дверьми.

— Тишина, аж, слух режет. Как будто все вымерли, — высказалась о своих ощущениях и Александра.

— А ничего, что ночь на дворе? Все спят, — взялась защищать неизвестное поселение Света, словно испугавшись, что если она этого не сделает, мы развернемся и уйдем обратно в лес.

Но тут, как бы противореча Саше, в самом ближнем от нас доме загавкала собака, почуяв нас.

— А, вот, и первые признаки жизни, — обрадовался Сергей Анатольевич. — Туда и постучимся.

Уставшие и измученные, мы, собрав последние силы «в кулак» (если его можно было соорудить из пальцев на ступне), подошли к невысокой калитке не из штакетника, а простых палок, обвязанных между собой веревкой.

— Знаете, я подумал, что не стоит идти всем. Должен пойти кто-то один, иначе мы испугаем хозяев, нагрянув толпой, — остановил всех следователь, вытянув руку на манер шлагбаума, перегораживающего вход.

— Верно, — поддержала его Ирина. — И кто им будет?

— Не знаю. Как решим, — ушел от конкретного ответа Сергей Анатольевич.

— Ну, давайте еще и по этому поводу устроим голосование. Нам же скучно. Мы же тут стоим, черти где, и бездельем маемся, — не сдержала Марина сарказма, а я готова была повыколупливать этой влюбленной парочке, состоящей из следователя и его подруги, глазенки.

— Серега, давай без фанатизма, не на выборах. Иди уже, — слегка разозлился и брат.

— Да, — не смолчала и Света. — Сил терпеть нет, как спать хочется.

— И есть, — пробубнил Мишка.

— И пить, — дополнила Наталья.

Высказывания детей сработали, как боек на винтовке, заставив двигаться Сергея Анатольевича со скоростью пули. Он уверенно толкнул калитку, которую никто не запер на засов, и быстрым шагом подошел к двери дома, миновав невысокое крылечко. Мы снова оказались в роли ожидающих результата переговоров нашего бессменного и незаменимого делегата.

Сергей Анатольевич постучал в дверь. Отозвалась ему только тишина. Он постучал еще раз, но уже громче. И опять тишина была единственной, кто откликнулся на его настойчивость.

— Сережа, — оглушила окружающий мир Ирина. — Попробуй ногой.

— Лучше, в окно, — влезла с советом Софочка.

— Ногой? В окно? — не понял следователь своих женщин (бедный, как же ему тяжело). — Но я же разобью стекло.

— Да, тьфу, на тебя. Бестолочь, — недовольство из уст мамы Ирины прозвучало только для нас, а для будущего зятя она предпочла другой набор словосочетаний. — Рукой. Постучи в окно рукой.

Но в доме, разбуженные больше шумом от общения родственников, чем от вежливых признаков воспитания следователя, окно открылось само.

— Кто там? — с волнением и страхом спросила голова человека из узкой щели.

— Доброй ночи! — заспешил к голосу Сергей Анатольевич, зацепившись ногой за что-то на пути.

— Сережа, — зажала рот ладошкой от ужаса Ирина, увидев, как следователь упал с крыльца, но тут же поднялся.

«Бедный. Досталось ему. И сколько еще достанется. С такой-то родней», — посочувствовала я про себя Сергею Анатольевичу.

— Извините, — прихрамывая и отряхивая колено, которое приняло на себя и вес и рост следователя, подошел он к говорящей голове, — Понимаете. Мы туристы. Мы на катамаранах сплавлялись по реке и перевернулись, утопив при этом все продукты. Не могли бы вы помочь нам и продать что-нибудь из съестного. Мы в еде не привередливые, купим все, что предложите. Но, — следователь сделал паузу, — Для начала, нам бы переждать ночь. Если честно, мы заблудились.

«Молодец! Какой же Сергей Анатольевич мо-ло-дец! Кратко и по существу», — оценила я речь доблестного полицейского.

— Счас, открою. Подождите, — голова в окне исчезла, и появилось тело неопределенного пола в длинной сорочке (напоминающей балахон или саван), но уже в проеме распахнувшейся двери. — И сколько вас?

— Ну-у-у, — то ли наш посланец пересчитывал нас в уме, то ли боялся озвучить уже подсчитанную цифру, чтобы хозяин не убежал сразу и не забаррикадировался от нашего столпотворения, внешне напоминающего нашествие татаро-монгольской орды.

— Здравствуйте! — раздалось впереди нас, но позади Сергея Анатольевича.

О, боже! Как? Каким образом? Когда Софочка уже успела очутиться возле следователя? Похоже, ползание по ночному лесу не прошли для нее даром. Научили на свою голову и на беду, которая теперь подкралась незаметно и грозила оставить нас голодными и холодными. Вся надежда была только на разум Сергея Анатольевича.

— Я женщина и буду постарше остальных, так сказать в самом расцвете сил, — завела Софочка свою протяжную «песню», вороша волосы, пытаясь взбить их, чтобы придать прическе подобающий вид леди.

— Тоже мне, самочка Карлсона нашлась, — Саша хотела, чтобы ее услышала только я, но у нее получилось громко.

— Ну, судя по тому, как незаметно она прошмыгнула мимо нас, то у нее, однозначно, есть моторчик с пропеллером, — засмеялась было Марина, но после того, как Ирина пошевелилась, давая знать о своем существовании в зоне слышимости, ее смех резко прервался, захлебнувшись в самом истоке.

— Я бы на вашем месте обращался с шуточками осторожней, — оперся на забор Иван, как и все, уставший от перенасыщенного событиями дня и внимательно прислушивающийся к беседе. — Молиться надо. Бомба замедленного действия уже запущена. И только от того, как поведет себя сапер, зависит сдетонирует она или нет.

«Ой, мамочки! Что такое случилось с Ваней? — забегала, как загнанная в стойло лошадь, у меня мысль. — Какая такая бомба? Откуда бомба? Ах, так это Софочка бомба? Да, какая она, нафиг, бомба, так, петарда. Из тех дешевых петард, которые мальчишки ради забавы бросают под ноги прохожих, чтобы те порадовали их своими визгом и подпрыгиваниями. Хотя, такая петарда легко могла бы довести и до сердечного приступа. Точно так же, как и Софочка. А вот с сапером, пожалуй, Иван не ошибся. Кто, как не Сергей Анатольевич мечется от одного взрывоопасного источника к другому, намотав уже не одну сотню километров. Бедный, бедный. А сколько ему еще предстоит намотать. Ни один спидометр поменять придется», — снова пожалела я следователя.

Конец ознакомительного фрагмента.